Бездна 1-6

<< Бездна 1-5:
http://proza.ru/2020/08/25/1027


VI

Раньше Том любил пятничные вечера. Но это было до потери работы. К концу почти двух дней подряд вид бара начинает раздражать. Не потому ли в неделе всего два выходных?

Это верно для семидневной недели, Том. Но далеко не везде неделю делят на семь дней. Как далеко не везде на оборот планеты вокруг оси уходит по двадцать четыре часа. ...А что насчет того места... как там его? ...У них двадцать четыре часа в сутках. Но в часе – сорок две минуты. Вот кто сломает голову в случае переезда. Я уж молчу о тех "счастливчиках", чей год длится по полторы тысячи дней... Или, наоборот, не больше двух десятков суток.

– У тебя усталый вид... Даже скажу "измученный"... Хотя о чем я? Ты всегда так выглядишь! – замечает кто-то, останавливаясь слева. – Давно ты тут?

– Относительно.

Субтитры подсказывают, что это "Алекс".

Алекс взбирается на стул рядом, тоже усаживается у барной стойки. Пять минут молча смотрит трансляцию с общего визора, последние новости:

"Напоминаем, что прямо сейчас и до конца выходных, вы можете выразить одобрение \ неодобрение о принятом Правлением решении..."

– Ты будешь голосовать? – Алекс лениво водит рукой по экрану на стойке. Возможно, ищет способы "выразить неодобрение".

– Они знают мое мнение из "коробки", – говорит Том с нескрываемым безразличием.

Алекс ерзает на стуле, пялится в свой экран, листает пальцем окна:

– Наш голос может повлиять на их будущие поправки. Им, знаешь ли, невыгодно бесить большинство.

Том не верит в систему, когда группа людей принимает решения за всех, после чего остальным остается лишь оценить предпринятые ходы как "удачные" или "не очень". Словно следишь за какой-то интересной игрой, но никак в ней не участвуешь. К тому же Том подозревает, что счетчик "одобрений" искусственно накручивают, привлекая аватаров и прочие "мертвые души".

Несомненно, все ограничения, касающиеся новелл, будут приняты, и мнение Тома спросят здесь в последнюю очередь.

– Что вообще Председатель делает на "Фениксе", никогда не задумывался? – Алекс кивает в сторону визора, где как раз транслируют очередное обращение Правления. – Он практически не стареет, то есть как минимум бывает за пределами планеты. Любой на его месте давно свалил бы во внешний мир, а не остался на второй, тем более на третий срок.

– Кто-то должен "председать", – говорит Том с иронией, уставившись в стакан. – Может они там тянут жребий, и ему не везет.

Алекс выдает кривую усмешку:

– Ставлю на то, что на его месте ИИ. Он только и делает, что выступает с речами, информирует о принятых законах да отвечает на вопросы граждан самым скучным образом. Любой "электроник" с этим справится.

– Какая разница? Пусть хоть сотня директоров из ста компаний стоит за Правлением. "Корпоративная демократия" неэффективна. Слишком много времени уходит на пустую болтовню.

– А тебе что больше по душе? Каждый раз опрашивать жителей всей колонии, как это делают соседи?

– Нет, конечно. Во-первых, это еще менее эффективно. Во-вторых, толпа людей никогда не знает, что на самом деле им нужно. Разумная активность сразу падает, следование тупым инстинктам – растет... – Том крутит стакан туда-сюда, позволяет автомату налить очередную порцию соды. – Нет, один мудрый правитель, в одиночку, найдет любое решение быстрее.

– Что-то мне это напоминает... – Алекс делает вид, будто напряженно копается в памяти. – Там тоже был персонаж с замашками на диктаторство... Большая выдуманная вселенная, с десятками тысяч книг, фильмов, новелл... Знаю одного уникума – тот прочитал и пересмотрел все... Потратил на эту ерунду больше половины жизни.

– Искусство – не ерунда, – возражает Том. – Цикл из тысячи произведений означает, что "выдуманная вселенная" была чертовски популярной. Почему ознакомление с ней более пустое занятие, чем прослушивание музыкальной композиции длиною в несколько суток?

– Потому что содержание нелепо! Наивно! Межзвездные перелеты показаны так, будто используются воздушные истребители... Одинаковое время на разных планетах... Я уж молчу про звук в космосе... Звук в космосе!

– Все ради зрелищности, – оправдывает Том. – Зрелищность стимулирует фантазию. На этом фоне нам рассказывают истории о вечных человеческих ценностях. Все прочее – форма, мишура... И представления древних – это представления древних. Тут ничего необычного или нелепого нет. Ты еще вспомни времена, когда все жили на одной планете и считали ее плоской.

