Глава 21

   Аргамак коснулся речного дна и начал осторожно выбираться из воды. В реке Ивашка держался за луку седла, а подплывая к берегу, забрался на жеребца. Так что на сухую землю он выехал уже верхом. Высокий крутой склон берега вместе с кронами деревьев закрывали часть ночного неба. Если бы не полная луна, то на берегу стояла бы тьма кромешная. Правда, сейчас ее разгоняли отблески от пламени костров и огонь факелов с противоположного берега.

   Переполох, возникший в лагере у хазар, постепенно стихал. По спокойной глади речной воды далеко разносились возгласы часовых, которые переговаривались между собой. Их выставили по периметру лагеря распоряжением тудуна, который был страшно разгневан происшествием.

   Морева сообразила, что для встречи с напарником необходимо найти место, где прошлым вечером они скрытно наблюдали за становищем хазар. Ивашке пришлось спешиться и повести жеребца вдоль берега, чтобы отыскать удобный подъем на крутом склоне. Норовистый аргамак, видимо проникшись полным доверием к новому хозяину, послушно следовал за мальчуганом.

   Наконец что-то похожее на тропу было найдено. Ивашка потащил жеребца вверх по откосу. Даша струсила, что их могут услышать с противоположного берега и заторопила «спутника». Мальчиш, ужасно сопя и не грубо дергая за поводья, нежно зашептал аргамаку, словно уговаривал ускорить ход: – Кали-кали-кали!

   Умное животное поняло, что от него хотят. Ни сколько не упираясь, приложило максимум усилий, чтобы быстрее преодолеть неудобный подъем. Когда мальчишка и жеребец выбрались на откос, Морева дала время на то, чтобы Ивашка отжал мокрое белье. Затем по просьбе «берегини» мальчишка огляделся.

   Взглянув с возвышенности на реку и противоположный берег, Даша с трудом догадалась, что находится недалеко от лесной тропинки. Тропа должна была привести на поляну, где вчерашним днем встретились «странники».
 
   «Что ж, дай Бог, чтобы это оказалось так! – решила Морева, а когда вспомнила слоган, набившей оскомину рекламы «Тогда мы идем к вам!», то усмехнулась.
Мальчишка и аргамак начали медленно продвигаться по ночному лесу. Через некоторое время выбрались на тропинку. Идти стало легче, но окружающая темень по-прежнему страшила. Дарья для собственного успокоения забубнила, словно пономарь:
  – Хорошо, что нет войны, ох, как хорошо!.. А то растяжки-подтяжки…, девочка в поле гранату нашла…, больше в том доме никто не живет!..
  Ивашка, невольно слушая, что произносила берегиня Даа, и, уловив в ее словах подобие мелодии, начал в такт подпевать:
  – Фить, фить! Фить фи рю!

   Даша рассмеялась, поднялось настроение. Сразу, как по закону сообщающихся сосудов, оно передалось мальчугану. Теперь ему было ни капельки не страшно!

   Сразу же, словно по негласной команде к Ивашке перестали хищно тянуться корявые ручищи-ветки деревьев, которые раньше непременно бы собрались выколоть ему глаза. А змееподобные побеги плюща оставили попытки, во что бы то ни стало схватить мальчишку за ноги и повалить на землю.
 
   Вдобавок ко всему, среди густой листвы над головой мальчиша появился просвет. Туда с небес, будто бы по заказу, заглянула луна. Не исключено, захотела напомнить беглецам, что сегодня первая ночь полнолуния.
Ивашка с жеребецом вышли на поляну.
  – Здесь мы встретились с Волчарой, именно здесь! – радостно воскликнула Даша. – Тут и подождем!


   Группа кочевников на лошадях возвращалась с безуспешных поисков аргамака по степи, когда услышала злобный собачий вой. Он будто бы сзывал заинтересованных лиц к себе. Всадники являлись крайне заинтересованной стороной, и поэтому сразу устремились к берегу речного залива, откуда раздавался призывный глас волкодавов. Несколько людей из маленького отряда разожгли огонь. Горящие факелы с шипящим потрескиванием и летящими по ветру искрами вырвали из тьмы интересную картину.

   По топкому берегу взад-вперед сновали сторожевые псы кочевников и кидали взгляды, полные ярости на залив. Увидев прибывших и признав, собаки с удвоенной силой зарычали и залаяли в сторону реки.

