Глава 24

   У стен крепости раздались злобный вой и улюлюканье. Хазары пошли на приступ. В лунном сиянии и свете факелов волку удалось разглядеть, что люди повели штурм двумя колоннами. Его начала та, чьи воины тайно подобрались по глубокой балке непосредственно к укреплениям. В месте, бывшем далеко справа от крепостных ворот.

   Группами хазары выскочили из густых зарослей, которые окружали балку, и бросились к насыпному валу. Несколько человек на некотором расстоянии друг от друга вскинули руки на бегу, размахнулись и дружно забросили толстые веревки с петлями на заостренные бревна частокола.

   Тем, кто всю жизнь практически провел в степи и с малых лет приучался к поимке необъезженных диких лошадей, заарканить толстые неподвижные колья оказалось делом несложным. «Ловцам» помогли люди, которые, сопровождая первых, тащили на себе бухты штурмовых веревок.

   Следом побежали воины, которым предстоял подъем по этим тонким, но крепким канатам. Последними из укрытия выбрались лучники и сразу буквально засыпали стрелами крепостную стену. Этим воинам поставили задачу, не дать защитникам перерубить веревки.

   Казалось, что бывалые во многих пограничных стычках воины крепостного гарнизона на этот раз попали врасплох. Тем не менее, они быстро сориентировались и организованно кинулись во главе с комендантом к угрожающему участку обороны. На соседних с местом штурма стенах остались редкие часовые. Хотя им пришлось чаще прислушиваться к звукам боя, чем смотреть в густеющую темноту на болонье перед сторожевыми постами.

   Этим думали воспользоваться кочевники, которые бесшумно приблизились к частоколу в другом месте. Подхватив тяжелое бревно, воины пошли на штурм ворот, однако здесь получили яростный отпор. Группа хазар, которые тащили таран, была полностью уничтожена меткими выстрелами лучников из гарнизона. Как следствие, осадное бревно оказалось брошенным.

   Люди, которые по команде заменили погибших и подхватили таран, тоже понесли потери. В результате осаждающим даже толком не удалось подойти к воротам. Атака на этом участке грозила вот-вот захлебнуться.

   В свою очередь, на отвлекающем направлении пришла неожиданная победа. Хотя почему неожиданная? Ибо банде, которая пошла на штурм крепости в количестве более 200 хазар, противостояла, казалось бы, жалкая горстка людей.
 
   Да, хазарам оказал сопротивление гарнизон, который насчитывал 24 ратника и лучника, два княжеских дружинника, четыре холопа и три женщины, бывшие в услужении. Однако эти 33 богатыря, трое в кольчугах, а остальные кто в кожаных, а кто холщовых рубахах стоили многих. В мерцающем свете от факелов малый гарнизон крепости отчаянно, ну просто, «как жар горя», принялся рубиться с врагом. Причем «тридцать три богатыря» взялись сражаться не за страх, а за совесть.

   К огромному несчастью, в скором времени с их «дядькой», правда не Черномором, а Тезево случилась беда! Казалось бы, только недавно, несмотря на дородность, он буквально стрижом проносился от одного места штурма к другому. Ловкими сильными ударами меча разил «неразумных хазар». Громогласным ревом давал понять, что жив и тем ободрял защитников крепости. Иначе говоря, заражал своих богатырей волей к победе. А сальными шутками-прибаутками и обещанием славного пира поднимал боевой дух, как вдруг…

   Один из дружинников, которых княжеский гридин Алчба оставил на усиление в гарнизоне, заметил, что тиун покачнулся и прислонился к зданию башни. Затем как-то боком и неестественно медленно тело коменданта крепости сползло по бревенчатой стене на утоптанную землю. Меч вывалился из руки тиуна, другой он схватился за живот. Когда воин подбежал к Тезево близко, то понял, что вражеская стрела пробила кольчугу тиуна.

