осенний экзорцизм

В каждом уважающем себя селе России, обязательно должен быть какой нибудь местный чудак, о котором с удовольствием можно рассказать знакомым, вот и в нашем случае наш герой- Василий, честно трудящийся водителем- механиком в совхозе, был из тех людей о котором в селе ходили самые разные слухи, со временем приукрашиваемые до таких странных подробностей, что порой доходили до нашего Васи, историями совершенно о другом человеке, но так странно похожем на него, что сам Васёк проникался глубоким уважением к себе выдуманному и раскрашенному людской молвой. Нет, Вася не был, тем самым местным дурачком, над которым говорили потешно или как- то иначе, он был простым человеком моментально увлекающимся чем- то новым, необычным и непривычным для других людей, отчего в земляках слыл не просто чудаком, а скорее странным соседом, который даже в самой заурядной ситуации мог найти необыкновенное приключение, а уж как отнестись к его вечным историям, деревенские люди выбирали сами: кто- то проникался и верил, иные считали враками или бредом слегка наивного селянина, а многие верили Василию настолько, что если и случалось в их жизни нечто необычное– спешили к нему за советом и дружеской помощью, к коей, стоит заметить Вася никому не отказывал. А сам герой этой истории называл себя не иначе как мистиком и знатоком всяческой чертовщины, даже одно время причислял себя к столичному движению Космопоиск и пытался у соседки– бабки Авдотьи выкрасть брата кыштымского карлика, потому как однажды с несовсем трезвого взгляда видел как старуха сидела с инопланетянином на крыльце, грызла семечки и даже как ему послышалась рассуждала о космических квазарах, кротовинах и чёрных дырах, но как человек считающий себя воспитанным, Вася не стал прерывать вечернюю беседу старухи с гуманоидом, а решил выспаться, чтобы с утра обоснованно подойти к этому вопросу и заставить бабку Авдотью предъявить посланца звёзд всей научной общественности для изучения и контакта с неземным разумом с целью обмена опытом и семенами сельскохозяйственных культур, но заявившись с законным требованием с утра к старухе, Вася был изгнан прочь, а после чего на него по заявлению бабки была спущена вся мощь местного карающего органа- участкового Михалыча, который и настоял на тоб чтоб Вася прошёл обследование у психиатра, в противном случае угрожая пятнадцатью сутками. Психиатр особо сильных отклонений от поведения обычного человека у Васи не нашёл, ну если не считать спорный диагноз– абстинентный психоз, а раз не нашёл, то по мнению самого нашего героя- он точно видел со старухой брата кыштымского карлика, народ в деревне категоричен и с тех пор прилепили Васе бирку чудака, которую он в попытках обелить себя в глазах земляков новыми поисками необычных явлений регулярно упрочивал, но выходил из подобных приключений всё тем же убеждённым нематериалистом и мистиком. А история которую хочется поведать именно сейчас связанна не с чем иным, а с абсолютным доказательством существования нечистой силы.
Сентябрь в русской глубинке не столь суетлив как весенняя страда, когда оттаявшая земля просит не только внимания, но и искренней крестьянской ласки, пахотный и посевной сезон– это виликий культ, сродни метафифическому оплодотворению матери земли, семенами ей же дарованными, это как вечный змей уроборос, пожирающий свой хвост, как бесконечный фрактал уводящий в мистическое беловодье своими изворотливыми путями, по которым то и пройти способны только истинно верящие в это люди. Весна это не просто сев, а скорее природная магия, где из малого рождается великое, поэтому в эту пору Вася как правило редко впадал в мистицизм, да ещё и председатель совхоза зорко следил, чтоб в эту пору сельский люд не особо вкушал слёзы синего змия, а вот осень- неспешная, уже отпускаяющая от жаркого зноя трудового лета, с сезонными премиями по случаю сдачи урожая заготовщикам и уборки собственных огородов, как то располгагала иной раз взять и накатить, да так чтоб не ждать пятницу, как это делают подлецы и трусы, а прямо с утреца в понедельничек, по хорошую закуску и деревенские разносолы. В один такой понедельник Вася со своим верным однокашником и одностакашником Валентином, да своим верным котом Боливаром встречали апельсиновосладкий закат сидя как раз на стыке сезонов- под вечер 31 августа с четвертью крепкого самогона настоянного на дубовой коре и других секретных ингридиентах древних алхимиков, которые лично Василий нарыл в интернете. Стол был по мужки скромно, но добротно сервирован: салом- этого года посолки, обжаренной прямо в кожице на топлёном масле мелкой картошечке, крупно нарезанным салатом из зелёных в пупырышках огурцов и мясистых помидоров, жареных в деревенской сметане жирных желтобрюхих карасей, ноздреватым деревенским хлебом, а так же свежесобранных и обжеренных с лучком грибочков, которые Вася определил как " подсосённики"- грибы, которые местные презрительно пинали называя поганью, но по словам Василия -" их ещё мой дед считал деликатесом и в первую мировую отпробывал в Сербии".
