Бытие

На фотографии мои родители.
Отец, Ворошуха Константин Павлович, 1913 г.р.
Мать, Ивченко Евдокия Владимировна, 1922 г.р.         

Я никогда не задумывалась о месте своего рождения.  По советскому паспорту я украинка, а родилась в городе Талды-Кургане недалеко от Алма-Аты, на юге Казахстана. Брат родился на станции Тентек, вблизи от Талды-Кургана. Спросила у мамы:

          - А как вы очутились в Казахстане? Вы же украинцы.

          - Да то при Столыпине, реформа была.

         Я уже подзабыла историю, почитала статьи в Википедии. Уяснила, что было три основные волны миграции украинцев в Казахстан. Первая волна – это конец XІХ века; вторая волна – начало ХХ века (от столыпинской реформы и до революции 1917 г.); третья волна, выпадает уже на 50-60-е годы ХХ века (освоение Целины).  Один из значительных этапов переселения украинцев пришелся на конец XIX - начало XX веков и связан с открытием Сибирской железной дороги и столыпинской аграрной реформой. Именно тогда и образовалась украинская община в Казахстане. В начале 19-го века тысячи украинцев подались осваивать новые земли, спасаясь от голода, безработицы и нищеты в поисках лучшей жизни.

          Перевозили переселенцев по железной дороге в столыпинских вагонах, в которых обычно перевозили солдат и заключённых. Вагон представлял собой теплушку – двух- трёхъярусные нары поперёк вагона, две печки «буржуйки» в разных концах вагона, да крошечные оконца у потолка, которые служили больше для вентиляции, чем для освещения. Посреди вагона с обеих сторон располагались большие раздвижные двери.  Снаружи на таких вагонах писали: «СОРОК ЧЕЛОВЕК – ВОСЕМЬ ЛОШАДЕЙ».
 
          Когда началось переселение людей, многие либералы шумели о том, что переселенцы терпят в пути бедствия и лишения, а столыпинский вагон, в лучшем случае, пригоден для перевозки скота. Столыпин спокойно возражал им: «Санитарные условия передвижения переселенцев сносны».
         
          По результатам этих переселений украинцы составили большинство населения северных районов Казахстана.
И вот ещё до революции мою бабушку с дедушкой вместе с их немудрёным скарбом перевезли из Полтавской губернии на север Казахстана в деревню Софиевку Акмолинской области.

          Не знаю, как они обустроились на новом месте, где они жили? Возможно, это был какой-то барак. Почитала статьи об устройстве, быте переселенцев. Многие вообще рыли себе ямы. Чем-то крыли их и там первое время жили.  Мама говорила, что отец построил им дом из самана и кизяка. Леса-то в степи не было. И, по-видимому, дом получился крепким. В шестидесятые годы мой отец с мамой ездили в Казахстан к маминой родне. Побывали они и в Софиевке. И были очень удивлены, когда нашли тот домик в целости и сохранности.

          До революции, как вспоминала бабушка, жили более-менее сносно, обзавелись скотиной, что-то сажали. А после революции стало совсем худо. Коллективизация, гражданская война. Большинство мужского населения призвали в Красную Армию. Моего дедушку, Владимира, не взяли из-за плохого здоровья. Скотину отобрали. Бабушка стала работать в колхозе за трудодни. А дедушка был писарем, у него был каллиграфический почерк. Начался голод. Совсем плохо стало, когда умер мой дед в двадцатых годах совсем ещё молодой. Бабушка осталась одна с детьми. С утра до вечера работала в колхозе на сепараторе, чтобы что-то заработать. Одежды у детей практически не было, одно рваньё. Башмаки одни на всех, все одевали их, когда бегали в туалет на улицу. Мама мне рассказывала, что по весне бабушка выгоняла детей в степь, чтобы они поели хоть щавель, лебеду. А бабуля вспоминала, что ели даже грызунов, то есть всё, что шевелилось.

