Гл. 8 Страна - в коммунизм, Саня - в поход

Повесть о послевоенном поколении

                «Партия торжественно провозглашает:
                нынешнее поколение советских людей
                будет жить при коммунизме!»

                (из Третьей Программы КПСС)
   
         
            Все хулиганские проделки молодёжи, зачастую граничащие с преступлениями, а то и являющиеся таковыми, не мешали ей жить в обычном, не преступном мире. Здесь не было двуличия, подростки не думали таким образом: «Сейчас пойду на собрание, буду говорить, как нас учат, а уж потом, когда никого кроме друзей рядом не будет, тут уж и начнём наши делишки». Нет, как уже писалось, в среде ребят то, что они делали не воспринималось как преступное.
           Так же, например, как действие: «унёс с работы». «Несунов» было не счесть, с предприятий тащили всё что можно и спокойно обращались к соседу: «Слушай, у меня лампа на телеке перегорела, ты не можешь с завода принести?» Или просили водителя со стройки: «Привези мне машину гравия, магарыч будет». А вот если кто-то втихушку стащил в магазине бутылку (это стоило в десятки раз меньше, чем машина гравия), то не распространялся на эту тему - ведь это воровство!
          Людям десятки лет внушали, что всё в стране принадлежит им, всё общенародное. Была такая патриотическая песня со словами: «И всё вокруг колхозное, и всё вокруг моё». Конечно, большинство мечтало о том, что вот совсем скоро, в стране, а потом и во всём мире, будет коммунизм. Поэтому весь советский народ с энтузиазмом воспринял программу построения в стране нового, коммунистического общества, принятую осенью 1961 года съездом КПСС. Стране и всему миру было заявлено, что реализуется мечта многих поколений о бесклассовом обществе, всеобщем равенстве.

           Коммунизм намечалось в основном построить к 1980 году! Это сегодня все знают, что в результате ничего не вышло. А тогда, в начале 1960-х, вряд ли кто-то допускал даже теоретическую возможность неудачи. Советский Союз, как и весь мир, переживал научно-техническую революцию, вчерашние фантазии становились реальностью. Несмотря на бедность огромного количества населения, жизнь с каждым днём улучшалась. Освоили целину, спущены на воду первые атомоходы, запустили спутники, в космос полетел первый в мире космонавт Юрий Гагарин – страна переживала эйфорию под влиянием этих выдающихся успехов, какие после такого могут быть невыполнимые задачи?   

          Достижений было значительно больше, чем недостатков, по крайней мере о них трубили постоянно по радио, писали в газетах, выходящих миллионными тиражами, показывали в киножурналах перед каждым сеансом кино. А вскоре транслировали и по телевидению, первая программа центрального канала стала вещать в крупных городах на всей европейской части территории страны.
          На предприятиях внедряли станки-автоматы и целые автоматические линии. По всей стране во множестве появлялись автоматы по продаже газированной воды, газет, сигарет, спичек, и других товаров. В автоматических кассах можно было купить абонементные талоны на общественный транспорт и билеты на электрички. Во многих семьях появились холодильники, стиральные машины – самые примитивные, часто рвущие белье, но всё же это был прогресс. 
            В принятой программе говорилось, что к 1980 году каждая семья будет иметь отдельную квартиру. И этому тоже верили, поскольку в те годы невиданными ранее темпами шло строительство жилья, знаменитых «хрущевок». Миллионы людей, живших в бараках, разваливающихся хижинах, переселялись в небольшие, но новые квартиры, с удобствами (1).
            Поэтому в соответствии с напутствием Хрущёва в своей заключительной речи на съезде: «Наши цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи!», вся страна с энтузиазмом взялась за реализацию поставленных задач.
            Для нового, передового строя нужен был и новый человек: всесторонне развитый, а главное – сознательный. Коммунизм отменял деньги, люди должны были работать на благо общества, не за оплату. За это общество будет давать каждому то, что ему нужно. Поскольку пока деньги не были отменены, но двигаться к новому сознанию и поведению нужно было уже начинать, в стране стали организовывать магазины самообслуживания - «без продавцов», а в школах появились столы (лотки) само расчёта.
            Это было так непривычно и странно. В коридоре школы на двух-трёх столах лежали тетради, карандаши, линейки и прочая атрибутика, с указанием цены. Продавца не было. Подходил то один, то другой школьник, выбирал то, что ему нужно, бросал в коробочку монетки. Если требовалась сдача – брал нужную сумму из этой же коробочки. Саша, как и многие, не раз задумывался: не воруют ли ученики деньги, не берут ли со стола без оплаты? Наверное, кто-то не задумывался, а брал, потому что через год эксперимент закрыли.          
            Были опасения, что внедрение магазинов самообслуживания, торговля без продавцов, увеличит потери от хищений. И действительно, «убыль товаров» увеличилась в два раза. Но что делать, новое сознание воспитывается не скоро.