   Чтобы осветить, на что бурно реагировали собаки, два человека въехали на лошадях в воду. Привстав на стременах и высоко подняв факелы, хазары увидели, а, узрев, ошеломленно уставились… на обнаженную белокурую женщину с длинными распущенными волосами.

   Она поджала под себя ноги и неподвижно, словно изваяние, сидела на песчаной отмели. Услышав новые звуки, женщина, будто очнулась, и подняла голову. Однако от яркого света ей пришлось вскинуть руки и ладонями прикрыть глаза. Руки в локтях она развела в стороны, от чего пряди ее мокрых волос тяжело перекинулись с плеч за спину, и… Взорам остолбеневших мужчин предстали, как на показ, высокие полные груди женщины с блестевшими на свету капельками влаги!
 
   От неожиданности один из хазар, подъехавших к отмели, громогласно икнул. У другого отвисла челюсть, а изо рта от вожделения струйкой потекла слюна. Остальные кочевники тоже не остались внакладе. Ведь в мерцающем свете факелов они с трудом, но все-таки смогли разглядеть незнакомку.

   К сожалению, среди них в отряде не нашлось ни Тициана, ни Рембрандта, поэтому в последующем никто не запечатлел для потомков явление новой Данаи. Но чувство прекрасного хазарам было вовсе не чуждо и вот, перекрывая собачье рычанье, далеко по берегу раздались восхищенные возгласы, – Вах, вах, вах! – и звуки яростного цоканья языками.

   После минутного замешательства, и нутром почуяв, что может произойти что-то недоброе, смышленый командир отряда резким голосом отдал приказ завернуть женщину в епанчу. Самый бойкий из кочевников верхом на коне перебрался на отмель. Там после грозного напоминания начальника, который зорко наблюдал за событиями, кочевнику пришлось укрыть от похотливых глаз роскошные по восточным меркам формы женщины. Кутая ее, хазарин понял, что обнаруженная напугана до смерти, трясется мелкой дрожью от страха, ночного холода и к тому же совершенно ничего не соображает.

   Тогда всадник небрежно перебросил ее, словно тюк товара, поперек лошади и тронул поводья. Конь с двойным весом седоков с трудом преодолел заилистую протоку и выбрался на берег. Спустя минуту хазарам понадобились немалые силы, чтобы отогнать сторожевых псов. Собаки обезумело зашлись лаем, окружили лошадь и попытались вцепиться, чтобы содрать с нее заполученный «трофей».

   Командир поразился чрезвычайно странному поведению собак, но не знал, в чем причина. После недолгих размышлений он решил незамедлительно проследовать отрядом в лагерь и сообщить тудуну о неожиданной, а потому, возможно, вдвойне прелестной для вождя находке.

   Только под утро хазарскому воинству удалось отправиться в набег на землю соседей. Этому походу предшествовала неописуемая сумасшедшая ночь. Она началась было пиром в честь прибытия в становище родственника тудуна Салтана.
 
   Однако застолье вскоре пришлось прервать из-за нападения волка, который забрел в лагерь из степи. Хищник будто бы знал, что в загоне, куда он ворвался, содержались специально отобранные на продажу лошади. В результате вместо пира начались трудные розыски разбежавшихся по степи жеребцов, следствием которых для одной из поисковых групп явилась неожиданная находка женщины из славянского рода-племени.

   Ее привезли в лагерь совсем недавно, и теперь она находилась в шатре тудуна. Несмотря на занятость, Салтан все-таки обратил внимание на женщину, чему виной послужили ее пышные формы. Отчего отдал приказание, чтобы полонянку немедленно отмыли от налипшей тины и грязи. Затем расчесали и привели в порядок ее спутанные волосы, а потом препроводили в шатер.

   В это время тудун занимался подготовкой к выступлению отряда. Правда, даже в период сборов войска ему не давала покоя мысль о подозрительном исчезновении жеребца. Того, за которого Салтан поначалу намерился получить знатный бакшиш от продажи, а потом решил уступить прибывшему в лагерь брату в счет части будущей добычи от набега. Того скакуна, от которого в конечном итоге до сих пор не могут найти ни копыт, ни хвоста. Аргамака… Раздумья вывели из себя обычно спокойного местного князька:
   «Может быть, конь давно находится у коварных соседей, которые, прикрываясь миром, похитили аргамака?»

   Именно по этой причине Салтан резко изменил свою прежде выжидательную позицию. В самую последнюю минуту он поддержал идею брата не только о набеге на беззащитные поселения славян, но и о нападении на сам Погост. Тудун даже рассказал брату, каким образом безопасно для его воинов и неожиданнее для славян подойти к крепости.

