2. Мексика. Природа искусства

Здесь можно увидеть много фотографий:

Вы ещё помните, что мы недалеко от Оахаки «пристали»? И, как выяснилось, не только нам эти места приглянулись. Тридцатью пятью веками ранее индейские племена сапотеков, а попозже и миштеков осели здесь всерьёз и надолго. Археологи утверждают, что первые сюда и до того заглядывали, но вот на ПМЖ перебрались только ближе к 1500 году до н.э. Занялись земледелием, животноводством. Начали строить посёлки аж по 80-100 домов. Некоторые из них со временем до городов разрослись: с капитальными стенами, подземными ходами и общинными поселениями вокруг. Около 600 года до н.э. сапотеки изобрели свою письменность, которая, кстати, старше майяской (о ней я рассказывала в «Отдельной песне о Юкатане»). Потом придумали и стали использовать календарь. А в 500 году до н.э. выровняли огромный холм на высоте 1940 метров над уровнем моря и 400 метров от дна долины и основали на нём гражданско-церемониальный центр Монте-Альбан. Вот к нему-то следующим утром мы и направили свои стопы и колёса машин. По горам по долам миновали столицу, посмотрели на неё сверху вниз и снизу вверх, и очень скоро очутились перед вожделенным объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО. Взглянули на план памятника и дух захватило: площадь необъятная, пирамид много и на каждую, разумеется, хочется взобраться.

К слову, то, что изображено на плане, лишь центральная часть города, раскинувшегося в период своего расцвета (100 год до н.э. – 200 год н.э.) аж на 40 квадратных километров. К этому времени он был уже столицей крупного государства, прибравшего к рукам почти всё Оахакское нагорье и успешно взаимодействовавшего с соседями, особенно с Теотиуаканом (о нём можно прочесть в очерках «Мексика. Чудеса и загадки» и «Мексиканская мозаика»), который, будучи более цивилизованным, очень здорово повлиял на культуру сапотеков. Причём, сапотеки не просто копировали северян, они заимствовали идеи, развивали их дальше и в результате достигли высокого художественного совершенства в обработке камня, металла и перьев. Построили в городе здание в форме буквы J, покрыли резьбой 300 каменных монументов. Случилось всё это в так называемые эпохи Монте-Альбан I и Монте-Альбан II.

Третий период ознаменовался не расширением города «вширь и вдлинь», а всевозможными новаторствами в имеющихся границах. Снесли что-то уже отслужившее и возвели усечённую пирамиду и ещё 8 церемониальных монументов. На шести из них изобразили знаки гор и пленников, а две сделали в чисто теотиуаканском стиле. К 650-му году н.э. выстроили все основные храмы и 170 подземных усыпальниц с фресками, а население выросло с десяти до пятидесяти тысяч. Причём не только за счёт естественного прироста, но и за счёт «понаехавших». Уже в те незапамятные времена народ стремился жить в столице, а Монте-Альбан, к радости стремящихся, оказался-таки «резиновым». Сие обстоятельство породило появление «ЗАГСов» – невоенной тематики резьбы на стенах монументов. Вместо изображения битв они стали «записывать» дни рождения, вступления в брак и другие важные события в жизни знати, чтобы, не приведи верховный бог Косихо-Питао, высокородного коренного монтеальбанца не попутать с «лимитой» из провинции.
 
Нам, к счастью, переживать по этому поводу не пришлось. Наша родословная оказалась абсолютно безупречной, ибо все мы прибыли тоже из столицы. Современной. С нас, как, впрочем, и со всех остальных, даже плату за посещение не взяли, потому что по правилам штата Оахака по воскресным дням наслаждаться памятниками седой старины можно «безвозмездно, то есть даром».

Мы с мужем осмотр начали со взятия первой же попавшейся высоты. Ею оказалась Северная платформа с несколькими пирамидами. «Алтарь» – самая выдающаяся из них. Панорама с него открылась просто замечательная. Всё как на ладони! И не только то, что ниже, но и то, куда не пускают. Например, к Затонувшему патио, некогда исполнявшему роль бассейна с водой. Говорят, что исполнял он её для красоты, но, учитывая его «высокое положение» почти у «Алтаря», допускают, что и в более утилитарных целях водоснабжения – тоже. Там сейчас археологи раскопками заняты. Глядишь, и до истины докопаются.

