Море не синее, закат не красный

Виктор чувствовал себя странно.

Уже который день его не покидало ощущение нереальности происходящего.

Ему казалось, что всё вокруг – это какой-то дивный, но чудный сон. Этого не может быть на самом деле, потому что…Потому что не может быть никогда!

Он встал со своего рабочего места, выпрямился, вопросительным взглядом окинул лабораторию.

Прямо перед ним на лабораторном столе стояла прозрачная колба, до половины наполненная голубоватой жидкостью.

Виктор не отрывал взгляда от этой колбы, в душе его роились сомнения: может, зря он это всё затеял?

Может, нужно было просто отчитаться руководству и не предпринимать больше никаких действий?

Что теперь будет дальше?

Он отступил от имеющейся у него инструкции, он сделал всё по-своему…он получил то, что хотел – знание…

Но что теперь делать с этим знанием?

И имеет ли он право посвящать в это других?

Ответа не было…

***

…Виктор работал в Центре.

В том самом Центре, о работе которого среди простого населения ходили слухи.

Попасть туда на службу было ох как нелегко. Но для тех, кому это удавалось, открывались новые возможности, в частности, доступ к архивам, к банкам данных.

Информация по-прежнему была самым ценным ресурсом в мире.

Чем конкретно занимаются рядовые сотрудники Центра, оставалось загадкой, потому что при поступлении на работу они подписывали документ о неразглашении.

Нарушение договоренности строго каралось.

Никому не хотелось предстать перед судом.

Поэтому даже для сотрудников Центра было много непонятного.

Руководство давало им работу, определенные задания, поручения, но не открывало всех козырей.

О многом приходилось просто догадываться.

Люди чувствовали себя винтиками в огромном механизме.

Если в такой ситуации были сами сотрудники Центра, что же говорить о простых людях, не специалистах – они попросту боялись всего, что связано с Центром.

Ну, опасались, как минимум.

Виктор Коваль был высококлассным специалистом в своей области, и хотел развивать свои таланты дальше.

Поэтому для него не было вопросов: безусловно, он был рад, что попал на службу в такое место.

Но иногда, при получении заданий от руководства, и его кое-что настораживало.

Но он давил это в себе.

Он заставлял себя относиться к этим заданиям исключительно как к работе, к научной деятельности. Ему было действительно интересно заниматься этим, и он отдавал этому всё своё время.

Одним из его личных правил было: свою работу надо делать хорошо.

Вот он и старался следовать этому правилу.

Но однажды случилось нечто, что заставило его взглянуть на ситуацию по-иному…

***

«Люди вообще не склонны слишком долго задумываться о своей жизни», - написав эту фразу, Рита откинулась на спинку дивана и облегченно вздохнула.

Нервно перебирая пальцами, она пролистала страницы ежедневника. Где-то она уже что-то подобное писала.

Ага, вот. Это было две недели назад.

«В нынешних условиях людям совершенно некогда хотя бы подумать, просто подумать.

Поразмыслить о том, что творится вокруг.

Но жизнь подгоняет, надо успеть сделать все свои дела, а потом дать себе толику отдыха, чтобы через некоторое время снова погрузиться в пучину мелких повседневных забот.

И так изо дня в день.

И большинство считает такое положение дел нормальным и естественным.

Если кто не вписывается в этот расклад, так только лишь дети. Детям всё интересно. Дети любят задумываться, фантазировать, строить планы на будущее…

Но все относятся к этому легкомысленно: они же дети, что с них взять.

А вот взрослые люди редко позволяют себе такую роскошь.

И, конечно, большинству людей не приходит в голову, что кто-то там, наверху, уже задумался об их жизни вместо них!

Более того! Большинству людей нравится, когда кто-то о них заботится, ведет их и направляет.

Они привыкли к этому факту, что есть вот они, простые жители, а есть – вышестоящие, которым позволено чуть больше, чем всем остальным.

Ведь они же власть.

Кому больше дано, с того больше и спросится, это закон природы.

Так принято считать в нашем обществе.

И мало кто замечает, что постепенно это границы расширяются и приобретают всё новые интересные формы.

Чуть больше, чем «чуть», на капельку, на грамм…

Движок переползает со строчки на строчку медленно и лениво, как бы нехотя…

Но все поглощены своими делами, никто этого не замечает».

Рита захлопнула ежедневник.

За две недели ее мысли никоим образом не изменились, более того - она лишь укрепилась в своих идеях.

Но, понимая, что в современном обществе эти идеи многие сочли бы крамольными, она не позволяла себе высказываться вслух на эту тему.

Записи в ежедневнике были ее тайной и отдушиной.

