Рассказы АнтИфа. Стихия...

Стихия…

     Ой! Пять вёрст… Да это ни о чём! Если ехать. А если идти? Тоже разговоров не стоит. Обычно. Но не всегда...
     А работал я именно в пяти километрах от дома. Ну, на дому работы всем не хватает, потому большинству приходится работать за фиг знает сколько вёрст от дома. И хорошо, если в городе. С транспортом полегче. Если не на своём. А в деревне… Тоже нормально. Особенно если с соседом в одном месте работаешь. А он на транспорте. Да и вообще, если автоэлектрик, в колхозе, кто откажет подвести? Вооот… Никто не откажет. Но опять же, не всегда…
     А южная зима — дрянь. Так и тянет дописать — порядочная. Не буду, потому как просто — дрянь! Дожди, туманы, ветер с недалёкого курортного моря, сволочь, сырость, грязь, какая грязь! — дрянь! Снега бы, да морозца… Ну на тебе снег, на тебе морозец, нет, лучше мороз, ночью. Утром благодать — грязь застыла, снежком всё укутано, бодрячком, на работу, хорошо! Но не долго. 
     Солнышко вышло, южное, давай снег топить, а земля промёрзшая, не вытопить сразу, и хорошо, грязь надоела. А грязь — ой! Чернозёмы, мать их. Растопить не растопило снег, но подплавило. Хорошая такая водяная плёнка, на поверхности. После обеда солнышко, за тучки, набежавшие с курортов, спряталось, похолодало, чуть ниже ноля. Дождь пошёл… Как туман мелкий. Именно дождь, потому как видимость хорошая, значит не туман. Ну и ладно.
     Рабочий день кончается, сосед появляется, пешком. Я-то под крышей, в тепле, на улицу и не высовываюсь, потому в неведении, что он не едет домой. У родственников переночует. Меня приглашает. А нельзя! Жена что подумает? Правильно — пьянка, гулянка, и прочие высокоприятные безобразия, с обязательным, иначе ни как, именно обязательным, участием женского пола! Куда без женского пола? Вот!
- Всё стоит. Не уехать. Посидим, ночью уйдёшь. Приморозит...
- Да ладно! Пятёрка — ерунда. И сейчас дойду.
- Ну, ну… - покачал головой в сомнениях и ушёл. И я ушёл, с рабочего места домой, к любимой, всего в пяти километрах.
     Свежесозданный утренним солнцем лёд, сверху отполированный им же вытопленной водой, пристывший к промёрзшей земле, ну или асфальту, или брусчатке, да смачиваемый нежнейшим, в капельках своих, дождём… караул…
     Дорога усеяна брошенной разномастной техникой, блин, прямо сорок третий для немцев. С редкими вкраплениями то ли камикадзе, то ли идиотов. Выскакивают, не закрывая дверей, из легковушки, все, кто в ней есть, толкают, с места трогают. Главное стронуть, а уж потом! Сама пойдёт. Ага. Колёса крутятся, они толкают, ноги, как и колёса буксуют, падают, мокрые! Грязь-то замёрзшая. Колёса крутятся на месте… и! Поехала! Самобеглая коляска. Заскакивают на ходу, дверями щёлк, щёлк, добились своего, ну, здоровые, бугаи. Дверями щёлк, щёлк — опять колёса крутятся, коляска встала, опять толкать. Идиоты. Как и я. Стою, на раскоряку, как пугало на огороде, раскинув руки, равновесие ловлю. Ноги-то того, совсем не цепляются за землю. Не за что зацепиться, полное отсутствие трения. Вот масса есть, равновесие есть, а трения нет, вот и разбегаются, расползаются, уронить пытаются. Небезуспешно. Мокрый! Ну, грязь-то замёрзшая.
    Идиот! Но спорный. Идиот он доброволец, а я волею своей жены. Значит камикадзе! Вот!
- Идущие на смерть приветствуют тебя, Цезарь! - это я. Ну, по японски-то не знаю, а латынь с детства знакома. Шагов десять, на месте, чтобы тупо не упасть, немыслимый прыжок, - вон там кажется есть сцепление, падение, не всегда!, вот, пару метров прошёл… И мат, мат… Восхищённый! За то, что со мною Советская Армия сотворила! Своими тяготами и лишениями! Преодолел! Дошёл! Не сдох! На улице.
     Глухая ночь, фонари... Во двор зашёл, - собакин, спросонья, гавкнуть пытался. Да так и замер, с одним открытым глазом. С одним стоячим ухом. Открытым ртом. Кот с забора упал,  молча. Может  я оглох, от усилий? Входная дверь, коридорчик, преодолел. Дверь в дом открыл! А порог переступить на смог. Рухнул. Аккуратно так — половина тела в доме, половина в прихожке. И сдох! Совсем! Тишина… Идти не надо… Ну, до диванчика бы… А, потом… Сейчас и так хорошо.
     Глаза в пол, но ушки на макушке, и опыт опять же… Вот и вижу, как жена вышла в проём дверной, что в зал. Телевизор там, вот и она там. Руки в бока, взгляд… об нём не будем.
- Нажрался скотина! Хоть в дом заползи! Не май месяц! Выстудишь!
А тишина.
- Да чтоб ты сдох, алкаш! Лужа какая! Ссаться начал! Алкашина...
А я не алкаш вовсе. Профессия алкашная. Вот и боится. Переживает
Тишина.
- Сволочь! И в дом заползти не можешь! А ну, заползай! Выстудишь!
Тишина.
Подходит, с носка в бок. Тишина… Пальчиком, опасливо тычет, проверяет, а жив ли. Времена мутные, маньяк аккурат в этих местах балует. Тот самый, который Чикатило оказался. Я хоть и не маленький, но всё же… Тычет пальчиком… тишина… Подвывать, тихонько начала. Обнюхать-то успела, вот и страшно. Ведь трезвый. Оно может и голосить бы начала, да я пальцами пол скрести начал. На диванчик возжелал. Ну и ладно, помогает доползти. Залезть на него помогла, чаю принесла, да и вообще вспомнила, что любимая и любящая жена. Соответствует. Любопытство в себе держит, понимает — ещё не могу говорить.
     А во двор не вышла. Проверять. Зачем? Ведь как сказано? Веришь — живи. Не веришь — не живи. Она и живёт. Со мной. Ну, любовь...