Записки белых ночек Заполярья... 11

Начало здесь:
http://proza.ru/2020/08/24/696

11. ГУЛЯЮТ НАБЛЮДЕНИЯ ПО ЛОМАНОЙ ПРЯМОЙ.

     Моё ранее утро случилось сегодня ближе к обеду. Работа налажена и будет исполнена, контроль будет обеспечен, можно опять отдохнуть. За окном светит солнышко и подогревать Матушку-Землю с небес ему совсем не мешают облака, из тонких паутинок козьего пуха превратившись в рваные редкие морские волны красивой правильной формы. Они плавно медленно плывут по голубому экрану дня и вызывают приятное умиление, чуть поодаль сопровождая главного мастера Вселённой...

     Не долго гуляла тишина по вымирающему поселку. И уж совсем недолго назойливые комары питались ещё живой бурлящей человеческой кровью. С утра снова подул ветер, но юго-восточного направления и полчища писклявых представителей местной кровососущей братии добровольно-принудительно отправились на временное поселение в тундру или, судя по направлению ветра, вообще, в океан, куда их прогнал вольный ветер...

     - Здравствуйте, приятная сегодня погода, - улыбаясь, выхожу из подъезда, у которого сидит грузная седая пожилая женщина, явно, выходящая редко и тяжело, у неё сильно опухшие ноги обуты в зимние советские "дутики".
     - Здравствуйте, да, комаров нет, можно спокойно посидеть на ветру, - улыбнулась она в ответ, поправляя на носу очки и пристально меня рассматривая.
     А я удаляюсь по уже знакомому маршруту на берег реки, посмотреть выполнение экипажем судна моего задания...

     Все больше углубляясь любознательными взглядами вглубь местной жизни, каждый раз запечатлеваю что-нибудь новенькое, непознанное, вчера ещё не замеченное. Ровные улицы искореженных подобий двухэтажных домов давно облюбованы местными или перелетными птицами, по всей видимости, самыми ленивыми. Правильно, зачем строить что-то временное, ветхое, если есть готовое жилье, с крышей, стенами, относительным спасением и надёжной защитой от дождя и снега, от ветра и людей. Сюда совсем не безопасно ступать ногой взрослого человека, слишком шатко выглядят деревянные конструкции снаружи, а неизвестно, что там внутри. А детей и подавно сюда никто не пускает. В любом случае болотный газ, смена погоды и времен года, перепады температур и время постепенно делают свое гнилое дело и полы ветшают, становятся тонкими и не безопасными. Вот и прячутся там птицы, вьют, наверное, гнезда в брошеной тёплой и пушистый мягкой домашней утвари, высиживают потомства и охраняют свое жилье от посторонних. Сначала я не задумывался, почему, прохожу какой-нибудь дом, а маленькая голосистая пичужка сидит на оконной раме и пищит во весь голос да ещё с шикарной акустикой пустоты. Возможно, я представляю для её дома опасность. Стоит на пару минут остановиться в границах её владений для записи свежих впечатлений в блокнот, как она бесстрашно летает на угрожающей для меня высоте, истошно пищит и норовит тюкнуть по темечку непрошенного гостя. А только прошёл несколько шагов дальше, провожает "кругом почёта" над головой и обратно, на свое дозорное место...

     На берегу видна интенсивная подготовка местного флота к принятию груза с моря. Буксира расставляют на рейде краны, в порту освобождают и расчищают  территории для контейнеров. Все приводятся в рабочий тонус короткого северного завоза...

     Иногда мои наблюдения ввергаются в форменный ступор, шок глубокой заморозки. Чего только стоят покосившиеся ряды деревянных уличных туалетов между двухэтажными многоквартирками. Это вообще за пределами моего творческого и человеческого воображения. Стало быть, в квартирах существовала, так называемая на севере "ведерно-выносная система" и мне снова, как уже было не раз здесь, на севере, в памяти всплыла байка дяди Витали, моего родственника, который однажды, в середине 70-х подался в северные края из Горького за "длинным рублем". По приезду с "тощих заработков", как говорила его супруга, он взахлеб, после очередного стакана дедушкиной самогонки, рассказывал нам всем о том, что в тундре зимой в туалет ходят по двое. Якобы, один делает свое дело, справляет нужду, а второй стоит сзади и палкой отшибает необходимое, что бы не примерзло к телу. Ну, коли туалеты здесь на улице, это уже не шутка и не байка, а самая настоящая убийственная действительность того веселого счастливого советского времени освоения земли Олонхо, страны вечной мерзлоты и северных ветров...

Я много историй
Могу здесь собрать,
Как люди летели
Совсем молодыми
В края, где хотели
Себя показать,
Романтики глупые
В сущности были.

И им государство
Старалось помочь,
Денежных льгот
Понаделало разных.
Суровые зимы
И белые ночи,
Север считали здесь
Крайне опасным.

И кто-то уехал,
Себя не поняв,
Не каждый на севере
Может прижиться.
Возможно, устал,
Эту жизнь не приняв,
Возможно, не смог
В себе снова родиться.

А кто-то остался,
Зубами скрипя,
Могла же судьба
Припереть его к стенке
И письма до дома
Слезой окропя,
Писать под лучиной
На мерзлой коленке.

