Уильям Лейч. Устойчивость Солнечной системы

УСТОЙЧИВОСТЬ СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМЫ
Уильям Лейч (1862)
Leitch W. God's Glory in the Heavens. L.,1867. Р.274-276, 278-289

Солнечную систему можно рассматривать как машину, основанную на разумном замысле. Механизм Солнца, планет и спутников предполагает движение четкое, как у часов. Одно из самых замечательных явлений замысла в небесной машине - это ее устойчивость. Есть бесчисленное множество других законов силы, помимо закона обратных квадратов, но только один совместим со стабильностью в системе при условии возмущения. Если бы закон всемирного тяготения действовал с силой обратного куба вместо квадрата, малейшее возмущение сбросило бы планету на Солнце или заставило ее улететь от него. При существующем законе всемирного тяготения, хотя бы планета была сбита со своего пути, она стала бы неуклонно двигаться по новой орбите, и возмущение не имело бы тенденции усиливаться. Однако когда мы созерцаем системы многих планетных тел, простой закон гравитации никоим образом не гарантирует их устойчивости. Сложность схемы  может быть недооценена, если мы не будем иметь в виду,  что любое данное тело притягивается не только Солнцем, но и всеми остальными телами системы, и что эти силы постоянно меняются в зависимости от расстояния и направления. Следствием этого является то, что планета, вместо идеальной орбиты, которую она имела бы без таких притяжений, двигается по очень сложному пути. Ход ее движений с возмущениями можно сравнить с человеком, пробивающимся сквозь толпу. Его толкают на каждом шагу и выталкивают из толпы, в противном случае он бы пошел напямую. Все же его может быть достаточно определенным, хотя и состоит из бесчисленных нарушений. Планеты, таким образом, должны пробиваться через помехи влияний других тел системы, и, таким образом, следовать нарушенным курсом вместо обычного.
Естественно напрашивается вопрос: может ли такая система остаться стабильной, и не должна ли она в итоге впасть в неразрешимую неразбериху? Ньютон видел, как. взаимное притяжение всех тел системы влечет за собой серьезные затруднения, но открыть комперсирующие факторы, обеспечивающие устойчивость системы, даже для него было за гранью возможностей анализа. Он действительно пришел к выводу, что необходимо, чтобы рука Всемогущего время от времени вмешивалась, чтобы предотвратить крушение миров и систем. Машина была задумана несовершенной и, следовательно, нуждается в корректировке. Некоторые сочли, что этот взгляд на систему навязывает нам более неодолимую убежденность в Боге, чем допущение ее самонастройки; но, несомненно, саморегулирующееся устройство только увеличивает мудрость Проектирующего Разума. Оно показывает одно из самых чудесных приспособлений средств к целям и, следовательно, навязывает нам более убедительно, необходимость Божественного замысла. Пример этого представляет паровой двигатель. Как Уатт,  по замыслу губернатора, позволил машине самой регулировать себя и автоматически отключать подачу пара при необходимости, так планеты, выполняя свою работу в соответствии с определенными законами механики, лишь возвышают нашу оценку гения Творца, продумавшего их движения гораздо лучше, чем люди постройку паровой машины.
Однако мы должны всегда помнить, что, хотя в некоторых моментах здесь есть параллели, есть и большие различия между машиной, выполненной руками человека, и механизмами природного мира. В одном случае машина может работать независимо от изобретателя; в другом - работа машины есть просто способ или режим Божественного действия. В механизме человеческого тела есть принцип, несколько похожий на самонастройку Солнечной системы. Тело - это хорошо настроенный автомат, способный ремонтировать сам себя. Постоянно подвергаясь нарушениям своего нормального состояния в результате болезней и несчастных случаев, оно обладает чудесной способностью корректировать нарушенные функции, так что стабильность системы, или, другими словами, жизнь, сохраняется. Мы рассматриваем эту саморегулирующаяся власть как одно из убедительных доказательств разумного замысла, и в том же свете мы должны посмотреть на самонастройку небесной машины.