Тут же на платформе находится храм Двух колонн. Одна, склеенная из кусков, стоит. Ну, такая, толстая и без изысков. Второй – не видно. Зато вот там, внизу, была, без сомнения, целая колоннада, но от неё тоже мало что сохранилось, всего лишь два ряда «пеньков», по которым невозможно судить о первоначальной форме колонн.
 
Внизу сзади справа и слева среди зелени можно заметить развалины гробниц. А впереди и на почётном месте, разумеется, центральная площадь, окруженная руинами зданий, переулками и закоулками, по которым, спустившись с платформы, мы отправились гулять.

Интересно, что многие объекты безымянны, обозначены они просто номером или буквой. Видимо учёные так и не сошлись во мнении о назначении того или иного строения. Вот даже о вроде бы уже вполне конкретно названной Галерее танцоров и то идут бесконечные споры. Одни говорят, что на каменных плитах безусловно изображения танцующих мужчин. Другие, – что мужикам уже совсем не до плясок, потому что их принесли в жертву. А третье утверждают, что здание, где всё это отрыли – больница, а плиты – не что иное, как медицинская картотека, описывающая «анамнезы и диагнозы» страдающих физическими отклонениями людей. И что прикажете тут делать? Кому верить? Только собственным ощущениям! А они желают, чтобы народ веселился. Ну, а то, что у народа во время танцев суставы как-то уж совсем неестественно вывернуты, объясним индивидуальным видением художника. Они, художники, ещё и не такие па способны разглядеть. Уж нынче ли нам тому удивляться!

Выбираемся из закоулков и видим в центре площади три склеенные вместе пирамиды. Это здания G,H и I. Но наверх тоже не пускают, потому что ступени там как бы есть, но их как бы и нет – не откопаны и не восстановлены. Но это ведь тоже интересно: хотя бы имеем теперь представление о том, что до раскопок зона представляла собою ряд хаотично разбросанных холмов с намёками на пирамиды, и какая гигантская работа уже проделана. Чего, например, стоило освободить от земли и зарослей могучую Южную платформу!

Она высится перед нами чередой упирающихся почти в стратосферу ступеней. Менее альпинистски настроенные родственники смотрят на сооружение настороженно, мы же с семьёй дочери смело лезем на макушку. Внучата резво прыгают со ступеньки на ступеньку. Дедушка с бабушкой тоже стараются не ударить в поднятую мальчишками пыль лицом. Ура! Покорили! И что видим? А то, что с Северной платформы мы ни за что не смогли бы узреть, то есть Обсерваторию (или то, что учёные считают ею), загороженную теми самыми тремя «запретными» пирамидами. А уж вид-то вокруг! И на Монте-Альбан, и на всю долину! Высшая точка как ни как!

Внизу слева три стелы, а справа ещё четыре пирамидальных сооружения, более скромных по высоте. Их вереницу завершает площадка для игры в мяч. Похожую мне уже приходилось и видеть и описывать в «Отдельной песне о Юкатане» и в «Мексиканской мозаике». Повторяться не стану, тем паче, что эта отличается от майяской и тотонакской лишь отсутствием каменных колец, что, впрочем, делает правила игры ещё более загадочными. Мы не отказываем себе в удовольствии пофотографировать панораму и на её фоне себя любимых оптом и в розницу. Потом спускаемся и, заворачивая по очереди ко всем оставшимся пирамидам, направляемся к выходу.
 