***

Виктор понимал, что скоро руководство Центра обнаружит, что один из их сотрудников занимается не совсем тем, чем должен. У них были для этого все возможности. Долго он не сможет скрывать свою тайную деятельность, и разум подсказывал: лучше бы ему остановиться…

Не задумываться…

Не искать ответов на появившиеся у него вдруг вопросы…

Но в кои-то веки ему было не до голоса разума.

Он продолжал упорно идти к своей цели, осознавая, что жажда знания – настоящего знания, а не того, что подсовывают людям в качестве суррогата –, обуяла его сильнее, чем страх и инстинкт самосохранения.

Что уже было удивительно, ведь обычно бывает в этом обществе бывает наоборот…

***

Однажды – это было всего пару месяцев назад, но кажется, что с того времени прошла уже целая вечность – Виктор проснулся с четким ощущением, что что-то не так.

Как будто внутри него щелкнул невидимый выключатель.

Он поднялся с постели, привычно сделал зарядку (нужно было держать себя в хорошей форме, это тоже входило в список его личных правил), выпил кофе, позавтракал, но мысли его витали где-то далеко.

Почему-то совершенно не хотелось идти на работу.

А чего хотелось, Виктор и сам не мог понять.

Это ощущение было настолько необычным, что поневоле он начал припоминать события вчерашнего дня – может, вчера что-то было не так?

Накануне он допоздна добросовестно трудился в лаборатории, выполняя очередное задание из Центра. Ничего из ряда вон выходящего не происходило. Разве что эта девушка…

Никогда он не видел в человеческих глазах столько боли и отчаяния.

…Центр, как главное учреждение в государстве, обладал многими функциями. Служба медицинского контроля – так официально называлось то место, где работал сотрудник Виктор Коваль – на самом деле была одним из многочисленных отделов Центра.

Сюда привозили на обследование «вышедших из строя» или «внесистемников». Так между собой сотрудники Службы медицинского контроля называли тех несчастных, которые не могли справиться со стрессами современной жизни.

Поначалу, когда Виктор только начинал работать в этом учреждении, таких случаев было крайне мало. Потом, по каким-то непонятным причинам, количество их стало увеличиваться.

Пока эти люди просто молча переживали свои страдания, они не привлекали внимания Центра. Но опасность была в том, что в какой-то момент, как правило, они переставали подчиняться Системе и призывали других делать то же самое.

А вот это уже никак не могло ускользнуть от зоркого ока Центра.

Виктор работал непосредственно в лаборатории Службы медицинского контроля. Основой его научной деятельности являлась работа с веществами, проведение экспериментов, разработка новых технологий. В общем, всё то, чем и должен заниматься химик. В его обязанности не входило общение с людьми. «Вышедшие из строя» доставлялись сюда лишь для медицинского обследования. Руководству Центра важно было понять, что заставляет людей добровольно отказываться от всех тех благ, которые им гарантирует жизнь в современном обществе.

Почему они выбирают этот путь? Можно ли как-то научно обосновать их странный выбор?

Анализировать и собирать данные было необходимо для того, чтобы не допускать таких случаев в дальнейшем.

В лаборатории у несчастных брали кровь, делали подробный анализ, заполняли соответствующие документы. Что происходило с ними дальше – Виктор не вникал.

Он просто делал свою работу, и старался делать ее хорошо.

***

Эта девушка не была похожа на «вышедшую из строя». Обычно в Службу медицинского контроля привозили людей в возрасте, и традиционно считалось, что они больше подвержены депрессивным настроениям и мнительности.

То ли эксперты, собирая данные, сделали неправильные выводы, то ли эта девушка была исключением…

Она была молода и красива. Густые пепельные, с каким-то зеленоватым отливом, волосы свободно рассыпались по плечам. Она сидела перед ним в кресле и молчала, отрешенно глядя в пол. Виктор поймал себя на мысли, что любуется ею.

Он заглянул в сопроводительные документы. «Николь Маргерит, 20 лет». Фамилия не указывалась, да и имя наверняка было ненастоящим.

Николь Маргерит – надо же! В этом есть что-то напыщенное, неестественное.

Он еле заметно качнул головой и уже потянулся за шприцом, чтобы взять кровь на анализ, как вдруг девушка обратилась к нему.

Оказалось, у неё приятный, с лёгкой хрипотцой, голос.

- А Вам хотелось когда-нибудь умереть?

Виктор замер.

Девушка смотрела уже не в пол, а на него. Её карие глаза…в них смешалось всё: боль…отчаяние…дерзость…

Работая в Центре, Виктор привык ко всякому. «Вышедшие из строя» могли вести себя по-разному. Некоторые плакали или кричали, пытались сопротивляться. Другие предпочитали замкнуться, уйти в себя.