            Именно молодёжь должна была стать активным строителем нового общества, а потом жить в нём, развивая далее. Поэтому в школах, ВУЗах уделяли много внимания изучению Программы, особенно «Морального кодекса строителя коммунизма». Семиклассники должны были вскоре поступать в комсомол, при приёме обязательно задавались вопросы по знанию задач партии и комсомола, поэтому Саша вместе с одноклассниками с энтузиазмом штудировали принятые съездом решения.

            Наступила зима, в отличие от предыдущего года малоснежная, но довольно морозная. Крепость не построить, снега на склонах гор ещё мало, уже выпавший - выдувало ветрами, и подростки очень много играли в хоккей. Каток в посёлке в эти годы ещё не заливали, желающие играть на льду ходили на реку. Играли на коньках, называемых «дутышами». Их привязывали к валенкам сыромятными ремнями, а у некоторых даже были такие коньки на ботинках.
           Ребятам с Сашиной улицы дутыши могли купить разве что Валере. Но поскольку у его друзей в то время ещё не было таких, то и он не просил родителей. Так что наши герои играли на своей улице, без коньков, просто в валенках. По случаю малоснежья уличная дорога была сильно утоптана, движения транспорта фактически не было, разве что раза два в день проедет какая подвода, поэтому своей игрой они никому не мешали.
           Для игры требовались только клюшки, если шайбы не было или она терялась, то её чем-нибудь заменяли. Клюшки почти все ребята в посёлке изготавливали сами: выбирали на дереве подходящего размера и изгиба ветку, спиливали, потом с помощью топора и ножа делали клюшку. У Саниного отца было много различных инструментов, отходов дерева, фанеры и одно время Саня выпендривался, изготовлял для себя клюшки похожие на фабричные. Выглядели они красиво, играть было удобно, но были непрочными и вскоре Саня опять вернулся к прежним клюшкам.

           Рашида решила сделать братишке подарок, купила ему «снегурки», коньки с закругленными носами, на них можно кататься на плотном снегу, они не втыкаются в снег, как «дутыши». Это коньки для фигурного катания, в хоккей играть на них очень сложно. Не разбираясь в коньках, сестра купила модель, которая не привязывается к валенкам, а крепится на специальные ботинки. Конечно, о покупке таких ботинок не могло быть и речи. Саша с детских лет любивший мастерить, конструировать решил сам сделать себе коньки на ботинках, с острым носом и попробовать поиграть в хоккей на льду.

         Друзья, пришедшие к нему, застали его в мастерской отца с ножовкой по металлу. Несмотря на мороз, Саня был вспотевший.
- Сань, пойдём играть в хоккей. А ты чё делаешь?
- Да вот носы у снегурков отпиливаю. Потом к ботинкам своим старым прикреплю. Будут у меня коньки с ботинками.
          Завершив через несколько дней свою работу, Саня вышел опробовать свое творение. Стесняясь идти учиться кататься на реку, где было немало ребят, он тренировался на улице у дома, на укатанной дороге, что оказалось большой ошибкой. Коньки, лишенные закруглений, втыкались в снежный наст. Оказалось и ботинки такие, обычные, не подходили. Хоккейные ботинки - высокие, жесткие, чтобы «держали» ногу, об этом «изобретатель» не подумал.
          Посмотрев два дня на его мучения, Валера не выдержал:
- Сань, хватит изгаляться. Пойдём, позовём Васю с Шуркой и в хоккей поиграем.
          Но он ещё несколько дней мучился, пока не бросил, решив, что видать никогда не научится кататься на коньках. Только после флотской службы Саня первый раз опробовал коньки на ботинках и сразу же нормально «покатил», потом долгие годы, до шестидесяти лет, ходил на каток вместе со своими детьми, пока они не выросли. Теперь же он последовал совету, прозвучавшему в одной из песен Высоцкого: «Меняй коньки на санки», сменив коньки на привычные и любимые лыжи.
      
           На прошедшем осенью съезде Хрущев вновь обратился к проблеме дальнейшего развенчания культа личности, повторно раскритиковав действия Сталина. Съезд вынес решение вынести тело Сталина из мавзолея и захоронить у кремлевской стены. Началось массовое переименование городов и улиц, носивших имя вождя, а также снос тысяч памятников по всей стране.
          В один из первых летних дней Саша с друзьями наблюдали невероятную, да что там, ещё недавно просто немыслимую картину: рабочие тросами обвязали установленный в центре посёлка памятник человеку, при упоминании только имени которого недавно все вставали, и уволокли трактором в овраг, на свалку. Саня раньше думал: «Что это говорят такое: на свалку истории?» Теперь увидел своими глазами (2).          
         
