Истинна

Два друга в час ночной вышли из такси у единственного в городе ночного клуба.  Над входом вспыхивала вывеска, перемигиваясь буквами и полностью открывалась лишь на секунду.
                =КОНТОРА=
- Ну и зачем мы сюда притащили свои уже не молодые задницы? – спросил седой как лунь, но вполне спортивного вида, один из двух.
– Ты же не забыл ещё, что шумные заведения не в моём вкусе?  Или …
- Да не забыл … только вот сюда не всякому открыта входная дверь!  Не вредничай!  То, что ты услышишь, под глоток твоего любимого «Ахтамара», заставит тебя забыть, что ты сидишь в шикарном, шумном кабаке … вернее будет, это ни кабак теперь, закрытый клуб для молодых повес и повесочек … Золотая молодёжь не брезгующая наркотой, виски и другой забугорной дрянью.
- Ну что же!  Это чуть скрашивает ощущение, что мой шаг за порог «КОНТОРЫ», не верен!
Друг протянул Седовласому пластиковый пятиугольник.
- Это твой входной карт-бланш.  Там у турникета есть прорезь …
- Не продолжай … знакомо!
На третьей ступеньке из пяти при входе, массивные двери бесшумно распахнулись.
За дверью, в довольно просторном тамбуре их встретили немигающие взгляды двух секьюрити, здоровенных, как швейцарские сейфы конца девятнадцатого века.
Первым шагнул к турникету Арут (так зовут одного из друзей, но не Седого).
Седой тем временем всё же взглянул на свой карт-бланш.  Пятиугольник смахивал на «Знак качества» СССР.  Но отличался внутренним содержанием.  Три черных буквы на красном фоне «КГБ»!
Седой лишь поднял в удивлении вверх бровь левую и мысленно подумал – Однако! –
И сделал к турникету шаг.  Друг ожидал его у следующей двери уже за турникетом.  Седой вставил карт-бланш в прорезь.  Прорезь вырвала карту из пальцев.  Пошумев колёсиками внутри, выплюнула карту в лоток под нею.  Как только пальцы вновь сжали карт-бланш и вынули её из лотка, турникет убрал преграду и гуднул утробно.  Ещё два шага и Седой коснулся рукой плеча друга.
- Что дальше?  Дверь заперта!
- Два шага «строевым» вперёд … Синхронно! – Арут улыбнулся.
- Ну что же … синхронно, так синхронно … - И Седой неожиданно рявкнул – Левой!
А так как они оба были профессионалы не из гражданских, то естественно строевой марш знаком им не понаслышке.  Два шага, словно они на параде и оба застыли у ели заметной черты у двери.
Двустворчатые двери-купе приоткрыли щель, разъехавшись в стороны сантиметров на двадцать пять… застыли на мгновение и исчезли в коробке дверного проёма. 
 Друзей оглушил возможно рок, возможно металл.  Седой слабо разбирался в этих музыках, а может просто вредничал.  Он лишь тряхнул головой.
- Веди! – взяв за локоть Арута, толи скомандовал, толи попросил Седой, подталкивая его вперёд.
Арут молча лавировал меж тел публики трясущейся в экстазе музыки.  Он был пониже Седого и худенький.  Седой же отличался от двух «сейфов» при входе лишь средним ростом и габаритами сейфа более современного.  Он постоянно цеплялся плечами за тела танцующих и хмуро извинялся.
Постепенно они всё же подобрались до барной стойке.  Седой сжал Арута локоть.
- Может по стопочке … и потом путь продолжим?
- Нет!  Не стоит!  Здесь нет напитков твоего вкуса! – не оборачиваясь молвил, чуть не в крик, что бы заглушить музыку Арут и продолжил лишь ведомый ему путь.
Наконец они продрались сквозь бесноватую толпу к эстраде.  Арут указал на елеи заметную дверь в стене рядом со ступеньками на оркестровую площадку с музыкантами рвавшими своими инструментами гудящим рок-металлом зал.
- Нам туда! – Арут открыл двери и жестом левой пригласил войти Седого.  Как только дверь закрылась, наступила тишина!
- Не беспокойся!  Торричелли здесь не при чем!  Контора постаралась над тишиной ещё в пятидесятые!   Рухнув в демократию, она была отдана на растерзание нуворишам …
- Я думал всё же ты ангажировал кабинет «на двоих» … а это зал для рандеву маленькой толпы власть имущих …  - рассматривая помещение обратился Седой к другу. Зал имел диван обитый кожей у дальней стены.  Похоже, он был скопирован из кабинета И.В. Сталина.  Четыре столика.  У каждого по четыре кожаных кресла … справа от входа стойка барная.  Стиль «Дуб»!  На каждом столике керосиновая лампа с зелёным абажуром. 
