Лессинг, Г. Э. современник немецкой литературы 18

     В первой половине 18 века буржуазная литература вовсю господствует в обществе. Ранее это влияние литературы по большей части зародилось  в Англии и во Франции,  несколько позднее это влияние охватило и Германию. Потребители этой литературы, в большинстве своём были из общества образованного мещанства.
Во втором и третьем десятилетии 18 века в Германии, немецкая буржуазная литература появляется точно так же как и в Англии, с выходом "нравственные еженедельные издания". Несмотря на крайне несамостоятельные действия редакторов, нередко рабски следовавших английским журнальным статьям в то время популярным Адиссона и Стиля, они всё-таки очень старались сблизить литературу с жизнью и предлагали по возможности кое какие статьи для чтения среднему сословию. Дальше,  на немецкую литературу так же последовало влияние английского романа. В 1731 году появилась первая часть, в своё время очень популярного романа "Остров Фельзенбург", написанный в подражание известному Робинзону Даниеля Дефоё. Заставят себя недолго ждать до выхода на литературную сцену буржуазные писатели - Рабенер и Геллерт. Несмотря на то, что басни Геллерта опираются на иностранные образцы, они нередко дышат туземным народным мировоззрением.
     Решительный удар французскому направлению был нанесён одним из величайших людей немецкой истории -Лессингом. Родился Лессинг,Готхольд Эфраим в 1729 году в семье пастора.
     Роль Лессинга в немецкой литературе напоминает во многом роль Белинского в 30-х и 40-х годах в российской литературе. Оба принадлежали к той людской "породе", которые были устремлены ко всему истинному, всю жизнь служили лучшим интересам своих наций, оба наконец отличались безукоризненностью нравственного характера. В Белинском было больше природного дарования, более огня, чем в Лессинге. Лессинг превосходил его учёностью и тактом. Он всегда спокойно и вместе с тем настойчиво продолжал предпринятое им дело, при этом его не покидала природная трезвость ума и осторожность в исполнении. Гейне говорит о Лессинге: "Подобно Лютеру, Лессинг имеет значение не только вследствие тех особенных определённых задач, которые он преследовал, но и потому, что он до глубины возбудил интересы немецкого народа и своей критикой и полемикой вызвал благотворную деятельность умов. Он был живой критикой своего времени, и вся жизнь его была полемикой. Эта критика распространялась на все области мысли и чувства, на религию, науку и искусство. Эта полемика побеждала всех противников и укреплялась после каждой победы. Лессинг сам сознавался, что ему нужна была борьба для собственного развития"...
    Более тридцати лет продолжалась плодотворная деятельность Лессинга. Он был одновременно образцовый журналист, остроумный литературный критик, самостоятельный поэт-литератор, философ и теолог - основатель исторического взгляда на религию.
    Под непосредственным влиянием английских писателей сначала написав буржуазную трагедию "Мисс Сара Самсон", он самостоятельно приступает к созданию чисто национальной комедии "Минна фон Барнгельм", которая была написана в 1763 году. В ней Лесинг представил картину современной ему немецкой жизни, останавливаясь преимущественно на личностях из среднего сословия. В "Гамбургской Драматургии", появившейся в 1769 году, Лессинг подверг строгому анализу теорию классического направления. В таком трезвом человеке, не могло быть места той крайней слезливости, в которую ударились многие литераторы и общество первой половины 18 века.
    С первого взгляда роль Лессинга кажется совершенно несходный с другим, противоречащий такому крупному предшественнику как Гёте. Деятельности Лессинга и его результаты имели очень плодотворное влияние на развитие немецкого общества, его сочинения до сих пор не перестают быть поучительными и интересными для людей.
    В последние годы своей жизни Лессинг сосредоточил свои занятия на философских и религиозных вопросах . Задачи литературной критики отошли для него на задний план, и одновременно с этим открылась новая арена для его интереса,изучения и пытливого характера. В первую очередь его внимание привлекло к философской системе Спинозы, возбудившей в немецком критике самое живое сочувствие. С другой стороны он погрузился в изучение истории христианства, священного писания, отцов церкви. Рано или поздно, таким образом он должен был прийти к столкновению с современным  религиозным догматизмом. Лессинг не мог удовлетвориться только теоретическим изучением, знания ради знаний, увлекательной работой в тиши и замкнутости кабинета. Он был настоящий литератор, который всегда искал возможности распространения выработанных им взглядов и их практического применения в обществе.