           Закончился учебный год. Летом Мария Васильевна вновь повела ребят в поход, теперь уже дальний, семидневный, по течению реки Урал. Он протекал в 25 километрах от их поселка и до села Татищево, стоящего на реке, их отвезли на машине, а далее предстояло пройти почти сто километров до большого села Илек, расположенного при впадении одноименной реки в Урал.
           Первый привал сделали в Новой Зубочистке, у парома. Здесь всё был знакомо Саше и его все знали. Увидев Сашу, местные ребята подходили поздороваться, расспрашивали. И конечно завидовали, что он с одноклассниками отправился в такой вот длительный, интересный поход. Большей частью это были подростки помладше Сани, поскольку старшие трудились на полях или в мастерских, помощниками механизаторов, готовили технику. Некоторые культуры уже убирали, к уборке других готовились, поэтому рабочих рук не хватало.

           В поле сельские ребята в основном работали сеяльщиками, копнильщиками. Тех, что постарше, могли уже поставить штурвальным. Сельский труд он вообще нелегкий, но условия работы там, где трудились эти ребята, вообще можно назвать каторжными. Работали с раннего утра и до ночи, в самый разгар уборки, при хорошей погоде, бывало и 24 часа. Мучили жара и желание спать.
             Для уборки зерна использовалась тяжелая сцепка из трактора, комбайна и копнителя, на последнем как раз и стоял копнильщик. Он работал стоя, на трясущемся, качающемся агрегате, рискуя свалиться с него под колёса. Вся пыль из - под колес трактора, комбайна и копнителя доставалась ему, плюс все мелкие частицы, что выколачивалось из стеблей зерновых и взлетали вверх плотным облаком.
            Комбайнёру со штурвальным пыли доставалось только немногим меньше: комбайны были без кабин, просто открытый мостик со штурвалом. Вот из-за мостика со штурвалом журналисты, любящие красивые, броские слова, и прозвали комбайн «степным кораблём».
            Штурвальный – это, помощник комбайнёра. Вначале он вместе с комбайнёром в течение зимы и весны ремонтировал комбайн, готовил его к уборочной страде. Во время уборки часто подменял комбайнёра. Кроме этого, в его обязанности входило ежедневное техническое обслуживание комбайна. Штурвальный вставал в 4 утра (!), когда остальная бригада ещё спала и работал: очищал моторы, вентиляторы от толстого слоя смеси пыли, шелухи, пыльцы и семян растений, смотрел уровни масла, воды и главное - накачивал специальным ручным насосом солидол (смазку) в несколько десятков подшипников. Техника того времени была такой: не помажешь - не поедешь.

            Да и у ребят помладше в деревне летом было много обязанностей. В свободное от работы время подростки старались всё же сбегать на Урал. Вот и сейчас некоторые из них играли в воде в пятнашки, ныряли с парома. Сашины одноклассники захотели прокатиться на пароме на другой берег. Все, кроме жителей Зубочистки, должны были платить за переправу, но Саша уговорил паромщика, которого хорошо знал и тот не стал брать с них денег. На паром въехала очередная машина, весь класс и деревенские ребята быстро попрыгали с причала на паром, Саша отдал концы и паромщик, чтобы повернуть судно, навалился на румпель, сделанный из огромной жердины. К нему на помощь подскочила пара ребят и паром потихоньку тронулся.            
              На другом берегу пришлось ждать, когда подойдет какая машина или подвода, чтобы парому не идти порожняком. Недалеко от причала начинался широченный пляж с отличным песком, а выше по берегу - дремучий лес. Саша, обожающий ежевику, во множестве растущую на этом берегу, позвал с собой желающих, а остальные грелись на песке или купались. Вода на этом берегу была совсем другая, чем на том – кристально чистая. Вскоре гудок подъехавшей машины позвал всех к парому.
           Несколько деревенских ребят не сели на паром, а решили обратно поплыть самостоятельно. Двое из класса решили последовать их примеру. Саша знал, что это непросто, видел не раз, как долго деревенские переплывают стремительный Урал, как далеко их уносит. Паромные переправы обычно делают там, где река имеет меньшую ширину, поэтому в этих местах быстрое течение, ещё и омуты. Ширина реки лучше видна с крутого берега, с возвышения, а берег реки, откуда отходил сейчас паром, был пологий, расстояние визуально скрадывалось, ребятам казалось, что плыть немного. Саша отговаривал одноклассников, но они не слушали его. В результате эти двое чуть не утонули, хорошо, что паром шёл с небольшой скоростью и ребята ухватились за находившийся в воде огромный деревянный руль парома.