- Хм! У бара стиль «Дуб»!  Здесь «Стиль кабинета Ленин с зелёной лампой Ильича»! – мелькнула мысль с улыбкой у Седого.
И неожиданно спиной Седой ощутил холодный взгляд.  Он обернулся.  Дзержинский Феликс взглядом изучал его спину. Портрет написан сухою кистью … и до боли знакомою рукою.  Феликс сидит за столом в пол-оборота. Стол изображен несколькими штрихами, за то лицо Отца ЧК изображено живым!  Казалось даже что веко правого глаза вздрагивает иногда нервным тиком.  Взгляд холодный.  От него не скрыться.  Портрет на стене слева от входной двери, а потому и не заметен сразу.  Всё в стиле КГБ-ЧК.  Разведчик для врага должен быть скрытным.
- Узнал? – усмехнулся Арут.
- Ещё бы … «Рыцарь Революции»! Отец ВЧК … с умом горячим и холодными руками.
- То, что Железного Феликса узнал, нет сомнений.  Я про художника!
- Неужели?!!  Неужели Юрка Кравченко? А я ещё хотел понять, откуда знаком мне стиль кисти?
- Видимо и правда, друзей узнают не только по походке … напротив Феликса, вот на этой стене, теперь «голой», был написан в том же стиле и кистью Юрки, Иосиф Виссарионович … но какая-то мля дотошная из ЦК, заставила смыть Сталина со стены половою тряпкой!  Представляешь!  Половой тряпкой!  А ведь Никиты Хрущёва уже не было у власти
- Ничего мудрёного … в ЦК всегда были сурки, готовые лизать пятки тем, кто на ступеньку выше.
- Господь с ними!  Только мне казалось, картины на стене всего лишь отражение того, где они написаны …  Ведь над Феликсом Юрка трудился три ночи … На Сталина ушла всего одна.  У него он прописал лишь лицо, до каждой оспинки и воротник мундира, стойка.  Всё остальное забрала стенная серость … Юрка за роспись получил в награду ящик коньяка «Двин» и реабилитацию по сроку…      
- А я даже не смог попасть на похороны … был чуть ли не на другой стороне Земли.
- Я был … присутствовали только близкие … и то не все … памятник через год поставил сам … в его стиле … с трудом нашел художника, которому мог объяснить словами, каким вижу памятник.  Думаю, Юрка был бы не против … несколько штрихов в его стиле… мерцающий из тьмы его почти живой взгляд …
Седой молчал всматриваясь в стену Виссарионыча.
- Ты расстроен!  Ну так и должно быть … - Арут вздохнул и безо всякого перехода продолжил.
- Этот кабинет-зал только для нас … троих!  Третий – бармен … безмолвный!
Только было произнесено слово о бармене, как из-за стойки барной явилась тень … в прикиде современном, к слову.
Красная, без рукавов майка с широким вырезом на груди.  Джинсы потёртые, но без дыр!  Кроссовки, не доведённые до состояния «пора им в мусор».  Седая, как у Седого голова, но с короткой стрижкой.  Хищный, крючковатый, как у янычара, нос.  Глаза, две черные маслины.  Губы, как у бедуина, обветренные самумом.  Вздёрнутый, волевой подбородок.  Он в молчании смотрел на посетителей.
- Пока нам «Ахтамар», лимон в сахаре… - молвил Арут неспешна.  И кивнул головой, приветствуя бармена.  Бармен исчез.
Друзья прошли ко второму столику от стойки.
Бармен принёс заказ на черном жостовском подносе … только вместо алого цветка на черном фоне украшала монограмма – КГБ.
Бармен поставил перед каждым с коньяком бокал.  Тарелочки с голубой каёмкой и с лимоном в сахаре, для каждой персоны.  Поставив поднос на соседний столик, зажёг спичками «Зелёную лампу Ильича».  Закончив процедуру, замер у столика.
Седой взял в руку бокал … провёл дважды перед собственным носом, вдыхая аромат.  И вновь вернул на стол.
- Убери эту чачу, подкрашенную заваркой «Чай Абхазии» … второй заварки … Странно! Но ты не похож ни на грузина, ни на абхаза… - смотрит Седой на бармена.