Солнечная система подвержена постоянным возмущениям. Однако она  отрегулирован так, что эти возмущения никогда не подвергают опасности ее стабильность. Когда стержень находится в равновесии на конце и колеблется то в одну сторону, то в другую, то его стабильность зависит от амплитуды колебаний, но никогда не выходит за пределы определенной степени. Таким образом, орбиты планет подвержены небольшим изменениям, но стабильность системы гарантирована тем, что этим изменениям положен предел...
Итак, все возмущения различных планет вместе взятые, никогда не могут превышать определенную сумму, и она невелика. Планеты так связаны, что если одна имеет сильно эксцентричную орбиту, то для равновесия эксцентриситет другой должен быть мал, как небольшое количество вина, розданное нескольким лицам, не повредит никому, даже если кто-то выпьет больше других, вместо того, чтобы разделить поровну. Таким образом, есть лишь небольшая совокупность эксцентриситета, возможная для всех планет, и хотя бы она была выбрана одной планетой целиком, равновесие системы от этого не разрушится; и опасность будет гораздо меньше, если каждая будет иметь свою долю эксцентриситета. Подобный закон имеет место и в отношении наклонения орбит друг ко другу. Они никогда не могут сильно отличаться от своего среднего положения, и разброс между ними невелик.
Стабильность всей системы могла бы быть разрушена неограниченным изменением размеров орбит, их формы или эксцентриситета или, наконец, наклона, но во всех этих случаях в конечном счете имеет место формирование компенсированного состояния. Легко видеть,  как стабильность будет разрушена в любом из указанных случаев. Если изменится форма или размер орбиты, и ее эллипс сожмется или расширится, планета может в конечном итоге упасть на Солнце или улететь в космос. Изменение длины орбиты или ее большой оси скажется на длине года. Опять же, если эксцентриситет орбиты вырастет, то эллипс станет столь узким, что планета слишком приблизится к Солнцу, и на Земле в таком случае все живое было бы уничтожено.  Если бы наклон орбиты Земли не был ограничен как он есть, он мог бы в конечном счете совпасть с экватором, уничтожив разницу времен года. Нынешние условия жизни на Земле приспособлены к нынешнему положению вещей, так что любое отклонение от неизменности указанными способами неизбежно повлекло бы гибель растений, животных и людей.
Восхитительная гармония и стабильность Солнечной системы создают непреодолимое впечатление разумного замысла. Никакая случайность не могла бы обеспечить такую неизменность. Мы можем представить тела системы, расположенные многими способами, но для этого подойдет лишь одно особое соотношение. Мы могли бы представить себе движение планет на орбитах с большим эксцентриситетом, но вместо этого все они почти круглые. Мы могли бы ожидать также, что планеты будут двигаться по всему пространству, а их орбиты - охватывать все части небесной сферы, как круги долгот на глобусе. Вместо этого мы находим их орбиты совмещенными в узкой зоне зодиака, и необходимо отметить, что это ограничение в одной плоскости имеет важное значение для устойчивости системы. Направление, в котором движутся планеты,  также демонстрирует ту же замечательную гармонию - это направление с запада на восток, условие, также важное для стабильности системы.
Только если у нас есть идея замысла, есть основание для поиска такого поразительного единообразия. Случайность в нем слишком маловероятна. По исчислению вероятности такое случайное сочетание 43 движений семи планет - это один шанс против четырех миллионов. Но Лаплас не признает, что здесь есть какой-либо разумный замысел или аргумент в пользу существования Бога. Его идея Первопричины была бы удовлетворительной, если бы можно было показать, что возникновение небесных светил обязательно объясняется небулярной гипотезой, но его сторонники, к несчастью, фактически считают, что если гипотеза туманности верна, устойчивость система должна перестать быть аргументом в пользу разумного замысла. Соответственно, они обратились к задаче опровергнуть саму гипотезу.