     С 1774 года Лессинг начал издавать отрывки из посмертного сочинения гамбургского профессора Реймаруса, которое имело заглавие "Апология разумных почитателей божества", и сопровождал эти отрывки своими собственными примечаниями и объяснениями. Реймарус стоял на точке зрения английских деистов -  признающие существование Бога и сотворённый им мир, отрицающие большинство сверхъестественных и мистических явлений ,религиозные скептики , которые процветали в Англии в те времена, на стороне защитников свободной мысли против традиций и авторитетов, на стороне веротерпимости против фанатизма. По мнению Лессинга, не в предании и не в догме заключается сущность христианства, а в его духе, в принципе деятельности любви и гуманности - это то самое которое должно составлять задачу человека. Против издателя этих отрывков, вооружился гамбургский пастор Гёц, который был таким же ярым противником и в отношении произведения Гёте "Вертер", которое после Фауста являлось самым крупным сочинением. С ним у Лессинга завязалась самая жестокая полемика, которая окончилась блестящей победой немецкого критика, но и одновременно с этим, что касалось его деятельности,  поставил его в очень затруднительное положение. Гёц не ограничивался литературной темы, он ругался с ним на кафедре, обращался против него с воззваниями к правительству.
     Указывал на Лессинга, как на дерзкого нарушителя общественного спокойствия, который стремится поколебать и расшатать основы священной Римской империи. Угрозы Гёцца подействовали, и местные власти в Саксонии и Брауншвейге наложили запрет на отрывки из сочинения Реймаруса и запретили Лессингу писать чтобы то ни было о религиозных вопросах без разрешения начальства. Чем больше запрещаешь, тем больше возникает интерес у общества к преследуемым фрагментам статей. В связи с этим, он был ограничен в своей публицистической деятельности, что привело к ухудшению его материального положения, которое и так находилось далеко не в блестящем положении. Благодаря ожесточённой травле, которой он подвергался, Лессинг легко мог лишиться своего места библиотекаря. На старости лет ему представлялась печальная перспектива скитальчества и нищеты. Но как бы то ни было, он решился на продолжение борьбы, но для этого теперь избрал другие средства, более действенные и энергичные. Свои идеи, свой полемический материал он слил с содержанием художественного произведения "Натан Мудрый". Это был превосходный образец тенденциозной драмы о религиозной терпимости, опубликованный в печати в 1779 году. Эта пьеса была запрещена церковью при жизни Лессинга, и она была впервые исполнена в 1783 году в Dоbbelinsches театре в Берлине.
    Задача драмы,- показать, что величайшее требование нравственности, величайшая добродетель состоит в деятельности любви к ближним, что эта добродетель независима от определённого вероисповедания и не обусловлено обязательным признанием известной догмы. Таким образом догма может быть уделом и еврея и магометанина, и что всё величие настоящего учения Христа заключается в том, что дух его проникнут этим принципом.
    Вся деятельность человека должна сводиться к этой любви к ближнему, к этому  сознанию солидарности наших личных и общих интересов. К распространению этого сознания, такова основа гуманности, так сказать - естественной, всеобщей религии и отрицание догматизма. С нею стоит в тесной связи идея терпимости к различным вероисповеданиям, так как, говорит Лессинг, все частные учения только исторические формы  религии, которые выражаются в наших нравственных стремлениях и убеждениях. Религиозный фанатизм и нетерпимость - это излюбленные идеи 18 века, которые распространяли английские деисты. Лессинг дал им в своей драме полное объяснение и этим  нанес сильный удар по этому мертвящему формализму и раболепству перед буквой, которыми был пронизан немецкий протестантизм 17-18 века. "Натан Мудрый" стал немецкой национальной драмой, идеи которой срослись с немецким обществом.
    Основным местом драмы вокруг чего сосредоточена знаменитая притча, которая в третьем действии еврей Натан отвечает султану Саладину на его вопрос, какая из трёх религий истинная. Главным остовом этого рассказа Лессинг позаимствовал у Джованни Боккаччио,представителя итальянской литературы эпохи Раннего Возрождения, обработав дал ему в драме самостоятельную интерпретацию. Задав свой вопрос, Саладин даёт Натану время на размышление. Натан оставшись наедине, сначала не может прийти в себя от изумления, от той задачи которая была совершенно неожиданно предложена. Категорический ответ на подобный вопрос, на вопрос об истине, кажется ему дать невозможно.