           Саня попросил купавшихся здесь же двух своих племянников Абдуловых, Шайдуллу и Зината, принести молока. Те живо принесли домашнего хлеба, две трехлитровые банки молока и свежие сливки! Обед получился славный, к тому же не пришлось тратить время, чтобы его готовить. По этой причине, а ещё из-за того, что Саша, как взрослый, поговорив с паромщиком договорился, чтобы их прокатили бесплатно, его авторитет в глазах одноклассников подрос. Из-за этого нелюбимый одноклассниками Валера Петухов ходил некоторое время недовольный, ревниво поглядывая на Сашу, а позже в плёнке, что была в его фотоаппарате, на одном из групповых снимков сделал проколы «в глазах» Сани. Потом он весело раздавал фотографии, где у Саши были как бы пустые глазницы. Вероятно, он думал, что и другим будет смешно, но поскольку снимок этим был испорчен, никто из ребят его веселья не поддержал, а Надя Карандина, которая всегда очень тепло относилась к Саше, сказала Валере: «Ну ты дурак!».

           Увлекательное путешествие с кострами на берегу реки, рыбалкой, ухой, кашей с дымком от костра, продолжалось пять дней. И вот они на слиянии двух рек: Урала и его притока Илека. Оказалось, в окрестностях посёлка Илек настолько красивые места! Широколиственные леса с живописными озёрами и старицами привлекали любителей рыбной ловли, которые расположились на лодках на водной глади и по берегам рек. Широкие песчаные пляжи на низком левом берегу излучины реки Урал вызвали бурный восторг уставших путешественников. Все быстро разделись и попадали на горячий песок.
         После чудного отдыха в этом прекрасном месте, купания, класс отправился вечером на автобусе в Оренбург и через пару часов уже размещался в одной из школ областного центра. На следующий день посетили краеведческий музей, гуляли по городу, а вечером на «барыге» вернулись в Переволоцк.

          Саню радостно приветствовали мальчишки и девчонки с их улицы. Почти все они учились на два-три класса младше его, да и не было у них своей «Маргослеп», так что в многодневные походы с классом они не ходили, и теперь подробно расспрашивали о походе.
          Сами они за время его отсутствия съездили несколько раз на прополку на поля «Заготскота». Теперь вся их компания была в сборе, и они решили поработать пару недель на элеваторе. Многие подростки в летние каникулы там подрабатывали, в основном на разгрузке зерна или перелопачивании зерна в хранилищах, складах. Во время уборки зерновых часто шли дожди и, хотя зерно сушили, всё же оно закладывалось на хранение не до конца просушенным. Со временем в зерне с повышенной влажностью при хранении происходят разные процессы, выделяется много тепла, температура повышается до 60 °С и более. Говорят: «Зерно горит». Его перелопачивают, то есть бросают из углов склада на середину, с середины – в углы, нижний, нагретый слой поднимают вверх. И так всю смену.
            Условия работы в зернохранилищах были тяжёлые. Мальчишки и девчонки по 6-7 часов махали лопатой в помещении, где нечем было дышать: летняя жара дополнялась жаром от перегретого зерна, в помещении было сумрачно от пыли и легкой, высоко взлетающей в воздух шелухи. Все вдыхали эту гадость, причем, так как интенсивно работали, были вынуждены дышать часто и глубоко. Масок никаких не было, некоторые девочки закрывали нос и рот косынками. У Саши близко расположены капилляры, поэтому в детстве, даже просто на жаре, у него нередко из носа шла кровь. Здесь же, часто прочищая нос, он давал «нагрузки» этим чертовым капиллярам и каждый день хотя бы раз шла кровь. Тогда он выходил из хранилища, стоял наклонив назад голову, прикладывал к переносице платок, смоченный холодной водой. Потом вновь шёл работать. Хотя от пускания крови, наверное, была польза, спадало немного давление.

           Часть заработанных денег ребята отдавали родителям, другую оставляли себе. Когда скопилась некоторая сумма денег, Саша, воодушевленный походом с классом и постоянными расспросами товарищей, решил сам организовать подобный многодневный поход со своими друзьями.
           Походы, небольшие путешествия вообще были неотъемлемой частью жизни подростков того времени. Обычно они были не дальние, непродолжительные: по берегам рек, в поисках рыбных мест; в леса за ягодой и ранетками-дичками. Нередко они отправлялись в соседние сёла, иногда до Зубочистки, где находили приют у Сашиных родственников. 
          Но таких походов, как у Саши с одноклассниками, ни разу не было. Тридцать километров до Урала они, не спеша проходили за день. Лишь однажды на обратном пути так заигрались, что пришлось проситься в одной из деревень на ночь. Сейчас путешествие у них могло получиться даже покруче, чем у класса. Саша предлагал пойти минимум на неделю, и чтобы жить на природе: с купанием, рыбалкой, ухой у вечернего костра. Школы для ночевок никто им не предоставит, они построят шалаш и будут жить в нём. Но главное, они пойдут в поход без взрослых.
          Когда вечером все подростки как обычно собрались на улице, Саша отвел своих четверых друзей в сторонку.
- Пацаны, я вам рассказывал, как классно было в походе. Наверное, и вам не терпится пойти в такой же. Давайте сами организуем, попросим родителей, чтобы отпустили. Мы же ходили с вами на Урал, шестьдесят километров спокойно проходили. И тут справимся.
           Конечно, у ребят загорелись глаза, они заговорили, размечтались. Но также быстро и остыли. Первым высказал сомнение Валера.
- Да меня отец никогда не отпустит.
           Другие тоже засомневались, но обещали поговорить дома с родителями и постараться уговорить их. Было очень заманчиво отправиться в такой поход. Одно дело - пройти пешком десяток-другой километров, приготовить что-нибудь на костре, добыть пропитание: наловить рыбы, раков; выловить, ободрать и приготовить суслика; накопать корня солодки - всё это было довольно привычным для них. А вот чтобы прожить неделю под открытым небом, всё это время готовить самим еду, ночевать в построенном самими шалаше - этого они ещё не пробовали.
 