   Комендант вскинул голову. Мутными от страдания глазами всмотрелся в дружинника, узнал и, слабо улыбаясь, с трудом прошептал:
  – От роду не в воду…, из утробы на свет Даждьбогов явивши…, кхе…, пузом жизнь прожил, Тезевом прозывался…, – человек вдруг замолчал и скривился от боли. Струйка крови побежала у него изо рта по вислому усу. Однако тиун из последних сил тщился договорить, – кхе…, через брюхо и смерть приму!..


   Волков решил пробраться в крепость через стену. Осталось решить, где? Слева от ворот обстановка показалась ему более спокойной, чем на других участках обороны. Полное отсутствие атакующих было явно на руку «страннику». Он пока толком не знал, каким образом и когда точно примет человеческий облик. Однако по общему со зверем возбужденному состоянию почувствовал, что ждать им осталось недолго.

   В это время по равнине далеко распространялись исходившие от стен крепости крики, стоны людей, треск ломающихся конструкций, звон и лязг мечей. Один запах сражения, который ощутил волк, стоил того, чтобы зверь моментально умчался за тридевять земель. Прежде всего, об этом говорил ему природный инстинкт. Он же категорически призывал хищника держаться подальше от человеческого жилища. Да только ослушаться вожака было для волка мучительно!
 
   Сияние полной луны озаряло путь зверя. Казалось, что его жесткий мех каждой волосинкой аккумулирует холодный ночной свет. В этот момент у Волкова, который немного контролировал состояние организма «спутника», опять возникло странное чувство. Ему показалось, что их сознания начинают сливаться в единое целое.
Совсем как в прошлую ночь, перед тем как волк явился людям в образе пышногрудой девицы. Правда, что произошло потом, Вован сейчас вспоминать не захотел, тем более что его «спутник» добрался до места.

   Здесь волк сел, поднял морду и взглянул на частокол. Словно прикидывал, как легче будет преодолеть трехметровый вал и такой же высоты стену без подручных средств. Если с первым препятствием проблем возникнуть не должно, то со вторым…
Что-то толкнуло волка взобраться по крутому склону и с трудом примоститься у основания толстых бревен частокола. Хищник широко и судорожно раскрыл пасть, затем нервно облизнулся. Потом распластался на жухлой траве, покрывающей гребень вала. По телу волка пробежала легкая дрожь. Каждый волосок его жесткого меха мелко-мелко завибрировал.

   В бледно-зеленоватом свете луны всякий сторонний наблюдатель заметил бы завораживающую картину. Тело зверя, которое минуту назад бывшее цельным, теперь медленно растеклось по земле. Оно будто бы приобрело желеобразную консистенцию. Однако не прошло и минуты как новая структура начала твердеть, а затем с все увеличивающейся скоростью делиться на более мелкие кусочки.

   Потом эти кусочки дробились на крошки, а последние на крупинки. Причем каждая точка представляла собой не отдельный мельчайший фрагмент мертвой плоти, а настоящий живой организм. Да, да! Сейчас на увядшей траве закопошился… многочисленный отряд муравьев!

   В это же время сознание «странника» тоже трансформировалось. Теперь оно не было единым, произошел его распад. Сознание превратилось в огромную колонию элементарных частиц. Носителем для каждой являлся муравей. Мало того, эти тысячи частиц были связаны друг с другом прочными невидимыми нитями. Последнее как раз и позволило сознанию Волкова опять быть цельным. Поэтому «странник» начал сразу получать самую полную информацию о происходящем от его новых «спутников».

   В данный момент «странник» одной частичкой своего сознания – муравьем – захотел было подойти к крепостной стене. Однако на пути ему встретился земляной ком, который сейчас показался просто огромным. Раньше Волков не обратил бы на этот камушек никакого внимания. Хотя здесь надо отметить, что у муравьев плохое зрение. По сравнению с ними прежний «спутник» Вована – волк – обладал просто соколиным зрением. Поэтому «страннику», который до конца пока не пришел в себя, пришлось на ходу перестраиваться и принимать собранные данные по-иному.