- Чукча я! – сверкнул белозубою улыбкой бармен. – Природа так меня раскрасила!
- Ну так вот!  Товарищ чукча!
- Марьям я … такое имя мне дал шаман. Извините товарищи за нарушение молчания!
- Не беспокойся!  Твоё нарушение останется здесь!  В безмолвии этого помещения! – Арут серьёзно взглянул в глаза бармена.
– Ты должен забыть то, что неожиданно услышишь в нашей беседе!
- Умру!  Если передам Небесам хотя бы слово! – бармен стоял «навытяжку» по стойке «Смирно»!
- Знаком с тобой давно, Марьям.  Потому и верю! – сказав слова бармену Арут к Седому обратился.
- Так чем желаешь заменить «Чачу Абхазии» мой друг?
- Всё тем же «Ахтамаром», но в бутылке запечатанной сургучом … и не стирай с неё пыль!  Ведь остался ещё «тот» подвал!  - бармен исчез.
- Не думаю, что КГБ отдал свой «раритет для внеземных напитков» … пока бармен в пути, кратко! Скажи мне цель этой встречи!
- Нет!  Ты её узнаешь только после глотка коньяка!  И не проси!
- Хорошо!  Я терпелив … да и ты тоже … - Седой поднялся и прошел к стойке.
– Бармену понадобится минут пятнадцать … - он взял с витрины бутылку водки.  «Московская особая» на этикетке.
– Ну а мы пока прополощем сухость гортани водкой … Ты не против?
- Ну в таком случае, загляни вон за ту дверь … там мангал … шашлык.  И должен быть ящик «Боржоми».
Через минуту, шашлык, два шампура, обёрнутых тончайшим лавашем и бутылочка «Боржоми» на столе.
Седой вскрыл «Особую», плеснул «по сто» в стаканы.
- Молча!  За Кравченко! – и не присаживаясь к столу выпил залпом.
Вторые сто выпили так же молча за Прошлое ушедшее.
- Очаровательно! – прожевывая нежное жаркое с кусочком лаваша, воскликнул Седой.
- Такой шашлык я отведал впервые на перевале Крестовский … посёлок Казбеги …
Седой ещё плеснул в стаканы водки.  На этот раз «по пятьдесят».
- Мне кажется всё же Марьям - грузин … уж чересчур шашлык волшебный!
- Ну мы же не в Тундре … да и не богата кухня чукчи … шесть-семь блюд … ну может чуть более.  Да и все эти блюда Тундры может раскрасить только водка.  Вот именно поэтому Марьям и стал грузином … Кстати!  Ты зря отказался от его «Ахтамар-чачи».  Он почти ни в чем не уступает напитку горному Армении!  И изгоовил его как раз Марьям! А ты его обидел … своим рецептом! … Незаслуженно!
- Что же, извинюсь … давай выпьем … водка стынет и гонец уже в конце своего пути! – Седой поднял свой стакан.
– Прозит! – они коснулись костяшками кулаков накрывших их сосуды.  Такой жест только у людей из Конторы СССР.  Ладонь сверху на стакане сжатая в кулак.
Выпили!  Но к шашлыку прикоснуться не успели.  Безмолвная тень Марьям замерла у столика.
Он выставил на стол две пыльных бутылки.  Седой протёр салфеткой этикетку.
- Однако!  КГБ баловался не только вкусной и мягкой водкой … 1897!  Это же сколько звёзд?!!  Довольно дорогой бренд!  Сколько с меня, Марьям?
- Всё уплачено! – перебил Арут.
- Выходит увертюра «Ахтамар-Чаи Абхазии» была уже в твоём сценарии?  Арут?
- Ну, видишь ли!  Та «пьеса», ради которой мы сюда пришли, стоит драгоценной увертюры …
- Согласен … но, как я понял, до первой сцены мы ещё не подошли!
- Всё, всё, всё, … маленький антракт и мы продолжим …  Марьям!  Ещё шашлыка и лаваш… и ту твою приправу!! … и зелени!
Теперь бутылка водки в руке Арута … он взглянул на в бутылке «слёзы» … в ней плескалось всего лишь грамм сто.  Он молча встал и прошел за барную стойку.  Вернулся с такой же «Особой», но ёмкостью 700 мл …
- «Ахтамар» мягок вкусом … так что отодвинем его на «пьесу»! – серьёзно сдвинув брови молвит Арут.
