Морфология судьбы глава 37

                * * * *

     Проснувшись, Светлана не сразу поняла, что находится дома. Насыщенная забавными приключениями и положительными эмоциями неделя показалась короткой. Но если хорошенько обдумать, сколько событий вместилось в семь дней, то впечатлений хватило бы на целый месяц. Рядом в кроватях сладко спали дети. Светлана подошла к окну и приоткрыла плотные шторы.
     За прозрачными стёклами оранжево-малиновым рассветом рождался новый день. Женщина взглянула на часы, решив, что ещё немного можно понежиться, и забралась под одеяло. Ей припомнился недавний разговор с мамой…
–Светочка, послушай меня и не перебивай. Я в последний раз скажу, а ты хорошенько подумай над моими словами.
–Обещаю, – Светлана взяла руки матери и легонько их сжала.
–Доченька, – никак не могла начать Лидия Ивановна, – не лишай себя радости, не живи прошлым. Юра был хорошим человеком, мужем, но он ушёл, а ты здесь, и нужно жить.
–Я живу, – Светлана выпустила руки матери.
–Нет, ты существуешь. Жить – это значит двигаться, идти вперёд, а ты остановилась. Ты выживаешь.
–Мам, у меня дети, – Чернова постаралась выдержать внимательный взгляд матери.
–Дети рано или поздно вырастут, а ты останешься совсем одна, – Лидия Ивановна, грустно вздохнув, погладила шершавой ладошкой предплечье дочери.
–Ты после папы…
–Вот именно, не совершай моих ошибок, прими случившееся и иди вперёд.
     Долгие годы Лидия Ивановна была уверена, что с уходом мужа Николая больше не имеет морального права быть счастливой. Теперь пожилая женщина понимала: она сама себя обокрала. Оставаясь два десятка лет одна, Лидия лишилась полноты эмоций, забыв о том, что жизнь – это разноцветная палитра ярких красок, с многочисленными оттенками и полутонами.
–Не думай, что если ты станешь счастливой, то предашь память мужа. Я считала именно так. А оказалось, мучила себя одиночеством. Человек создан жить в паре, в любви. Присмотрись к Павлу Андреевичу. Мне показалось, что ты ему нравишься.
–Тебе показалось, мама. Он хороший человек и друг.
–Хороший человек и друг может стать самым верным и преданным любимым. Любовь не только страсть. Да ты и сама всё знаешь…
     Светлана открыла глаза. Она не понимала, почему сейчас вспомнился последний разговор с матерью. Не отдавая себе отчёта, женщина ощутила, что настало время вырваться из кокона прошлого. Нет, желание обрести себя как женщину не означало, что она разлюбила Юрия или забыла о наполненных счастьем годах. Конечно же нет. Но Светлана почувствовала: боль, которая покоилась на дне её сердца, впервые перестала щемить душу. Пробуждение было другим.  Женщина не могла объяснить, что произошло, но в момент, когда сознательное одержало верх над бессознательным, а разум перешёл границы нереального мира сновидений, Светлана поняла: она готова выйти из тени, выпрямив спину, шагнуть навстречу свету. Попытаться ещё раз стать счастливой, и на этот раз уже по-настоящему.
     Женщина поднялась, нырнув в лёгкий халат, бесшумно вышла из комнаты и принялась готовить завтрак.
Первой в кухне появилась внучка.
–Бабуска, – тёрла она кулачками сонные глаза, – я хочу еды!
–Привет, моё солнышко! – Светлана помогла малышке сесть на табуретку.
–Я не хочу эту касу! – девочка подпёрла кулачками лицо и хмуро смотрела на бабушку.
–Гречка? – вошёл Рома. – Я тоже не хочу.
–Что за переполох в доме? – шутливо, но строго спросила Светлана, поцеловав сына. – Это кто не хочет гречку?
–Я не хочу, но буду, – болтая ногами, ответила внучка.
–Вот и правильно, кушай кашу и вырастешь большая, – женщина поправила рукав халатика Виктории, который девочка надела самостоятельно.