          Однако из всех отпустили только Сашу и Мишу. Потом, когда они вспоминали сами или рассказывали другим о своём путешествии, то каждый раз удивлялись: как это родители решились отпустить их? Саньке недавно исполнилось 13 лет, а Мише всего то было 11. Он только что окончил 4-й класс, начальную школу! И он не был из семьи, в которой дети заброшены, когда родителям все равно где дети и что они делают. Таких семей было немало в посёлке, но у Миши семья была очень хорошая, дружная. И интеллигентная: папа был, как уже говорилось, финансовый инспектор, мама – одна из лучших портних поселка. В таких семьях обычно больше «дрожат» за своих детей.
           Почему их отпустили, объяснить можно, наверное, Сашиной настойчивостью и какой-то такой взрослостью в его поведении. Мишины родители про его возраст, наверное, забывали, но знали, что он окончил семь классов. А седьмой ещё только год назад был выпускным, после него ребята шли в техникум, училище, или становились к станку. Тогда рано взрослели.
           Возможно, родные восприняли это их желание идти в поход как некую блажь, и были уверены, что друзья проедут на поезде какое-то время, сойдут с него, а на другом вернутся обратно домой.
           Место, где они расположатся лагерем, ребята заранее назвать не могли. Сказали родителям: поедем на «барыге», в Новосергиевке (это соседний районный центр, 50 км от их посёлка) выйдем и спросим, где есть интересное, красивое место. Конечно, всё–таки время было не такое лихое, как сейчас, однако подстерегали другие опасности: змей было полно, да и волки водились, местные ребята могли накостылять чужакам, отобрав всё, что у них есть. Но самое главное - отсутствие связи. Ребята не могли, как сейчас, позвонить родителям и сказать: мы у такой-то деревни, на берегу такого-то озера или реки. Так что родители эти семь дней, или сколько они пробудут, будут находиться в полном неведении: где они, что с ними?

          Из небольших мешков им сделали котомки типа рюкзаков, собрали продуктов дней на пять. Друзья взяли всё, что требуется для похода. Денег у них было немного, в основном на проезд, да немного на продукты: у Саши заработанные, Мише дали родители. Зная Санино упрямство, родные ему наказали:
- Закончатся продукты или будет вам тяжело - возвращайтесь. Ничего, если проживёте меньше, чем ты решил, когда вернётесь никто не будет над вами подшучивать.
         Мишины же родители сказали только:
- Саша, мы доверяем тебе. Будьте там осторожнее.

         Сели они в пригородный поезд, называемый всеми насмешливо - унижительно «барыгой», который останавливавшийся в пути везде, где есть жизнь, даже если это одинокий домик путевого обходчика. Поэтому 50 километров до Новосергиевки барыга шёл почти 2 часа.
         Подъезжая к станции, ребята стали расспрашивать местных пассажиров:
- Мы сейчас хотим выйти на станции и дальше отправиться пешком, найти хорошее место, чтобы пожить на природе. Подскажите нам что-нибудь подходящее.
- А вот в тринадцати километрах от станции село Васильевка. Там есть старица, мельница была в своё время, очень красивые места.

         Туда друзья и отправились. Зашли в село, спросили у сидящих на лавочке старушек:
- Где тут у вас мельница была?
         Бабули смеются:
- Зерно перемолоть привезли что ли? Да что-то мешки у вас маловаты.
- Нет, мы хотим там шалаш построить и пожить несколько дней.
- Неужели из дому выгнали?
- Нет, отпустили в поход.
- Что за неразумные родители, это же надо, таких недоростков, да одних. Вот сейчас по этой дороге пойдёте, и двух километров не будет, как увидите. Смотрите ребята, осторожнее, не балуйте, не сожгите нам лес или поле. Колосья то вмиг вспыхнут.
- Будем только у пруда костёр разводить. Не беспокойтесь, мы привычные.
- И купайтесь осторожнее. Там, после мельницы, много чего осталось в воде, не один уже башку себе расшиб.