- Согласен!  Но и «Особая», не особо жесткая … -  Седой подвинул свой стакан к стакану Арута. На столе появился шашлык дымящий, лаваш и розетки с соусом-приправой «от Марьям».  И зелень свежая на блюде из саксонского фарфора.
– Наполни стаканы наши … и приступи всё же к первой сцене … Звонок уж прозвенел в буфете и приглашает зрителя в полумрак зала на просмотр захватывающего зрелища.
- Выпьем! – Арут наполнил стакан-сто-грамм и придвинул его к руке Седого.  Взял из стаканчика салфетку.  Вынул из внутреннего кармана шариковую ручку и начертал на салфетке слово.
- Стоп! Пауза!  С водкой погодим! – Седой, отодвинул свой стакан в сторону, взял в руки со стола салфетку.  Прочел!  Отобрал ручку у Арута.  Написал!  Зачеркнул и вновь написал и вернул ручку и салфетку другу.
- Странное и трогательное название! Чем-то мне знакома пьеса … но содержание неизвестно!
  На салфетке три слова –
Первое. Hdida - арабской вязью, что означает в переводе Истина.
Второе. Истина – зачеркнуто
Третье. ИстиННа – с ошибкой в двойном Н.
- Ну а теперь думаю вспомнишь наш разговор пятилетней давности… Ошибка в парной «Н», начертанных тобой, говорит, что ты его помнишь. Разговор, естественно!
- Не крути лабиринты!  Могу сказать даже больше – ты ЕЁ нашел!
- Нашел!  … и не только ЕЁ … но и свиток!  Так сказать, «инструкция к применению»!
- Ну так где ЭТО?
- Всё «это» уже у тебя дома… доставили после того, как только такси наше остановилось у входа в это заведение…
- Не пойму!  К чему ты выбрал окольные пути?
- Думаю, поймёшь, когда услышишь мою историю по обретению ЕЁ.
- Уже в нетерпении! Понять желаю!  Начни!
- Прежде ответь мне на вопрос – как ты догадался, что «Черный квадрат» Казимира Севериновича Малевич и есть повторение образа-оригинала «Истинны»?  И ещё!  Как ты узнал о её существовании?  Я много перерыл литературы, но так и не нашел о ней ни слова. – Арут сморщил нос.  Чихнул.
- Будь здрав!  Твой чих уже сказал, что я прав! Начнём с того!  Если что-то ЕСТЬ, но его НЕТ! То всё равно ОНО ЕСТЬ!  Не зависимо от знаний двух вступивших в спор. Заумно?
- Куда уж! Более чем… - Арут положил на стол пачку сигарет «Космос».
– Марьям! Товарищу Седому «Camel» … иначе, мне кажется, он соображает туго.  И спички, «Пламя революции»!
- Хм!  Революционер! Смешно! … я даже не вполне сочувствующий … - Седой вскрыл пачку принесённую Марьям и вынул сигарету.
- Давай!  Прикури и продолжи! – Арут уже дымил «Космосом».
Седой вначале насладился ароматом незажжённого «Верблюда».  Пауза была им взята, что бы всё же в своём рассказе найти отправную точку.  Но «точки» не было!  Он прикурил сигарету… Затяжка!   Выпустил дым колечком.
- Не буду вводить тебя в блуд мыслей … не помню я момента появления информации о «Истинне» в моём сознании… или осознания, то что она где-то присутствует … тут как пожелаешь.  Осознания о существовании этой картины.  Но то, что она «должна быть», я почему-то усвоил без сомнений … ну а потом эту мысль утвердил «Черный Квадрат».  Правда, истинный мотив Малевича, мне не известен!
- Ну да это теперь не столь важно… может всё же попросим у Марьям его «Чаи Абхазии»? (Поправка! Не чай, а именно ЧаИ!  С глубоким ударением на И) Волшебный напиток! Тебе он явно понравится!
 - Ну коль настаиваешь …То да! И повод будет у меня для извинений …  Если конечно «Абхазия» окажется конкурентом «Ахтамара». - Седой затушил окурок «Верблюда» в пепельнице. (Пепельница, как подтвердил Арут, оказалась из канцелярии Гиммера.  Подарок гостя бара КГБ, офицера СМЕРШ. Уж очень напрягал зрение орёл сжимающий в когтях венок лавровый со свастикой.  Хищник в центре донышка массивной, серебряной пепельницы. )
- Марьям! – крикнул в сторону барной стойки Арут.