–И толстая, – мальчик вяло водил ложкой по тарелке.
–Я буду худая, как бабуска Швета.
–Дети, что за бунт на корабле?
–На каком колабле?
–На самом настоящем! Семейном корабле! –поставив на стол вазу с печеньем, женщина решила подзадорить детей. – Кто быстро съест кашу, тот пойдёт гулять в парк.
–На карусели? – ложка энергично замелькала в руках Ромы. Виктория, глядя на мальчика, поспешила закончить завтрак первой.
–Какие у меня замечательные дети! Они дружно съели кашу. Сейчас наведём порядок и в парк.
–Да, – ответила Светлана в трубку вибрирующего мобильного телефона.
–Доброе утро, Светлана, – Печатников сделал паузу.
–Здравствуйте, Сергей, – женщине всё чаще приходила мысль, что после неудавшегося свидания Сергей Викторович больше не появится в её жизни.
–Я обещал пригласить вас на пикник к себе за город и познакомить с питомцами.
Светлана молчала.
–Вы молчите, это знак согласия или вежливый отказ?
–Просто раздумья.
     Теперь молчал Сергей. Чернова не могла разобраться в своих ощущениях, не могла объяснить, почему с симпатичным и взрослым мужчиной ей было тяжело общаться.
–Мне не с кем оставить детей, мама в больнице…
–Что с вашей мамой? – участливо спросил мужчина.
–Спасибо, сейчас всё хорошо.
Сергей говорил ровно и спокойно, на все отговорки Черновой находил решения. Светлане было сложно понять, какие эмоции испытывает Печатников. Она не чувствовала обратной связи. За несколько месяцев редкого общения между Светланой и Сергеем не образовалось даже тоненькой нити, по которой бы доходили импульсы самой низкой частоты, настроенные друг на друга.
–Если вы не опасаетесь общения детей с собаками, то не вижу причин для отказа.
–Нет, – осторожно проговорила Светлана.
–Через час я за вами заеду, – всё так же спокойно, с достоинством закруглил общение Сергей.
–Мы будем готовы, – отключила она телефон и обратилась к детям. – Вика, Рома, мы едем за город.
–А в парк? – дети вопросительно смотрели на женщину.
–Завтра!
     Ровно через час, ни одной минутой раньше и ни позже, чёрный «джип» стоял у дома. Светлана с детьми вышли из подъезда. Сергей заботливо усадил ребят, открыл дверцу Светлане. День был тёплый и солнечный, но Чернова зябко поёжилась, и попыталась отогнать унылые мысли.
«Что со мной? – думала она по дороге на пикник, задавая себе вопросы, и сама тут же отвечала на них: – Я не рада встрече? Да нет. Впереди замечательный день на природе. Что же тогда? Я волнуюсь? Отнюдь. Я растеряна? Вряд ли. Почему тревожно и неуютно?»
–Приехали, – слова Сергея прервали внутренний монолог Светланы, – тут я и живу большую часть года.
–Впечатляет, – едва переключившись, автоматически ответила Чернова.
      Огромный двухметровый забор из красного кирпича, соединяющий башни и башенки разной высоты и размеров, напоминал древние стены старинного замка. Можно было предугадать, что за ним находится не просто дом, а целое сказочное королевство. Держа за руки Светлану, дети несмело шагали по вымощенной булыжниками дорожке, которая вела к самому настоящему дворцу. По обе стороны тротуара яркими кляксами, брошенными в зелень травы, искусно вились клумбы. Чуть дальше, то поднимаясь вверх, то изгибаясь дугой по кругу, бились струи невысокого фонтана, к которому можно было подняться по полукруглым ступеням, сделанным из природного камня твёрдой породы, окатанного и оглаженного речной водой.
–Красиво, – Светлана заметила, что Сергей следит за её реакцией, – сказочный замок Кена.
–Ты можешь стать Барби.
