Встречи. Городские зарисовки

***
В половине восьмого утра слышится звук подъезжающего мопеда, что означает: новый день распахнул свои объятия и всё идёт своим устоявшимся чередом.
Это стало моим утренним ритуалом - определять время по звукам, доносящимся с улицы. Такт дню задают приехавший на мопеде садовник, да моя соседка, которая выгуливает около восьми своего питомца.
Я слышу его неторопливые, шаркающие шаги, всплеск воды из ведра. Затем поливка цветов, подрезка деревьев, прополка земли, уборка территории - обычные действия бахчевана.
Он - молодой парень, худющий. Думаешь, в чём только душа держится. Но с работой управляется на раз. И делает всё с какой-то лёгкостью. Кажется, он из Пакистана.
Моя жизнь в этом доме в конце прошлого лета началась вместе с его работой в нашем комплексе. Как потом оказалась, он подменял основного садовника. Я этого не знала и мне казалось, что он здесь давно, потому как плодотворны и хозяйственны были его действия.
Так и жила я до Нового года, наблюдая за сменой сезона и его работой. А потом уехала на несколько месяцев. Когда вернулась, то первым делом на следующее утро ждала звука его мопеда. Не дождалась. Через несколько дней мне попался какой-то мрачный человек, который оказался основным садовником. Сосед мой почему-то хвалил его. Но никаких существенных изменений в лучшую сторону в комплексе я не заметила, скорее, были изменения в другую сторону. Этот садовник выполнял свою работу как тяжёлую повинность. Не было в его действиях последовательности, лёгкости и размеренности. Не стало и моего утреннего ритуала.
Месяц назад его повинность завершилась и он благополучно отбыл на родину. На его место взяли "морячка". Я его так окрестила. Уж очень мне напоминал моряка, снующего по палубе. Тоже из приезжих. Невысокого роста, суетливый и создающий видимость работы. Складывалось ощущение, что он не садовник, а строитель, потому как тачка в его руках смотрелась более органично, а он с ней постоянно дефилировал по территории комплекса.
Наверное, заметила это не только я, но и наша домоуправительница англичанка.
Как-то утром на днях я услышала знакомый звук мопеда в половине восьмого утра, шаркающие шаги и всплеск воды. Вернулся мой бахчеван. И стало вновь размеренно и спокойно в атмосфере.
И замкнулся круг.
18.08.2020

***
Стояла я как-то на главной дороге, идущей вдоль самого тёплого и изумрудного моря, и ждала чуда (в виде принца на белом коне (в мечтах), в виде маршрутки (по факту).

Вселенная, видимо, не поняв моего желания (принц или маршрутка), послала его. Он тоже не понял с какого перепугу вдруг со всех ног помчался навстречу мне. Но раз помчался, то уж надо добежать до цели. С логикой у него, в отличие от меня, было всё в порядке.

Он бежал навстречу мне так, как бежит, опаздывая, на первое свидание отчаявшаяся выйти замуж женщина после тридцати шести, почувствовавшая в пригласившем её мужчине огромный потенциал для осуществления самого её заветного желания - ежедневного ритуала поедания его мозга: уши развивались, высунутый язык болтался где-то около правой щеки, волосы на загривке встали дыбом.

И вот наше чудесное соединение произошло. Вернее, он со всей своей радостной дури налетел на меня. Я, как могла, держала равновесие, но удар был настолько сильный, что пришлось практически упасть в его объятия.
Он, не церемонясь, положил свои лапы мне на плечи и начал облизывать мне лицо. Не выдержав такого натиска, я сдалась. И мы предались любовным утехам: дурацкая улыбка блуждала на моих губах, глаза были полузакрыты от наслаждения, он повизгивал от удовольствия, пританцовывая.

Не знаю, как бы это всё долго продолжалось, если бы не раздался, как гром среди ясного неба, скрипучий старческий голос, призывающий этого распутника прекратить акт любви с этой падшей женщиной.

Индийский английский доступен мне куда более, чем британский английский. Смысл сказанного я поняла больше из достаточно ревнивой интонации подданного Британской империи, который проживал свою безбедную старость на почти райском острове, если бы не его холодные зимы, когда, прежде чем выйти на улицу в шортах и футболке, снимаешь с себя три шерстяные кофты, две пары носков, штаны с начёсом и лыжную шапочку, которую ты забыл оставить на своей прежней родине среди прочих зимних вещей, но которой несказанно обрадовался случайно обнаружив её в своём шкафу.