- Я здесь, товарищ! – в полумрак, словно джин, материализовался бармен.
- Седой … товарищ!  Желает принести извинение … он просто отступил от своего же Правила – Не стоит говорить о том, чего не пробовал!  А тем более давать оценку!  У меня просьба – нам на стол бутылочку «Чаи Абхазии».  Ведь ты не старался придать своему напитку вкус «Ахтамара»?
- Нет … Да!  Минутку … - и бармен исчез.
На столике появилась пузатая бутылка черного, матового стекла… без этикетки.
- Последняя! – горестно вздохнул Марьям.
- В таком случае, нам будет достаточно и тех двух бокалов … первых. – с сожалением посмотрел Седой на «черную» бутылку.
- Увы … их нет!
- Ты что?  Их вылил? – с поддельным ужасом смотрит на Марьям Седой.
- Ну что вы … первый бокал … Ваш … я выпил, что бы заглушить обиду «Чаи Абхазии» … второй, что бы придать бодрости для «заговорить» … да не расстраивайтесь!  Через три месяца уже созреет новый … три звезды!
- Тогда стань на время виночерпием … и сам нас угости своим напитком. – Седой внимательно следит за движеньем рук бармена.  Его восхищают его действия.  Бутылку он не обтирал, а как бы обмахивал пыль с боков пузатых в её головокружительном полёте.  Его руки были мягки в движениях.  Бутылка же исполняла жуткий танец эквилибриста.  То взлетала чуть ли не под потолок, то замирала на мгновение в руке бармена, теряя постепенно сургуч на горлышке. Но вот горлышко освобождено от сургуча … удар ладони по донышку … пробка из горлышка в пальцах левой руки, сжимавшей нежно ладонью шероховато-бархатное тело черное бутылки …
- После твоих волшебных пассов, у меня чувство, коньяк будет вкуснее!
- Нет!  Вы были правы!  Мысленно я всегда называл этот напиток чачей!  Так ближе к Кавказу … - Марьям наполнил бокал и подал его в руку Седого.
– Да и нет особых претензий от самой Франции пред чачей… хотя вряд ли им что-то говорит это имя напитка Грузии … - Марьям наполнил второй бокал и так же подал в руку Арута.  Поклонился!
- Не буду мешать Вашей беседе … я там! – он махнул рукой в сторону стойки.
– Там шашлык на углях … созревает… лепёшки … - и бармен растворился в полумраке.
Седой провёл бокалом перед своим носом.
- И всё же аромат … не назойливый!  Чая! … и букет трав. – он пригубил чуть-чуть … покатал во рту напиток … сглотнул!  Отпил ещё глоток из бокала, но поболе …
- Я был не прав … боюсь … «Ахтамар» теряет место … Но этого я не смогу сказать Марьям … Стыдно!!
- Не важно … стыд пройдёт однажды … да и Марьям и сам уже прочел в твоих глазах прощение за ошибку … Да и его «Чаи Абхазиии» диплом получили на выставке в Бордо во Франции … - Арут тоже пригубил бокал.
- И всё же, вернёмся к нашим верблюдам … уж пробил час Ночи … третий час!  Не будем дожидаться крика петухов!
- Ну я, похоже, вступительное слово смял … как мог.
- Да я уже сказал!  Оно не важно!
- Тогда занавесь в сторону!  Начни свой первый акт!
- Звучат фанфары!  Слышишь?  Твой друг в чужой стране бродит по восточному базару … он здесь побывал пять раз за три года!  Такая у него работа … вот он проходит по рядам … и неожиданно перед ни лоток … четыре палки и ковёр на них.  Черный лицом бедуин пьёт чай горячий из пиалы … взгляд его мельком на меня … и в сторону … и вновь на меня.  Теперь его глаза величиной с его в руке пиалу!
- Дорогой!  Остановись! – пиалу поставил на ковёр с товаром.  Товар, так себе.  Ну в общем, мелочь!  Клубки верблюжий нити … иглы для шитья конской сбруи из оружейной стали … кувшин с водой … бляшки-украшения конской сбруи…
- Господин!  Лишь у меня есть то, что ты ищешь для своего друга!  Иди за мной!  Не бойся!
Он вышел из своего торгового места и взял меня под локоть.  Молча продвигаемся меж рядов.  Неожиданно он остановился.  Ткнул пальцем в сторону в конце ряда.