–Я похожа на…
–Нет, конечно же нет. Я хотел сказать…
–Давай не будем торопить события, – попросила женщина, подумав, что тема разговора могла быть причиной её внутренних волнений.
–Нам сюда, подкрепимся, а чуть позже покажу дом и моих любимцев.
–Дядя Серёжа, а кто ваши любимцы? – спросил Рома, девочка пока молчала. Виктория в последние несколько месяцев смелее и чаще разговаривала, но только с хорошо знакомыми ей людьми. Печатникова она видела впервые.
–У меня есть собаки.
–Какие?
– Ирландский волкодав и рыжий бриар.
–А волкодав какого цвета? – мальчика явно заинтересовали собаки.
–Он чёрный, как ночь.
–Где они?
–На своих местах.
–Где их места?
–Рома, не мешай дяде Серёже.
–Пока в доме. У каждой собаки есть своя комната, там они и живут.
–Ты говорил что-то о кошке? – Светлана наблюдала, как Печатников ловко раскладывает шампура с мясом на мангал.
–Есть, чёрная бомбейская.
–Что такое бомбейская? – Рома словно прирос к мужчине.
–Это такая порода.
–Из Индии?
–Нет, эту породу вывели американские заводчики в штате Кентукки. Они хотели создать миниатюрную кошачью копию чёрной пантеры, скрестив бурую кошку бурманской породы с американской короткошерстной такой же масти.
–Чем же она отличается от простой чёрной кошки?– Рома рос пытливым малым, к любой новой информации относился дотошно и, если что-то его интересовало, запоминал навсегда.
–Цветом глаз. Он у них желто-оранжевый, с бронзовым отливом.
–Как у настоящих пантер?
–Как у леопарда.
–Почему бомбейская? Есть такой город, я видел по телевизору.
–Вот этого, дружок, я не знаю, придётся тебе самому потрудиться и почитать, – улыбнулся мужчина, ему понравился смышлёный мальчишка.
–Я хочу увидеть коску, – сидя у бабушки на коленях, прошептала Виктория.
Сергей разложил на решетку свежие овощи и поставил их в духовку, сложенную из красного кирпича.
В беседке, которая находилась около небольшого пруда, стояла печь для барбекю, достаточно большой и добротный стол из дерева, вдоль которого располагались широкие скамейки со спинками, между деревьями висела пара гамаков.
–Мы обязательно познакомимся и с кошкой, и с собаками, – Светлана поцеловала малышку в щёку.
–Что-то наши девочки заскучали, – Сергей снял с мангала первые шашлыки. Аккуратно скользнув ножом по шампуру, обратился к мальчику:
– Подставляй скорее тарелку.
–Што такое саслык, – всё так же тихо поинтересовалась Виктория.
Чернова на минуту задумалась.
–Это такое блюдо из мяса, которое готовится на углях и обязательно на улице, – вместо Светланы ответил мужчина.
Вика крепче прижалась к бабушке.
–Вика, детка, ты боишься? – прошептала Светлана.
Девочка едва заметно кивнула головой.
–Милая моя, – женщина погладила малышку по голове, – дядя Серёжа наш друг.
–Как Паса?
–Да, – смутилась Светлана. Она обратила внимание, что последний вопрос Виктории заставил мужчину напрячься.
–Всё готово, можем приступать к трапезе, – Сергей налил вино в два высоких бокала, повернулся к решётке, на которой доходили овощи, – баклажаны запеклись красиво.
–Всё выглядит аппетитно, – Чернова встретилась взглядом с хозяином дома, но её сердце по-прежнему билось ровно. «Хотя, – подумала женщина, – сердце – это всего лишь орган, перекачивающий кровь в артерии, обеспечивающий движение красной жидкости по сосудам. Всё идёт от головы, сознания, разума. А что говорит разум? Молчит. Вот ничего и не чувствую. Но всё же ещё с древних времён сердце считали органом высшего познания, органом чувств. Моё бьётся по всем законом физиологии, а вот с чувственностью явно что-то не так».