А я обессиленная после пламенных объятий стояла и смотрела вслед заслуженному пенсионеру капиталистического труда в изысканных коричневых вельветовых брюках, которые подходят исключительно поджарым пожилым английским джентельменам, и под стать ему коричневому молодому и поджарому дуралею, бежавшему рядом с ним, но периодически оглядывающемуся назад, чтобы подмигнуть мне своим влюблённым глазом.

Стояла я как-то на главной дороге, идущей вдоль самого тёплого и изумрудного моря, и ждала чуда, и оно напало на меня всей своей щенячей радостной непосредственностью. И растопило моё сердце, чуть было не застывшее холодной кипрской зимой.
05.03.2020

***
Каждое утро и каждый вечер Мария призывно кричит куда-то в даль: "Рауль, Рауль, Рауль!". Если он не приходит, она эмоционально высказывает пространству: "Дева Мария! Опять Рауль загулял. Сколько же можно! Вразуми же его наконец!". Если же Рауль приходит на её зов, она осыпает его пламенными словами обожания, голос ещё недавно требовательный, становится мягким и журчащим.
Рауль - поджарый самец, слегка пугливый, себе на уме. Она прощает ему все его слабости и похождения. Они уже много лет вместе. А он до сих пор, чуть что, сразу во все тяжкие. Она, смирившись с его ветреной натурой, верно ждёт его дома, готовя ему еду.
Есть ещё Игнасио. И он всегда рядом с ней на кухонном диване. Он тоже поджарый и даже похож на Рауля. Что-то мурчит постоянно себе под нос. И тоже себе на уме. И слава Деве Марии - неприхотлив в еде. Ест всё, что она приготовит. А Рауль более привередлив и разборчив.
Её любви и заботы хватает и на Рауля, и на Игнасио. Они об этом знают, но, несмотря на это, не испытывают особой любви друг другу. Можно сказать, терпят друг друга.
Мария очень общительна и наступают такие моменты, когда Игнасио и Рауль, будучи по своей природе несколько флегматичны, не удовлетворяют её потребность в общении. Тогда она, уйдя в дальний угол сада, ведёт долгие беседы со своими многочисленными родственниками, живущими на родине. Им она пересказывает все перипетии своих отношений с Раулем и Игнасио.
Отведя душу, она идёт к ним, к своим любимым Раулю и Игнасио. Так и живёт на Бали прекрасная итальянская семья: Мари, её муж Игнасио и кот Рауль.
07.02.2020

***
Девочка и собака
Она быстро шла через дорогу, не замечая потока машин, а машины, как по мановению волшебной палочки, притормаживали и пропускали и её, и большущую дворовую собаку - мохнатую с кусками скатавшейся шерсти, которая из-за всех сил пыталась не отстать от девочки, но ей с другом это удавалось – парализованные задние лапы практически не слушались её. Автомобильная дорога, трамвайные пути и вот она у цели – у ларька с мороженым. Собака намного отстала, а вскоре и вовсе остановилась, но при этом не отрывала взгляда от девочки, напряжённо следя за каждым её движением.
Заветное мороженое в руке и она, радостно улыбаясь, махнув собаке рукой следовать за ней, стремглав уже летела обратно: трамвайные пути, дорога. Собака, собрав последние силы, весело виляя хвостом, поковыляла за ней так быстро, как только ей позволяли искалеченные лапы.

Миг и уже нет ни девочки с синдромом дауна – солнечной девочки без возраста из другого мира, ни преданной ей бездомной собаки с парализованными задними лапами, удивительным образом нашедших друг друга в этом мире.

А я всё стояла и смотрела на то место, где ещё совсем недавно сидела собака. И слёзы текли из моих глаз. Слёзы щемящего чувства безысходного одиночества, поглотившего меня, когда исчезли эти двое, словно, унося с собой что-то сокровенное и близкое, что лишь на мгновение, дотронувшись до меня, тут же исчезло вместе с ними.