   Родственник по достоинству оценил поступок Салтана и в ответ поведал любопытную историю. Якобы к нему через посредника обратился некий Отец с какой-то горы О. Незнакомец прослышал об аргамаке и страстно пожелал, причем с большой переплатой, явно себе в убыток срочно купить этого коня!
  – Какой такой отец с таинственной горы? – прошлым вечером удивился Салтан.

   Однако теперь после утренней пропажи аргамака, приготовленного для брата, и отъезда последнего в набег, тудун не захотел даже думать о причине, которая побудила неизвестного на столь глупый поступок – купить коня втридорога!

   В данную минуту Салтан желал только одного – сладкого забытья в объятиях новой наложницы! Он в который раз взглянул на восток. Ясное предрассветное небо посветлело. Еле скрывая похотливое желание, тудун несколько раз глубоко вздохнул чистым по-утреннему прохладным воздухом. До хруста в суставах потянулся и, слегка откинув полог, прошел в шатер.
 
   У входа, сложив на груди руки и раздвинув на ширину плеч ноги, застыли два его нукера. В дальнем углу за низким столиком, уставленным блюдами с виноградом, гранатами, инжиром, финиками и прочими восточными сладостями устроилась одетая в легкую полупрозрачную накидку женщина. Увидев вошедшего, женщина вздрогнула и, словно застыдившись, опустила голову. Салтан подал знак телохранителям выйти. Последние бесшумно удалились.

   Тудун подошел к столику. Отправив в рот взятый с блюда финик, липкими от сахара пальцами взялся за подбородок полонянки и приподнял, чтобы внимательнее рассмотреть ее лицо. Она не отвела взор. Напротив, ее широко раскрытые глаза, словно подзывали к себе нового хозяина. Да-а…, эта женщина с румяными щеками, крупным носом и полными сочными губами была чертовски хороша! Скорее, от волнения полонянка быстро облизала свои губы. Заметив этот жест, Салтан хищно прищурился. Потом обогнул столик и, взяв женщину за руки, заставил встать.
 
   Полная грудь будущей наложницы чрезвычайно возбудила тудуна. Продолжая свою любовную игру, он повернулся и отцепил от грозди сочную виноградину. Затем, обернувшись, неожиданно бросил ягоду в широкий разрез женской накидки. Женщина вздрогнула, когда холодная виноградина скользнула по ее телу вниз, но не издала ни звука. Тогда Салтан протянул руки к подмышкам женщины, встряхнул желанное тело и громко победно рассмеялся.

   Между тем покорная, как он понимал, полонянка, будто разомлев, застонала. В следующую минуту она сделала несколько мелких шагов назад и вдруг опрокинулась на огромное ложе, застланное шкурами. Повалилась и потянула за собой мужчину, который с хохотом позволил себя увлечь на постель.

   Они упали на роскошную подстилку ложа таким образом, что женщина, верно играючи, смогла набросить на Салтана толстую медвежью шкуру. Слегка запутавшись в мехах, и не видя шалуньи, мужчина схватился, как ему показалось, за пышные бедра полонянки. Продолжая сладострастные игры, он разодрал на женщине накидку из легкого шелка. Однако буквально через минуту тудуну не понравилось, что звериная шкура мешает ему прикоснуться и насладиться упругой женской кожей.

   Вдобавок ему в рот некстати попались несколько жестких медвежьих волос.
Отфыркиваясь, Салтан смог таки освободиться от тяжелой шкуры и, не глядя, в животном предвкушении крепко ухватился за желанное тело. Но тут его сердце екнуло от дурного предчувствия, мужчина широко открыл глаза и…

   На тудуна ощерилась огромная звериная морда. Волчище раскрыл жуткую пасть с громадными желтоватыми клыками и кроваво-красным небом. Минутой спустя хищник, обдав Салтана затхлым дыханием, коротко рыкнул тому прямо в лицо.

   От неожиданности тудун коротко пискнул, будто малый ребенок, и, слегка дернувшись, свалился с ложа. Промелькнула мысль, что несмотря на ожидания ни новый бог Яхве, ни древнее главное божество неба Тенгри-хан не помогли ему в этом мире. К несчастью, последним что в своей жизни увидел вождь кочевников, был яростный взгляд, с каким хищник всегда настигает жертву!