Но никогда ещё никто из них не обращался к нему лично.

Никто не задавал ему таких странных вопросов…

Он тогда пробормотал в ответ что-то типа «Всё будет хорошо, мисс, дайте руку», продолжая делать свою работу абсолютно автоматически…

Николь Маргерит увезли в изолятор. Как увозили туда и остальных несчастных.

Но её прожигающий взгляд преследовал его целый день…

Виктор провёл все необходимые анализы, заполнил документацию. Ничего необычного. Все показатели в пределах нормы.

Он просмотрел остальные документы. Физически девушка была абсолютно здорова. Даже ни одного запломбированного зуба!

Мужчину вдруг охватила досада.

- Сколько времени мы бьемся, пытаясь понять, что с этими «внесистемниками» не так, - обратился он к своей лаборантке Элле. – И всё без толку…Исследования малоэффективны…

Та сосредоточенно кивнула, не отрываясь от микроскопа.

- Кстати…что с ними происходит после изолятора? – спросил вдруг Виктор.

Тишина. Медленный скрип разворачивающегося кресла.

- Как, Вы не знаете? – Элла недоверчиво рассматривала его. Её высокая грудь колыхалась в вырезе белого халата. – Всё зависит от степени опасности, которую они представляют. Если выяснится, что «внесистемник» наотрез отказывается от процедуры восстановления…или само руководство Центра сочтет это бесполезным…остается только один вариант – утилизация…

Она помолчала и мягко добавила:

- Государство не может рисковать. Эта зараза и так слишком быстро распространяется…

За окном равнодушно зашумел дождь.

***

В тот же день, в обед, в лабораторию привезли вскрытую прямоугольную коробку, а также толстую кожаную тетрадь. Всё это было изъято у несчастной Николь Маргерит.

- Зачем мне её записи? Я же не психолог, – мужчина попытался вручить тетрадь обратно. – Отдайте им, им нужнее!

- В ежедневнике содержатся важные данные, касающиеся состава изъятого у девушки порошка, - скрипучим голосом сказал курьер.

Пришлось брать и тетрадь. А куда деваться?

Первым делом распаковали коробку. Она оказалась полностью набита такими же картонными коробочками, только маленькими.

В каждой коробочке, как и сказал курьер, был белый порошок, расфасованный в полиэтиленовые пакетики. Кокаин?

Девушка всего-навсего наркоманка?

Виктор почувствовал жгучее разочарование.

Пока Элла изучала состав порошка, он взялся за толстую кожаную тетрадь.

…По-настоящему девушку звали Рита. Возможно, это было сокращенное от «Маргерит». Во всяком случае, в своём ежедневнике она представлялась так.

Короткое и решительное «Рита» Виктору нравилось больше, чем напыщенное «Николь Маргерит».

Имя очень подходило девушке.

Но вот то, что она писала в своём ежедневнике, казалось невероятным! Такая молодая, красивая и – так глупа! Разве можно доверять столь крамольные рассуждения бумаге?

Но, видимо, девушка не чувствовала опасности, или была далека от мысли, что её смогут выявить, поэтому не таилась.

Рита писала:

«В погоне за благами люди забыли главное. Наш мир прогнил, он стал фальшивым и искусственным. Современный человек исподволь ЗНАЕТ, как нужно действовать в той или иной ситуации. Он живёт как будто по инструкции, и при этом даже не задумывается, ОТКУДА эта инструкция взялась в его голове…

Мы не заперты в подвалах, как рабы, о нет. Внешне каждый из нас свободен. Каждый может находиться, где пожелает и заниматься, чем пожелает. По крайней мере, кажется, что это так.

Для отдыхающего населения доступны все развлечения. Улицы полны народа. Увеселительные заведения на каждом углу. Кафе, рестораны, бары. Спортивные площадки с бассейнами и кортами. Хочешь – иди тренируйся, хочешь – купи билет в цирк, хочешь – на дискотеку. Молодежь знакомится легко и непринужденно. Отели свиданий с однотипными названиями. «Голубое небо», «Красный закат», «Зеленый лес», «Синее море». Глупо и пошло. На большее не хватает фантазии у владельцев?

А ведь людям кажется, что всё правильно, что так и должно быть.

Я сама такой была до недавнего времени…»

«Конечно, одними развлечениями сыт не будешь. Людям надо как-то себя обеспечивать. Все работают. Наука не стоит на месте, для облегчения домашнего труда давным-давно придумали роботов и с тех пор их только совершенствуют.