          У бабушки было много детей. Рожала она их в хлеву, потому что там было тепло. Часть из них не выжила. Врачей в той деревеньке не было. В живых (о которых я знаю) осталось семеро. Старший – Степан, замёрз в степи, Валентина, первая жена моего отца, погибла, когда опрокинулся грузовик, вёзший молодёжь на работу. Совсем молоденького Сашу забрали в армию. Началась Великая Отечественная война, и он пропал без вести в первые дни войны, где-то под Харьковом. Остались жить четверо, я их видела. Старшая сестра мамы - тётя Галя, моя мама - Евдокия, её братья - Андрей и Григорий.

          Мама родилась в конце февраля 1922 года. Никак не могли найти священника, чтобы её окрестить. Наконец, его привезли из какой-то деревни. Крещение состоялось 14 марта на Евдокию, Евдокией и назвали. Умерла она недавно 1 марта этого года в возрасте 98-ми лет.

          Однако дети подрастали. Ходили в школу-четырёхлетку в соседней деревне. Потом мама продолжила с подружкой учёбу, то ли в большом селе, то ли в районном центре. Жили на постоялом дворе, ночью спали на сундуке.

          Передо мной стал вопрос: «А как же мы все оказались на юге Казахстана?». Мой старший брат родился на станции Тентек. Позвонила своей двоюродной сестре Тамаре, она постарше меня. И вот что она рассказала: «Моя мама, Галина, была старше тёти Дуси и вышла замуж за партийного работника Григория. Его-то и послали на станцию Тентек для восстановления работы сахарного завода».

          Он уехал туда с женой. Там родилась у них дочь Тамара, моя двоюродная сестра. В паспорте у неё записано место рождения (станция Тентек, сахарный завод).

          Мой отец - лётчик. И с ноября 1935 года по февраль 1940 года работал в качестве пилота Казахского управления Г.В.Ф. в городах: Семипалатинске, Каркаралинске, Алма-Ате. Где-то недалеко от деревни Софиевки находился аэродром, на котором он служил.  Первоначально папа был женат на маминой старшей сестре Валентине, которая вскоре погибла в аварии. В 1941 году женился на моей маме.

          Однажды получили письмо от тёти Гали, которая сообщила, что жить в Тентеке намного лучше, чем в Софиевке. Продуктами обеспечены, живут на первом этаже сахарного завода. Посоветовали моим родителям перебраться к ним. Недолго думая отец перевёз мою мать на эту станцию, а сам по декабрь 1942 года работал в качестве лётчика и лётчика-инструктора в Узбекском управлении Г.М.Ф. в городе Аральское Море, и городе Фрунзе. В декабре 1942 года был направлен в Действующую Армию.

          23 февраля 1943 года родился мой брат Володя, ныне здравствующий. Володя с мамой прожили в Тентеке 3 года. Как рассказывал мой брат, жил он с мамой в бараке. Мимо их крыльца по железной дороге часто проезжали поезда. Ещё он запомнил, что все продукты хранились в холодной комнате. Володя, когда немного подрос, часто наведывался в эту комнату, поскольку там хранился мешочек с конфетами. Сладости в то время были невиданной роскошью. Потихоньку он все конфеты и съел. Это он запомнил на всю жизнь.

          Кончилась война, а от отца не было никакой весточки. Он какое-то время ещё служил в Польше. Писать письма оттуда никому не разрешалось. Мама не знала, что и думать. И вот летом 1945 года он приехал. Как рассказывала мама, от потрясения у неё пропал дар речи.

          Пожить спокойно не получилось. Отца срочно вызвали под Ленинград, где был расквартирован ночной бомбардировочный авиационный полк, к которому он был приписан. На этот раз папа перевёз под Ленинград маму и брата. Только семья немного обустроилась, как отца посылают на Дальний Восток, на войну с Японией, которая началась в 9 августа 1945 года. Лётчики полетели туда на самолётах, а их семьи отправили вслед за ними на поезде в Приморский край на станцию Мучная, где был военный городок.

          Из рассказа моего брата. Володя сказал, что этот переезд он очень хорошо запомнил. Погрузили их со своими немудрёными пожитками в поезд, состоящий из деревянных вагонов. Внутри вагона находились привинченные к полу железные кровати. Для малой нужды в углу стояло ведро. В дороге брат не помнит, кормили их или нет. Запомнил, что на остановках мама бегала с котелками, чтобы купить еду. Целый месяц они ехали на Дальний Восток, подолгу стояли, пропуская эшелоны с военными и военной техникой. Поскольку туалетов в вагонах не было, то на каждой остановке пассажиры вылезали из вагонов и справляли нужду, далеко не отходя от поезда.

