Белка

Интернет с нами делает чудеса – все становится возможным. Даже невозможное. Откуда-то вылетит нечаянная встреча и сверкнет в череде будней умирающей на лету искрой, картинка из детства заставит ёкнуть сердце, одноклассник из прошлого, пятьдесят лет тому, махнет неожиданно виртуальной ладонью – привет, привет тебе, мой друг. Если не Альцгеймер, помнишь?    Много, много всяческих радостей дарит мировая сеть, а на ловца и зверь бежит. Вот, к примеру, месяц назад нарисовалась на Фейсбуке Бэллочка, подруга бывшей первой жены сейчас, а тогда, сорок лет назад, мы дружили семьями. Ее муж, ныне в мире ином, читал упоенно Зощенко вслух на совместных отдыхах в Сочи, влюбив в себя мою бывшую, а сама Бэллочка, Белка, танцевала со мной джигу и нежно вздрагивала, когда я ее держал за лопатки. Белка была тогда не просто заводилой наших компаний, а музыкантом-профессионалом, художественным руководителем хора мальчиков, впоследствии ставшего известным всему миру. Эта слава, правда, почему-то Белке не досталась, хотя она явно была незаурядной личностью.
Маленькая, хрупкая, но знойная по-цыгански и с цыганской кровью ж, Белка успевала все – и работать, объединяя и создавая новые музыкальные коллективы, и детей растить, а потом успешно их устраивать в жизни, и, конечно, влюбляться. Думаю, тогда она была влюблена в меня.
И вот, интернет, сорок лет спустя, мне прилетает мое фото с голым торсом и бицепсами, хранимое Белкой все эти годы. Я сам обалдел просто – ну, Марио Касас, не иначе. Красавчик, боец! Меня это фото так впечатлило, что я  постил его подряд всем приглянувшимся в сети девушкам, дамам, подругам-коллегам и не только– ради их наслаждения!
С Белкой завязалась переписка - слово за слово, буква за букву цепляются, чувствую, девушка что-то не договаривает, мнется, потом все же решается и объявляет, что хочет у меня полечиться-провериться. Остеохондроз.
-Приезжай, не откладывай, говорю, с ночевкой, жена, как раз уедет, утром заодно сделаем биохимию. Договорились о встрече, меня понесло в воспоминания, решил немножко бухнуть, а дальше поехало – вошел в двенадцатый цикл Кребса и начал получать наслаждение. Вспоминал те годы, свой невероятный успех в бизнесе и у женщин, и просто ощущал себя тем горцем с голым торсом, который смотрит на меня с фото, сохраненным и присланным Белкой.
И вот, девушка едет ко мне, в мой деревянный двухэтажный дом, построенный с нуля из мощных сосновых бревен, она офигеет, просто офигеет…так думал я. И совсем как-то даже забыл, что девушке уже за шестьдесят…А кто считает наши годы?
И вот, она, на вокзале, с поезда, передо мной. Бирюзовые брюки, сумка, стройная фигура, и шея….морщинистая шея врезалась в глаз. Подал ей руку, взял сумку…руки дрожат…Паркинсон, сначала было подумал я, но нет, боюсь хуже – мне как доктору несложно сразу поставить пациенту диагноз по запаху, цвету лица, складкам кожи – алкогольная симптоматика. Белка была по-прежнему стройна и даже изящна, но, увы, стара…Я не испытал того шока, когда ищешь на встрече одноклассников тех девочек, а подходят мамы и бабушки, но все же, все же…А вот, во мне Белка, похоже нисколько не была разочарована при очной встрече и трещала без умолку, заглядывая в глаза и доставая большой пакет с испеченными  для меня пирожками. Две моих собаки-сестрички на удивление встретили гостью спокойно и даже начали лизаться в обмен на пирожок, - я всегда знал, что Белка – ведьма цыганская, со всеми поладит. Но потом все же, младшая, Клеопадра, тихо тяпнула ее за пятку, как это она делает всегда при поступлении в дом гостей. 
Белка бросила сумку на мой диван и сказала, что ей надо переодеться. Я вышел из дома прогуливать собак, позвонил жене в другой город, поругался с ней, а вернувшись, обратил внимание, что Белка двигалась по комнате в белых туфлях на высоченном, сантиметров двенадцать, тонком каблуке. Брюки на ней были уже другого цвета.
-Бэлла, у нас есть тапочки, тебе ж неудобно на каблуках, - пролепетал я. –Нет, с придыханием ответила Белка, - спасибо, мне удобно именно так.
Я успел к встрече с подругой из прошлого купить две бутылки красного сухого Кодру, сыр пармезан и фирменный в нашем городке пирог, жареный во фритюре, с бульоном. Белка от всего отказалась, больная ж совсем и приехала лечиться, кроме вина и пармезана. После того, как она почти махом осушила первую бутылку, я заметил, что ее состояние тремора стабилизировалось и уже представляло для нее норму. Мы пили на брудершафт, курили на крыльце под луной, вспоминали те, канувшие в лету, наши  годы..Между тем, Белка незаметно осушила и вторую бутылку.  Я пил самогон уже четвертый день и сильно хотел спать. Ну, что, девочка, где ляжешь – внизу (это предполагалось со мной) или наверху? – спросил я у Белки, провоцируя. –Наверху, не очень уверенно ответила Белка и удалилась по лестнице в спальню. Я отключился и не знаю, сколько проспал, как очнулся от лая собак – они охраняли меня в комнате – одна сидела у головы, вторая – у ног и громко орали. Дверь в коридор была открыта, я встал, вышел и обомлел от увиденного: Коко Шанель, в шифоновом черном пеньюаре, в четыре этажа – от тонкого кружева до лобка до тончайшего кардигана с плеч и до пят, и белых туфлях на высоченном каблуке, подметала  нашим огромным веником  обсыпанный песком и собачьей шерстью  грязный пол. Я протирал глаза и с похмелья сразу не мог осознать, что Коко Шанель с веником – это Белка. Тонкая, изящная, миниатюрная Коко в безумно-восхитительном наряде была передо мной, издавая аромат тонких духов в облаке поднявшейся пыли. Я присел на корточки и наблюдал, просто мгновенно протрезвев. Белка-Коко невозмутимо продолжала мести грязь, не обращая на меня никакого внимания.
– А ведь это не обида за неполученные оргазмы, подумал я, - они ей и не нужны наверняка, она кайфует от самой себя, в этом привезенном на встречу с молодостью галантном и, наверное, безумно дорогом наряде, в облаке пыли и грязи в нашей неубранной из-за отсутствия жены прихожей, под ор собак и мой замерший, немигающий от глубокого поражения увиденной картиной, трезвый взгляд.
Утром Белка-Коко потребовала от меня активности в отправке ее домой после сдачи биохимии. Друзья отправляли машину в ее город поздно, и мы поехали на автостанцию. Я купил билет и посадил ее в автолайн-мерседес, набитый людьми. Но тут в рупор прозвучало мое имя с просьбой пройти в другой автобус. Я вывел Белку, трепетно держа ее за трясущуюся руку, посадил в абсолютно пустой, белый мерс, и она поехала в нем одна в свой удаленный от моего город. Это было второе паранормальное видение августовского дня с шуршащими листьями, солнечным блеском и яркой синью неба, уходящими в прошлое. На Фейсбуке Белка ничего больше мне не писала.