Гигант в собственном соку. Рассказ

МИХАИЛ АБЛАЕВ. «ГИГАНТ В СОБСТВЕННОМ СОКУ» (рассказ).


Автобус фыкнул и высадил седоков. Дача встречала яркими остановками, чёрными воротами и берёзовым леском.
Парни тёмным соцветьем громоздились у грубого деревянного стола. Посреди него  была выжжена дыра в форме влагалища.
Семнадцатилетний  Гигант направился к пацанам.
- Ну ты даёшь, Гриша! Таким мальчиком был…
Гигант перекинулся партейку в дурака, сыграл на гитаре, плюнул в костёр.
- Девочки здесь?
Кудрявый Иван скуксил наглую  морду.
- Все заняты!
- Взрослые.
- Взрослые есть! – с лёгкой укоризной и смехом. – Ха-ха-ха-ха-ха!
- Наведайся к своей Жанне! Ты её лет десять не видел. Только собаки берегись! – толстый Гоша.
- Что, хороша?
- Как бы так! Обалденная! Ха-ха-ха-ха-ха!
Он встал, надел рюкзак и пошёл, высматривая грибы.
Бабушка ахнула. Она не видела его уже десять лет.
- Гриша, ты уже совсем большой!
- Гигант!
Хотел прибавить «половой» и засмеялся, но вспомнил, что ещё девственник, и замкнулся.
«Любить хочу! Женщину. Девушку!»
Роста он был гигантского, метр девяносто пять, силы неимоверной и ума светлого и большого.
Ему было 17 лет.

Сладкий прохладный полдень повстречал он на кухне у Жанны. Её бабушка кипятила чайник, а эта двадцатисемилетняя красавица радостно смотрела на лицо Гриши.
- Ведь мы любили!
- Десять лет назад?
- Тебе было семь, а мне семнадцать. Помнишь наши фотографии? Красавчик! Ангелочек!
- Жанна, ты красива!
- И ты красив! Очень!
- Я скажу мужу…
- Что?
Она стала серьёзной вдруг, и на лице её изобразились старость, страдания и позор.
- Что?
- Понимаешь, - замявшись и порумянев. -  У нас не получается…сделать…ну, сам понимаешь…
- Не способен?
- Ну, вроде того. Мы обследовались…
- Ровесник?
- Шестьдесят. Мой…научный руководитель!
- Полярник?
Жанна, виновато ухмыляясь, кивнула.

На пляже этот седой атлет стоял на голове и пасовал оджинсенному Гиганту красным зарубежным мячом.
- Ты в соку приятель!

- Где будем это…
- У тебя? У меня?
- Знаешь… пойдём в Дремучку… помнишь, мы там костёр жгли…Ты – моя первая любовь!

Дремучкой называли лесной хвост, разделявший поля.
 Поздним вечером, когда все уже  поутихли, они встретились за калиткой и пошли за ручку.
Она была в короткой гармошечкой юбочке.
Он, оступаясь кедами, очень желал Жанну.
Она была весёлая и смущённая.

Они разожгли костёр, посидели всё так же за ручку на бревне и пошли во тьму.

Никогда ему не было так хорошо. Они вылюбились до предела, до завязки. Его сперма впитывалась во внутренности Жанны, и он чувствовал, что это особое счастье, и не надо другого раза. Иметь чужую жену… Я не могу ничего сказать, но бывают такие вот ситуации. Когда разрешают – как это сладко!
Он, задумавшись, сказал:
- Я ведь не просто для тебя осеменитель – так? Ну?
Жанна крепко сжала его руку и сладко посмотрела в его сторону:
- Ты мой любимый, моя любовь! Милый мальчик мой!

Его гигантская тень лизнула волосатое отражение Жанны и рванулась вперед, во тьму.
В ней был 171 сантиметр росту.

Э. Михаил. 25 августа