Время уже шибко за полдень, и настала пора поведать вам о том, что же произошло в четвёртую эпоху Монте-Альбана? Упадок, разумеется. Потому что к 900-му году н.э. миштеки завоевали всю оахакскую долину, столицу сапотеков превратили в небольшую деревушку, в гробницах которой – не пропадать же добру – стали хоронить свою знать, а новой столицей стремительно развивающегося теперь уже миштекского государства сделали Митлу, бывшую при сапотеках главным религиозным центром. Поэтому, сами понимаете, там тоже есть, что посмотреть. Но прежде, чем мы туда отправились, прошли «сквозь строй» рыночных лотков, в которых накупили традиционных для этих мест пёстрых «неведомых зверушек», искусно вырезанных из дерева, и спасительную шляпу, чтобы раскалённые зноем бестолковые мысли не вытекли из головы прямо на асфальт.

Митла встретила нас километровой очередью на парковку, – не одни мы такие умники, жаждущие просвещения в преддверии Нового года, оказались. Пришлось немного подождать. Зато, когда машины были пристроены, часть объекта нашего интереса оказалась в двух шагах от стоянки. В отличие от Монте-Альбана постройки Митлы не имеют четкой организации центра поселения. На карте археологической зоны обозначены пять групп зданий, раскиданных вдоль извилистого русла ручья. Связывает их только ориентация по сторонам света. Мы попали в ту группу, которая называется Северной. Ничего похожего на Монте-Альбан. И не только потому, что на одном из древних фундаментов испанцы водрузили церковь Сан-Пабло. Эта часть строилась при миштеках и, естественно, в несколько иных традициях. Никаких пирамидальных сооружений! Только квадратные дворы да прямоугольные в плане дворцы, украшенные снаружи и внутри невероятно сложным геометрическим орнаментом. Узор содержит в своей основе меандр (греческие вазочки из учебника истории для пятого класса помните?). И собирали его, заполняя прямоугольные заглубления в панелях различными по величине и форме каменными брусками. Потом тщательно пригнанные бруски раскрашивались и получалась красная ломаная линия на белом фоне. Даже сейчас, когда 99 процентов цвета поглотили солнце и время, впечатляет. Представляю, как это выглядело тысячу лет назад! А уж как действовало на неокрепшие умы «ходоков и прихожан»! Особенно, если жрец правильное слово молвит. А он обязан молвить правильное, и путь верный указать, куда пастве податься. А иначе какой же он жрец?

Под дворцами находятся крестообразные в плане гробницы. Это скрытый от посторонних глаз привет из Монте-Альбана. Там такие же, и миштеки, освоившие «мир иной» в недрах сапотекской столицы, нашли его конструкцию вполне комфортной и перенесли её в родные пенаты.

К Северной группе примыкает группа Колонн, состоящая из двух патио, обозначенных на карте буквами Е и F. Так вот, в патио Е находится Колонный дворец, который некогда служил и центральным административным зданием, и резиденцией правителей Митлы. Шесть толстенных монолитных колонн в переднем зале дали название и дворцу и всей группе. Миновав «колонный зал», мы попали во внутренний дворик с ещё четырьмя помещениями. Они тоже имеют отношение к дворцу и на их стенах тоже , разумеется, меандр: мелкий и чёткий снизу, квадратный посередине и широкий, размашистый в верхней полосе.

К сожалению, Колонный дворец – единственное уцелевшее сооружение патио Е. Всё остальное испанцы разобрали на строительные материалы и растащили по домам.

Помещения вокруг патио F, слава Богу, уцелели. Под двумя из них есть гробницы, вход в которые находится перед зданиями. В одну, отстояв в очереди желающих, мы спустились. Она представляет собою всё тот же, ориентированный по сторонам света, крест. На блоках стен кое-где сохранились узоры, но несколько иного типа – спирали и волнистые линии. И мощная колонна в центре склепа. Такой у сапотеков не было. Должно быть, весь загробный мир миштеков держался именно на ней.
 
Три другие археологические группы к посещению пока не готовы, в них ведутся раскопки и работы по сохранению исторического наследия Мексики. Это не страшно и совсем не обидно. Во-первых, мы и без того достаточно много за пару дней увидели, а во-вторых, должно же хоть что-нибудь остаться для следующего раза. И даже если этот следующий раз случится без нас, наши внуки обязательно вспомнят о том, что были здесь когда-то с бабушками и дедушками.