Но если эта гипотеза верна, и последовательный распад вращающейся массы вещества действительно объясняет как круговой характер орбит, так и факт движения планет почти в одной плоскости и в одном направлении, то это далеко не ведет нас к отказу от разумного замысла, а лишь усиливает чудо, показывая простоту способа используемого Божественным Архитектором в возведении небесной структуры. Говоря о доказательстве замысла, нет смысла выяснять, собраны ли часы самим изобретателем или исполнителями. Их может собрать ремесленник, но от этого они не перестанут нести в себе разумный замысел часовщика. Умение изобретателя касается только замысла инструмента как целого. Можно предположить, что пчела прилагает некий интеллект к конструкции своих ячеек, формируемой таким образом, чтобы произвести необходимые углы и с ними максимальный объем; но это доказывает лишь, что рассматриваемый интеллект работает с помощью инструментов. Использование инструментов никоим образом не снижает изобретательность, проявленную в любом механизме. Так же и в отношении стабильности Солнечной системы; гипотеза туманности, если бы она была установлена, показала бы только инструмент всемудрого Творца для обеспечения стабильности системы.
Таким же образом мы должны иметь дело с аргументом, согласно которому источник тепла и света помешен в центр системы. Пэли считает это доказательством замысла исключительно на том основании, что не было предшествующей необходимости поместить Солнце в центр мира* Но сила этого аргумента ни в коем случае не основывается на опровержении изначальной необходимости - если под этим подразумевается некоторое физическое явление, из которого все произошло. Согласно небулярной гипотезе, Солнце как источник света и тепла обязательно должно быть в центре системы. Если Солнце - раскаленная масса, из которой были выброшены планеты, то, пока планеты охлаждались, оно сохранило высокую температуру. Но все это только заново сдвигает интеллект на шаг назад. Если мы признаем истинность этой гипотезы, то установим  только метод, принятый Божественным Разумом, чтобы обеспечить основной источник света и тепла в центре системы.
Пэли признает сложность аргументации в пользу Божественного замысла от механики небес, если сопоставить это со  сложностью машин и организмов, которые нам знакомы на земле. Это объяснение не соответствует случаю. В небесной машине нет недостатка во взаимодействиях, хотя и нет видимой связи между различными телами. На самом деле нет такой сложной машины, которая не была бы объяснима приложением человеческого интеллекта. Настоящая трудность заключается в том, что, имея дело с Солнечной системой как с простой машиной, Фундаментальная идея замысла, используемая Пэли - это приспособление материи к жизненным потребностям. Вещь  полезна постольку, поскольку она приспособлена к проявлениям жизни, включающим некий особый объект**. Живой организм - это всего лишь система средств для достижения цели, и каждая часть системы имеет свое применение. Этот элемент отсутствует в небесных машинах. В этом смысле мы не можем найти применение данному аргументу в обосновании стабильности системы. Без сомнения, стабильность расположения важна для благополучия жителей планеты, и это может быть названо замыслом устойчивости; но настоящий вопрос в том, является ли расположение тел в Солнечной системе проявлением замысла создания жизни?
Дикарь, подобрав часы, несомненно обнаружит следы интеллекта в их конструкции, не зная ее использования в целом. Он может не знать, каким образом она приносит пользу, и все же он не преминул бы обнаружить замысел и цель. Он обнаружит, что пружина и колеса были отрегулированы таким образом, чтобы производить равномерные движения. У него может не быть понятия об использовании таких движений, и все же он может догадаться, каким образом взаимодействие различных частей создает эти движения. Применим это к небесному механизму. Предположим, что дух, странствующий в пространстве, пришел в нашу систему и в ее изяществе видит доказательства разумности ее замысла, хотя и не знает о существовании людей, обитающих на Земле. Пэли не решился бы признать такое заключение. Он будет утверждать, что вы должны показать преимущество стабильности системы  для живых существ, прежде чем вы сможете представить доказательство разумности ее замысла.  Но, как и в случае с часами, не может быть сформировано никакого представления об использовании устойчивости для любого живого существа прежде, чем замысел может быть четко прослежен в способе, с помощью которого обеспечивается стабильность. Очевидно, что планеты прекрасно приспособлены для этой цели. И вопрошающий дух был бы вынужден признать Божий замысел совершенно независимо от идеи приспособленности планет к жизни. Пэли настаивал на том, что в устойчивости не было бы смысла, если не было существ, которым она могла бы принести пользу, и без жизни планеты могли бы быть расположены в произвольном порядке. Он склонен отказаться от устройства небес как аргумента в пользу существования Конструирующего Разума.