         Пруд располагался вниз от села, совсем недалеко, в небольшой красивой рощице. Выбрали место на пологом, ровном берегу, чтобы спуск в воду был с песочком, да не слишком крут. Наскоро поели. Саня командует:
- Начинаем шалаш строить.
         Оба они сильно устали, особенно Миша, всё же намного младше товарища.
- Давай немного отдохнём.
- Нет, а то не успеем до ночи построить шалаш.
- А как его строить?
- Я читал в книгах: надо вначале из толстых веток сделать остов, а потом его накрыть ветками с листьями, чтобы они защищали от солнца и от дождя. Ты бери нож и режь ветки с листьями, а я буду готовить материал для остова.
          Через пару часов шалаш был готов. Друзья нарезали ещё мелких веточек, нарвали травы и настелили всё это на землю внутри шалаша. Уставшие от дороги и работы заснули без ужина. Утром проснулись под пение птиц и кваканье лягушек. Солнце было уже довольно высоко. Помылись в чистой воде пруда, радуясь прекрасному утру, природе и главное, своей самостоятельности. Вскипятили чаю и поели то, что ещё осталось из наготовленного их заботливыми бабушками.

          Два дня Саня с Мишей наслаждались купанием, гулянием по лесу, рыбалкой. Правда, рыба почти не клевала, поймали чуть-чуть. За два дня листья на ветках шалаша сильно подсохли и стало проглядывать солнце. Вероятно, нужно было второй слой веток накидать, а между ними ещё травы. К вечеру пошёл дождь и всю ночь мочил друзей, их одежду. Продукты ребята накрыли ведром и кастрюлей, сами же промокли и закоченели ужасно. Но с утра и весь день светило солнце, всё быстро высушили и настроение было прекрасное. Шалаш доделали, дополнительно укрыли. Как часто бывает, потом за все дни не выпало ни капли.
          Сходили в сельский магазинчик, полюбовались на его унылые полки и купили хлеба. На обратном пути встретили девочку, лет тринадцати. В тонком ситцевом платьице, стройная как тростиночка, загорелая, со светлыми выцветшими волосами, она светилась улыбкой, сама была как лучик. Наложенный на руку небольшой гипс совсем не портил вида, ярко белый, сверкал на солнце. Девочка щедро одарила их улыбкой.
- Здравствуйте.
- Здравствуй. Гуляешь?
- Да. Приехала отдыхать к бабушке, сломала руку, буду здесь, пока не снимут гипс.
- А откуда ты?
- Из Саратова.
- Ух ты, издалека. А мы вот с Мишей туристы, из соседнего района, живём в шалаше. Приходи к нам на костерок.
- Ладно. Меня зовут Люда. А тебя?
- Саша. Ну, пока.
           В этот же день Люда пришла посмотреть, как живут ребята. Сварили на костре кашу, пили лесной чай и каждый немного рассказал о себе. Солнце уже клонилось к закату, и Саша пошёл проводить Люду. Они бродили, болтали, не заметили, как стемнело.
 
          На следующий день опять встретились и снова долго гуляли вдвоём. Саша первый раз в жизни смотрел на девочку иначе, чем раньше, не так, как например на девочек из класса или подружек по играм. Она ему «нравилась». Возможно, эта встреча послужила сильным толчком чувствам подростка, потому что уже вскоре к нему пришла первая любовь. Саша потом в жизни много раз с теплотой вспоминал эту девочку Люду.
         Мише, наверное, не очень нравились частые отлучки Саши, но он был настоящий друг и терпел. Ему пришлось больше времени тратить на заготовку дров, на мытье посуды. Готовили они, как и прежде, вместе.
 
         Вскоре, однако, готовить стало не из чего. Жизнь на свежем воздухе, хороший аппетит, быстро истощили все запасы. Кое-что приносила Люда, но она и кушала вместе с ними. Миша стал уговаривать Сашу ехать домой, но Саше так было хорошо жить на природе, не хотелось расставаться с новой знакомой, да и пробыли они всего пять дней, а говорили всем, что не менее недели. Не хотелось, чтобы по возвращении над ними подшучивали. Нередко ведь так бывает: кто даже и на маленький шажок не решится, критикует того, кто не сделал последний, сотый шаг. Конечно, друзья если и будут посмеиваться, то по - доброму. Но ведь об их походе слышали не только друзья.

