Мой друг Леший!

Мой  друг  Леший!
( В.Исаков)
    Лес затаился перед сном. Птенцы громко укладывались в теплых гнездах на ночь. Они спорили раздраженно, нарушая покой леса. Строгий  окрик  отцов прекращал возню между малышами за обладание лучшим  местечком  под  маминым крылышком.  Угомонились,заснули, прижавшись к теплому боку. В лесу становилось тихо. Если прислушаться, то можно было услышать насвистывание в пол голоса паука, не спеша  плетущего свою паутину между елями на завтра.
Порой, где-то недалеко раздавался сонное потягивание крыльями и еле слышный  вздох  спросонок. За  день все притомились. Лес засыпал, уложив всех в  постели. Солнце попрощалось со мной и  с извиняющейся улыбкой не в силах мне помочь, взбив  облако - подушку утонуло в  нем и  с устатку  сразу же уснуло.  А  лес   вместе  со своими  друзьями сумраком и   тишиной изучал меня.   Где – то  хрустнула  ветка.  Неожиданно прямо  над головой  чуть ли не на ухо  каркнул черный  громадный ворон и  тяжело  снявшись с ветки куда - то полетел, мерно тяжело  хлопая   крыльями.  Я присел  подле стволов   зеленых   елей, одетых   в  серые  ночные  пижамы. Прислонился  к  стволу.  Устал. Озноб страха  от сломанной  ветки в   тишине  леса  да этого  посмеявшегося  надо мной  ворона пробежал  по  позвоночнику. И зачем  я  пошел  по этой   давно  заросшей мелкой  травой «заячья  капустой» тропинке!?  Мои друзья  давно   спят  в палатках,  а  костер  играет  руками  из  пламени, изображая  из себя  факира:  некого же   обогревать вот и балуется.    Поленья  костра   между  собой   на  спор   по двум  номинациям  (выше  и дальше)  от  нечего  делать   плевались сучками, а  чайник  рядом  с  костром  одиноко всхлипывал  кипятком, порой  пускал  слезный  пар из тонкого  металлического  горлышка.  Его  одолевала   грусть  по  той   черной  вкусной  пахнущей на весь  лес  заварке, что держал   в заточении   толстый жадный   заварник  из  белого  фаянса.      Я  же  незаметно для всех  вышел из душной  палатки послушать лес.  Увидел  случайно эту  злополучную  тропинку. Вот  и зашел.
Зябко  поежился. У меня сейчас не было ни  вкусной   на травах  заварки,  не  грустного чайника  и даже   ленивого костра   рядом.
   Становилось  прохладно, ночная  прохлада  давала  знать о себе.
Опять вспомнил    нехорошую  тропинку. Она  увела   меня   глубоко в лес,  а потом  резко  оборвалась  в  черном  и  страшном  буреломе  лесной  чащи.
  Будто и впрямь специально   завела.  Ночью идти  в бурелом, это себе  ноги сломать  не задумываясь.
    Тропинка   пропала  так же  внезапно, как  приведение  на рассвете, я  ее искал: хотел   вернуться  на  место к  палаткам.
   Опустил  взгляд  и увидел,  даже  не поверил глазам   землянику. Попробовал, да  в  супермаркете  такой  сочной   и  ароматной пахнущей   на весь лес  не купишь за любые  деньги.
Надо было вставать  и выбираться.  Куда  идти, в  какую  сторону, кто бы  подсказал!?
   Тут  неожиданно  по стволу  елки спустилась коричневый комочек с  пушистым  серо коричневатым  хвостом. Странно, но в смышленых глазах белочки  увидел   нескрываемый интерес к себе. Она меня даже  разглядывала  с любопытством, как   мы  смотрим на  зверей в зоопарке.
   А  Тишина  с сумраком   окружили меня и тут  еще  их  третья  подруга   Ночь, стала незаметно и неслышно  подкрадываться мне за спину.  Ее   шагов  не было  слышно:  шаги   утопали в    мягкой  траве.  Повинуясь какому – то   странному  давно  забытому  ощущению  сродства  с лесом,  идущим  изнутри  души   шепотом, чтобы не  разбудить  малышей   в  птичьих гнездах  я  взмолился  перед белочкой:  «Прошу, родная,  выведи меня  отсюда!». Она сочувственно посмотрела на меня еще раз  внимательно и  побежала вперед оглядываясь, как бы  приглашая за собой.  Странная  была  сцена  моего  движения  за зверьком, если бы кто посмотрел  со стороны!  Интересно, как  бы  он её воспринял  со смехом  или со  страхом?
Я шел  за суетной белочкой, а она мелкой  « гламурной»  собачонкой, прыжками двигалась  по какой - то  ей  только заметной тропке  и останавливалась,  ожидая  меня. Оглядывалась. В  глубоких сумерках только  различал  ее   пушистый  кончик  хвоста, он был  маячком.