          Наконец, после нелёгкого пути, семьи добрались до станции Мучная. А тут и война закончилась 2 сентября 1945 г. Отец вернулся, в военном городке всем семьям дали по комнате, но мои родители прожили там недолго, поскольку мама уже была беременна мной.

          К этому времени тётя Галя со своей семьёй переехала в городок Талды-Курган. Её муж построил там добротный дом. Туда же они перевезли из Софиевки мою бабушку. Тётя Галя пригласила маму с братом приехать и временно пожить у них. Мама приняла приглашение, поскольку бабушка и моя тётя первое время могут помочь ей после родов. В Талды-Кургане мы прожили 2 года, мама там даже преподавала в школе.

          Где-то в пятидесятом году отец сообщил, что его переводят служить в город Хабаровск. Вскоре он приехал в Талды-Курган и увёз на поезде свою семью туда. Дорогу я не помню, так как была ещё мала. А вот некоторые картинки о жизни в Хабаровске остались в моей памяти. И поныне помню дом из красного кирпича, где мы жили. Это было общежитие для военнослужащих. Длинный коридор, по которому я бегала. Запомнила чёрный телефон, который стоял у одной из дверей, да балкон, на котором я играла. Двор дома зарос бурьяном. Я всегда убегала туда и слышала тревожный голос мамы: «Нина, Нина!». Слышать, слышала, но убегала ещё дальше. Мать всегда одевала мне шаровары, чтобы не видно было ног, поскольку они у меня были кривые. Я в восемь месяцев начала ходить и кости, наверное, ещё не окрепли. Слава Богу, потом всё пришло в норму.

          Наверное, год мы прожили в Хабаровске. И вот у отца новое назначение. Ему было приказано явиться на лётные высшие курсы в город Таганрог. Опять переезд. Что-то долго мы ехали на нормальном пассажирском поезде. Мне нравилось смотреть в окно, пить чай в стаканах с красивыми подстаканниками, похожими на серебряные. Чай был очень вкусный, мне кажется, что в жизни я такого больше и не пила. Поезд между плановыми остановками стоял очень долго где-нибудь в поле. До сих пор помню, что как-то он остановился у реки. Отец с братиком побежали искупаться, думая, что поезд опять будет долго стоять. Но он тронулся. Я прильнула к окну и стала кричать и плакать: «Папа, Вова!». Как-то они смогли запрыгнуть в ещё не набравший скорость поезд.

          В дороге были пересадки. Все наши пожитки мы переносили в руках. У всех был какой-либо груз. У меня тоже. Я несла коробку с ночным горшком. Мне было очень стыдно. Я думала, что все люди смотрят на меня и знают, что находится у меня в коробке. В Таганроге мы прожили год, пока папа учился. Ночью у него были полёты, а днём он спал. Нам с братом было приказано не шуметь.

          Через год отец был вызван в Москву за новым назначением. В Москве мы остановились у жены папиного друга Валентины. Она жила в подмосковном городке Видное с маленьким сыном Сашей. Муж Валентины, тоже лётчик недавно погиб. Взлетая в сторону города на самолёте с открытой кабиной пилота, он не заметил высоковольтные провода. Ему снесло голову, жуткий случай.

          Тётя Валя жила в коммунальной квартире. Как мы все размещались в одной комнате? Отец ночевал где-то в общежитии в Москве. Ждал распределения. В один из дней он приехал за нами и повёз на экскурсию в Москву. Показал нам Красную площадь. Конечно, мы стали в длиннющую очередь, которая змеёй вилась к входу в мавзолей. Мне ещё не было четырёх лет. Была зима, и было очень холодно, я просто околела. На всю жизнь запомнила эту экскурсию. Мама мне говорила: «Нина побегай, похлопай в ладоши». Немножко пришла в себя уже в мавзолее. Очередь медленно проходила мимо стеклянного саркофага с телом Ленина, который находился в небольшом углублении. Ленин был одет в тёмный костюм-тройку, по бокам саркофага стояли часовые. Своих детей я в мавзолей не водила.