Днем работают, вечером развлекаются…

Наша жизнь как будто вписана в какое-то глобальное, придуманное кем-то расписание.

И где в ней мы сами?..

Мы привыкли следовать этому расписанию, но мы отвыкли думать о том, чего мы САМИ хотим и хотим ли вообще…»

«У современных людей все чувства утрачены, атрофированы. Им некогда и незачем задумываться о них. За них уже всё решили – кто-то там, наверху.

Любовь. Ненависть. Страдание. Жалость. Отчаяние. Мечты.

Этих слов сегодня почти нет в лексиконе современного человека.

Лишь единицы решаются перешагнуть черту…

Узнать – что же такое быть настоящим человеком…»

Виктор вытер пот со лба и оглянулся. Никого рядом не было. Уф…

Ему было понятно: раз этот ежедневник УЖЕ попал в руки Центра, ни о какой процедуре восстановления не может идти и речи…

Слишком всё очевидно.

Даже если бы у неё просто нашли кокаин, это было бы не так страшно, как эти записи…

***

Утилизация считалась достаточно безболезненной процедурой. Приговоренному вводили в вену определенный препарат, останавливающий сердцебиение, и он просто засыпал на утилизационном столе. После чего его тело сжигалось в крематории.

От идеи с захоронением руководство Центра отказалось, чтобы не спровоцировать рост числа поклонников или последователей.

Считалось, что это гуманное решение проблемы. Маловероятно, что «вышедший из строя» сможет вернуться к нормальному образу жизни и стать снова полноценным членом общества. Не подвергать же опасности всё население страны!

Виктор потирал виски. У него разболелась голова. Но надо было дочитать до конца…

Он ожидал увидеть какие-нибудь химические формулы, но, увы, их не было.

Но всё-таки кое-что он нашел!

«Я никогда не смогла бы стать такой, какая я сейчас, если бы не «Радуга», - писала Рита. – Достаточно развести препарат с водой 1:1 и принять внутрь. Одна капля, добавленная в стакан с водой, соком или шампанским – это так называемая «безвредная доза» для современного человека. На некоторое время он впадает в «эмоциональное состояние». Бич нашего времени – это равнодушие. Люди равнодушны ко всему, что не касается лично их. Так вот, всего одна капля может всё изменить…

Конечно, ненадолго. Это состояние проходит по истечении десяти минут. Поэтому я и говорю, что это - «безвредная доза».

Если принять больше, то и последствия будут более серьезные. Нет, никаких галлюцинаций. Это не наркотик. Просто обостряются все чувства, желания, ощущения…

Я тоже сначала экспериментировала потихоньку, принимая изредка малые дозы, но потом всё-таки решилась…

Даже если меня вычислят, я не буду жалеть, ведь я стала настоящей…»

Больше никаких записей о препарате, который Рита называла «Радугой», в её ежедневнике не было.

Но и эта единственная запись кое-что объясняла.

Рита не рассказывала, откуда у неё взялся этот порошок, но, по крайней мере, стало понятно, как он действует и как с ним работать.

Виктор подумал, что наконец-то он сможет заняться своей непосредственной работой. Долой эти идиотские рассуждения о свободе, чувствах, «настоящем человеке» …

Пусть этим занимаются психологи и психиатры.

А он не обязан вникать во всё это, он – химик.

Виктор Коваль привычно делал свою работу, а перед глазами его стояло девичье лицо, обрамленное шапкой густых пепельных волос…

Этот взгляд, одновременно дерзкий и молящий о помощи…

В другой ситуации он мог бы где-нибудь столкнуться с ней. Скажем, в кафе.

Или на дискотеке.

Она бы смеялась и отплясывала «джигу». Как тысячи других девушек…

Он бы точно обратил внимание на такую красотку, не мог не обратить…

«Синее море».

Жить легко и просто, если знаешь, как.

***

Этот день перевернул всё. На следующий день Виктор проснулся каким-то другим. Не тем, каким был раньше.

Ему всё мерещился взгляд странной девушки, её карие глаза, пепельные, с зеленоватым отливом, волосы…

«Чушь какая-то», - подумал он и поспешил на работу.

Его встретила Элла:

- Виктор, это точно не кокаин.

- Я знаю, - отозвался он. – Но что это за препарат? Каким образом он воздействует на людей?

- Неизвестно. Нужно проводить клинические испытания.

Два месяца они занимались этим. Руководство Центра дало добро на эти исследования. Но Виктор хитрил. Так как исследования на животных не приводили ни к какому результату (их поили разведенным препаратом, но их поведение оставалось прежним), он единолично принял для себя решение.