Все - таки  ночь  зашла в свои  права, и моя  проводница  растворилась  в  тиши темноты.  Тут  ноги   почувствовали нахоженную тропу.  Пошел  по  утоптанной  тропе, а если тропа  утоптана,  значит,  кто – то по ней  ходит,  может,  выведет  к реке, а там   определюсь.         
    Но   вдруг   вдали  увидел  желтое  пятнышко  костра,  и до меня  в тишине спящего  леса донеслась  грустная   мелодия  свирели, ужас!  В черной   чаще леса   услышал  звук свирели.
   Тропа  вывела   меня  к  почти идеально круглой   поляне, мне  так  показалось  с темноты.  Тени, от костра   играя  причудливыми  сполохами, создавали  фантастические  фигуры   на  стволах  деревьев. Передо мной,  слегка  сгорбившись  спиной,  сидел   старик.  Седые  кудрявые  волосы  обрамляли  его  голову   короной.    Слегка  сутуловатую  спину  обтягивала простая  льняная      рубашка  косоворотка на выпуск  с  вышивкой красным  крестиком  по  стойке воротника.   После того, как   старик  закончил мелодию, я деликатно  кашлянул.
  - Мир Вам,  добрый  человек! Позвольте  погреться  у вашего костра,  немного  подмерз  в лесу.
По закону  леса  и я это знал,  мне надо было  дождаться  приглашения  присесть к  костру.  Я стоял.  Старик  не  поворачивая  головы,  промолвил.
-  Садись  мил человек  обогрейся места всем хватит. Долго  да  уж больно осторожно  идешь по лесу  - то.   Заждался  ужо  тебя.
- Вот  послал за тобой   самую  смышленую  белку.   Хотел  давеча   волка   озорника   к тебе  на выручку  выслать, да  пожалел  твою душу   городскую, а вдруг осерчаешь, и еще пуще  того  испужаешься.
И вдруг  он  засмеялся   своей  шутке  таким  жутким  громоподобным  раскатистым  басом  на  весь лес, что   волосы   сами по себе  приподнялись на  макушке  от страха.   Ему  завторили,  заухав  в  такт  его смеху,   филины   по всему  лесу,  передавая  его   веселье по цепочке,  где - то вдалеке на  серп  луны   завыли волки.
Мне  стало   нехорошо, желудок  свело.      
Старик  повернулся,   утирая  слезы  смеха   согнутым  узловатым  пальцем на удивление с  ухоженным   ногтем,  извиняющимся   на удивление  спокойным голосом   сказал.
 - Да видимо и впрямь тебя  напугал. Садись к костру,  в ногах  правды то нет, не  пужайся  боле.
  Я  сел напротив  старика,  увидел  старческую  руку  в синих  узлах вен,  протягивающую  мне глубокую   деревянную  кружку,  видимо  с чаем.  Поблагодарил, отхлебнул, вкус   был  необычен, будто   все луговые  цветы со всех  лесных полян собрали  пыльцу  мне в кружку  заваркой.  Сделал  глоток  и  тепло  пошло  гулять по телу  и  появились силы, поднял  взгляд и опешил.
Передо мной сидел   пан, да тот  пан, как на  полотне у   художника  Врубеля.
 Только здесь он  был  в домотканой  рубашке,  его доверчивая  улыбка  голубых глаз располагала  к себе.  Седая  с  чернотой   кучерявая  борода   спадала  лопатой  на  рубашку.  Узловатые  пальцы   правой  руки держали свирель.  Большие  залысины  на голове  открывали маленькие наросты, не рога, а именно  наросты.  Врубель написал ему  большие  рога, а тут  даже  красиво мне показалось.
    Если бы   не слышал  его  смеха, то  он был бы похож  на  скромного забитого  жизнью старичка  просящего   милостыню, где  нибудь у  провинциального храма.
- Как это  тебя   не хватились твои – то?!  Сейчас   я им сон - то поправлю.
  Он так  свистнул  в сторону  луны, что   облака  закрыли  звезды,   и у меня  опять  по спине   пробежала  волна  мурашек страха: столько силы  было в этом  свисте, лучше сказать  посвисте. Волки ответили  ему протяжным  воем.
- Меня  зовут  Леший! А тебя  ведь Вовкой   бабушка  звала!? Нет?!
- Да  дядя  Леший!  Вы  откуда знаете?!
-Да  я  все  про всех знаю, кто  ко мне в лес  приходит и с какими мыслями.
Он замолчал,  задумчиво  стал  смотреть  на костер.   И  было совсем не страшно с этим  молодым душой  стариком.  Он  внушал  спокойствие  и доверие.  Мне   было  его немного  жаль  за  вот такую  одинокую лесную жизнь.   