          Наконец отцу предложили городок Люберцы под Москвой. От этого предложения папа отказался. Побоялся ответственности, так как нужно было перевозить высокопоставленных лиц. Тогда его направили в город Воронеж. Наконец-то последний переезд и постоянное место жительства. Аэродром, на котором предстояло служить отцу, находился недалеко от военного городка. Сейчас аэродром носит красивое имя – Балтимор. В послевоенном доме нам дали комнату в коммунальной квартире. Началась нормальная размеренная жизнь.

          С маминой роднёй мы постоянно общались. Летом 1957 года к нам приехала моя двоюродная сестра Тамара. Она здесь закончила 9 и 10 классы.

          Под новый 1961 год я с мамой ездила в Талды-Курган. Билеты достали на поезд Москва-Ташкент с пересадкой на узловой станции Арыс. Про эту станцию ходили слухи, что там процветает воровство. Свет внезапно гаснет, и тогда держи сумки и чемоданы.  Когда мама пошла компостировать билеты, я очень боялась, что меня обворуют. После Арыси поезд долго ехал по степи, или пустыне. В вагоне ходил полупьяный проводник узбек или таджик, по радио звучала однообразная заунывная музыка, в довершении к этому такой же унылый пейзаж за окном. Талды-Курган очень живописный городок в предгорьях Джунгарского Алатау. Особенно красивы заснеженные горы, окружающие город, где мы провели зимние каникулы. Встретили Новый Год. Посетили маминых братьев, Андрея и Григория. С моей двоюродной сестрой Валей гуляли по улицам, ходили в кино. Билеты на обратную дорогу у нас были на поезд Алма-Ата – Москва. До Алма-Аты летели на «кукурузнике». Посадочных мест там было восемь. Сидели на металлических сиденьях друг против друга. В Алма-Ате походили по улицам, посетили магазины. Город нам понравился. К маминой родне не пошли, так как боялись опоздать на поезд.

          Один раз в Воронеж приезжала тётя Галя и моя двоюродная сестра Валентина. Тамара бывала у нас часто.

          Мамин брат Андрей был у нас много раз. Он очень хорошо рисовал. Привозил нам свои картины, написанные маслом. Копии картин известных художников украшают стены нашей квартиры. И ведь нигде не учился рисовать.

          Моя бабушка – Ира, несколько раз посещала нас и жила в течении нескольких месяцев. Сухонькая милая старушка в платочке. Я её очень любила, всегда целовала её морщинистое лицо. Она отмахивалась от меня, говорила: «Мимка, геть видселя», то есть, Нинка иди от меня (оставь меня в покое). У неё были очень натруженные руки, а ноги опутаны сосудами-змеями. Вероятно, от тяжёлой работы. В каждый её приезд я обязательно водила её в театр, в Талды-Кургане театров-то не было. Она туда ходила с удовольствием.
   
          Как-то я спросила её:

          -Бабуль, а почему у тебя столько много детей было?

          На что она ответила:

          -Да сейчас женщины аборты роблят. А мы тогда ничОго не знали.

          Бабушка прожила долгую жизнь и умерла в 1980 году в возрасте 92-х лет.

          В это время моя мама была у меня в Амурской области, в городке Зея. Получив телеграмму, она сразу вылетела в Талды-Курган на похороны.

          С родственниками папы мы общались мало. Он белорус, родился в 1913 году, 28 мая в селе Пудицен Пуховического района Минской области в семье крестьянина-середняка. Его отец умер, когда папе было 6 лет. Мать продолжала заниматься единоличным сельским хозяйством до 1930 года. В 1930-ом вступила в колхоз «Пятилетка», Пуховического района Минской области. В 1946 году умерла.

          Я и не знала, как звали мою бабушку по линии отца. Как-то спросила у мамы, она тоже не знала и никогда её не видела. И вот недавно, разбирая мамины папки с бумагами, мы с сыном наткнулись на два полуистлевших листочка. Оказалось, что это свидетельство о рождении моего отца. «Бацька – Павло, мацi – Акелина, сын – Кастусь, нарадзіўся, 28 травня 1913 года». Узнала, бабушку звали Акулина. Знала и видела его братьев: Григория и Николая, его сестру Анастасию. Григорий жил с семьёй в городе Горьком. Он умер рано, в 1961 году от рака крови. Николай – военный врач, жил в городе Молодечно в Белоруссии. Он был женат и имел двух детей. Сестра Анастасия жила в Минске и работала в Госстрое.