Он знал, что Центр ни за что не даст разрешение опробовать неизвестное средство на людях. Поэтому не стал спрашивать разрешения – невиданный случай! Он решил поверить Рите, которая в своих записях уверяла, что одна капля – это «безвредная доза». Она писала в своем ежедневнике только лишь правду и не ожидала, что её вычислят, зачем ей врать самой себе?

Виктор решился.

Как-то он уже был внутренне готов к этому.

И хотя он по-прежнему относился со скептицизмом к словосочетанию «настоящий человек», всё же душу грызло любопытство.

Он развел порошок в нужной концентрации и залил раствор в большую прозрачную колбу. Затем добавил одну каплю голубоватой жидкости себе в чай и, поколебавшись, залпом выпил его.

***

Средство подействовало практически сразу. Хорошо, что в этот момент Виктор был один в своём кабинете. После того, как он допил чай, минуты три он спокойно работал с бумагами. А потом – накатило…

Ему показалось, как будто границы комнаты раздвинулись. Он сидел за столом, но уже не мог сосредоточенно заполнять документы. Его неподвижный взгляд был устремлен в никуда. Откуда-то изнутри, как будто из глубин самосознания, поднималась вселенская БОЛЬ…

Из глаз хлынули слёзы. Почему-то Виктору вдруг вспомнилось, как он, будучи маленьким мальчиком, играл в песочнице. Он вдруг ясно и чётко вспомнил тот случай…

При помощи ведёрка и совка он строил красивый песочный замок. Чувствовал себя не то, чтобы архитектором – настоящим творцом! И вдруг какой-то соседский мальчишка подбежал к к нему и издевательски наступил ногой на только что возведенную красоту.

Чувство счастья и гармонии сменилось ощущением беспомощности и боли. Шмыгая носом, маленький Виктор кинулся к стоящей неподалеку матери…

И вот сейчас этот случай вдруг всплыл в памяти так остро и болезненно. Склонившись над столом, Виктор плакал, ему действительно было жаль и порушенный песочный замок, и себя, и маму – худенькую молчаливую женщину. Она в одиночку растила его и умерла совсем недавно – всего три года назад…

В тот момент, когда Виктор решился опробовать этот препарат, он думал, что сможет проконтролировать какие-то моменты, когда будет «в эмоциональном приступе». Он планировал измерить свой пульс, давление…Но сейчас, когда всё случилось, он понял, что не может, он просто не в состоянии заниматься этим!

Наконец всё кончилось. Эмоции отпустили. Он посмотрел на часы и обнаружил, что, действительно, прошло не больше десяти минут. Рита не врала в своих записях.

Но ему показалось, как будто целый век прошел!

Виктор встал из-за стола. Подошел к зеркалу. Ему показалось, что его лицо стало каким-то другим. Не таким жизнерадостным, что ли. Капелька скорби застыла в уголках глаз. Совсем чуть-чуть.

Хорошо, что все вокруг заняты своими делами – никто этого не заметит.

С тех пор он стал добавлять одну капельку «Радуги» себе в чай каждый день.

И каждый день как будто заново переживал катарсис.

***

Он знал, что изменения в его поведении не останутся незамеченными. Рано или поздно кто-нибудь из коллег заметит его состояние и доложит руководству Центра. И тогда за ним придут.

Как приходят рано или поздно за всеми «вышедшими из строя».

Перед Виктором стоял сложный выбор: или прекратить принимать препарат, сделать вид, что ничего не было и продолжать жить как раньше или…или пойти до конца.

Он всерьез задумывался о том, чтобы потихоньку начинать добавлять «Радугу» коллегам в питьё. Возможности такие у него были.

Но не успел…

Однажды перед дверью его кабинета нарисовались пятеро дюжих молодцев в форме.

Он даже не успел удивиться.

Пока его везли в изолятор, одна мысль, совершенно неуместная, билась в его голове: а ведь море-то совсем не синее…

Закат не красный.

Небо не голубое.

Всё не может быть так просто.

Всё в этом мире совсем не просто.

Но, лишив себя чувств и эмоций, люди никогда не смогут понять всю глубину мироздания…

***

Элла затушила сигарету, выбросила её в пепельницу.

Затем подошла к окну, прижалась лбом к прохладной оконной раме.

Она должна была это сделать.

Виктор за эти два месяца стал совсем чужой. Сразу было понятно, что эти его эксперименты плохо кончатся…

Медлить было нельзя.

Теперь его наверняка утилизируют – ведь он пошел на это добровольно, а в лабораторию пришлют другого специалиста.

Жизнь продолжается.

Жить легко и просто, если знаешь, как.