***
Заскочила в автобус и, не глядя, села на первое попавшееся свободное место. Мое сердце замерло. Замерло, как когда-то в детстве, от страха перед силой, которая непредсказуема, безумна и непонятна.
Это был детина лет шестнадцати-семнадцати с бессмысленным взглядом и открытым ртом, из которого текли слюни. Что-то впечатлило его в людном автобусе и он начал рычать, издавая нечленораздельные звуки, затем то качался вперёд и назад, то хватал свою мать за куртку. Женщина с трудом (его сила явно превышала силу этой далеко не тщедушной женщины) отдирала его руки от своей куртки, прикрикивая на него.
Я выдержала одну остановку и вышла из автобуса, шла до дома пешком, вспоминая свою первую встречу с этой ужасающей в своей первобытности силой. Силой безумного зверя.
Ее звали Тамара. Жила с матерью, которая тихо существовала в своей комнате и, пока были силы, убирала, стирала, готовила и была грушей для битья для своей дочери, а потом и для своего подросшего внука.
Личная жизнь у Тамары не сложилась, родила, что называется, для себя вот такого же ребёнка. Любила его безумно, потому как именно забота о нём обезболила душевные раны от неудачно сложившейся жизни. Но иногда наступали моменты прозрения, когда ненавидела его пуще смерти, била тогда и его, и свою мать, если та случайно попадалась под руку или встала на защиту внука. Потом орошала его своими слезами, целуя и прося прощения у сына, выражение лица которого не менялось ни тогда, когда он был бит, ни тогда, когда был зацелован: взгляд в никуда, открытый рот с текущими слюнями.
Когда он родился, ей сказали, что ребёнок - не жилец. А он, несмотря на прогнозы, рос абсолютно физически здоровым. Тамара была знакомой сестры моего отца, которая, живя в другом городе, попросила моих родителей узнать, что с Тамарой. Не знаю по каким причинам, но в гости к Тамаре поехала моя мать и я.
Сыну Тамары было лет четырнадцать. Был он тогда уже таким же здоровым детиной с открытым ртом и безумным взглядом. Его закрыли в комнату. Какое-то время там было тихо, потом он начал громко выть и биться в закрытую дверь. Пока Тамара усмиряла своего сына, ее мать поведала об аде, в котором жили эти женщины с момента рождения этого ребенка. Через год с небольшим, когда Тамара уже физически не смогла с ним справляться, его определили в специализированное заведение. Мать Тамары через некоторое время написала маме письмо, в котором, испытывая большие угрызения совести, радовалась, что доживает остатки своих дней в тишине и относительном спокойствии. Тамара тоже поутихла, перестала бить мать, но по жизни так и продолжала маяться.
Это был мой первый опыт взаимодействия с безумством. Мне тогда, как и сейчас, было страшно. И этот страх рождался на уровне инстинкта самосохранения.
И не может быть осуждения того, кто не смог сосуществовать с этой безумной силой, как не может быть восхищения тем, кто смог. Все неоднозначно.

***
Хляби небесные разверзлись. Ливень теплый. Магический. Уносящий все ненужное, наносное. Давно такого не было. Что под зонтом, что без него - небольшая разница. Мама с дочкой лет восьми впереди идут, остановились, дочка стала в луже прыгать, хохочут обе. Иду и улыбаюсь.
До этого зашла в магазин, а дождь с новой силой зарядил.  Думаю, постою, пережду. Таких, как я, много вокруг. Все завороженно смотрят как танцуют в бешеной пляске капли, летящие с небес на землю, ударяясь о лужи, подпрыгивают, пузырятся. Ливень и не думает останавливаться. Вот первые смельчаки стали выбегать из под укрытия. И они моментально подхватывают ритм ливня, петляют, обходя лужи, которые моментально соединяясь друг с другом, вливаются в несущийся поток, подпрыгивают на цыпочках, а кто-то, махнув на все это рукой, шагает широким шагом по воде. Рядом папа с малышом лет трех. Мальчик стоит терпеливо рядом с ним. Папа читает ему какой-то стишок про дождик, гладит по белобрысой головке, снимает с себя куртку и мягко накрывает ею сына. Мальчика под курткой не видно почти, выглядывает только личико с лучистыми голубыми глазенками. Папа довольный оглядывает сына, берет его на руки и идет к выходу. Я почему-то следом. Будто потянуло что-то. На улице от теплых капель дождя малыш начинает заливаться колокольчиком. Иду и улыбаюсь, моментально до нитки промокла, туфли тяжелые от воды и хлябают. И так радостно от всего этого. Как в детстве.