          Летом 1965 года отец решил навестить всех своих родственников. У него была машина «Волга». На ней и решили ехать.

          Выехали рано. Отец недавно получил права, поэтому ехал осторожно и медленно. К вечеру добрались только до Тульской области и заночевали в Ясной поляне.

          Утром взяли курс на Белоруссию в городок Молодечно к папиному брату военному врачу Николаю. Дня три мы у него погостили в большом красивом доме, окружённым довольно большим садом. Я с сестрой Татьяной гуляла, ходила в лес за черникой. Отец с дядей Колей – фронтовики, все дни отмечали встречу и делились воспоминаниями.

          Из Молодечно направились в Минск, где жила папина сестра Анастасия. Она жила в центре Минска в двухкомнатной квартире и несколько растерялась, увидев нас. Мы, как бы свалились ей на голову. Долго думала, где бы нас положить спать. Для папы с мамой место нашла, а для меня нет. Предложила мне поехать в микрорайон к её сыну Игорю. Сказала, что его просто найти. Проводила меня на трамвай. Дала записку с названиями остановки, улицы, номером дома, квартиры. Мне было уже 17 лет, подумала, что если не найду дом Игоря, то вернусь назад на этом же трамвае. Всё прошло нормально.

          Утром мы уехали от «гостеприимной» тёти Стаси в деревню Подбережки, которая находилась близко от Минска. В Подбережках жили братья и сёстры отца, которых он не видел давно. Два брата: Тимофей и Иван. И две сестры - Анна и Мария. Я про них даже и не слышала. Все они уже были пенсионеры, у каждого было своё хозяйство. Остановились в доме Тимофея. Дом был большой, отапливался печкой. Мебели практически не было. Посредине стоял стол, вокруг стояли табуретки, а по периметру избы располагались лавки, на которых сидели и спали. Я ночевала в машине. Поразило меня то, что пол в доме был земляной. Конечно, удобно, подмёл и порядок. Не видела, чтобы что-то готовили из еды. На завтрак, обед или ужин, Соня, дочка Тимофея, выставляла из погреба на стол миску с творогом, кринку молока, хлеб, черничное варенье и нарезанное кусочками сало. Один раз, когда мы уже собирались уезжать, сварила картошку и на сале пожарила яичницу. В Подбережках мы погостили пару дней, родители всё время проводили в гостях у папиной родни.

          Наше путешествие подходило к концу. Оставалось посетить город Горький, сейчас Нижний Новгород. Там жил с семьёй его брат и мой дядя Григорий, который умер в 1961 году. В Горьком осталась жить его жена, тётя Аня и её сын Вячеслав, мой двоюродный брат. Расстояние от Подбережек до города Горького большое, мы ехали почти два дня. Кемпингов тогда не было, а может, и были, но отец не знал. Ночевали близ основной трассы в лесу в машине. Поздним вечером следующего дня приехали в Горький. Однокомнатная квартирка тёти Ани находилась в центре города в старинном доме недалеко от Кремля. Тётя Аня очень обрадовалась нашему приезду. Накормила нас вкусным борщом. Стала готовить нам постель для сна. Невольно вспомнила я минскую тётю Стасю. Здесь проблемы не было. На пол были постелены старые пальто, шубы, которые тётя накрыла простынями, положила подушки и дала пару покрывал. Как же хорошо мы выспались, после длительной езды.

         Мой брат Вячеслав был женат и жил отдельно. На следующий день он пришёл, немного посидели, отметили встречу. Потом поехали на кладбище к дяде Грише, немного помянули. Он был добрейший человек. Вернувшись в город, погуляли по красивому центру и спустились к Волге. Река в этом месте широка, но я осмелилась искупаться. На следующий день, простившись с тётей Аней и Вячеславом, мы уехали домой.

          Вот и всё, что я знаю о своих родственниках. Как жаль, что при жизни родителей я мало разговаривала с ними об их жизни и жизни их родственников.