6. 2 Годы странствий Пифагора

                Из книги «Великие Посвящённые»  Эдуарда Шюре:

(стр. 213) «Пифагор был сыном богатого самосского ювелира и его жены, которая называлась Парфениса. Дельфийская пифия, спрошенная во время путешествия молодыми новобрачными, предрекла им «сына, который принесёт благо всем людям на все времена»; по совету оракула, супруги отправились в Финикию, в Сидон, чтобы предназначенный им сын появился на свет вдали от волнующих влияний их родины.

Ещё до рождения ребёнок был посвящён своими родителями свету Аполлона. Когда ему исполнился год, его мать, по заранее данному дельфийскими жрецами совету, понесла его в храм Адонаи, находившийся в Ливанской долине. Там великий жрец  благословил его. Затем семья возвратилась в Самос.

Сын Парфенисы был чрезвычайно красив, кроток, разумен и с детства отличался справедливостью. В его глазах сверкала пламенная мысль, и она придавала всем его действиям сосредоточенную энергию.

Родители не только не противодействовали, а наоборот, скорее поощряли его преждевременную наклонность к науке. Он мог свободно беседовать с жрецами Самоса, которые к тому времени начали основывать в Ионии школы, где они и преподавали начала физики. В восемнадцать лет он занимался с Гермодамом в Самосе; в двадцать лет слушал уроки Фересида в Сиросе и вступал в диспуты с Фалесом и Анаксимандром в Милете.

Эти учителя открыли перед ним новые горизонты, но ни один не удовлетворял его. Среди их противоречивых учений он искал живой связи, синтеза, единства великого Целого. Он подошёл к одному из тех кризисов, когда, ум, встревоженный противоречием явлений, сосредоточивает все свои способности в великом усилии увидеть цель, найти путь, ведущий к свету истины, к центру жизни.

В эту тёплую и яркую ночь, сын Парфенисы смотрел поочерёдно на землю, на храм и на звёздное небо.

Она была здесь, вокруг него, мать-земля, Деметра, Природа, в которую он хотел проникнуть; он вдыхал её могучие эманации, он чувствовал непреодолимую тягу, которая его влекла на её грудь, его, мыслящую частицу, неразделимую от неё».

                Эманации природы – это энергии различных уровней, которые воспринимает человек. Именно,  человек наделён рассудком для того, чтобы изучать Природу. То есть для изучения (мышления) нужен тот, кто может  это сделать и то, что нужно изучать. Поэтому человек отделён от Природы визуально и наделён физическим телом.

«Те мудрецы, которых он спрашивал, говорили ему: «Всё исходит от неё. Из ничего не может исходить ничего. Душа происходит из воды или огня, или же из обоих элементов. Тончайшая эманация элементов, она исходит из них только для того, чтобы возвратиться к ним. Вечная Природа слепа и неумолима. Покорись роковому закону. Единственное твоё достоинство состоит в том, чтобы познать его и покориться ему»».

                Чтобы у человека появилось астральное тело, он должен научиться своим физическим телом вырабатывать энергии астрального плана. Для этого он обязан  поглощать энергии Природы. Но человек всё дальше и дальше удаляется от Природы, замыкаясь в городах.

«Затем он погружал взор в небо и смотрел на огненные буквы, которые в неизмеримой глубине пространства слагаются из сверкающих созвездий. Эти начертания должны иметь смысл. Ибо, если безконечно малое, если движение атомов имеет свой смысл, как может не иметь его безконечно великое, посев светил, распределение которых являет собой тело вселенной.

Да, каждый из этих миров имеет свой собственный закон, а всё вместе движется по закону Числа в верховной гармонии. Но кто разберёт когда-либо язык небесных светил? Жрецы Юноны говорили ему: «Небеса богов явились ранее земли. Твоя душа происходит оттуда. Проси богов, чтобы она могла вознестись обратно на свою сторону».

