Заря над городом. 9 Важное решение

Обе свадьбы состоялись под Рождество. Огромное количество гостей съехалось в замок Серебровых по случаю такого события, и Катя, в первый раз за свою жизнь видящая столько чужих людей, рассматривала всех с чувством робкого удивления. Естественно, ей было строго-настрого наказано блюсти себя, как подобает графине, и ни с кем из приезжих по возможности в разговоры не вступать. Как родственницу Брильянтелы(коей она была представлена)королевские вельможи окружили её всевозможными знаками внимания. При виде такого почтения бедняжка отчаянно краснела, не зная, куда деваться.

-Не бери ничего со стола, раз уж непременно уронишь!- выговаривали ей сёстры впоследствии.- Перестань дрожать.. И нечего бормотать, когда тебя просят на тур вальса. Отвечай «с удовольствием, сударь»!
-Вот уж было б умней запереть тебя на время свадьбы в комнате!
 
Петю девушка предупредила о громком праздненстве, которое продлится четыре дня, попросив держаться от замка подальше. Вполне возможно, что его разыскивали до сих пор. Или что вместе с королём на свадьбу прибудет сама принцесса, не простившая былому возлюбленному горького слова правды.

По окончании свадебных торжеств Брелонд и Брильянтела отправились на собственном судне к Южным островам, а средняя сестра и её муж, назначенный новым судебным министром, приняли приглашение его величества сопровождать королевскую семью в поездке на воды. Чтобы не оставлять Катю без присмотра старших на время отлучки сестёр, её поселили у двоюродной тётки барона Хрустального. Два месяца, проведённые в её ветхом особняке, где день и ночь были закрыты ставни, пахло свечами и ладаном, показались жизнерадостной Кате неописуемой мукой. Немного скрасил её уединение приезд младшего хозяйского сына, барона Гастона Звягинцева-Хрустального, в настоящее время – поручика королевской гвардии. Весёлый нрав юноши и тысячи историй, которыми он сыпал за столом, развеивали скуку, привнося в однообразный распорядок дня что-то новое и свежее. Барон держался с ней дружеского тона, и она, чувствуя симпатию к молодому человеку, бывшему ей ровесником, иногда беседовала с ним о прочитанном в газетах и вообще о том, что происходит на свете. И тем не менее, когда Розальцевы и Хрустальные вернулись в родовое поместье Серебровых, Катя, оказавшись дома, вздохнула с облегчением. Здесь всё было её, настоящее, родное: шум большого города, раскинувшегося там, близко, за стенами замка, любимые книги, зелёный сад и старый клавесин, а главное – человек, дороже которого для неё никого в целом мире не было.

Сперва она смущалась и робела своего чувства, открыв его истинную природу. Дня два или три была тихой и бессловесной, не отвечала на стишки и дразнилки, вызывая весёлое недоумение своего простосердечного друга. На третий день, споткнувшись о Петькину подножку, Катя шлёпнулась носом в лужу. После чего, забыв о смущении, полчаса гонялась за ним, обещая оборвать уши и пришить их к какому-нибудь другому месту. Погоня закончилась в зарослях крапивы, куда оба влетели сломя голову, выщипыванием колючек из волос и общим примирением. Происшествие вернуло их ребяческой дружбе всю её простоту и непосредственность. Катя вдруг всем сердцем почувствовала, что главного – Петиного доверия, симпатии, крепкого братского чувства – у неё уже никто не отнимет. Этим и окончилась вся тревога, все внутренние терзания. Девушка не забывала того, что свершилось в её сердце, но перестала бояться.

Едва вернувшись из своего двухмесячного изгнания, она побежала к забору, чтобы посмотреть: нет ли записки? Судьба товарища немало волновала её, а кроме того – смущало происходящее в городе. Что там делается? Идёт ли подготовка?
Три месяца назад мальчишки и оружейники приняли контрабанду пороха и, наконец закончив всё, ожидали только знака к началу военных действий. И вот сейчас – нигде ни звука, ни выстрела, точно весь заговор был чьей-то фантазией.
Записки не оказалось. Вместо неё девушка обнаружила самого Петю: хмуро-насупленного и ещё более грязного, чем обычно. Сидя в траве, он рукавом оттирал ржавчину с эфеса какой-то средневековой сабли. При виде подружки парень весело заулыбался:
 
-Катька-Катюшка,
Мордочка в веснушках!
 
-Петька-трубочист
На крыше пляшет твист!
 
-Повторяешься, Катюха, трубочист уже был. Развивай фантазию! Ну рассказывай, как жизнь молодая?
-Идёт своим чередом. – Девушка крепко пожала протянутую ей руку. – Наши все вчера домой вернулись. Сестра ребёночка ждёт, говорят, будет мальчик. Мне его прям увидеть не терпится! Ведь родной… Представляешь, маленький такой… Совсем крошка, страшно на руки взять! Как представлю – всё внутри просто замирает!..
-Ты у нас теперь, значит, тётя? – Петя лукаво усмехнулся:- Старость  приходит, Катюха, а?
 
Бабушка Катя,
Племянник и два зятя!
 
-Казанова-Петя
Влюблён во всех на свете!-
 
Парировала девушка, запустив в обидчика шкуркой от каштана. Парень зашёлся долгим раскатистым смехом:

-Ишь как отбрила! А главное – ведь правда, не подкопаешься. Ладно Катька, победа за тобой. Рассказать новости?
-Спрашиваешь! Я, между прочим, месяц как на колючках живу: не видать, не слыхать, что твориться? Леший его знает! Почему все затихарились? Ведь говорили, что уже скоро будет восстание?
-Мы так думали… а ОНА отказалась возглавить нас, вооружённых мушкетами, заряженными порохом и пулями.
-Кто – она?
-Красноярде.