Все это происходит из-за ограниченного диапазона аргументов, к которым прибегал Пэли. Он ограничил использование этого понятия законами живой материи и был расположен искать замысел только в этой сфере; поэтому он не считал нужным прибегать к нему для объяснения устойчивости небесного механизма, и эта часть Божьих дел не могла для него апеллировать к доказательству от разумного замысла. Но это выглядит как предвзятое ограничение проявлений Божественного замысла сферой жизни. Разве, если бы человек не был создан и жизнь не возникла ни на одной планете, явление славы Божьей прекратилось бы? Разве механизм, с помощью которого обеспечивается устойчивость планетной системы, не имел бы явного замысла? Все материальное творение - всего лишь проекция Божьих идей в пространстве и времени, и оно несет печать Божественного разума, хотя бы ни один конечный дух или живое существо не были  вызваны к существованию. Без сомнения, самое чудесное проявление Божественной мудрости заключается в соотношение материи с жизнью и созданным разумом. Тем не менее, признавая высшее, мы не должны игнорировать нижнюю сферу.
Мы видели, что разум может быть обнаружен в адаптации средств, обеспечивающих цель стабильности, хотя мы не сможем назначить какое-либо использование стабильности им самим, по крайней мере, в обычном понимании этого слова. Но разве не может быть другого ее использования, кроме физического благополучия живых существ? Разве нет смысла в самом порядке и гармонии солнечной системы, кроме  прямых утилитарных целей? Разве приспособление этого порядка и гармонии не являет мудрость и счастье чистого разума? Разве само откровение Бога в природе не говорит о великой цели? И даже если бы не было ни одного тварного разума, чтобы созерцать дела Бога и принести Ему дань поклонения - разве небесный механизм был бы бесполезен? Разве не стал бы он и в этом случае служить какой-то цели? Разве у материального мира нет цели просто по отношению к Божественному Уму? Художник с удовольствием переносит на холст творчество мысли его гения; и хотя бы никогда ни один глаз, кроме его собственного, не видел его картины, они не были бы без использования или цели. Точно так же мы можем легко понять, что красота и гармония материального мира могут служить цели просто как объект созерцания Божьего разума. Бог создал все для Себя и Своей славы; и, несомненно, хотя высшая дань славы приносится Ему игрой моральных и интеллектуальных способностей и различных феноменов организации и жизни; но это не мешает тому, что ноты похвалы, хоть и слабее, но восходит к Богу из мелодии и гармонии простых физических законов. Дивносбалансированные небесные сферы возносят хвалу Богу, как и гармоничное проявление способностей человека.
Таким образом, небеса занимают самостоятельное место в провозглашении славы Божьей. Они возвещают Его славу, хотя и не служат утилитарной цели создания жизни, и хотя бы в них не было тварного интеллекта, слышащего эту хвалу. Но небеса провозглашают славу Бога более решительно, когда мы размышляем о том, что стабильность всей Солнечной системы чудесным образом связана с жизнью, и мельчайшие живые, существа, заметные лишь под микроскопом, становятся для множества разумных людей не меньшим основанием поклониться Богу, чем сонмы небесных светил.

* На самом деле Пэли мало интересовался вопросами небесной механики и не считал их доказательством того, что Вселенная - это машина  (Prickett S. Narrative, Religion and Science: Fundamentalism Versus Irony, 1700-1999. Сambridge,2002. P.76; Armstrong K. The Case for God. L.,2011. P.220). Следует отметить, что Уэвелл, как и Пэли, не допускал случайностей в развитии жизни (Snyder L.J.The Philosophical Breakfast Club: Four Remarkable Friends Who Transformed Science and Changed the World. L.,2011. P.201), что могло сказаться на его критику понятия об обитаемости планет. 
** И Пэли, и Лаплас писали до создания органической химии Велером в 1823 г. Однако еще длительное время вплоть до разработок М.Бертло в 1860-е гг., т.е. возникших уже после работы Лейча, принципы витализма активно защищались биологами на прежней (доквантовой) основе.