В этот дивный и удивительный вечер полный алкоголем и явствами наши герои даже не спешили погрузиться в алкогольную вакханалию, давая разуму и телу насладиться последним днём августа, чтобы запомнить его трезвым и таким же тёплым, как краюха свежего хлеба, которая впитала не только весь крестьянский труд, но любовь людскую ко всей земле русской, всю глубокую и необьятную веру и надежду православного человека на что- то лучшее и всегда ждущее, где- то за новым жизненным поворотом.
–Заебато- то как.- сказал однокашник Валентин.
– Хорошо.- согласился Василий взирая как прохладное уже по вечернему солнце натягивает пушистое одеяло облака на свою сочнооранжевую сферу, собираясь нырнуть за вершины деревенского леса, чтобы уснуть в августе и проснуться уже в сентябре.
- Мря...- о чем то о своём поддакнул кот Боливар, который по уверениям самого Василия, был в какой- то из своих прошлых жизней и философом, и гением.
Друзья сидели под раскидистой яблоней, за грубо выструганным столом, на плетёных креслаз, которые Вася приобрёл, чтобы придать помещичий вид своему старенькому родовому дому, что действительно сделало атмосферу сада немного по Чеховски винтажной. Да и яблоня укрывающая от дождя и зноя летом, та самая Антоновка, по словам нашего героя посаженная дедом открывшим для себя в Сербии грибы- подсосённики, очень располагала к арзаичному созерцанию медленного течения времени ухолящего лентой Мёбиуса в пространоство, чтобы достигнув конца времён вновь вернуться к его началу.
- Ну, давй штоль по сто?- первым не выдержал Валентин, так как был личностью не настолько возвышенной как Васятка и не умеющий оценить сакральною красоту момента смены сезонов.
- Накапывай.- коротко бросил Вася, выкладывая на отдельную тарелку жирного, самого красивого карася для своего сожителя и друга кота Боливара.
Друзья приняли новую экспериментальную настойку Васи, которую сам создатель называл не иначе, как– амброзия и наскоро закусив ломтями сала с тонкими колечками белого лука, вновь принялись мечтательно всматриваться в тонущее в тёмном горизонте дневное светило. Настоечка как душевный бальзам легко и мягко упала в желудок мгновенно вспыхнув теплой искрой, какого- то по летнему приятного ощущения внутри согревая уже не тело, а лужу, питая её православной любовью ко всему сущему и Родине, и не как магазинное пойло, а как нечто сокровенное и неотемлемое от русского духа, заставляя даже мысли течь размерянее и медленнее, переключая в мозгу только ей ведомые тумблеры, чтобы душа раскрылась и простой разговор превратился в волшебную мистерию слов.
- Вот вспомнил.- начал Валентин очередную свою историю, коих знал превеликое множество:
- Дядька, мой по матери- Авдей Ильичь, был из рода старого и дворянского и фамилию носил Ржов, что вероятно от упрощённого после революции Ржевский, рассказывал мне малому, престрашную историю как он огольцом с деревенскими пацанами на погосте, что за разрушенной церковью– чёрта видел, говорит именно в первый день осени они по земле ходят и ищут заблудших, чтобы душу выкупить за любое желание, всё как в писании сказанно- рогатый, а в глазах луна и адский огонь горит.
- Ты... этсамое не сильно то заговаривайся.- попытался сменить тему Вася, так как был очень тонкой натурой и боялся такими разговорами привлечь нечисть.– Не гоже в ночь черта поминать.