На это нечего ответить, и Алекс ворчит:

– П-ф-ф... Подумаешь, все равно, как оказалось, сценарии фильмов уже вовсю писала нейросеть.

– Не настолько старых фильмов, – Том не упускает случая блеснуть знаниями, почерпнутыми в сети. – Но да, интересное было время. У актеров, вот, был совсем другой статус.

Актеров раньше узнавали в лицо, что Том всегда находил странным, без скидок на собственный недуг. Модели выдуманных персонажей, созданные дизайнерами, полностью вытеснили "актерскую игру" еще в позапрошлом веке. А за каждой моделью обычно стоит сразу несколько человек. Когда ты – один голос в невидимом хоре, можно разбогатеть, если хор достаточно хорош, но невозможно прославиться. Вся слава достается несуществующим героям.

– Мы чуть не скатились в спор! – Алекс, опомнившись, хлопает Тома по плечу. – А ведь я здесь, чтобы поддержать тебя в эту трудную минуту!

Том хлопок не чувствует, вздрагивает, ежится. Алекс не любит спорить, считая, что невозможно передать свое мнение кому-либо. Если собеседник с тобой согласен, значит ваши мнения уже совпадают. Если нет – конца и края не будет.

Перед глазами Тома высвечивается меню.

– Рекомендую здешнюю глазунью, – говорит Алекс тем временем, что-то заказывая или делая вид.

– Ты это серьезно? Яичницу? Ночью?

На минуту усомнившись, кто сейчас перед ним, Том постукивает по очкам, но субтитры не меняются.

– Хм... Здесь только закуски, напитки и завтраки, – голос звучит несколько разочарованно.

– А чего ты ожидаешь увидеть? Это же бар.

– К утру выбор станет больше.

– Может прервусь на завалявшийся тюбик с "борщом", – Том пожимает плечами. – Не люблю есть.

– Как можно не любить есть?

– Как можно всерьез зависеть от еды? Сразу вспомнилось то испытание, которое обычно проваливают герои. Где перед ними ставят огромный стол с яствами, нужно пройти мимо и ничего не съесть... Все же элементарно: просто проходишь мимо!

– Ох, Том... – Алекс смеется. – Это же метафора. Под яствами подразумеваются любые пристрастия, от которых просто так не откажешься. В твоем случае это сеть. А значит твоим испытанием будет отказ от сети.

Теперь Тому нечего сказать. Алекс зрит прямо в корень.

– Я пытался, – признается Том. – Хотел залечь в "криоген" еще позавчера. Махнуть в будущее, повидать своих.

– До сих пор не могу поверить, что они так поступили с тобой, – сочувствует Алекс. – Оставили одного в этой дыре...

– Я хотел работать с новеллами, в сети, им данная концепция недоступна, – объясняет Том почти философски. – Ты же не обижаешься на приезжих, которые тебя не понимают... На иностранцев, которые говорят на другом языке. Если что-то не можешь объяснить, значит тут отчасти и твоя вина... – вздыхает. – Справедливости ради, я мог полететь с ними, но отказался. Тогда владельцы "Светоча" оплатили мне заморозку. От которой я отказался тоже... – снова вертит стакан, гоняя жидкость по внутренним стенкам. – Теперь мне не хватает денег на весь срок.

– Да уж... И это не та сумма, которую можно занять у друзей.

– Ты в курсе насчет моих друзей, Алекс.

– Они точно не помешали бы тебе сейчас.

– Родители – мои лучшие друзья.

– Родители не могут быть твоими друзьями. Родители всегда будут смотреть свысока. Покровительствовать. Мы говорим о людях, которые стирали твои пеленки, в конце-то концов!

– Мои пеленки стирал автомат, как и у всех.

– Ты прекрасно понял о чем я.

Конечно, Том понимает, что пытается сказать ему Алекс. Ведь речь о тех же людях, которые убедили шестилетнего Тома, мол, душу его почившего кота переписали в робота-няньку. Прошли годы, прежде чем Том узнал правду. Возможно, нелюбовь к роботам растет отсюда. Том, конечно, не в обиде, однако не будет возражать, иначе Алекс начнет убеждать, что друзья так не поступают.

С другой стороны, их общий друг Тим рос сиротой, на попечении ИИ колониального модуля. Не такой уж редкий случай, но Тим страшно комплексовал по этому поводу до самого конца. Том не хотел бы такой жизни. И плевать, что Тим вырос компьютерным гением.