***
Им было до двадцати, оба "колясочники", рядом с ними девушка с чемоданом. Как оказалось, она им помогла с этим ужасно громоздким чемоданом.
Уже в автобусе. Все в себе, либо в телефоне, кроме них. Они говорят громко, один глуховат, шутят над собой. Глаза добрые и светлые у обоих. Сердце щемит и плакать хочется. Плакать не от жалости, а от прикосновения к их силе, чистоте и искренности, к их мощи в почти неподвижных телах.
Все обращают на них внимание, конечно. Мимолетом, но смотрят на них. Они обсуждают, как завтра поедут в Шереметьево. Решают: на метро или на такси. Сегодня один из них встречал другого тоже в Шереметьево. Поэтому и с чемоданом. И вот с этим чемоданом, который почти вровень с коляской, они в час пик в метро ехали. И не устали ни капли, потому как шутят, планы строят. Жизни в них было больше, чем в нас во всех, ехавших в почти битком набитом автобусе. А завтра вот полетят на самолете.
Легкой дороги вам, ребята! И спасибо за то, что встретились и дали вспомнить о важном.

***
Сначала они были далеко от меня, потом я их догнала. Обогнать не получалось из-за узкого тротуара, поэтому, перестроившись под их темп, шла за ними. Они шли, еле передвигая ноги, и ругались. Ругались по-домашнему так, без злобы, хоть и с лихим словцом. Она его шерстила на чем свет стоит, что он забыл дома какую-то удобную сумку для продуктов. Он в ответ, что она тратит пенсию черт знает на что. Напряжение нарастало. Казалось, еще немного и они перешагнут черту беззлобного ворчания. Но стоило ей оступиться, как он, забыв все претензии, нежно взял ее под руку, а она, склонив в его сторону голову, сказала: "Давай пойдем в парк, посидим на скамейке, а магазин никуда не денется. Какой же ты молодец, что не взял это проклятую сумку, таскайся с ней сейчас." И, развернувшись, посеменили в парк.
Эта встреча с ними долго не выходила у меня из головы. Я мучительно формулировала для себя, исходя из жизни своих родителей, окружающих меня людей, которых я знаю больше как наблюдатель, из своего ничтожного опыта, в чем сила отношений этой пары и тех немногих пар, которые сразу выделяются в серой безликой массе товарно-денежно-манипулятивных отношений. Выделяются заботой. Да-да, именно заботой и ничем более. Заботой порой невидимой и не на показ, заботой в мелочах и в обыденности. Но непременно заботой обоюдной.
Такая обоюдная забота возможна при тесной душевной близости. Это когда в партнере сливаются, как реки в океан, все ипостаси. При отсутствии такой близости люди ищут недостающие части в других, мучительно нуждаясь в друзьях, любовниках, наставниках и пр. При душевной близости с партнером абсолютно отпадает потребность погружения в других, ибо такое погружение обретено в партнере. Погружение, которое выводит обоих на новые уровни осознания и познания себя.
Забота + близость = любовь. Формула и этой пары, в том числе.
Нерадостная новость - такое встречается очень редко и таких пар ничтожно мало. Признать это бывает непросто и больно.
Утешительная новость - большинство несчастливы в парах, но даже и не осознают это, многие находят или придумывают свою выгоду во взаимоотношениях, так и живут, теша себя этой выгодой. И да, в паре выжить проще.
Или есть максималисты, которые всю жизнь идут навстречу такой любви. Зачастую доходят до крышки гроба одинокими.
Так или иначе жизнь продолжатся. У всех.