- Да, брось ты...- продолжил Валёк.- по нашей жизни ни ододно ацкое отродье в наш мир не сунется, все бесы теперь боятся. Глянь сколько храмов строят, да и рептилоиды опять- же, небось где в праительстве трудятся и борятся со всей нечистью и инопланетянством.- не унимался Валёк, а Васятка тем временем налил по новой стопочке и решил этим остановить страшную историю своего однокашника, почему- то полумав что после такой истории и сны будут сниться кошмарные.
- Давай ещё, как гриться, за веру, любовь и отечество, чтоб вся нечисть нас стороной обходила, да вот и грибков отведай, деликатес, говорю тебе, я вообще незнакомые не собираю, а это отборные подсосённики.- Изглаголил Вася и залихватси чекнувшись с четверью " амброзии", мазом опрокинул запотевший стакан и ловко поддев вилкой сразу охапку грибов отправил в рот.
- Будем.– живо откликнулся Валёк, так же сноровисто повторив манёвр Василия.
- Мря...– вставил свое слово Боливар, обожравшийся карасём в сметане и сейчас пребывающий в самом высшем расположении своего кошачьего, но по людски философского духа.
Друзья на миг замолчали с видом ценителей жлитного алкоголя, прислушиваясь к себе и ощещениям, дарованным новой, совершенно секретной настойкой Василия.
- Точно не потравимся твоими грибами? - вдруг нарушая идилию созерцания спросил Валентин.
- Ты, за кого меня держишь.- нарочито строго спросил Вася.– говорю тебе в инете проверял – " подсосённик слоистый", абсолютно сьедобный гриб, да и луковицу кидал– не посинела. Я что сам дурак травиться?
- Аргумент.– отреагировал Валёк, впечатлённый научной продуманностью друга. Вообще Валентин очень доверял интернету, полагая, что во всемирную сеть дураков не пускают, ну если только в твиттер...
И друзья вновь погрузились в симфоинию неба и природы, а тем временем жемчужной россыпью на небе высыпали вечные звезды и желтобрюхая рыба- луна, вспарывая тёмную синь августовского неба выплывала в вечный океан вселенского космоса. Тихая деревенская ночь прохладно обнимала своим таинством двух старых друсей- состаканников, обещая ещё много интересных и глубоких разговоров ибо большая четверть с алхимической настойкой была только почата, а добрая закуска сулила долгие посиделки под бескраиним океаном неба, наваливающейся своей огромной громадой на небольшую деревеньку в пригороде малого городка Великой России.
Вася смотрел в небо и видел знакомые созвездия- ковш Медведицы, прочие космические мелочи и ему уже казалось, что он весь растворяется в этом предельно далё ком космосе, а тут на земле лишь тленная оболочка отягощённая грешной жизнью, как легковесный якорь удерживает его. Цвета синей ночи вдруг обрели свою чёткость и глубину, а звуки как эхо проникали в мозг мягкими ритмами и музыкой великолепной вселенской симфонии, где смешались струнные сверчков, теноры садовых жаб, шебуршание ежей и всякой животной хрени, на фоне тихого шума ветра, разносящего всю эту звуковую прелесть по ближайшим солнечным системам.
- Пойду отолью.- прервал весь духовный оргазм Василия приземлённый Валентин и выйдя из за стола, двинулся вдоль ряда смородиновых кустов расположенных вдоль забора со сварливой соседкой бабкой Авдотьей, томящей в своем подвале брата Кыштымского карлика, но Вася был из породы людей возвышенных и просветлённых, намтолько, что если и не дзен, то перманентная медитация его никогда не покидала, посему даже уход событыльника " по нужде", не вырвал его из обьятий волшесного слития со вселенной. А звезды всё ярче разгорались на фоне наливающегося фиолетовым оттенком неба и сквозь муар яблоневых ветвей, служивших навесом нашему герою– ласкало истерзанную либеральными происками опозиционеров и пендосов душу русского человека, леча её и питая своей вечной сутью и энергией непонятного. Василий проваливался в приятное ощущение сказочности последнего дня августа, уже даже не столько духовно проникаясь космическим блаженством, сколько на физическом уровне ощущая себя важной частью этого великого и непостижимого мира звёзд, кротовин, пульсаров, туманностей и чёрных дыр.