   Благо, что у муравьев сильно развито и обоняние и осязание. Органы этих чувств расположены на усиках. Шевеля усиками, муравей обнюхивает и ощупывает все встреченные на пути предметы. Вот и на этот раз пока «спутник» № 1 обходил препятствие, Вован другой частицей сознания решил поуправлять «спутником» № 2. Между прочим, этого номера ждал трудно проходимый «лес» из увядающей травы.

   Здесь Волков ужаснулся, когда понял, что с подобным стилем руководства он своим легионом насекомых не перейдет «его Альпы» до морковкина заговенья. Что же делать? Вопрос требовал неотложного решения! Что и было сделано после некоторого размышления. Волков посчитал, что по закону сохранения массы, общий вес мурашей равен весу его прежнего «спутника». С ним «странник» прожил несколько дней душа в душу. Делил, как говорится, последнее. Стало быть, насекомые – это плоть от плоти знакомое ему тело, а своему волчище, «спутнику», он доверял как никому другому. В результате, Вован, не задумываясь, бросил клич:
   – На Погост!
   Сказано – сделано, и в мгновение ока легион муравьев разделился на три колонны и через щели между бревен частокола неумолимо устремился в крепость.

   Когда большинство муравьев преодолели преграду, «странник» из сигналов, поступающих к нему от «спутников-воинов», сделал вывод. Он и его «войско» оказались в конюшне. Вован, будто настоящий фельдмаршал, отдал соответствующий приказ. Получив его, муравьи обежали помещение и, потеряв с полтысячи «воинов» под копытами лошадей, доложили «полководцу» о собранной информации. Сравнив запахи лошадей, которые находились в конюшне, с прежде сохранившимся в волчьей памяти запахом скакуна, «странник» сделал вывод:
  «Аргамака в конюшне нет!»

   Следующим шагом в поисках Моревой явился выход муравьиного воинства на оперативный простор, чему служил крепостной двор. Впрочем, лихие действия Вована, защитники Погоста просто не заметили, и не мудрено. В отражении штурма, который, вопреки неоднократным усилиям хазар, грозил позорно провалиться, был занят весь гарнизон крепости. Без того малочисленный, он уменьшился вполовину, однако задачу выполнил достойно.

   Атака на ворота захлебнулась. Дорога к ним была усеяна трупами кочевников. Таран, на который хазары возлагали большие надежды, валялся на обочине дороги бесхозным. Возле него вырос холм из тел нападающих, которые были уничтожены меткими лучниками.

   На участке крепостной стены, куда хазары нанесли первый удар, положение тоже похоже выправилось. Хотя части нападавших удалось вскарабкаться на забралы стены. Поначалу на каждого защитника пришлось аж по пять атакующих. Закипела яростная схватка!

   Однако успеху осаждающих помешала собственная жадность и глупость. Почувствовав близкую победу, хазары с дикими криками попрыгали с забрал во двор. Они бросились к башне, в которой, по их представлениям, хранилась богатая добыча.

   Воспользовавшись этим, горстке ратников удалось отсечь передовую группу кочевников от других соплеменников. Воины числом пять человек, которых возглавил княжеский дружинник, с двух сторон смяли двух зазевавшихся и не спрыгнувших вниз кочевников. Затем эти пятеро смелых принялись боевыми топорами рубить по головам и рукам хазар, которые следом за своими товарищами пытались взобраться на стену.

   В то же время трое лучников, стрелявших от башни, сумели остановить десяток хазар. Те, кто пять минут назад бежали, сломя голову, размахивали саблями и вопили, как оглашенные, теперь неподвижно полегли на земле. Причем, в каждом торчало по две или три стрелы. Вдобавок ко всему по телам убитых промчались несколько дико верещащих свиней, которые с испуга вырвались из хлева.

