Лето

В утренний деревенский двор из дома важно вышел голый Андрюша, мальчик лет пяти. И стал бегать – охлаждаться. Жарко было – над широкой шиферной крышей сарая, в местах дырявого, стоял мираж; петухи всё кричали; а позади, в саду, женщины собирали черешню.
Андрюша подбежал к небольшому деревянному столу, протянул руку к тарелке с зелеными яблоками, схватил одно и начал кусать своими молочными зубками, едва-едва отламывая кусочки. Оно всё не поддавалось. Дело пришлось бросить и продолжить босыми ногами перебирать по разогретой земле: травинки прилипали к ещё нежным пяткам, отлипали и вновь прилипали; но вот к ним добавились камушки, а к камушкам муравьи – всего этого Андрюша не замечал – он бежал с улыбкой беспечного счастья, и временами дюже подпрыгивал, стараясь достать до палящего солнца рукой. Мухи боялись голого великана, и, услышав его топот, покинули кушанье на завтрак, любезно предоставленное хворым, но добрым псом Бимом. Такую мину Андрюша не мог не заметить – он остановился, поглядел на неё с видом недовольным, повел глазами на сидевшего в тени будки пса, и пригрозил тому пальцем.
Вот опять беготня: травинки, камушки, муравьи. А дуло полумертвой пчелы всё поджидало удобного момента для выстрела. Андрюша близился, и лицо его было как прежде – счастливым. Курок давно был взведен и порох ещё оставался. Пятка скоро появилась над черно-желтым дуэлянтом и так же скоро исчезла.
Андрюша остановился у курятника, упёр ладони в бока и пытливо глянул на обстановку: курочки, некогда клевавшие зерно, обернулись на голого мальчика и замерли в ожидании. Одной из них не повезло – та дёрнула лицом и попятилась назад, к кучке сена, уперлась в неё и, крича то вправо, то влево, стала нервно размахивать крыльями: перья, перемешиваясь с сеном, распространились повсюду. А крик долго не продолжался – на шее громогласной курицы сомкнулась детская ручка; и курица, живо шевеля лапками в воздухе, начала биться об пол, стены и потолок.
Андрюша всё улыбался, улыбался счастливой беспечной улыбкой в то время, как из горла курицы издавались едва слышимые похрипывания. Остальные курицы суетливо бегали и сталкивались друг с другом, но в одночасье прекратили, расступились в две колонны, оставив посреди свободную дорогу, и на ней появился деловитый петух. Он бросил пронзительный взгляд на голого мальчишку, расправил крылья и стал бежать на него, грозно ругаясь. Быстро оказавшись у ещё ничего не подозревающего и болтающегося паха, петух вцепился в него своим острым клювом. Андрюша закричал, закричал на всю деревню, но от боли курочку из руки не выпустил, как и петух не выпустил пах из клюва. Петух был настойчивый – стал вилять головой и пытаться взлететь. Тут уж курица высвободилась из детской ручонки и скрылась в толпе своих сестер.
И вновь беготня: травинки, камушки, муравьи. Правда лицо Андрюши уже не было таким весёлым, да и до солнца прыгать не хотелось. А черно-желтый дуэлянт всё ждал чего-то и держал направленный вверх пистолет. Дуло последний раз сверкнуло под солнцем и оказалось в тени, затем был произведен выстрел. Детский крик Андрюши приобрел ещё более высокую громкость и уже не мог не потревожить деда-Ваню. Во двор выбежал, слегка шатаясь, высокий загорелый дед с острым как лезвие топором.
– Кто тебя обидел? – грозно спросил дед
У Андрюши внутри всё крутило, и слова все забылись. Сил хватило только чтобы показать дрожащим указательным пальцем на ногу, а потом на пах. Дед сперва не понял – свёл брови и скривил лицо, но потом как понял – взял под руку Андрюшу, отвёл его в курятник и сказал:
– Показывай.
– Вон тот! – всхлипывая, произнес Андрюша
Дед выследил взглядом «вон того», схватил его за шею и упер в землю. Петух побегал глазами и в последний раз остановил взгляд на человеке. Ваня размахнул топором и отрубил ему голову. Кровь так и брызнула.
– Деда! – вскрикнул, всхлипывая, Андрюша
– Будет знать, – сурово произнес Дед, затем участливо спросил – Как там твоя пипка?
– Побаливает.
– Скушай яблочко, оно помогает.
– Уж больно крепкое.
– Я тебе сейчас самое сладкое дам, пойдем.
Пошли. Дед нарезал наливное зеленое яблоко на маленькие кусочки, выложил на тарелку, посадил голого Андрюшу на деревянную лавочку и сам сел на неё.
– Ты, друг мой сердечный, голышом в курятник-то не заходи. Они ведь с червячком твою пипку-то спутать могут. Вот петух-то и спутал.
– Деда, так жарко ведь было, а в курятнике всегда хорошо.
– И то верно. Но всё равно голышом лучше в курятник не суйся.
Помолчали. Стали смаковать яблоками.
Из курятника донесся неспокойный шум, и во двор выбежал «вон тот» без головы, брызгая кровью. Выбежал и встал посередине, лапками пробуя почву под ногами. Дед и внук удивленно уставились на зрелище: петух, недолго постояв, побежал, спотыкаясь, по всему двору: ударялся об пни, врезался в цветы, кружился и подпрыгивал. Дед закурил «беломор».
– Живучий, чёрт! – сказал он, усмехнувшись, и выпустил густой клуб дыма.