Архимандрит Андрей Конанос решил оставить служение

С любимыми не расставайтесь, так озаглавил свою статью архимандри тСавва Мажуко в связи оставления сана архимандрита Андрея Конаноса.
Делаю выборку из его статьи. И вспоминаю, что сматериалы о самом архимандрите Савве Мажуко я написала статью на своем канале. Но сначала о его статье.
...Людям церковным ещё одно огорчение – архимандрит Андрей (Конанос) решил оставить служение священника. А ведь это известный публицист, автор утешительных книг и проникновенных проповедей. И что теперь делать – с книгами, со словами и поучениями? Какая им теперь вера? Как самому удержаться, если такие духовно одарённые люди покидают Церковь?
Православное общество, которое славится большим интересом к аскезе, почему-то решительно отказывается изучать отрицательный опыт, опыт церковных ошибок, который обладает не меньшей ценностью для настоящего подвижника, чем достижения прославленных аскетов.
Священники, действительно, покидают Церковь. И не только батюшки, но и монахи, и даже епископы. Что с этим делать? Можно замалчивать. Можно бесконечно повторять, что они не были нашими. Собственно, церковное общество именно так и поступает. Разумно ли это? Полезна ли для церковной жизни такая стратегия? Для меня ответ очевиден. Священники, монахи, епископы, как и миряне, покинувшие Церковь, должны представлять для нас глубокий интерес не только из милосердия, но и ради церковной пользы — как биографии, изучение которых может нам помочь избежать подобных трагедий в будущем, позволит проделать богословскую и каноническую «работу над ошибками».
Лето 2020 года и уход отца Андрея (Конаноса) потрясли многих. Но ведь было лето 2018 года, когда замечательный миссионер и проповедник, которого тоже звали Андрей – протоиерей Андрей Федосов, известный под именем «Киберпоп» – был несправедливо отдан под церковный суд и прошёл все круги административного унижения, прежде чем оставить священный сан.
Немного о самом архимандрите Савве Мажуко:
Алла Тучкова, журналист:
В этом  интервью есть очень интересный пассаж. Архимандрит Савва говорит, что нечего читать святых отцов – их тексты устарели, и они вредны даже современным монахам, а не то, что мирянам. Он призывает современных публицистов и богословов «создавать язык благовестия, понятный современнику» и «нормальным современным русским языком проговорить те опыты, которые составляют самую суть христианской жизни».
На самом деле труды святых отцов для настоящих христиан не устаревают и даже не приедаются. Вот что пишет архимандрит Рафаил (Карелин) о том, что видят в этих трудах истинные последователи Христа: «Творения святых отцов раскрываются перед человеком постепенно в соответствии с образом его жизни и личного аскетизма. По мере духовного возрастания человек будет находить у святых отцов всегда новое – то, что было раньше скрыто от него. Поэтому понимание святоотеческих творений всегда остается незаконченным и незавершенным процессом».
Этой весной архимандрит Савва (Мажуко) сказал на презентации своей книги, что надо пустословить, и что отказ от пустословия вреден, он может обернуться для некоторых людей депрессией. Это прямое восстание против слов Христа, сказавшего, что за каждое праздное слово люди дадут ответ в день суда, а также восстание против заповеди святых отцов не пустословить.
Также весной этот насельник белорусского монастыря написал в своей «правмировской» статье: «Нормальный человек может обижаться и должен обижаться». Между тем, как говорил архимандрит Иоанн (Крестьянкин), обидчивость проистекает от отсутствия кротости и смирения, а также от самоцена, который надо разрушить в себе.

Наставники архимандрита Саввы понимали, что он может плохо кончить
В этом же «правмировском» интервью поруганный бесами архимандрит сказал: «Но до определенного возраста у меня бывали очень сложные ситуации, потому что ни наш епископ покойный, ни наш покойный настоятель не разделяли моего стиля, и мне было очень тяжело, мучительно тяжело, и это длилось годами. Я даже удивляюсь, как вообще выжил в этой ситуации, потому что с собой я сделать ничего не мог. Сколько меня срамили, обличали… Наш епископ выходил на проповедь, и все привычно переглядывались, потому что тема была известна: «Всецерковная борьба с гордостью отца Саввы». Я гордый человек, но я с этим смирился. Что уж тут поделаешь?»
Но вот настоятель и епископ, твердо стоявшие на заветах отцов, ушли в мир иной, и архимандрит Савва расцвел буйным цветом на погибель себе и окружающим.

Игумен Нектарий (Морозов)
Я не знаю достоверно причин и обстоятельств, которые его к этому решению побудили. Не знаю его внутренней жизни, его скорбей, браней и искушений. И потому о самом отце Андрее говорить не решаюсь. Тем более — как-то судить о нем.
 Отчего так? Мне кажется, что объяснение заключается не в том, как много у сегодняшней человеческой составляющей Церкви пороков, могущих послужить причиной для преткновения. В другом: в каком-то удивительно поверхностном отношении к христианству у большинства наполняющих наши храмы людей.
Слишком мало тех, для кого вера во Христа на самом деле является тем бесценным бисером, сокровищем, ради которого они готовы отказаться в случае необходимости от всего остального, тех, для кого без Христа жизнь настолько лишается всякого смысла и содержания, что она не только представляется без веры немыслимой, но и поистине становится невозможной.

А в данном случае… В данном случае речь идет о монашестве и священстве.
И чаще всего мы их находим: выгорание, усталость, разочарование, приводящее к надлому. Иногда — ложные мотивы рукоположения или пострига. Порой — утрата веры, порой ее отсутствие изначально (бывает и так).
Естественно, что в подобных случаях мы смотрим на произошедшее как на ошибку, на трагедию конкретного человека.

Но ситуация с о. Андреем совершенно иная. Он очень убедительно говорит в своем обращении о принятом им решении не как об ошибке, трагедии или же предательстве. Нет.
Возвышенно и витиевато в нем сказано о конце одного этапа и начале другого
 — более важного и более высокого, предполагающего то же служение людям, но с большей честностью и искренностью.

Но в Ком разочаровывается отрекающийся от монашества, с Кем расстается, от Кого уходит? От Того, Кому сам себя вручил, с Кем соединился в этом удивительном «восьмом таинстве».

Простителен ли этот грех, эта слабость? Думаю, что не нам, людям, судить об этом.
Можно ли говорить об этом разочаровании как о прозрении, как о добродетели? Я думаю, что можно, но лишь в том случае, если человек перестает быть христианином и «находит себя» в какой-то иной религиозной традиции или же просто отказывается от религии как таковой. Но если он остается христианином, остается в Церкви, то — нет.
.
И я обязательно хочу сказать:
 нет, это не «конец одного пути» и не «начало другого».
Не «возможность продолжать то же служение, но с большей честностью».
Это беда, о которой скорбят Ангелы Божии, радующиеся покаянию падшего. И созерцая которую торжествует враг.