- Пройди вон к тому старику и купи у него одну монету, старинный серебряник, римский.  Не торгуйся! Молча укажи пальцем на монету и заплати!
- А как я её узнаю?
- Никак!  Старик сам её тебе в руку вложит!  И смотри – ни слова!
В общем!  Монета у меня в руке и мы свой путь продолжили.
Вот и сарифа (камышовое строение бедняка Востока).
- Входи!  Там прохлада оазиса … и чай для гостя! Горячий!
Откинув в сторону тряпичный полог входной двери, пригласил бродяга Пустыни.
Мы уселись на циновке камышовой.
- Ковра нет … я здесь не на долго … завтра вернусь в пески.
Я слушаю.  Пью чай и молчу.  Чувствую, все слова у него.  Всё у него то, что дозволено мне узнать.
И вот, наполнена третья пиала чаем.  Старик поднялся.
- Сейчас принесу то, что ты обязан передать другу…
Старик во дворик удалился.  Вернулся с двумя свитками.
- Это то, зачем ты так долго шел! – укладывает свитки на циновку.
- А как ты узнал, что я именно тот?
В руке старика появилось зеркальце в простенькой рамке из дерева с ручкой.
- Вот взгляни … обрати внимание на складку над левой бровью … едва видимый завиток ракушки.
Я посмотрел в зеркальце.  И обнаружил сей завиток.
- В обыкновенном зеркале его ты не увидишь … это зеркальце одно из ключей к картине.  Картине «Истинна» … ведь именно её ты ищешь!
- Да!
- Ну а теперь она нашла тебя!  А я исполнил своё «Главное» …
Теперь коротко о картине.  Её бессмысленно рассматривать тебе, как и любому обыкновенному смертному.
- Выходит, мой друг, Избранный?
- Нет!  Он тот, который приоткрыл тайну картины Малевича и понял, что та картина, всего лишь повторение «Истинны», но не истинная «Истинна».  Хотя имеет некую магию, не доступную для многих.
- И сколько стоит моё обретение?
- Тот самый серебряник тобою приобретённый у старого нумизмата.  Основную цену заплатит твой друг … если решиться познать «Истинну».
- А были те, кто воспользовался таким правом?
- Были … но мне не известны их имена.  При моей жизни, твой друг первый!  Ведь в «дурные» руки она никогда не попадёт!  Иначе Мир тут же рухнет … Хотя … - старик умолк на время.  Наполнил пиалы горячим чаем.
- Хотя, как мне сказал отец, человек с дурными мыслями, умрёт мгновенно, как только прочтёт первое заклинание.  Об этом в свитке «Разрешений» не сказано …
- Догадываюсь даже, почему.
- Теперь маленький вступительный инструктаж.  Картина в тонкой телячьей коже.  Можешь взглянуть на неё, вреда не будет, как и пользы.  Всё остальное в этом свитке!
Старик развернул второй свиток.  Из него выпало две бумажных трубочки.
Старик развернул одну.  Расправил на циновке.
- Этот текст ты обязан запомнить слово в слово!  Иначе у твоего друга уйдут годы на расшифровку оригинала.  Язык австийский у оригинала… хотя ему не составит труда найти переводчика… но не стоит вовлекать стороннего в эту историю.
- А этот перевод чей?
- Мой!  Московский университет, факультет лингвистики! – старик ухмыльнулся беззубым ртом.
- Ведь мы все дети Земли! – ответил старик на чистом русском, без акцента.
До этого момента наш диалог шел на арабском.  Теперь общение продолжили на русском.
- Учи!  Мне встреча с твоим другом запрещена … только не спрашивай кем.
Голос старика словно из сонного тумана.  И без эмоциональной окраски.

- Ну?  Выучил? – с усмешкой смотрит Седой на друга.
- Нет, мля, ЗАБЫЛ!!  Плесни нам ещё водки!  Антракт!!
Тем временем на столе появляется свежий шашлык.  Блюдо с зеленью … свежие розетки с приправой «от Марьям»
- А это «живительная влага» от кизила! – на стол ставится кувшин с рубиновым соком кизила и два стакана тончайшего, чешского стекла.
– Пара глотков уберут жесткость водки и усилят вкус шашлыка …
Марьям растворился в полумраке.
- Что там показывают стрелки КГБ на дальней стенке над Иосифа Виссарионовича диваном? – наливая рубин кизила в стакан тончайшего чешского стекла, вопрошает Седой, похоже «вникуда».  Глоток рубина!