          Нужно было что-то придумать. Рыба клевала плохо. Сусликов не поймать: не взяли ни капкана, ни силка. А выливать - воды далеко в поле не натаскаешь, и ведро одно. В маленьком деревенском магазинчике кроме хлеба только спички, соль, сахар, конфеты. И денег осталось не густо, на билеты домой да на килограмм конфет. А ими разве наешься? Люда не решилась сказать бабушке, что познакомилась с мальчиками и бывает у них, много им принести не могла. Может надо было пойти в село, попросить покушать в одном-другом доме, тогда люди не отказали бы. Но ребятам это почему-то и в голову не пришло.
         После того, как Люду проводили в деревню, Саша предложил другу:
- На окраине села ходят гуси, утки. Давай попробуем поймать одного гуся. Утки настолько жирные, я их не очень люблю, да ещё в такую жару. Лучше гуся. Ах, как я люблю эту птицу!
- Ну да, поймаем, скажешь тоже. Там гусак посильнее нас с тобой будет.
- Эх, надо было мне свой поджиг взять, сейчас подстрелили бы, только и всего.
- А в деревне выстрел услышали бы, поймали, да и накостыляли нам. Да и так, крик гусей услышат, прибегут.
- Не, гуси ведь часто гогочут: когда собака пробежит или пацан какой-нибудь от гусака палкой начнет отмахиваться, так что никто внимания не обратит.

           Когда немного стемнело, а гусей ещё не погнали по дворам, отправились друзья на «охоту». Выбрали стаю подальше от деревни. Незабвенный Паниковский рассказывал Остапу Бендеру, как он ловит гуся: «Я убиваю его, как тореадор – одним ударом. Это опера, когда я иду на гуся! «Кармен»!». У ребят никакой оперы не получилось. Они потихоньку, с двух сторон стали приближаться к стае и потом по сигналу быстро побежали навстречу друг другу, отсекая и окружая нескольких. Миша оказался проворней и ухватил одного за лапу. Гусь отчаянно гоготал, другой, на которого за миг до этого бросился Саша, вырвался от него, кинулся в сторону и задел Мишу. Тот, решив, что это гусак кинулся на защиту своей гусыни, отпустил гуся и с воплями замахал руками. Вся стая, гогоча, хлопая крыльями, умчалась от них.
          Ребята долго не могли успокоиться. Саша костерил во всю Мишу, упустившего добычу. Тот оправдывался и справедливо указал Саше, что и он ведь не поймал. Долго думали, как быть. Вспомнили, что хищники стараются вначале одну жертву отбить от стада. Так и сделали. Пошли к стае гусей, пасшейся поблизости, и с помощью палок отогнали одну гусыню. Потом фактически взяли в кольцо, вытянув в сторону руки, в которых держали длинные палки. Крикнув: «Ловим!», на гуся упал Саша, рядом Миша. Быстро зажав клюв, свернули гусю шею и согнувшись, бегом, бегом к лесу. Никто не гнался за ними, и не кричал им, как Остап Бендер – Паниковскому, стащившему в деревне гуся: «Брось птицу! Брось птицу, говорю!»

          Встал вопрос: как гуся готовить?
- Миш, давай сделаем как индейцы: они потрошат гуся, отрезают крылья, потом вместе с перьями обмазывают глиной, кладут на угли и сверху ещё костёр разводят. Вот он там внутри глиняной корки и запекается.
- А он не сгорит там? Или пары скопятся внутри глины и взорвётся всё? Может просто в ведре сварим?
- Вдруг ведро прогорит? Вот тебе дома тогда «сварят». Да и не уместится он в ведре. Ничего не взорвётся. Глина потрескается, будут щели. Зато гуся не надо ощипывать, я видел, как это бабушка делает, столько трудов. А тут просто расколем глину, все перья и кожа с глиной отвалятся. Красота!
            Так и сделали. Только, наверное, индейцы большой костер разводили, да два-три часа его поддерживали. А ребята нарубили - наломали немного сушняка, да и пожгли костёр часок. Достали потом затвердевший глиняный ком, раскололи, а внутри гусь почти сырой. Поели немного через силу, обидно, хоть плачь. Но на следующий день догадались, что теперь ведь можно кусками в кастрюле доварить.
           Ещё два дня продержались за счёт гуся и засобирались домой. Пришла проститься Люда, в глазах у неё были слёзы. Это было первое такое прощание у Сани.

            По возвращении домой ребята чувствовали себя героями. Им пришлось десятки раз рассказывать о путешествии родным, друзьям, одноклассникам. К началу учебного года весть о путешествии двух друзей широко распространилась среди ребят в поселке. Причем обросла такими подробностями, о которых Саша и предполагать не мог. Этому способствовал, конечно, особый дар рассказчика у Миши, который, чуть улыбаясь своей хитроватой улыбкой, так увлекательно, с такой фантазией рассказывал. Как-бы то ни было, они стали на непродолжительное время героями.
           В связи с этим Сашу особенно огорчала пропажа его фотографии со стенда «Лучшие математики школы». В рассказах об их «славном походе» больше упоминалось его имя, поскольку все считали, что он был организатор и главное лицо этого действия, как ученик уже восьмого класса, а его товарищ-то вообще пацаненок, только окончил начальную школу. Но в лицо героя знали не все. Конечно, ребята поселка приблизительно его возраста почти все знали друг друга. Но не девчонки! А как классно было бы: проходят девчонки мимо стенда в школе и одна говорит.
- Смотри, вот тот Зиганшин.
- Какой Зиганшин?
- Ну, который один, без взрослых, неделю жил где-то в лесу, или на берегу озера.
- Совсем один?
- Кажется, был ещё какой-то маленький пацан, может братишка. Они там гуся готовили, как индейцы, в яме.
- Говорят там и с девчонкой какой-то «закрутил».
- Ой, девочки, как интересно.
 