– Почивших родственников нередко воплощают в форме аватаров или полноценных андроидов. С живыми – реже, но учитывая твою ситуацию с временными искажениями, не думаю, что тебе откажут...

– Это полный бред, Алекс, – резко прерывает Том. – У меня уже есть один робот. Его чертова голова у меня на столе... На какие средства ты предлагаешь завести еще двоих? И в чем смысл, если я все равно никого не узнаю?

– Просто мысли вслух... – примирительно уточняет Алекс.

Том понимает, что вспылил напрасно:

– Прости...

– Я помню про твою проблему, поэтому всегда прихожу в одном и том же.

– Признателен, но для этого есть очки, – Том напоминает про программу распознавания лиц.

– ...Тебе стоит почаще выходить на улицу.

– Чья бы корова мычала...

***

Бар, в котором сидит Том, не отличается изыском, но довольно уютен. Том отмечает работу дизайнеров: скромно, зато по-домашнему. Здесь качественное и быстрое обслуживание. Приятный теплый полумрак. Посетителей немного: за день-два всего пара десятков заглянуло сюда, мало кто задерживается надолго. Пока Том остается на стуле, есть возможность скрыть прочих завсегдатаев вовсе – еще одно безусловное достоинство этого места.

С общего визора, расположенного как раз над стойкой, передают последние новости и спортивные передачи. Но можно смотреть и другие программы, используя личный экран, встроенный в поверхность стойки или стола. Свой экран Том выключил: по визору начался "Ночной Феникс" с Кэт.

Отдельно, у стены, находится сцена, где группа приглашенных музыкантов играет в перерывах между программами с визора. Том молит всех богов, чтобы они не начали кавер на ту композицию, что длится несколько дней.

– Всегда удивляло, как группы играют одно и то же... И им не надоедает, – подает голос Алекс. – Или, вот, учителя, которые рассказывают один и тот же урок...

– Никто давно так не делает, – возражает Том. – Ненастоящие музыканты... Ненастоящие учителя.

– Но ведь так было не всегда. А на окраинах до сих пор выступают в живую. И как существуют в тех колониях, где имитация людей под запретом, по политическим или религиозным убеждениям?

– При совершении привычных действий разуму комфортно, – говорит Том со знанием дела. – Это часть их рутины.

– Не понимаю, как так можно. От рутины хочется сбежать и спрятаться.

– Обычный оплачиваемый труд, как любой другой. За любой "магией" и любым "волшебством" всегда кроется рабочая рутина.

Том вспоминает, сколько виртуальных концертов успел посетить. Включая праздник по случаю запуска новой новеллы – большое событие, о котором говорил весь "Феникс"... Приятные воспоминания.

– Ах да, ты же у нас знаток "жизни по минутам", – Алекс, как обычно, все портит. – И зависаешь здесь уже... который день? Одна подножка на пути, и твой распорядок сломался?

– Ничего не сломалось. Мои пространство и быт организованы.

– Ну да, это же так важно, – Алекс проявляет сарказм. – Напомни, ты все сидишь в пустом модуле со световым декором? Я знаю тюрьмы с интерьером получше.

– У меня был диван...

– Тот уродливый, зеленый? Что с ним стало?

– Пришлось продать...

– Не его ли ты просиживаешь здесь сейчас?

Том вздыхает:

– Я отдыхаю, Алекс. В распорядке нет смысла, пока нет работы. Может мне нужен отпуск.

– На отпуск нужны деньги, – резонно замечает Алекс. Затем зажигается идеей: – Или...

– Или что?

– Ты можешь попробовать выбраться "зайцем". Укрывшись в грузовом шаттле. Корабль, прибывший последним рейсом, скоро полетит обратно. Есть время подготовиться. И я знаю, кто может тебе помочь...

Тому идея не нравится:

– Не люблю авантюры. Меня мигом поймают, тогда я точно никуда и никогда не смогу полететь, даже с деньгами.

– П-ф-ф... Смотря сколько будет денег.

Том смотрит в визор, слушая новости вполуха. Вдруг говорит:

– За пределами "Феникса" может давно ничего нет. Всех могла выкосить болезнь или глобальная катастрофа.

– Была же колония, которую полностью изолировали, – сразу вспоминает Алекс. – Там все заразились каким-то злым вирусом. У всех, кто выжил, теперь есть иммунитет, но их по-прежнему никуда не выпускают, чтобы не устроить эпидемию вселенских масштабов... Оборвали все поставки, все сообщения. Но как знать, как знать... Достаточно одного "зайца".

