Норма

Ядовитым газом надвигается марш вражеских берцов, принося с собой чуждый сор. Топот по мостовой, проносясь мимо тёмных, вакуумных окон, унося с собой обрывки ссор, оставляет взамен пустую злобу да ненависть, что перегрызают отставшей тишине горло.

В обрывках снов лютый зверь давится слюной и тянет руки к невинному дитю, не испачканному. Хватает за ножки и начинает забивать им его же мать. Они кричат и плачут:"Убей меня, оставь другого". Но и этот скрежет бьется об стекло, не пробиваясь сквозь кордоны.

Дальше, ближе к карьеру, что вечно покрыт опиумный туманом, высятся стены, выстроенные из голов парней, заблудившихся по пути к просветлению. У одних на глазах читается страх, предательский, подобный крысиному испугу от кошачьего удушья. Другие же застыли в образах и кажется вот-вот прольются слезы, что начнут расстилать родную траву на песчаной чужбине, уходящей несчётными валами к палящему солнцу в закрома. Но они не заплачут. Навеки запертые, они почти-что иконы. Только в них до сих пор не начали верить.

Чёрные тюльпаны принесут горечь, усмиряющую ярость от лицезрения алых одноименных цветков, но не успокоят. Хотя бы нам разрешено плакать, вливая горькое и исторгая солёное. Этим круговоротом и живём.

Посреди беснующейся и рвущей себя на части толпы, суетилась кошка, уклоняясь от скользящих в крови ногах. Бедное животное мучал вопрос – “Почему?”. Но спросить она не могла, ведь в зубах несла последних, ещё не растоптанных детей.

А все погибшие крайне удачно попали под предполагаемые потери. Не выше предела нормы.