- Четыре двадцать три … - Арут рассматривает в руке бутылку, бархатно-нежную на ощупь, словно тело молодой негритянки из черного стекла.
- А на какой час у нас назначено удалиться из этого заведения? – ещё рубиновый глоток.
- Срок, пока нам надоест! – Арут вскрыл бутылку.  Вдохнул с удовольствием аромат из горлышка.
- Пожалуй закупорь пока … у нас ещё недопита водка.
- И есть ещё не вскрытый «Ахтамар»! – Арут сверкнул глазами.
- Нет!  Я не буду сравнивать … У мен уже есть мнение … «Ахтамар» в проигрыше!
- Ну тогда по водочке … и приступим к заключительному акту пьесы! – Арут наполнил стаканы водкой … на половину … каждый…
- Не пьянству для … а для настроения!
- Ну что, продолжим? – Спросил Седой, прожевывая зелень и отпивая ещё глоток рубина.
- Ты остановился на фразе – Мля!  Забыл! И не кстати даже!  Зачем тебе нужно было запоминать текст? И на каком языке был перевод?
- На русском … неужели не понятно?
- Хорошо … не вник!  И всё же, почему именно запоминать?
- Старик развернул передо мной вторую трубочку бумаги.  Расправил на циновке камышевой.
 – Это сертификат Гос. комиссии на провоз двух свитков.  В нём сказано, что эти артефакты не имеют ценности для страны.  А текст на русском мог вызвать сомнение в подлинности сертификата.  Ведь явно на таможне он будет прочитан!  В тексте перевода трижды звучит имя картины – «Истина».  Правда без двух «нн»!  Но вряд ли таможенник знаком с такими тонкостями.  В сертификате же имя – «Черная Дыра»!  Хотя, по моему мнению, это имя более подходит к картине!
- А старик не сообщил имя художника?
Арут усмехнулся:
- Мне кажется, ты сам его знаешь … потому как старик лишь скривил слегка губы по восточному… что означало смех.
- Похоже, на его улыбке пьеса подошла к закрытию занавеса …
- Нет … занавес закроешь ты … если всё же согласишься на шаг в «Истинну».

Через три дня звонок Седого.
- Арут!  Две ночи и три дня … сна минут пятнадцать … я в психологической коме!  Ты ведь не сказал – текст-перевод, всего лишь ребус.  Что бы прочесть, нужно переставить слова… потом переставить фразы … подсказка вылезла лишь по прочтению всего сырого текста и то на попытке сотой… и только вчера добился здравого смысла … это «Инструкция по применению» … по применение себя к картине … какая-то бузина… ухожу в сон на сутки… за это время или окончательно сойду с ума … или всё же обрету уверенность!  Пока … - в «трубе» гудки отбоя.
Арут молча положил свой сверх навороченный гаджет на подоконник.  За стеклом оконным была Ночь …
Прошло двое суток.  Звонок.
- Арут!  Я ожил … я вернулся … в полночь … до рассвета просидел у окна без движений… картина со стены исчезла …
- Молчи!  Я сейчас приеду …
- Один вопрос … наши карт-бланш ещё в игре? – Арут физически ощутил улыбку Седого.
- Буду у тебя через десять минут … у тебя есть смокинг?
- Понял … жду!  Буду готов …
Через полчаса оба сидят за столиком в баре «КГБ».  Марьям ещё до их прихода накрыл столик.
Кувшин рубинового кизила.  Хачапури.  Нераспечатанная бутылка «Ахтамар».  Два хрусталь-бокала.  Пачки «Космоса» и «Camel».  Спички «Пламя революции».  Тарелочка с голубой каёмкой, с дольками лимона в сахаре.
Седой в молчании.  Арут не тянет его в разговор.  Ведь он и так знает Истину… даже не коснувшись её.  Он молча сбивает сургуч с горлышка бутылки.  Пара капель коньяка в свой бокал, потом льёт в бокал Седого и пополняет свой.  Закуривает сигарету …
- Ну что!  Закончим акт той ночи?
- А разве он был … - Седой прервал себя. – Понял!  Старик не всё сказал тебе, а потому и ты умолчал о «ребусе»!