- Простите,  дядя  Леший, а  вы  играете  на   свирели!?  Можно мне   послушать еще раз.
Он   пронзительным взглядом окинул  меня, медленно поднес  к губам   свирель и начал играть.
  Мои  руки  автоматически  стали искать по карманам телефон,  чтобы записать  такой  чистоты  и  красоты   музыку. Я  люблю  музыку,   думаю  её  надо  чувствовать душой.  Что - то  подобное  мелодии  старика   мне довелось  слышать   в  Питерской консерватории:  там  проходил  конкурс молодых  скрипачей.
Только  один  скрипач  врезался в память  таким же  трепетным     исполнением  Адажио  Альбионе.
Как  и тогда,  с музыкой  свирели  я переживал свою жизнь.  Она вела  за собой,  обхватывала  душу,  выжимая её  до капельки, опустошала и  вновь  наполняла  жизнью,  вдыхала  огонь в сердце. После   такого исполнения  душа  плакала  и чистила себя. Она уводила  за собой, и  было ощущение, будто  вобрала  в себя спокойствие всех рек, нежность  теплых рук  ветра,  утренних  запах  лесных  трав  и  медленное   пробуждения солнышка  по утрам.
Тишина  растворила  гипноз   музыки, когда  утренний туман  стал стелиться  по траве.
   Дядя  Леший  смотрел на меня голубыми, как небо глазами.  Улыбался. Светало.
- Володя   спасибо тебе за то, что уважил старого, послушав   мою  старенькую подружку-свирель. Вижу, понравилась моя безделица.   
Черным  раздвоенным копытом он пододвинул  к костру  затухающие угли,  взяв два  полешка подбросил в огонь  костра.   
- Сколько  раз ты приходишь в лес, столько раз я  за  вами  всеми  наблюдаю. Вот ты  ни разу  не  сломал  ветки  понапрасну,  не наступил  на мухоморы.  А это же   лакомство   для лося, как  для тебя  конфеты.
 Я  многих наказываю, кто озорничает в лесу,  они потом в лес   ни  ногой.  А вот  тебя заманил  сюда, чтобы  попросить заходить ко мне  в гости  в лес почаще.   
    - Браконьеров  на реке  накажет  водяной, а у тех неразумных, что губят лес  я.
-Стираю немного им память, чтобы  забыли сюда дорогу и еще заставляю плутать   в « трех соснах». Дня через два побродят поаукают, а потом  уж и выпускаю.
   - А, как они  все надеются  на свои  приборы, так  надеются, что мне смешно,  когда  они начинают бить по кнопкам,  иногда  даже  топтать устройства. А  самим  и  невдомек,  что у них  он с детства заложен в голове.   
-  Забыли природу  Матушку  они! В лес и с приборами,  неужто трудно дорогу  запомнить?
Вдруг неожиданно.
-  Володя, а  у тебя  есть конфетка?!
- А я тебе  дикого меда  дам на мен,  ты  ведь когда в лес приходишь,всегда  мне  конфетку под  малую березку  кладешь.
  В  куртке  нашел  несколько оставшихся конфет.  Он,не стесняясь,  надорвал   бумажки. Одну конфету сразу же засунул в рот и, закрыв   глаза, стал громко чмокать губами от удовольствия.   
Такую  радость от  конфет  я видел только  у  детишек  малышек.
Он из -  под березы   достал туесок с медом и  держа его в руках вдруг  тихо попросил.
- Володя, ты заходи ко мне в гости,  мне  порой  так грустно  одному.  Зайдешь, а?! Придешь и на ушко  шёпотом  любой березе  молви, мол,  пришел к другу Лешему.
- Я пошлю, кого  нибудь  за тобой.  Ты иди  вслед  за  посыльным.  А сейчас утомился  вижу: устал.  Ступай с  БОГОМ   к твоим, филин тебя проводит. Он будет уханьем на тропу указывать.
-  Иди, успокой  своих! Сидят они в своих  шатрах  не спят. Боятся и ждут, когда  солнце  встанет.
   Он засмеялся  таким же  страшным, как в  первый раз голосом!  Я попробовал ему  подражать, получилось. Только  голос  был слабее.
Филин   ухнул,  давая  знак  на выход.   Дядя  Леший  погладил  мне  волосы  и, положив тяжелую ладонь  на  плечо,  еще раз попросил  заходить.
  Берегите  лес,  если хотите  сберечь себя и свою душу, а не плутать  потом  в   жизни, как в трех соснах  под смех  дяди Лешего в  лесу


© Copyright: Владимир Исаков, 2012
Свидетельство о публикации №212082101080