***
Сегодня в ленте встречаю информацию по поводу теракта 11 сентября в Америке. А мне вспомнился другой теракт, свидетелем которого "посчастливилось" стать. Это теракт в Ташкенте 16 февраля 1999 года. Конечно, он не имеет такого резонанса и о нём мало кто вспоминает. Наверное, только те, кто потерял своих близких тогда. Да и я про него почти забыла. А сегодня вспомнилось.
Работала я тогда во втором по величине  в стране банке. Головной офис банка размещался в высотном здании (кстати, оно было одним из из первых в Ташкенте современным и высотным, состоящим из стекла и бетона). Наше подразделение располагалось на 14 этаже. Шёл обычный рабочий день и вдруг кто-то из коллег обращает внимание, что вдалеке один за другим появляются клубы чёрного дыма. Не были тогда так развиты каналы телекоммуникационной связи, поэтому мы, ничего не подозревая, продолжали работать дальше. Никто и помыслить не мог, что это впоследствии окажется терактом. В республике с тоталитарным режимом, где на учёт были все и вся, разве такое возможно?!
Оказалось, не только возможно, но и неожиданно для самой власти. Всё началось со здания кабинета министров на площади Независимости, где в тот момент собрался весь её цвет во главе с президентом. Затем постепенно стали взрываться прочие значимые объекты.
16 числа каждого месяца нам на банковскую карточку зачислялся аванс. Дело было к обеду и я решила съездить на первый этаж, где стоял банкомат, снять деньги, чтобы в обед сходить в магазин и что-то купить, а что уже и не помню. Тогда ещё не во всех в магазинах возможна была оплата картой.
Выходя из лифта на первом этаже, я непонятным для себя образом опускаюсь на колени, хлопок, потом свист и пыль, а затем оглушающая тишина. Далее всё происходит как в замедленной съёмке в немом кино. Я встаю и иду по направлению к выходу, откуда уже бегут ошалевшие от испуга охранники, а навстречу к ним сотрудники клиентского зала и клиенты. Прохожу мимо банкомата, около которого лежит мужчина, а рядом с ним красивое бежевое пальто. Какой-то охранник хватает меня за руку, что-то говорит и тянет в сторону выхода, я сопротивляюсь, пытаюсь объяснить ему, что мне надо вернуться назад и срочно позвонить маме, которая работает в школе, чтобы сумела что-то предпринять до тех пор, пока не взорвётся и у них. Было ощущение, что в любую минуту где угодно может быть взрыв.
Меня выводят на улицу. Кто-то обнимает меня сзади, оказывается коллега, который вышел покурить. Ко мне возвращается слух. Мы с ним (как оказалось позже, он был ранен осколком в мягкое место, но в шоковом состоянии не почувствовал это) идём в магазин, что напротив банка, звонить.
Когда мы вернулись назад, на нас смотрели как на воскресших. После взрыва началась эвакуация, обнаружили, что нет нас. Начали искать, не нашли. Не знали, что и думать.
Взрыв в нашем банке был последним из шести взрывов начинённых взрывчаткой машин. Тогда погибли сотрудники банка и клиент - тот самый мужчина, лежащий около банкомата.

***
Глядя на нее, невозможно сразу определить сколько ей лет. Ей можно было дать и тридцать с небольшим, и все пятьдесят. Короткие волосы неясного оттенка, маленькие глазки на заплывшем лице, кричащая цветовая гамма платья. Все это она с лихвой покрывала своим пренебрежительно-оценивающим взглядом с прищуром, которым она одаривала всех заходивших в трамвай женщин. Ее превосходство, такое же заплывшее и невнятное, сидело рядом с ней и что-то нашептывало ей на ушко.
Почти высохшая, с выбеленными сединой волосами, покрытыми панамой, таких называют "божий одуванчик". В ногах, как и полагается, сумка-каталка, из которой она достала газету, наподобие той, что бесплатно раздают в метро. "Боже мой! Нет, ты только посмотри! Не может этого быть!"- негромко восклицала она с неподдельной искренностью, бросая взгляды в мою сторону. Пересилив свою благовоспитанность, я взглянула в газету, которую она держала в своих руках. И также тихо воскликнула: "И не говорите"!". После этого она, словно успокоившись, засунула газету в сумку, и мы с молчаливым восхищением стали смотреть в небо, на котором сегодняшний ураганный ветер гнал невообразимой красоты облака.

***
Спасение в(атмана)
Стою я сегодня под проливным снегом, жду трамвая. Таких, как я, человек десять. Все практически превратились в сугробы. Подходит парень, за плечами у него рюкзак, из которого торчит ватман, и встаёт аккурат предо мной и пожилой женщиной. Женщина, глядя на оголенный рулон ватмана, начала вздыхать и, недолго думая, достаёт из сумки пакетик. Парень сразу и не сообразил, что же хочет от него женщина, протягивающая ему пакет со словами: "На-ка, милок, прикрой!".
Казалось бы - мелочь, а так приятно. В общем, в процессе объяснения, что же надо прикрыть, большинство стоящих сугробов стали улыбаться и таять.
Так был спасен ватман или не ватман вовсе.