- Мееедитриуешь?- раздался незнакомый и противно дребеззащий голос прямо рядом с левым ухом Васи.
Наш герой медленно, стараясь явно показать всем своим видом, что тут гостей больше не ждут, повернулся на голос говорившего...
То что он увидел наверное немного напугало Василия, но не показалось абсолютно необычным– по левую руку от него, прямо на деревянном столе уставленном закусками, стоял чёрт, такой каким его Вася себе и представлял: черная, отливающая смертной бездной шерсть, тонкие как у цапли- дистрофика ноги, обутые в растоптанные копыта, мерзкое лицо с приплюснутым черным пятачком, оправленное в реденькую бородёнку с седой проседью и ветвистые рога, ацкого посланца. А глаза... глаза были в точности как рассказывал Валёк- большие и бездонные, где отражалась луна и самое лютое пламя пекла.
Оцепененине сковало тело, но не мудрейший мозг нашего героя, мысли как рой растревоженных пчёл забегали под черепной коробкой, как будто ища кратчайший выход из этой ситуации, но никак не находили его.
- К худу иль к добру.– вдруг выдавил из себя Васятка, вспомнив как бабка расссказывала про то как надо вести себя с домовыми, продолжая всё еще надеятся, что черт померешился и очень боясь услышать вновь этот дребезжащий голос.
–Нееет...- ответил аццкий сотона, как бы давая понять, что не за вопросами он пришёл к Василию, а за его грешной душой деревенского водилы, изредко подворовавшего зерно для обмена у соседей на самогон.
- Что нет?! Почему нет?!- вырвалось у Васи как то хрипло и визгливо, а ноги вдруг распремившись вытолкнули его из кресла и несли под спасительную крышу дома, где висят бабкины иконы и дедово ружьё, и есть ещё шанс спасти свою грешную душу или хотя- бы отдать её подороже.
–Мееелко...- кричал ему чёрт в спину и убегая Васёк боковым зрением заметил, как чёрт стоя на столе сноровисто прямо ртом откусил с ветки антоновское яблоко с низко свесившейся ветки, отчего на секунду страх сменился лютой ненавистью к нечистому, да где это виданно чтоб черт у православного без просу яблоки то жрал, да так вероломно прерывал дружескую попойку.
Забежав в дом Василий повернулся к Красному углу, где потемневшие иконы в фольговом обрамлении строго взирали на этот бренный мир и трижды перекрестился.
- Не дай загинуть и пропасть, помоги...- только вырвалось у него и как отклик свыше в голову пришла явно светлая мысль. Васятка подбежал к стене, где висела дедова берданка заряженная мелкой, утиной дробью, на случай "если вдруг пендосы напануть- припугнуть", сезко сорвал её и патронташ, дрожащими руками снял с красного угла лампалку, намереваясь святым огнем отпугнуть нечистого, но всё таки надеясь что это только сон.
Выбежав на дрожащих ногах во двор с зажженой непослушными руками лампадой в одной и берданкой в другой, как Рэмбо, Васятка сразу всьретился глазами с посланцем тьмы, всё ещё стоящим на столе и ехидно улыбающимся ему.
–Изыди, мразь.- крикнул, скорее для проформы, чем для эфекта Вася.
- Блеее...– испуганно ответил чёрт явно забоявшись огня лампады и нацеленной берданки, а при всём решительном виде Василия, возможно рогатый и успел таки пожалеть, что пришёл за душой нашего героя, но было поздно– палец на курке предательски дрогнул, спуская с поводка стаю жалящих и разящих дробин, прямо дуплетом в рожу смеящегося сотоны– резкого прыгнувшего со прямо со стола за кусты смородины росшей вдоль забора со зловредной Авдотьей. Облако от дымного пороха окутало нашего борца с нежитью и выронив лампаду и ружьё, Василий вдруг как- то до необычности спокойно понял что теряет сознание, падая в объятия сырой матушки земли... Последнее что отпечаталось в мозгу Васи, это его собственный, истошный крик, страшнее чем визг Навального в самолёте– крик человека отравленого ингибитором холинэстеразы, а потом мир вдруг схлопнуся до размеров зрачка Скрипаля испившего "новичка", оставив за пределами сознания и лыбящегося чёрта и четверть почти неиспитой амброзии, настоянной на дубовой коре и секретных ингридиентах, и стол ломящийся от простых, но вкусных деревнеских явств...