- Да он даже и не намекал!  Но ты же знаешь, нас учили запоминать все мелочи … что бы позже имел чем анализировать ушедшее.  Текст я зазубрил!  Старик был в этом прав.  Не стоит давать чужому уму пищу для размышлений.  Ещё перечитывая текст для запоминания, я понял и запомнил «ключ» к разгадке текста.  Тебе не дал его лишь потому, что бы у тебя было время, делать шаг к «Истинне» или всё же оставить «всё как есть» … прости!  Но только сейчас понял!  Моё «промолчание» не сработало!   Ты ведь всё равно решился!  Только одно скажи – как получилось так, что ты вернулся?
- Да нет ответа точного… и всё же мне кажется загадку «Истины» я решил…  Налей! - Седой подвинул свой бокал Аруту.  Потом передумал.
– Нет … давай лучше выпьем водки!
Видимо Марьям ждал этого желания Седого.  Ещё губ не покинула последняя буква фразы, а на столе уже стояла бутылка «Особой», запечатанная сургучом.
- Может бутерброды с икоркой или с сёмгой?  Шашлык будет готов минут через десять.
- Сёмгу, Марьям, сёмгу … и хрустящие грибочки …
Сбит с горлышка сургуч… выбита пробка из горлышка ударом кулака по донышку.  По семь «буль» в каждый стакан.  Сто пятьдесят грамм.  Мелкими глотками выпита водка … хруст на зубах грибочков… сигарета!
- Арут!  Истина?  Так вот она … здесь!  За этим столом … - жадная затяжка Седого сигаретой.
– Пусть я не прав перед Ним! - Седой ткнул пальцем в потолок.
- Моё решение загадки … Он создал картину «Истинна» не для того, что бы ты познал Истину… А что бы была цель ощутимая… хотя и без этих артефактов, авантюристы всё равно бы создали легенду о Главной и Великой Истине … - Седой задумался.  Потом тряхнул головой.
- И всё же мне непонятно!  Ступив туда, мне дана была одна попытка на решение … прокручен маленький фрагмент Истины … и мною обуял ужас … неподдельный! Почти физическая боль в каждой клетке тела… - Седой замял сигарету в пепельнице и прикурил другую.
- Ты расскажи… как всё произошло… что было в тот момент … в тот час.  Вот ты прочёл заклинание! … И? – Арут внимательно смотрит в лицо Седого.
- Заклинание … налей!  Что-то не действует водка …
Арут налил в стаканы по сто пятьдесят.  Выпили без тоста … молча.  Седой закурил очередную сигарету.
- Заклинание произнёс трижды … я сижу на табурете.  Картина на стене, в метре…  Последнее слово заклинания … и я уже не я.  Я растворился в черноте … все ощущения исчезли … исчезли до момента … толи комната … толи пещера … рассматривать нет времени … дальнейшее не описать … всё что увидел исчезло из памяти … одно лишь осознание – то место явно не для человека …
Очнулся на полу … рука судорожно сжимала ножку табурета … И тихое остывание ужаса во всём теле. – догоревшая сигарета обожгла пальцы Седого. (То был «Camel» без фильтра).  Седой лишь посмотрел на обожжённые окурком пальцы.  Налил сам себе водки.  Но пить не стал.  Продолжил.
- Истина – это знать ВСЁ!  ВСЁ!  И понимание, что это НВОЗМОЖНО!  И не потому что мал мой мозг!  Понимание убогого, знания разорвут мозг, как разрывная пуля взрывает переспелый арбуз … в клочья!  - Стакан с водкой отставлен в сторону.  Прикурен очередной «Camel».  Глубокая затяжка ароматным дымом.
- Истина, это как Вселенная!  Ведь нам не узнать никогда, где её Начало … где Окраина.  На сколько она Велика и также на сколько она Мала…
- Ну вот мы подошли к завершению пьесы… ты пересказал то, что я прочел в кратком с улыбкой мрачной, взгляде старика.  Восток – дело тонкое!  Знакомая всем фраза.  Старик по-восточному недосказал.  Он умолчал, что у него была попытка сделать шаг … и он его сделал.  Он умён!  И понял – не шагнув, ты не узнаешь, есть ли ОНА! Вот и дал тебе шанс пройти … и если умён, успеть вернуться.
- Не думаю, что он не понял.  Истина есть, но не для человека.  Слаб человек для ОГРОМНОГО! – Седой вновь ткнул сигарету в пепельницу.
– Кажется, я повторяюсь …  И кажется я уже сказал, картина исчезла со стены … и свиток манускрипт.
- Ничего!  ОНА уже где-то ждёт другого … старик сказал – За ней придут!  Независимо, будет ли сделан шаг или испытуемый вернётся …

04:17 14.08.2020 … Корин