   Именно под аккомпанемент свинячьего визга на крепостном дворе появилось «воинство великого и ужасного» Вована. То, чего не удалось совершить воинам хазар, с легкостью выполнили «его» муравьи-солдаты. Насекомые многочисленной ордой неудержимо пересекли пространство. Оно отделяло конюшню от холма, на котором высилась башня. Затем насекомые многими шеренгами поднялись по склону холма и планомерно приступили к захвату главной постройки Погоста.

   Шаг за шагом муравьи пробрались в подклеть, потом на второй и третий этажи башни. Однако нигде острое обоняние Волковских «спутников» не указывало на присутствие сильного, то есть недавно оставленного, запаха Ивашки.

   К сожалению, в один из моментов Волков почувствовал, что до того верные ему солдаты понемногу начинают выходить из повиновения. Дело грозило обернуться новой бедой. Известно, что в любых армиях во все времена найдутся любители легкой наживы, так и в великом воинстве Вована обнаружились «паршивые овцы». Они-то с превеликой жадностью и принялись уничтожать запасы провианта, которые хранились в подклети башни.

   «Полководец» тотчас сообразил, что еще немного, и он потеряет контроль над ситуацией. Тогда он принял, как часто пишут в мемуарной литературе и прочих жизнеописаниях о великих людях, тяжелое, но единственно правильное решение.

   Из последних сил, чтобы не растерять «себя по мелочам», то есть муравьев по съестным крупицам, Вован собрал волю и рать в единый кулак. «Странник» сгруппировался и прямо на мешках с мукой… обернулся! То есть, опять принял облик серого хищника.

   Дальше его положение усугубилось. Одно дело человек не обратит внимания на муравьев. Но совершенно по-другому может посмотреть, если рядом с ним внезапно объявится самый настоящий волк. Ибо люди всегда испытывают по отношению к волкам двойственное чувство, с одной стороны – страх и ненависть, с другой – уважение и восхищение.

   Волков не знал, каким образом в данный момент поведут себя разгоряченные боем лихие защитники Погоста, руки которых по-прежнему сжимают оружие. Да только здорово не обольщался на собственный счет. Однако другого выхода, как не появиться из башни на люди, у него не было. И привычный авантюризм его души сделал свое дело.

   Защитники отбили атаку хазар и сейчас, кто грозил со стен вслед отходящему противнику, а кто, используя передышку, решил перевязать раны. Уцелевшие начали перекрикиваться, чтобы узнать потери. Оставшиеся в живых две женщины – а они, все три, сражались наравне с мужчинами – только побежали за водой, как вдруг…

   Из башни выскочил огромный серый волчище. Мигом скатился по склону с поросшими на нем то тут, то там пучками травы. Захотел было припустить к валу, но неожиданно замер как вкопанный. Он учуял запах, ради которого явился сюда!
Вот в это время и послышался испуганный женский возглас, – волка заметили.

   Что удивительно, зверь не обратил никакого внимания на женщин. Он будто забыл об опасности, которая всегда подстерегает его у жилища людей. Напротив, он продолжил тщательно обнюхивать небольшой пятачок земли и… В конце концов, его настойчивость восторжествовала. Волк ощутил запах, который смешался с другим и тоже ему знакомым. Ивашка и аргамак!

   «Странник» моментально успокоился. Он понял, что среди трех всадников, которые выехали из ворот перед нападением хазар на крепость, был Ивашка, а с ним, разумеется, и Даша. Стало быть, теперь пришел и его, Вована, черед уносить ноги с Погоста, пока в полутьме суровые воины толком не разобрали, кто у них в гостях.

   Полночи без устали «спутник» Волкова бежал по следу. «Километров под двадцать прет!» – на глазок прикинул скорость движения Вован, наблюдая за дорогой. В этот момент она круто повернула, обходя высокую гряду холмов. По другую сторону от дороги преследователи в лице серого волка заметили в темноте небольшую рощицу.
Здесь след беглецов повернул к еле различимым в ночи деревьям.

