Старая школа Александра Лукашенко

— Моя мама звонила, говорит: «Классических евреев на Руси почитай не осталось, доченька. Щедрых, остроумных, неравнодушных к женской красоте, интеллигентных, независимых в суждениях, но аккуратных в поступках. Вымерли как мамонты от херового внутриполитического климата.
А остальные разъехались, залегли горизонтально в бизнесе или пристроились в вертикаль. Кто либералами, а кто и патриотами. А ведь когда-то они были те еще проказники! И это если оценивать ситуацию консервативно. Так что ты уж со своим там побережней. Денюжку то он тебе на карточку аккуратно перечисляет. Вот что значит старая школа!».
А ты тут, своими рассуждениями, только дискредитируешь умственный труд, мировая закулиса, и мировой еврейский заговор. Вживаешься в роль шизофреника. Постыдился бы хоть.
— Нивы колосятся, заводы дымят, Батька из автомата сына Колю стрелять учит, Навальный твёрдо стал на путь выздоровления. Твоя мама преувеличивает, кукла Лена. Все хорошо.
— Ну вот, попала я в его взволнованные руки, и теперь все хорошо ему, конечно. И мама моя говорит: «Не преувеличивай градус его идиотизма, доченька». Ты, нехристь, своими поспешными, но неторопливыми действиями... Ну ничего ему сказать нельзя. И не лапай меня, не видишь — я у плиты стою. А что ты там про автомат несешь? Интересно ведь.
— Да Лукашенко начал копипастить гаитянского диктатора Дювалье, кукла Лена. К приветствующему его народу он с сыном Колей и автоматом вышел. Из вертолета, с пулеметными лентами наперерез.
— Опять врешь?
 — Ну не с пулеметными лентами, а в бронежилете. По телевизору показывали, очень трогательно. А еще звучал пламенный призыв кота Леопольда «Ребята, давайте жить дружно!».
— Ну все, понесло его. Аркадий Райкин на лихом коне! Об этом намекает и бабочка на шее.
— Нужно создать более справедливый мир для людей, которые менструируют! — страстно бросает в толпу сын Коля.
— Выплеснул он в публичное пространство, а потом начал оправдываться, что его не так поняли. Молодой еще.
— Но народ уже ликует. Над праздничными колонами демонстрантов развеваются белорусские стяги разных вариантов...
— Далее в ход пошли здравицы в честь Павлика Морозова... Да угомонись ты.
— Ошибаешься, кукла Лена, причем фатально. Потом случилось самое интересное. Начиналось то все достаточно степенно — обругали последними словами коварные замыслы сама знаешь кого...
— А нефиг было залупаться.
— И вот уже все слилось в протяжный вой! Враг с перепугу дрогнул, но пока не отступил...
— Вот это действительно старая школа. Молодец Батька!
— Под чью диктовку ты распространяешь слухи, кукла Лена?
— Никто мне ничего не диктовал. Это знающие и держащие руку на пульсе люди нашептали.
— Мы такой подход гневно осуждаем, кукла Лена, потому что он нам чужд. Белорусский народ избрал его Батькой 80-ью процентами голосов не за это. Хотя, конечно, это был мощный порыв вверх в деле вставания с колен со стороны Лукашенко. Где-то, я бы даже сказал, триумф и бенефис. С учетом того, что здесь речь идет о скреплении скреп и защите святынь.
— Угу, митинг пациентов психиатрической больницы в защиту...
— И не надо мне рассказывать о достойном античной трагедии конфликте между личностью и законом, кукла Лена! Хотя ты могла бы беспристрастно фиксировать события эпохи (см. картинку над текстом).
— А ты продолжай, чеканя шаг, сходить с ума, христопродавец. Делать тебе нечего с твоим телевизором. Жертва Первого канала, блин. Глядя на тебя трудно оставаться оптимисткой.
Опять он разглядывает он меня и лыбится. Чего ты любишься, обормот?
— Красивые девушки считают, что мир принадлежит им. И они правы, кукла Лена. Дай я тебя за это поцелую!
— Поцелуешь, конечно, куда ж я без этого. Только поешь сначала, все готово...