            Так мысленно фантазировал Саня. Ну надо же было какому-то уроду стащить его фотографию со стенда.
           «Уродом» оказалась симпатичная девчушка на год моложе Саши, Катя Коростылева.
____________

  (1)   После смерти Сталина был взят ориентир на индустриальное массовое домостроение и удешевление строительства. До этого, несмотря на ужасные условия жизни большей части населения (в бараках, в перенаселенных коммуналках), строилось много помпезных зданий с архитектурными излишествами, в том числе и жилых.
     Высотка МГУ обошлась в сумму, на которую можно было построить маленький город из 5-этажных панельных домов. Так расходовали ресурсы в стране с полунищим населением, с огромной массой инвалидов войны, вдов с маленькими детьми, в стране, где как раз случился очередной голод (1946-1947 годы).
     Высотки начали строить в 1947 году, они должны были олицетворять мощь великой страны и советского народа. Будто без этого мир не видел величия советского народа, внесшего главный вклад в разгром фашизма.
    Все авторитарные режимы любят разные грандиозные проекты, восхваляющие их правление.
    Вот и теперь: половина России не газифицирована, а власть построила полу пустые или практически пустые сегодня газопроводы. Трубы Южного потока в Турцию вообще пришлось выкапывать, так и не запустив, но нет, построили Турецкий поток, через который газ практически не идёт.
       Такая же судьба ждёт и Северный поток-2, который обошёлся более чем в 11 млрд. долл. На строительство поликлиник или детских садов в стране выделяется в год в десять раз меньше средств.
      И ведь большую часть газопроводов строили не по необходимости, а чтобы наказать непокорную Украину. Северный поток-1 и украинские трубопроводы прекрасно справляются, недогружены, а ещё есть два турецких трубопровода, через которые сейчас почти пусты.
   Космодромов в России, с учётом фактически нашего Байконура в Казахстане, столько, что скоро космических пусков в год столько не наберётся: в 2020 году, на начало декабря, их было всего 13. Но нет! Путин надумал поставить себе памятник, вбухал огромные деньги в космодром «Восточный». На май 2016 года стоимость построенных объектов составляла 84 млрд рублей, украдено более 10 млрд. (возбуждено свыше 140 уголовных дел). Его с помпой запустили пять лет назад, но будет ли он функционировать? За все годы с него произведено 4 успешных запуска, в этом - ни одного!
      Как и ещё один памятник, «чудо невиданное»: первые в истории Олимпийские игры по ЗИМНИМ ВИДАМ СПОРТА В СУБТРОПИКАХ. Понятно, что это стала самая дорогая Олимпиада, скандалы вокруг неё ещё не стихают.
      И в то же время закрываются больницы, поликлиники, особенно на селе, дети почти до самой школы ждут очереди в детский сад! Мой первый внук дождался к шести годам, второй может побьет это достижение, а ведь в очередь их мама становилась, ещё не родив. Сколько жизней можно было спасти, сколько детей ещё прибавилось бы в России. Население-то уменьшается.

 (2)  Немало и нынешних правителей также отправят на свалку истории. Мы видим, как полу-диктатор, полу-клоун Лукашенко трусливо прибывает в свою резиденцию, окруженную несколькими рядами охраны, в бронежилете и с автоматом. Он собирается лично стрелять в народ? Если «за него» 80%, почти все белорусы, чего он боится? На мирный протест в этот день вышли 250-300 тысяч людей. Пролетая в бронированном вертолёте над проспектом, откуда демонстранты уже ушли, он говорит своим черносотенцам: «Разбежались как крысы». Вот уж точно, КРЫСА.
     Сегодня часто критикуют, что в некоторых странах переименовывают улицы, площади, сносят памятники. Говорят, что это ведь история, иногда называют вандализмом. Но что делали те, чьи имена «отбирают», памятники кому сносят? Они варварски сносили, взрывали, оскверняли: церкви, костёлы, памятники, историю. Про переименование «в свою честь» и говорить нечего, вся страна была сталинская, ленинская, октябрьская, марксистская, ворошиловская, … .
     Потом десятки тысяч «сталинов» стащили в овраги. Ну, а после 1991 года пришла нынешняя власть, и исчезли города Ворошиловград, Андропов, Брежнев, Черненко, Устинов и прочие.
    Предложил бы делать по-другому: не сносить памятники, а оставлять с памятной доской, например: «Это памятник человеку, который своих загубил больше, чем врагов».