Неудовлетворенное чувство собственности

      Неудовлетворенное чувство собственности порой доводило его до исступления. Когда он был маленьким мальчиком,  ему бабушка сказала, что теперь у него будет всё, и не просто всё, а абсолютно всё его.   Что конечно, подразумевало не только его игрушки, купленные на мамины деньги, и его одежду, но и всё  остальное, о чем сказала ему бабушка,  когда настали новые времена.

      И теперь запросто всё   могло быть твоим.

       Та дача,  которую выдали его деду, была его,  за то что, отец его деда убивал, расстреливая,   других людей,  будучи красным латышским стрелком, тем самым обеспечив сына социальным капиталом  и дачей  тоже, которым, как капиталом,  ему даже не пришлось самостоятельно распорядиться, за него это сделали бывшие соратники его отца,  такие же красные стрелки,  когда их товарища не стало в живых и его тело покоилось уже  на кладбище в специально отведенном месте,  на аллее красных латышских стрелков, что не отменяло того, что вс1 теперь принадлежало деду и сыну и ему самому, как и сказала бабушка.

       Но почему-то его,  уже повзрослевшего  и выросшего,  уже жившего при другом строе и режиме,   постоянно мучило неудовлетворенное чувство собственности. Не потому ли, что бабушка ему сказала, а до того сказали бабушке,что всё  теперь принадлежит ей и её  внуку, но на самом деле так не было?

      И потому он, взрослый уже мужчина периодически и мучился такого рода приступами, когда в голове раздавались истошные крики " Мое,  мое, мое" , а где это "мое" он не знал .    Ответ на этот вопрос не простукивался в его голове, а только оставался  теми истошными  криками, обозначающими жуткое чувство неудовлетворения на тему  "мое".

    Потому что, когда и  бабушки не стало и её  тело  тоже покоилась  рядом с рано упокоившимся красным стрелком, его отец продолжил  муссировать историю о том, что всё  теперь моё  и наше,  не только детский железный грузовичок, в  который он вцеплялся обеими  руками, будучи мальчуганом, и громко ревел, боясь, что отберут другие  мальчишки, зная, что это его собственность,  так сказала ему тогда уже покойная сейчас бабушка, правда, упомянула она ещё  тогда и про абсолютно всё.
Но,   где оно было,   это абсолютно всё, ответ так и не отстукивался в его голове и особенно непонятно было, когда даже то,  что у них было, та самая дача, тут речи не шло об абсолютно, а только о только, только дача, когда и она  выбыла из его   арсенала   "все",  ему стало жутко и до слез обидно и он чуть не заревел уже тогда, как  из -за своего железного игрушечного  грузовичка.

      Но так как понимания не наступало,  что этого обещанного бабушкой абсолютно все и твое,  не состоялось,   его просто не было и быть не могло, то он продолжил мучиться теми приступами неудовлетворенного чувства собственности.

    И даже пришедшее всё  же со временем понимание, но больше осознание, что так не просто не может быть, а так не бывает, когда абсолютно всё   твое, потому что имея как бы все, и даже всю страну с её  народом, однажды ты можешь всё   это потерять, у тебя это просто отнимут, не важно даже каким способом, сменой ли власти и смешением тебя с занимаемой хозяйской должности, или еще как, но всё  то, что ты только что считал своим по праву… Что? Правильно!  Перестанет быть твоим и уже навсегда и  ты тоже начнешь или продолжишь мучиться приступами неудовлетворенной собственности,  порою доходя до исступления от непонимания,что так бывает или наоборот,  что так не бывает, когда абсолютно всё  и твоё,  и не важно, кто это тебе сказал,  твоя родная бабушка или те, кто назвались отцами народными.  Таких тоже,  кстати, не бывает, у отца может быть  только три и больше сына и   одна или несколько   дочек, а не весь народ быть его детьми, как у бога -  бог и его дети… Не дети, мать вашу, а рабы,  так и у того отца,  отцом детей которых он не являлся, а были они его рабами, которым как он сказал,  принадлежало всё.

26.08.2020 г
Марина Леванте