Дорога

      Запланированное бездействие не так уж и противно. До Екатеринбурга на автобусе – 4 часа. Отдыхай, смотри в окно. Что ещё надо?! А за окном – ранняя весна.
      Неуверенно, как бы стесняясь прозрачного воздуха, обнажается земля на пригорках. Подсыхает прелая прошлогодняя трава, предлагая место новой. Но ещё до неё вспыхнут, рассыплются прямо между обрывками снежного пледа маленькие солнышки мать-и-мачехи. А пока на фоне бурого лиственного леса зеленеют только ёлки-сосенки, и этот бело-буро-зелёный пейзаж делает по-особенному голубым весеннее небо.
     Пробегают мимо металлические заграждения, выкрашенные как берёзовые стволы. Если долго, не отрываясь, смотреть на них, то уже и не различишь – берёзы лежат и стоят вдоль дороги. Белоствольное дерево – чудо, к которому все привыкли. Такое нежное, изящное вырастает как украшение на камнях голых, на крышах разрушающихся зданий. Вырастает как символ новой жизни. Или продолжающейся. А, может быть, вечной.
     Помню, очаровала меня одна улица в старинном русском городе. Ровными рядами густо стоят вдоль дороги стройные высокие берёзы. Улица напоминает больше ухоженную аллею, только очень длинную. Среди листвы поискала на домах название. Нет, не Берёзовая, – Дзержинского. Просто невероятно!
     Каким только размышлениям не поддашься в дороге…
     Одна знакомая была свидетельницей такой картины. Во дворе многоэтажного дома, где она жила, были разбросаны фотографии умершей одинокой женщины. По этим фотографиям ходили, топтали, их рвали, подрисовывали на них. Чёрно-белые фотографии раздувал ветер, прибивая к стволам посаженных во дворе молодых берёзок, и они как будто прятались от людей, прижимаясь к таким же бело-чёрным стволам. Её жизнь никому была не интересна уже. Хуже того – над ней смеялись.
     Для кого мы храним свои фотографии?!
     …Время летит, ничего не поделаешь, и меняется уж очень скоро пейзаж за окном автобуса. Проскочила весна, и лето уже в разгаре, и я опять еду этой дорогой. Стрелы кипрея заполнили всё свободное от деревьев и кустов пространство: овражки, пригорки, поляны. Они, забыв о безопасности, забежали даже на дорожный гравий. В буйстве розовых пик почти не стало видно многочисленных венков и памятников, что сопровождают нас в пути до Екатеринбурга, особенно устрашающе выглядевших ранней весной.
     А яркий июль обжигает солнцем, и горящий иван-чай полыхает в солнечных лучах как символ короткого уральского лета. Уже отцветает таволга, и букетиками золотится пижма, напоминая о совсем другом времени. Скоро пожухлая трава и голые деревья снова откроют памятники, заставляя путников размышлять о скоротечности вечной жизни.

2004