Попутчик

Жарким августовским днём,  тем самым днем,  когда раскаленный
 воздух словно дрожит маревом и совершенно не движется,  я  подошла к трамвайной остановке, присела на лавочку.

-  За мной будете! - услышала голос справа и обернулась. Совершенно седой, худенький дедушка, лет около восьмидесяти, лукаво улыбался из под щёточки рыжеватых седых усов.
- Вы на какой трамвай? - спросил он.
- На двойку.
- Отлично, и я на двойку.
Подошёл наш трамвай, я посторонилась пропуская его.
- Заходите, заходите, мне займите место, - посторонился он.
Я прошла и села , он разместился впереди меня, обернулся и задал очень неожиданный вопрос:
- А вы знаете, какая церковь здесь, в Таганроге, самая старая?
- Не знаю, - говорю, - может Храм Всех Святых?
- А вот и нет, - с той же озорной и ласковой улыбкой  ответил он , - Троицкая церковь. Правда сейчас она разрушена, но на ее месте стоит памятный знак. Это возле памятника Петру Первому.  Там недалеко, на первом крепостном переулке, установлена  Пушка третьего бастиона Троицкой крепости. Город ведь раньше назывался Троицк на Таганьем Рогу. И было в нем три бастиона на берегу залива Таганий Рог охранявших границу Российской империи.

- А вы это все знаете из любопытства, или по долгу службы? - спросила я с удивлением.
- Просто мне интересно. Я изучаю историю города давно. Мы с товарищем написали три книги, правда две технические, а одну про город. Я вам много рассказать могу.

Я смотрела на его  лицо, любопытные карие глаза, смотрящие с весёлым интересом, и немного завидовала его открытости, его жизнелюбию и неравнодушию. 
- А угадайте, что у меня здесь лежит? - приподнял он свой пакет.
- Ну как же мне догадаться! - засмеялась я.
Дедушка достал слегка трясущейся рукой несколько пластиковых прямоугольных листов с приколотыми на них значками.
 - Это мой обменный фонд. Сегодня был в клубе коллекционеров, поменял несколько.
- А вы на какую тему собираете?
- Про Таганрог, хотя у меня об авиации больше двухсот значков. Вы знаете, у нас авиационный завод имени Бериева есть. Они раньше чудили! Значок про новый самолёт выпустят, а он не взлетел! -  и мы посмеялись вместе, от чего он оживился, обрадовавшись малой толике внимания, полученной от незнакомой попутчицы.

Лицо его засветилось доброй, теплой радостью. Одинокий старик, проживший долгую, полную событий жизнь, изучавший историю своей Родины, хранящий все важные для него документы и сведения в своем архиве:  "Да у меня больше сорока папок! Если что найти нужно, так я целый день могу потратить!"

Он  рассказал мне за эти пятнадцать минут пути о том, что металлургический завод строили бельгийцы, и они построили несколько жилых домов и поныне стоящих, и какой-то иностранец недавно приехал и все копал в одном из дворов, пытаясь отыскать что-то.  Рассказал о том, что район Нового вокзала был пустырем, а когда  Екатерина завоевала Крым, и Таганрог утратил свою военную значимость, пустырь отдали солдатам под застройку и  долгое время это место называлось "Солдатские сады". И о том, что сточная  канава,  мимо которой мы ехали, когда-то была бурной рекой под названием "Малая черепаха", а в районе Дубков течет "Большая черепаха", тоже едва заметная ныне.

Ещё я услышала о катакомбах в Приморском районе из-за которых дома дают усадку и трещины. И о том, что Никольский храм стоит на том месте, где находилась палатка Петра Первого при строительстве порта.

Потом оказалось, что выходить нам на одной остановке и мы прошли вместе ещё метров семьсот.
- Ну поговорите  со мной, не спешите,  попросил он, заглянув в глаза.
- Хорошо, у меня ещё минут пять есть. Я иду на встречу.
- Где пять, там может и пятьдесят, - засмеялся.
Он с горечью поведал о несостоявшемся своем проекте живого лабиринта для парка отдыха имени трехсотлетия Таганрога.
 Директор парка сменился, и все подготовленные моим собеседником чертежи и рассчеты остались в офисе. И он переживает о том, чтобы вернуть их.
- Как же вас зовут?
- Глеб.
- Ну что же, здоровья вам крепкого, сил и всего доброго, уважаемый Глеб.
- И вам успехов во всем. И берегите мужа!
Я оглянулась, уходя. Он стоял слегка покачивая головой. Невысокий, худощавый старик, которому есть что сказать людям, миру, но нам некогда слушать!

Какая несправедливость!

Какая жалость! 

Что-то неправильно устроено в нашем мире.