- Вася, Васенька, Василий...- стоял в ушах чей то крик и наш герой вдруг понял как резко расслабился сфинктер, выпуская из бренного теля все естественные отложения.
Васятка вдруг узлышал звонкий колокол, набатом бьющий в голову и перед глазами разплывчато нависло белое лицо ангела, крыльями хлопающего нашего героя по щекам, постепенно лик ангела начал приобретать черты Валентина...
– Вася, Васька, Василий!!!- хлопал по щекам друга Валёк.– Это всё твои подсосённики, меня пронесло как выходные на новый год, что же ты наделал- то, зачем ты четверть расстрелял?! Что мы пить то будем?!- причитал напуганный, то ли приступом Васи, то ли потререй четверти Валентин непереставая хлестать приятеля по щек ам, отчего у Васи в голове гудел звонкий, церковный благовест.
– Чёрта добей, вилами приткни галюку...- еле слышно прохрипел Вася, едва придя в себя.
– Какого , черта? Ты что родной? Это грибы твои, говорил тебе...– помогая поднятся другу бормотал валентин, с напуганным- белым как простыня лицом.
- Там, на столе сотона был.- едва придя в себя повторил Васёк, непослушными руками перезаряжая берданку и отодвигая друга в сторону, дабы добить нечистую гадину испортившую такой приятный вечер, вечер- когда август навсегда уходит в воспоминания уступая место сентябрю.
На непослушных ногах, наш герой сделал несколько шагов в сторону стола накрытого прямо под яблоней и увидел оскольки разлетевшейся бутыли и прочих великолепных кушаний заготовленных для приятного времяпровождения, но так вероломно прерванного чертом, явившимся за грешной душой Василия.
Минут пять наши друзья испуганно шарили по кустам и по всему двору, пытаясь выискать куда мог забиться поганый чертила, при этом Валентин успел вооружиться вилами, да и собственно перестал сомневаться, что всё рассказанное Васей- вымысел или бред, ведь жизнь такая странная штука, что в этом мире может быть всё, даже то чего вовсе не может быть.
– Эй, ироды синерылые!– прервал их поиски нечисти, голос бабки Авдотьи, хитро прячущей у себя брата Кыштымского карлика.– Вы, что же анчихристы пьяномордые за пальбу тут устроили среди ночи? Всё участковому скажу.– верещала сварливая бабка.– Козёл мой где? Козла на дворе, на ночь оставила, так вы козюляки напугали скотину, к утру не найду, пойду к участковому, пусть на вас влияет. Ах, смотрите змеи, нет на вас терпения. Скотину перепугали, куры из- за вас перестанут нестись.- голосила Авдотья, но увидев бледные лица наших героев вдруг осеклась и изрекла свою крайнюю, но очень обидную фразу:
– Ты погляди на себя, Васька, ты же пьянь– обосрался! - и вдруг засмеявшись резко развернувшись, что не свойственно человеку по возрасту почти равному крейсеру Аврора, удалилась во свояси.
А Вася вдруг понял, что действительно попачкал штаны и ему вдруг стало мучительно стыдно перед другом, за то что убоялся какого- то чётра, и это то он, человек ищущий и мечтающий о встрече с неизведанным...

А потом искупавшись прямо в бачке воды стоявшем на дворе на случай жарких дней и переодевшись, Вася вытащил из под кровати- трёх литровую банку, банального, без всяких алхимических добавок самогона, сорвал прямо с дерева спелых антоновских яблок, ветеран войны с нечистью отхлебнул прямо из банки обжигающего и успокаивающего напитка, откусил нежнокислой антоновки и выдохнув сказал:
– Валёк, ты эт самое, вот давай пей, но про сегодня и чёрта никому, я тя как друга летства прошу.
– Я что, без понятия? Я тишь- воды, нижь- травы, я же с пониманием– черти, они же хитрые, вот как нас обнулили.
И друзья уже сидя на пороге дома Василия, поближе к спасительному свету электрической лампочки продолжили прерванному ацким посланцем беседу, под простой- без барских изысков самогон и антоновские, ароматные яблоки, так хрустко звучащие при надкусывании и приятно сглаживающие впечатления от уже сентябрьского, мистического утра.