Запись сто семьдесят третья. Владимир Пшеничный

30.10.09 На «Автографе» тема «Поэты октября». И тут опять у нас появилась Галина К-кая. Постарела, но осталась в прежнем амплуа – уверенный, безапелляционный тон, слово «берёт и не отдаёт», стихи свои читает, а они – километровые. Чуть я не ушла.

Ольга Геннадьевна вспоминала Михаила Орлова. Лена Клименко рассказывала про Антуха. Я его не знала, слышала фамилию, но стихи – нет. А тут такие крепкие стихи звучали. Умер от воспаления лёгких – не оказалось полиса, в больницу не отвезли. С Леной у них были близкие, видать, отношения. Она читала его стихи, посвящённые ей самой. Он работал «разным рабочим» (по выражению Лены). Пил, понятно. Был очень углублённым в себя. Умер в 35 лет, 26 октября ему было бы 50 лет.

Когда возвращалась, шла к остановке, К-кая меня нагнала и решила вступить в беседу. Я напряглась – мало, что я не люблю идти с кем-то, если не могу его подхватить под руку, да ещё снег… А тут - она. До сих пор её голос девятилетней давности в ушах стоит: «А вы вообще молчите, вам тут делать нечего, вы стихов не пишите!».
Она заводит разговор: «Вы ногу ломали?» Останавливаюсь и довольно нелюбезно: «Я не хочу говорить на эту тему». – «Вы не обижайтесь, я просто могу помочь, знаю, как надо восстанавливать». – «Я ни с кем не хочу обсуждать эту тему». - «Да я не хотела вас обидеть», - не унимается она.

Ну, что – ускорить шаг и быстро покинуть «место встречи» не могу. Повернула назад, а она мне в след: «Да что с вами со всеми происходит? Вам же добра желают, а вы в лицо плюёте!»

(Ну, дождалась: то рот пыталась заткнуть – «вы стихов не пишите, вам тут не место», теперь – «я к вам с добром, а вы в лицо плюёте». Как сделать так, чтобы вообще её не слышать?)

Остановилась метрах в десяти, жду, когда уйдёт. Только потом повернула обратно.
Больная женщина. Если она будет ходить - не знаю, смогу ли спокойно её терпеть. Ольга обнадёжила, что она приходила за какими-то рукописями: «Она, похоже,  невменяема. И была-то невыносима, а сейчас совсем чувство реальности потеряла. Я скажу, чтобы не ходила».

6.11.09. На «Автографе»: Ольга Геннадьевна ушла («мама болеет»), оставила вместо себя Лену Клименко. А гостем был снова Владимир Пшеничный – заматерел, борода и волосы – ни дать-ни взять – приходской священник. Стихи по форме перекликаются со стихами Лены Клименко. Зачитал заготовки к поэме о смутном времени, рассказал про своих предков («Столыпинский набор», дед – из казаков, паломничество на Соловки). Потом читал свои необычные стихи-ощущения и верлибры.
Поэт сложный, аудитория была задумчива.
Хорошо выступила Татьяна Николаевна – среди томских литераторов она особенно ценит творчество Батурина, Данилова и вот – Пшеничного.
Странное, конечно, сочетание. Но говорила она хорошо – про образность, про любовь к детям. Говорила о его детских стихах и импонирующей жизненной позиции, мол, благодаря таким как Владимир, не угасает надежда, что наша культура и общество выберется из ямы, в которую катимся последние 20 лет.

У Владимира уже четверо дочек, и он строит дом в районе Зонального. Весь там. Работает где-то сторожем. Хотелось спросить – на что живут, но решила – бестактно. Может, кто помогает из родственников, может – перебиваются дешевыми товарами и едой.
Заикнулся, что год работал в редакции «Начала века», но «разошелся со Скарлыгиным». Стихи – верлибр, много говорили об этом направлении. Он может и в рифму писать, но не считает обязательным загонять себя в рамки ритма и рифмы. Свободное, ничем не регламентированное, самовыражение.
Книг не издаёт – нет денег, хотя материала уже «хватит на две». У него, с помощью А.Казанцева, вышли когда-то две книжечки, одна – 200 экз, другая – 300.

В своё время предисловие к его подборке в "Новом мире" написал Григорий Померанц.

Вот Владимировы стихи:

***
вы слышите треск
это рвется небо
будильник звонит
и звонит
а нам никак не проснуться

***
история человечества
три секунды
бешеного наслаждения невесомостью
в оборвавшемся лифте

***
Струйкой пара
покидает тело чайника
душа

***
сегодня я лисица
я умею оборачиваться радугой
или камнем
по выбору
а хожу я с лицом человека
собирающего листья

***
внутренний счетчик считает
километры моей любви
бумажной лентой уходящие вдаль
…и я со спичкой в руке

***
дыхание птиц
смешанное со снами цветов
это все
что известно
дождевой капле

Опять приплелась К-кая. Было, повела себя в своём амплуа. Владимир не хотел быть невежливым, но отвечал ей довольно небрежно. Похоже - знает об её особенностях. Я не выдержала, когда она опять начала читать свои стихи после многословного вступления: «Может, остальным уйти? Почему вы превращаете наши встречи в диалоги: вы и гость «Автографа»? У нас принято слушать и других». Она пыхнула: «Я просто…» Лена разрулила, взяв слово. Больше Галина не встревала.

Было очень скользко. Туда я добиралась, твердя про себя, что обратно – только на такси. Но меня обратно до остановки довела Анастасия, художница. Резко понизилась температура, и то, что было подтаявшее – покрылось наледью. Очень опасно ходить.