   В самом начале пути «странник» понял, что за группой всадников, которую они с волком теперь преследовали, раньше них увязались неизвестные. Позже острый нюх «спутника» по запахам на дороге определил. Группу, где находится Ивашка, все-таки нагнали четыре лошади.

   Затем, очевидно, произошел бой. Те, четверо преследователей на лошадях повернули обратно, а Ивашка на аргамаке и с ним двое всадников продолжили путь. Правда, после схватки на дороге читалось, что отпечатки копыт одной из лошадей смешались с обильным кровавым следом. Рядом шли чистые от крови следы подков аргамака и другой лошади. Из чего следовало, что серьезное ранение получил один из взрослых, кто сопровождал мальчишку.

   Сейчас, почуяв близкую добычу, волк хищно облизнулся и припустил рысью по кровавому следу. Он привел зверя прямиком в рощицу. Под одним из деревьев волк учуял лежащего человека. Тот тоже заметил зверя и попытался было приподняться, но тотчас со стоном повалился на землю.

   Волк приблизился к раненому. «Странник», приглядевшись, в черно-белом изображении увидел следующую картину. Худощавый человек, одетый воином, с ужасом уставился на хищника. Вид раненого был страшен, человек натурально купался в луже крови. От ее запаха волк пришел в неописуемое волнение. Только присутствие вожака остановило хищника от неминуемой расправы над поверженным врагом.

   В это время Волков услышал: 
   – Видно пришел мой черед!
  На что Вован невозмутимо ответил:
  – Здорово были! И давно прохлаждаемся?
  – Ты-ы?! – Не сразу смог поверить в очевидное «уокер», который находился в теле раненого. Но затем интонация говорившего приобрела оттенок горечи: – Все-таки прав я был, трудно с тобой сладить, Волков. Недаром у нас говорят, что ты знатный боец!
  – Угу, – легко согласился Вован. – Любите вы, уокеры, развести, подластиться, а, чуть что, прикнопить норовите! – «Страннику» вспомнилось похожее начало давнишнего разговора с одним из «уокеров», после которого Вован чуть не погиб. – Теперь банкую я, и потолкуем по-другому. Мальчишка жив?
  – Не волнуйся, жива твоя Морева. Всем она нужна, никто ее пальцем не тронет.
  – Плавали, знаем! Значит, она понадобилась, чтоб игру один из вас сыграл, так? А тебя дружок с хвоста, что ли сбросил как хлам ненужный?
  – Это у тебя, Вован, хвост, а меня ты не подденешь своими шуточками. Да и не запугаешь. Кончается мой Завида, а вслед уйду я. А ранили, стоило только выехать с Погоста. Хазарский разъезд налетел на нас. Еле отбились. Кстати, Алчба не «спутник», он сам по себе. Тоже будет из Симеонов, боковая ветвь. Хочет богатства, вот и решил поддержать Похотеха. К нему гридин потащил твою Мореву.
  – Что-то ты подозрительно разговорчив? – засомневался Вован. – К чему бы? Эликсира у меня нет, а был бы, все равно не налил. Злой я на вас, уокеры, ой, страшно злой! Когда остальных твоих дружков я рвать буду, они, живые, позавидуют мертвым!
  – Странно, я всю жизнь всем завидовал. А сейчас тебе, Вован, судьбе, что ждет тебя, не позавидую! – в ответ как-то странно усмехнулся «уокер». – Беги ей навстречу, может, кого встретишь из знакомых, да не единожды. Ви шаде, как говорит один наш общий приятель!

   Услышав до боли знакомое выражение на немецком языке, которое врезалось ему в память на всю оставшуюся жизнь, «странник» замер от дурного предчувствия. В свою очередь, его «спутник» – волк – грозно зарычал, глядя в лицо Завиде.

   Но вестоноша не испугался. Он теперь ничего не боялся и никому не завидовал. Его широко открытые глаза невидяще смотрели вверх. На темное небо да неприятный желтизной и кажущийся рыхлым круглый ноздреватый диск луны.
Заканчивалась вторая ночь полнолуния…