     * "Гм! Гм!.. Чудно
       Но как же это? Но чего же хочет
       Султан? Я ждал, что спросит денег. Он же...
       Он правды требует, он хочет правды!
       Притом наличной, ясной, как монета.
       Ещё добро бы старая монета...
       Которую по весу оценивали;
       Но это новая, что выдаётся
       По счёту; новая, которой цену
       Мы только по чекану узнаём!
       Такой монетой правда не бывает.
       Как золото в мешок, он хочет разом
       И правду загребать себе в рассудок".

          (Перевод Крылова, 1868)

     В этих строках так и пронизан взгляд самого Лессинга.
Истина - не то, что монеты, отсчитал, да и положил в мешок. Её нельзя преподнести на тарелочке с голубой каёмочкой, её нельзя отсыпать по граммам, фунтам в чужую голову. Каждый человек только самостоятельно, только своим собственным трудом может добраться до известных убеждений, может дойти до признания известной относительной истины.
     Имеется ещё одно обстоятельство: Натан много думая, вот кажется много поработал своей головой, если судить по его складным речам, а дать решительный ответ он отказывается. Ему задают вопрос касающийся абсолютной истины. Видно, что такую задачу он не может решить и ответ прозвучит относительный, а не категорический.
     Султан возвращается, и Натан излагает ему своё личное убеждение, за которое он готов лечь костьми. Он рассказывает занимательную историю.
     Давным давно жил некий человек, обладавший чудесным кольцом. Свойство этого волшебного кольца было таково, что тот, который носил его, был любезен Богу и людям. Обладатель кольца завещал его любимейшему одному из сыновей своих. Кольцо передавалось в течение многих, долгих лет от отца к сыну, причём носивший кольцо был всегда угоден Богу, приятен людям, и всегда был главой всей семьи. Наконец оно досталось отцу трёх сыновей, которому все трое одинаково были послушны, которых он всех трёх одинаково любил. Когда пришло время для него умирать, не желая оскорбить двух сыновей, он заказал ювелиру-художнику два других кольца, совершенно похожих подобному волшебному кольцу. Они сделаны были так искусно, что их нельзя было отличить от настоящего. Отец, перемешав кольца, подзывает поодиночке сыновей и каждому из них даёт по кольцу. После смерти отца,каждый предполагает, что именно он обладает заветным кольцом, и хочет стать во главе семьи.
    Пошли пререкания и споры, но нельзя было определить, какое именно кольцо - волшебное...
    "Почти так же", добавляет Натан, "как и теперь для нас нельзя определить, какое вероисповедание истинно". В основах религий - говорит он - нет различия. Все они основаны на истории, на устном и письменном предании, которое мы получаем от нашей семьи, от рода, племени, которое тесно связано со всеми ушедшими нашими предками, национальностью. Вопрос вероисповедания чаще всего прикреплён к семейным и национальным отношениям.
     Вторая часть аллегорической истории отвечает на другой вопрос: к чему должны быть направлены наши стремления?
     Сыновья оправились на суд. Судья, опираясь на свойство настоящего кольца, спрашивает, кто же из них наиболее любим двумя другими, так как это было бы главным признаком обладателя завещанного сокровища. На молчание братьев, судья приходит к заключению, что все три кольца являются подделками, а неподдельное потеряно. Потерянное кольцо отец заменил тремя ему подобными. Таково было решение судьи, но к нему он добавляет совет, если каждый из вас, говорит он, получил своё кольцо от отца, то пусть он считает именно своё кольцо настоящим.

       "Отец, быть может, думал уничтожить
       В своей семье то право старшинства,
       Которое кольцом приобреталось.
       Быть может, вас отец любил всех равно,
       И не хотел двоих из вас обидеть,
       Давая предпочтение одному.
       Такой любви пусть каждый соревнуется:
       Любви без предрассудков, неподкупной;
       Пусть выкажет один перед другим
       Всю силу своего кольца; пусть в жизни-
       И миролюбием её проявит,
       И кротостью, и добрыми делами,
       И искреннею преданностью Богу,-
       И ежели влияние ваших колец
       В потомстве вашем скажется, то снова-
       Через сотню тысяч лет - я вас зову.
       Тогда другой судья сидеть здесь будет
       На этом стуле,- он мудрей меня,-
       И он ответит вам. Ступайте".

     Автор драмы постоянно возвращается к принципам гуманности, ищет оценки наших убеждений в нравственной деятельности. Перед общечеловеческими интересами, различия вероисповедания бледнеют для Лессинга. Государственные, церковные связи должны сглаживаться по его мнению. Во имя общих задач образования и гуманизма стремится к объединению человеческой семьи, которая проникнута чистотой взаимной любви и интересов, без мистических бредней и фантастических идей.
     Когда Саладин мечтает о перемирии с крестоносцами, о возможности родственных связей между его семьёй и их вождями, его сестра Зитта, изображает брату христианскую нетерпимость:

       "Ты христиан не знаешь,
       Не хочешь знать. Их гордость в том, чтоб только
       Быть христианами, а не людьми.
       И даже то, что от Христа осталось
       Им человечного в их суеверии,
       Они взлюбили не за человечность,
       А потому, что так Христос учил их,
       Так поступал Христос. И благо им,
       Что был ещё он добрым человеком
       И что его слова и добродетель
       Они на веру могут взять. Да что!
       Какая добродетель - имя! имя
       Его должно распространяться всюду,
       Должно уничтожать, должно позорить
       Все имена других людей хороших.
       Об имени, ведь, только и хлопочут".


