Меня больше не убьют

     Игры в войнушку – любимая забава детства. Мальчишек с малолетства привлекает всё, что связно с военным делом. Только вот  в игре пули над головой не свистят, и твоей жизни ничто не угрожает. А если засвистели?

     Моя жизнь офицерской жены прошла по военным городкам, где среди пацанов запросто гуляли боевые патроны. Стараясь хоть как-то оградить семилетнего сына от возможного несчастья, я много рассказывала ему, что может случиться, если обращаться с боеприпасами небрежно. И если раньше Максим, прибегая с улицы, взахлёб рассказывал о том, во что и как они играли, то всё изменилось, когда на площадке поселилась новая офицерская семья с двенадцатилетним Фёдором. Я сразу почувствовала, что теряю  доверительный контакт с Максом. Сын больше  не рассказывал  мне о мальчишеских забавах, отвечая на мои вопросы всегда односложно: «Хорошо играли». Он во всём подчинялся соседу, горой вставал на его защиту, если я отваживалась хоть как-то того покритиковать, и даже попросил подстричь его под «ноль», как ходил его кумир.

     Фёдор парнем был начитанным и очень инициативным. Прочитав Гайдара, Твена, Дюма, он просто фонтанировал идеями. За короткое время парнишка сколотил из дворовой ребятни команду, став среди них непререкаемым авторитетом. И как выяснилось потом, даже придумал клятву, которую каждый давал при вступлении в его сообщество. В этой клятве разглашение тайны каралось очень сурово.

     Но однажды, проверяя карманы брючек Макса перед стиркой, я нашла три патрона. Понимая, что криком и угрозами только оттолкну парня от себя, решила поговорить с ним спокойно. Как могла, объяснила, что понимаю его интерес к оружию, но боевые патроны – это очень ответственная вещь. Рассказала, чего нельзя категорически с ними делать: пытаться разбирать, нагревать на конфорке, бросать в костёр. Думаю, что именно этот разговор и спас Фёдора.

     В один из солнечных летних дней, когда я у подъезда развешивала бельё, ко мне подбежала вся команда. Перекрикивая друг друга, взволнованная ребятня пыталась рассказать мне что-то очень важное. Но гам стоял такой, что прикрикнув, я заставила их замолчать, а  Максима попросила объяснить причину их волнения. И  узнала, что после неудачного плавания на самодельном плоту по реке, которая протекала в километре от городка, и за которое Фёдора папа в наказание выдрал ремнём, главарь придумал новое дело. В течение месяца ребятишки собирали патроны, которые они клянчили у солдат срочной службы или выменивали у них же на сгущёнку или тушёнку. Когда каждый сдал Фёдору по пять патронов, тот объявил, что устроит фейерверк, покидав их в костёр. Все радостно загалдели от предвкушения чуда, и только Макс стал категорически возражать, рассказывая всё то, о чём я ему говорила. Своими рассуждениями он всё-таки смог поселить сомнение в головы своих друзей, кроме командира. Этим он его только раззадорил. Да и будучи лидером по характеру, Феде совсем не понравилось, что подчинённые слушают теперь другого. Он стал разводить костёр, а ребятня уже под предводительством моего сына, со всех ног бросилась за помощью ко мне.

     Осознав, что жизнь маленького упрямца под угрозой, я бросила на землю пододеяльник, который собралась пристроить на верёвку и, оставив у таза с бельём шлёпанцы, босиком рванула за детьми. Далёкая с детства от спорта, я преодолела километр за считанные минуты.  Уже издалека  увидела, как из-за груды камней поднимался дрожащий воздух. На полном ходу, не сбавляя темпа, обернувшись,  прокричала, бегущим за мной, детям:

     - Дальше вам нельзя. Всем лечь на землю и закрыть руками голову. Максим, ты за старшего, выполняй, - и не чувствуя боли в ступнях от острых камней, прибавила темп.

     Обогнув камни,  увидела большой костёр и стоящего рядом Фёдора. Он держал в руках длинную палку и шевелил ею патроны в огне, будто поворачивал картошку. Схватив пацана за руку,  потащила прочь от кострища. Тот пытался вырваться, упирался, что-то кричал. Но я тащила его почти волоком.  Первый выстрел раздался, и над головой просвистела пуля, когда мы пробежали не больше двадцати метров,  Со всей силы  толкнув парня, я упала сверху,  руками закрывая себе голову. Сколько продолжалась канонада, не знаю, время словно остановилось. Фёдор сначала трепыхался, но когда выстрелы загремели безостановочно, он затих.

     После наступления тишины,  выждав для спокойствия минут десять, я поднялась и села. Фёдор лежал бледный, с закрытыми глазами и весь дрожал.

     - Эй, вояка, ты как, живой? – позвала  его. – Всё закончилось. Вставай. Не сильно я тебя помяла?

     Но парень лежал молча, его била дрожь.

     - Федя, - посадила я его, - открой глаза. Пойдём домой.

     И только после этого заметила, что вокруг нас стоят ребятишки, а в руках одного из них были мои шлёпанцы.

     - Вот спасибо! – взяла я обувь.

     - А у вас ноги в крови, - прошептала одна девочка. – В вас пуля попала?

     Услышав эти слова, Фёдор открыл глаза и  вдруг закричал:

     - Меня больше не убьют!  Меня больше не убьют! - и забился в истерике.

     Кое-как успокоив парня и объяснив, что ноги я просто поранила о камни, когда бежала босиком, мы пошли к домам.

     Прежде чем серьёзно поговорить с детьми, мы устроили родительское собрание мам и пап тех деток, которые были участниками этой истории. А поскольку я поневоле заимела авторитет среди ребятни, было решено, что проведение воспитательной беседы за мной.

     Вся команда по главе с Фёдором  собралась у меня дома. Притихшие и виноватые они сидели, ожидая наказания. Но я не стала никого ругать, а предложила  поделиться своими мыслями о случившемся.  И каждый сказал, что оружие в руки нужно брать только в том случае, если тебе или твоим близким грозит опасность.

     Молчал только Фёдор. После того случая он долго заикался.