Кого ни спроси,
Чью судьбу не затронь
На диком краю
За Полярной чертою,
Надорвано сердце,
В мозолях ладони
И где-то в душе
Приезжал за мечтою.

А кто-то украл
Золотую мечту
И все развалилось
Мгновением ока.
И мир превратился
В туман, в пустоту,
И много историй
Да сны одиноки.

     Кругом болота тундры и зигзаги горной Яны, разрушенные дома и пыльные улицы, стойкие жилые кварталы и крыши оставшихся в обиходе административных зданий. Где-то уныние и боль, а где-то жизнь и счастье, вперемежку с комарами и грязью. И только краснощеким, вспотевшим от подвижных уличных игр, веселым и жизнерадостным детишкам нет дела до ветра и комаров, разрухи и высоких цен, до всех проблем, коими болеют их родители. У них просто летние каникулы, как и у всех детей большой страны, со своими прелестями и пандемиями, со своими ограничениями и самоизоляциями. Они, в принципе, итак самоизолированы от всего внешнего мира, от благ цивиллизации и счастья, от цирков и кинотеатров, кафе и пляжей. Им и здесь хорошо, на краешке Земли русской, хотя, они, возможно, и не подозревают, что за их домами, болотами и мхами и есть тот самый краешек. У них на улице он не ощущается ни коим образом. Даже, постоянно расчесывая до крови руки и лица, шеи и ноги от укусов кровососущих, находящих всегда себе жертву среди менее защищенного слоя человечества - детей, они непосредственны и непоседливы, бегая между покосившихся сараев и парников, под полами высоких гаражей и хозяйственных построек. Они совершенно не замечают пристального к себе отношения от летающих "вампиров", беспечно расходуя свои детские недюжинные силы. Они везде, где можно пробраться с их небольшим ростом. Им здорово здесь, они по своему счастливы без интернета и современных гаджетов, электрических самокатов и гироскутеров. Их велосипеды всю ночь, да, что там, ночь, круглые сутки, стоят у подъезда, не пристегнутыми цепями и проволоками, замками и электронными ключами к поручням и заборам. У них здесь самый настоящий коммунизм, когда все общее и никому не нужное. Походу, воровство мелкого имущества, как пережиток времени здесь отсутствует напрочь. А куда ты сбежишь с красочным великом, если в поселке всего полторы сотни жителей и такой он здесь один, как дорогущий эксклюзивный спортивный "Ламборджини" Криштиану Роналду во всей Португалии. И в этом есть их настоящее счастье в отдельно взятом медвежьем углу страны...

     Возвращаюсь с берега, а женщина снова сидит на лавочке у подъезда и наслаждается ветреной летней погодой, подставив ей седые кудрявые пряди и морщинистые щеки.

Она выходит
Вечером во двор
Вдохнуть из тундры
Злого ветерка.
И ждёт его,
Таинственного вора,
Любимого
Когда-то паренька.

Седая прядь
Не слушается рук
И вор любви
Давно в могилу слег.
Но только сеть
Из боли и разлук
Встаёт по прошлой
Жизни поперёк...

Он говорил
Приятные слова
И рисовал
Картины красоты.
Позвал на север,
Руки целовал
Ей обещал
Надежды и мечты.

Любил ночами,
В снежную метель
И приносил
Букетики цветов.
Всегда хранил
Супружества постель
И от проблем
Берег свою любовь.

Бродил по тундре,
Ветром мерз в тайге
И рук остывших
Пальцы целовал.
Терялся в море,
Полз домой в пурге,
Но никогда
Одну не оставлял.

Любил детей
И счастье обещал,
На материк
Учиться увезти.
Болел весной
И в осень отощал,
Боясь несчастья,
Их хотел спасти.

Ушёл внезапно,
Северной тропой,
По зову песен
Топей и болот.
Как вольный ветер
Чистым белым полем,
Оставив ей
Любовь своих забот...

Она выходит
Вечером во двор
Вдохнуть о нем
Из тундры ветерка.
Все так же мерзнут
Тонкие ладони,
Но не согреть
Ему её никак.

Но он сдержал
Любви своей слова
И есть у внуков
В жизни материк.
А ей из тундры
Слышится молва,
Что он один
Скитаться не привык.

 За вечерним наслаждением прелестей июля она не забывает покрикивать на маленькую внучку, бегающую в ватаге таких же маленьких мальчишек и девчонок. Светловолосая красавица лет шести раскраснелась, словно спелая помидоринка и беспрерывно расчесывает щеку, видимо, не раз укушенную комарами. Все-таки, детки где-то находят их, кровососущих, потому что по дороге писка не слышно, ветерок по-прежнему неплохо поддувает с восточной стороны. Но, ведь, они же дети и от них никакому приключению или злоключению не спрятаться, даже, противным комарам...

     Ничего не меняется, дети, они везде дети...

     Очередной день в поселке угас своими красками, отправив солнышко за дома, в район Северного Полюса, отсвечивая мне в глаза из окон противоположного дома. Записав увиденное за день, я решил посвятить себя работе. Надо подготовить кое-какую документацию на завтра. А потом спать...

     Надеюсь, ещё пара дней и я покину сей край, билет на обратную дорогу мне уже купили. Осталось подняться вверх по реке на треть тысячи километров...

23.00. нижнеянского времени,
21 июля 2020 года

Продолжение здесь:
http://proza.ru/2020/08/31/474