Петя вздохнул и, нахмурясь, поднял к глазам лезвие своей заскорузлой шпаги:

-Видишь ли, без неё никто из тех, кто послабже духом, в бой не пойдёт. Скажут: «не будет нам удачи!» Я и сам так думаю, хотя сражался бы в любом случае, даже если бы знал точно, что не выйду из этой мясорубки живым. Но люди верят ей одной, повинуются её слову, и поэтому когда она сказала: «Бросьте весь порох в море!» , мы так и поступили.
-Но Петь… Почему?!
-Потому что царство свободы и справедливости нельзя строить на крови. Мы идём сражаться за Свет, за мир и счастье, а потому не имеем права запятнать себя убийством. Так она молвила, и мы, все те, кто это слышал, поверили сразу. Мудрость большая, чем любая правда земная, прозвучала в тех словах.
-Так значит, ты видел её?!
-Теперь – да!- Что-то гордое и счастливое мелькнуло в лице Пети, но тут же исчезло, сменилось суровой озабоченностью:

-Тяжко будет, эх Катюшка!
Не могли предположить...
В бой-без ружей и без пушки?..
Эх, да что там! Будем жить!

-Раз велела так она-
В том уж истина видна!

Серьёзно ответила Катя.

-Вот именно. Теперь нужно  всё это заново обмозговать… Подготовиться. Вместо пуль – соль, вместо силы – ловкость, вместо жестокого коварства – напор и решительность. Всю зиму я и пацаны учились фехтовать, ведь в поединке, нанеся рану противнику, его легко затем обезоружить и захватить в плен.
-Где же вы взяли шпаги?!
-Грабанули музей!- Петька беспечно улыбнулся, на миг сделавшись похожим на мальчишку-сорванца.- Неужели не слышала? Взяли всё, что только смогли унести: бронзовые топоры, рапиры, клинки и мечи тевтонских рыцарей. Что кому досталось- это уж после Васёк решал. Мне, вон, ржавую определили. Учи их, бесов чумазых, после этого!
-Это что, была твоя идея – со шпагами?
-Моя.-Парень гордо вытер нос.-Впрочем, не стоит особенно хвастаться. Стася, та, что на заводе работает, организовала в лесу снайперские курсы, благодаря чему большинство наших умеет теперь одной порцией соли отправить противника в нокаут. Зара-цыганка, одна из самых отчаянных разведчиц, научила пацанов мастерски бросать лассо. Михалыч, доктор, в подвале богатырскую настойку варит.. Хватил стаканчик — и десятерых скрутить можешь! Так что знай: мы времени даром не теряли, беспомощным пушечным мясом быть не собираемся.
-Вот как… Ну что ж, пора и мне наконец со всеми познакомиться, чем-нибудь пригодиться. Возьмёшь меня завтра с собой в город?
-Ай да Катю-у-уха! Значит, решилась наконец?!
Петя глядел на неё с весёлым восхищением, смешанным с какой-то детской беспричинной радостью.-Правда что ли решилась? Хочешь увидеть нашу крестьянскую волю?
-Хочу конечно. Хоть и страшно чуточку… Ты-то со мной такой вот не боишься на людях показаться?
-С какой-такой?
-Ну… Такой как есть. Платье, понятно, то, цветастое надо надеть, а то все на мой шлейф оглядываться будут. А причёску сделать какую?
-Да косы заплетёшь как обычно! Ты чего?..
-Так видно же…
-Что видно?
-Ну… уши.

Парень засмеялся, словно поперхнувшись словом, просившимся на язык.

-И что? Что в них, в твоих ушах такого неприличного? Почему их никому показывать нельзя?
-Потому что тогда… Тогда видно, какая я некрасивая.
-Ты?!?- Он на минуту откинулся назад, окинув подругу изумлённым взглядом: -По-моему лучше тебя никого на свете нету.

Катя вспыхнула, с испугом уставилась на него: шутит или нет? Нет, в Петиных глазах не было улыбки!

-Ты как солнышко: ясная, тёплая и сердечная. В тебе всё смеётся: и твой задорный нос, и щёки, и веснушки. Я когда в первый раз увидел тебя, просто так, ни с того ни с сего сделался счастливый – будто летние лучи согрели.  А когда вот так, Катька, прямо в душу глядишь – это как песня. Ну, чего ты смотришь? Честное слово, не вру!

Он сам будто бы смутился собственных слов, но ясного взгляда, от которого вдруг по спине побежали мурашки, не отвёл от её лица. И Катя поверила. Поверила, как верила до этого другим его словам. Всем сердцем приняла этот щедрый дар судьбы, эту новую добрую правду!

На следующий день, дождавшись отъезда домашних, собиравшихся на скачки, она отодвинула доску забора, полуоторваную вчера и с сильно бьющимся сердцем покинула пределы графских владений. Впервые, ослушавшись наказа матери и старших сестёр, она бежала из замка на Свободу, вступая в неведомый, но властно зовущий её мир. В мир людей бедных, но чистых сердцем. В мир тех, кто готов был положить свои жизни за счастье детей и внуков. В мир Красноярде. В мир, где ждал её Петя!