– Вот-вот. Случись что, Подпепловск узнает нескоро. И даже экипаж последнего рейса будет не в курсе, пока торчит здесь, со всеми.

Алекс, видимо, улавливает, что направление мысли не самое радужное, решает внести долю позитива:

– Да нет, вселенная слишком большая и крепкая, чтобы схлопнуться при наших коротких жизнях. Ставлю, что все сидят безвылазно дома, перенесли свои сознания в сеть. Поэтому никак не могут решить, что делать с искривлением.

– Если бы все сидели дома, – возражает Том, – и работали в сети, ученые давно бы нашли выход. Только пока одни путешествуют туда-сюда, а другие спят в заморозке, теряя контакты друг с другом, причем сразу на несколько поколений, работа простаивает.

– Погоди, погоди... Может все так. Может решение давно найдено. Мы ведь не единственная колония, искривление времени – это всеобщая беда. Где-то, в далекой галактике, все давным-давно придумали, просто до нас решение не добралось... пока. Ну, сам знаешь. Из-за искривления! – тут Алекс начинает смеяться.

– Да, точно, – соглашается Том. – А еще у них есть межпланетные истребители и звук в космосе.

Пока Алекс смеется, Том смотрит новости с Кэт, а робот наполняет стакан в который раз.

– Не может быть, чтобы там ничего не было...

Том не сразу понял, о чем шепчет Алекс, уточняет:

– Ты про нечеловеческий разум сейчас?

– Должно быть что-то захватывающее...

Не отрываясь от просмотра, Том пожимает плечами:

– Вероятно, сознание людей попросту не воспринимает высшие формы жизни. Как не воспринимает человека червяк или микроорганизм. Люди заняты своими делами, высшие существа – своими. Расползаемся по вселенной, не подозревая, что тут есть еще кто-то. Что вокруг атомы, внутренности нечто большего...

– Уф, Том, меня сейчас стошнит!

– Что я опять такое сказал?

– "Внутренности", Том!

Наконец Алекс замечает, что Том непрерывно смотрит в визор:

– Опять сохнешь по своей репортерше! Что скажет твоя Мэй?

– Так ведь мы с Мэй расстались.

– Расстались?

– Да, как раз из-за той... ситуации.

– Правда? Мне казалось, она более прогрессивная девушка.

Мэй? Хм... Мэй трудно назвать "прогрессивной".

***

Иллюзорные свечи, цветы, негромкая музыка... Огоньки гуляют по комнате, переливаются, кружатся разноцветными лепестками. Том садится на диван, разваливается, позволяет расслабиться себе, бросает с хитринкой взгляд на Кэт.

Кэт улыбается.

Том, вспомнив про голову на столе, отвлекается, чтобы метнуться к СП-560, отвернуть башку к стенке. Плюхается обратно. Кэт прищуривается, мол, слишком много лишней суеты. Но девушка тоже расслаблена. Том принимает бокал из ее руки. Бокал подрагивает, Том оставляет его рядом с головой робота, для этого опять поднимается. Протягивает руку снова, на этот раз приглашая Кэт потанцевать, но Кэт жестом увлекает к себе, на диван, в объятия любящие, страстные.

Они долго целуются. Огоньки гаснут.

Отъезжает дверь модуля. Том едва успевает выругаться и подняться.

Мэй так и застыла на пороге:

– Какого черта...! ...Кэт? Кэт Райан? – она моментально узнает "подругу" Тома.

– Пауза... Отмена! – Том выключает программу.

Интерьер исчезает, вместе с ним пропадает "Кэт". Модуль пуст. Остались стол, кресло, диван и отвернутая к стене металлическая голова.

– Просто голограмма... – зачем-то поясняет Том.

– Это не просто голограмма! – Мэй закатывает скандал. Разумеется. – Не с Кэт ли ты был в свои "лучшие годы"?

– Какая разница...?

– Проклятие, Том! Уж лучше бы ты порнуху смотрел как все! Как мне это понимать? Что ты не можешь ее отпустить? Что она нужна тебе? Что ты ее любишь? Ты любишь ее... До сих пор!

Том много что мог сказать, придумать... Например, что Мэй все неправильно поняла, что это его очередная новелла, рабочий процесс. Но Том не находит слов, глупо улыбается, разводит руками. Как нашкодивший мальчишка, которому ни капли не стыдно.

Мэй все понимает правильно. Прекращает бессмысленный скандал. Разворачивается. Уходит.

Дверь модуля с шумом закрывается.


>> Бездна 1-7:
http://proza.ru/2020/09/02/606