                Закон Чисел. Для чего нужны числа? Числа нужны для множества. Когда всё Едино множества нет, нет и чисел. Есть только единица,  отражения которой составляют множество. Кроме того, числа создают последовательность событий, то есть определяют очерёдность событий. Человек воспринимает эту очерёдность как время. Почему  только десять цифр (начальных чисел)?  Их достаточно, чтобы описать строение Проявленной вселенной. Человек для того чтобы прочувствовать безконечность самой Вселенной, продлил этот ряд, но используя уже имеющиеся начальные числа.

                Каким образом описывается строение окружающего мира с помощью чисел?

«Три мира пребывали неизменные, как недра Деметры, как сияние светил и как сердце человеческое, но лишь тот, кто сумеет найти их гармоническое сочетание и закон их равновесия, - станет истинным мудрецом, лишь он овладеет божественным знанием и будет в состоянии помогать людям.

В синтезе трёх миров кроется тайна Космоса!», - произнеся эти слова, Пифагор поднялся. Его очарованный взгляд был устремлён на дорийский фасад храма. … Душа Пифагора увидела в нём идеальный образ мира и разрешение загадки, которое она искала. Ибо основание, колоны, и треугольный фронтон предстали перед ним внезапно, как тройная природа человека и вселенной, микрокосма и макрокосма, венчанных божественным единством, которое со своей стороны является троичным началом.

Космос, управляемый и проникнутый Богом, образует:

«Священную Тетраду, необъятный и чистый символ,

Источник Природы и образец Богов!» (Золотые стихи Пифагора, в переводе Фабра д’Оливэ)

Да, здесь, скрытый в этих геометрических линиях, таился ключ вселенной, закон тройственности, который управляет строением существ, и семиричности, лежащей в основе их эволюции. И Пифагор увидел в грандиозном видении миры, двигающиеся под ритм и гармонию священных чисел. Он увидел равновесие земли и неба, которое поддерживается человеческой свободой.

Три мира: естественный, человеческий и божественный, взаимно поддерживая и определяя друг друга, исполняют вселенскую драму двойным движением – нисходящим и восходящим. Он угадывал сферы невидимого мира, окружающие мир видимый и безпрерывно оживляющие его; он понял, наконец, возможность очищения и освобождения человека ещё на земле путём тройного посвящения. Он увидал всё это, а также и жизнь свою, и своё назначение в мгновенной яркой вспышке, с непоколебимой уверенностью духа, который чувствует себя  лицом к лицу с Истинной. Как бы молния осветила его.

… он понял, что должен овладеть «божественным знанием», чтобы проникнуть в глубину природы, и что он не найдёт его нигде, кроме храмов Египта.

С этой минуты решение в душе Пифагора было принято: он решил отправиться в Египет и принять посвящение.

Его посвящение длилось двадцать два года под руководством великого жреца Сопхиза.

Он заранее знал, что «божественное знание» приобретается лишь после того, как воля победит всё низшее существо человека.

Пифагор прошёл через все фазы, которые давали возможность проверить не как отвлечённую теорию, а как нечто пережитое, учение о Глаголе-Свете или творческом Слове и учение о человеческой эволюции на протяжении семи планетарных циклов.

Когда египетские жрецы увидели в нём необычную силу души и ту сверхличную страсть к мудрости, которая появляется так редко в этом мире, они открыли перед ним все сокровища своего опыта. У них же он глубоко изучил священную математику, науку чисел или всемирных принципов, из которой он сделал центр своей системы, дав ей совершенно новую формулировку.

В то же время строгость дисциплины в египетских храмах убедила его, до какой страшной силы может дойти человеческая воля, когда она сознательно упражняется и развивается, и до какой степени безгранично её влияние, как на тело, так и на душу человека.

«Наука чисел и искусство воли – вот два ключа магии», - говорили жрецы Мемафиса, - «Они открываю все двери вселенной».

Таким образом Пифагор приобрёл в Египте свой широкий кругозор, который дал ему возможность познавать различные ступени жизни и усвоить науки в концентрическом порядке; понять инволюцию духа в материю путём мирового творчества и его эволюцию или восхождение к единству посредством индивидуального творчества, которое осуществляется благодаря развитию сознания.

Пифагор достиг до вершины египетского жречества и вероятно уже думал о возвращении в Грецию, когда война обрушилась на долину Нила со всеми её бедствиями и вовлекла посвящённых Озириса в новый круговорот испытаний.