     В противоположность фанатизму тамплиеров, он же Ордена Храмовников и крестоносцев магометанин Саладин отличается большой терпимостью. Вместе с Натаном он является выразителем личного мнения.
"Ты бы остался здесь у меня?", спрашивает он Конрада. "Как христианин или мусульманин -

       Мне все равно. В твоём плаще с крестом -
       Иль в нашем платье, в шляпе ли, в чалме ли,
       Как хочешь - всё равно! Я никогда
       Не требовал, чтоб все деревья всюду
       Росли бы с одинаковой корой."

     С одной стороны стоят Натан и Саладин - представители идей терпимости и гуманности, отрешённой от догматики. С другой - иерусалимский патриарх, изображая которого Лессинг имел в виду личность своего противника Гёца,- представитель фанатичного ревнителя своего вероисповедания, для которого понятие об иноверце сливается с понятием о еретике. Это невольно комбинируется с представлениями о преследованиях, пытках и кострах. Для достижения своих тёмных целей попирает всякую нравственность.
     Живущая в доме Натана христианка Дайа представляет собой образец слабых, простодушных и недалёких натур, зараженная внешними догмами, которая по своим умственным способностям не может идти дальше буквы, что бы то ни было осмыслить,обобщить. Это такая личность, которая часто встречается в толпе, едва ли не преобладающий женский тип в среде верующих масс. Герой драмы - еврей Натан, человек выражающий полный образ мыслей самого Лессинга.
     Иудей, которого в течение средних веков травило и попирало ногами всё христианство, который являлся целью самых грубых шуток и самой изобретательной жестокости, становится героем драмы. В разгаре 18 века, в столетие свободы мысли, терпимости и гуманизма, он получает возмездие за прежнее горе - зло счастье. Представитель еврейства - Натан является представителем лучших стремлений человечества, посланником гуманности. В его уста, великий немецкий литератор вкладывает свои этические убеждения и вырисовывает в нём человека, подходящего больше всего к его собственным нравственным идеалам.
     Во время одного из многочисленных избиений палестинских евреев христиане сожгли жену Натана и семерых его сыновей.  В "награду" за поступки за это Натан берет к себе на воспитание христианского ребёнка, на котором сосредотачиваются все его заботы и попечения.
     Как Лессинг, так и Натан проникнуты теми космополитическими идеями 18 века, перед которыми вопросы вероисповедания и племенные  для них теряют всякое значение.

  Натан.    "Постойте!- Мы должны друзьями быть.
              Народ мой презирайте, как хотите:
              Не мы себе народ свой выбирали,
              И мы ещё народ не составляем.
              Да что народ? - Ведь люди остаются
              Людьми и в христианстве, и в еврействе.
              Ах!- Если бы мне в вас пришлось найти
              Хотя одним бы человеком больше,
              Которому довольно и того,
              Что носит он название человека".


     Европейская литература довольно богата типами скупых иудеев. Художник, творец, воссоздавая в своём произведении образ еврея, каждый раз накладывает на него печать своей эпохи и в своих отношениях к воспроизводимой личности всегда стоит в известной зависимости от понимания, мировоззрения современников.
     Что касается до "Натана", то Лессинг имел в виду главным образом не художественное воспроизведение эпохи, а защиту , распространение определённых взглядов. Лессинг говорил:"Если скажут, что пьеса с такой оригинальной тенденцией не достаточно богата художественной красотой, то я смолчу, но стыдиться не буду. Цель, к которой я сознательно стремлюсь, такова, что  она одна все- таки должна принести мне честь". Критик руководствовался сознательной, преднамеренной задачей создать тенденциозное произведение, которое резко выражает известные цели , которым он и подчинил содержание пьесы. В драме нет стремления изобразить средневековый быт и создать исторически верные образы. Это было уже делом второстепенным. Действующие лица, обстановка, интрига играют роль кадра. В "Натане" на первом плане - образ мыслей, взгляд, которому подчинены драматические мотивы. Произведение, которое отражает интересы, задачи и элементы мировоззрения своего времени.
    Чтоб такая личность еврея действительно могла существовать в Палестине в эпоху крестоносцев как Натан, более чем сомнительно. В драме вышел идеализированный еврей, который мог существовать только в головах просветителей 18 века. Это полная противоположность иудея по средневековым воззрениям, в нём, так сказать, воплощается реакция средневековому предрассудку против еврейства, но вместе с тем это такая абстрактная фигура. Речи Натана можно было услышать в либеральных кружках 18 века, его мысли можно встретить в сочинениях, в статьях, в переписках парижских и берлинских вольнодумцев.
    Важное значение драмы Лессинга заключается не в созданных им художественных образах, а в просветительных идеях, лежащих в её основе.


  24.08.2020                Таллинн
   Эд.Р.