Пифагор пережил вторжение Камбиза в Египет; он видел как этот персидский деспот, достойный наследник коронованных злодеев Ниневии и Вавилона, разграбил храмы Мемфиса и Фив и разрушил храмы Аммона.

Камбиз распорядился о перемещении части египетских жрецов в Вавилон и поселил их внутри страны. В числе их был и Пифагор.

… в момент появления в Вавилоне Пифагора, три различные религии сталкивались в духовной жизни Вавилона: древние жрецы Халдеи, остатки персидских магов и избранный элемент из среды пленённых Иудеев.

Пифагор должен был расширить свой, и без того уже широкий горизонт, изучая все эти религии, доктрины и культы, синтез которых всё ещё сохранялся некоторыми посвящёнными. Он имел в Вавилоне возможность основательно изучить знания магов, наследников Зороастра. Если египетские жрецы одни обладали ключами к священным наукам, персидские маги считались более искусными в практическом применении оккультных знаний. Они утверждали, что в состоянии владеть оккультными силами природы, носящими название пантоморфного огня и астрального света.

В их храмах, говорит предание, при ярком солнечном дне наступала тьма, светильники зажигались сами собой, появлялось сияние и слышались раскаты грома. Маги называли этот невещественный огонь, этот проводник электричества, который они умели сосредоточивать и развивать  по своему усмотрению, «небесный лев», а электрические течения атмосферы и магнетические течения земли они назвали «змеи» и приписывали себе способность направлять их – подобно вещественным токам – на людей. Они изучали также и силу внушающую, притягивающую и творческую. Они употребляли для вызывания духов формулы, заимствованные у древнейших наречий земли, давая при этом такое объяснение: «Не изменяй ни одного первобытного названия в заклинаниях, ибо все они – пантеистические имена Богов; они проникнуты магнетизмом обожания множества людей и могущество их невыразимо». (Оракулы Зороастра, собранные в Теургии Прокла.)  Эти заклинания среди очистительных церемоний и молитв были – собственно говоря – то, что получило впоследствии название Белой Магии.

Таким образом, Пифагор проник в Вавилоне во все мистерии древней магии.

После своего египетского и халдейского посвящения, Пифагор знал гораздо больше, чем его учителя физики или кто-либо из учёных Греков его времени. Ему известны были вечные начала вселенной и применение этих начал. Природа раскрыла перед ним свои глубины; грубые покровы материи разорвались перед ним, чтобы показать ему чудные сферы разоблачённой природы и одухотворённого человечества. В храмах Нейф-Изиды в Мемфисе и в храмах Бэла в Вавилоне он узнал много тайн относительно происхождения религий и относительно истории континентов и человеческих рас. Он мог сравнивать преимущества и недостатки еврейского единобожия, политеизма Греков, троичности Индусов и дуализма Персов.

Он знал, что все эти религии – ключи к единой истине, видоизменяющиеся для различных ступеней сознания и для различных общественных условий. Он владел ключом, то есть синтезом всех этих доктрин, обладая эзотерическим знанием.

Пифагор поселился в Вавилоне и оставался там не по своей воле в течение двенадцати лет. Чтобы уйти оттуда, нужно было разрешение персидского царя. Его единоплеменник, Дэмосед, царский врач, просил за него и добыл для философа свободу. Пифагор вернулся в Самос после тридцатичетырёхлетнего отсутствия.

Он нашёл свою родину раздавленной под деспотизмом персидского сатрапа. Школы и храмы были закрыты.

Пифагор пробыл на родине не долго; легкая барка уносила  по лазурным волнам Циклады и мать, и сына в новое изгнание. Они покидали навсегда погибающий Самос, направляясь в Грецию. Пифагора манили не олимпийские венки и не лавры поэта; его дело было необычайно велико: разбудить заснувшую душу богов в святилищах, вернуть силу и обаяние храму Апполона и основать школу науки и жизни, из которой бы выходили не политики и софисты, а посвящённые мужчины и женщины, истинные матери и истинные герои…».