Уздечка

Мне эту историю рассказал во дворе Серёжка Картавый – наш философски-рассудочный и мудрый Серёга, третейский судья во всех дворовых спорах. Заодно и выяснилась загадка века – почему-таки он не может чисто произносить «р» и грассирует и запинается на нём так сильно, что из-за этого и получил своё дворовое прозвище.
Оказывается, в нежном возрасте, когда кроме злосчастного «р» он не выговаривал и ещё несколько общеупотребимых звуков, наш Серёжка был не дурак покусаться. Зубы у него были маленькие и остренькие, характер строптивый, а соображалка уже тогда работала. И эта соображалка подсказала юному Серёге, что добиться своего или выместить злость можно очень просто, стоит только хорошенько кусануть соперника за руку или за щёку.
Соседские дети от Серёги плакали, не сосчитать, сколько раз он получал за это от родителей, но, проревевшись и провсхлипывав своё «изените, не бу-у», - очень скоро кусачий мальчик опять принимался за своё.
Нет, я конечно не хочу сказать, что Серёга работал зубами, как садовый секатор или собачий триммер, инциденты с покусанием ближних случались далеко не каждый день, но случались.
И вот в один прекрасный день за отказ купить какую-то игрушку Серёга цапнул за руку старшую сестру. Лена была девочкой строгой, она просто пошла к маме и предложила: «А давай Серёжке зубы вырвем, пока он не отучится кусаться?» Мать осмотрела синяк на запястье дочери, грозно поглядела на присмиревшего в ожидании привычного нагоняя Серёжку и неожиданно согласилась: «А, давай! Только не все сразу, а то чем же он будет морковку грызть? Мы ему один зуб вырвем. Как укусит кого – один зуб, другой раз укусит – ещё один. Слышишь, Сергей?»
И больше его в тот день не ругали. Мама помазала Лене руку какой-то мазью. И дело на этом кончилось, что было для Серёги странно и непонятно. Он даже немного занервничал.
 И, может быть, от этой непонятности и нервов, но ночью у него раз – и разболелся зуб. Внезапно и впервые в жизни. Ну, то есть, дупло-то в нём, скорее всего, росло уже давно, но заглядывать себе в рот Серый не очень-то позволял, а родители его при всех прочих достоинствах были ни разу не стоматологи.
Разбуженные хныканьем и подвыванием, до утра они кое-как дотерпели, а утром – делать нечего – направились в детскую стоматологическую поликлинику на Мичурина, где после волшебной фразы: «с острой болью», - их пропустили к врачу без очереди.
Врач заглянул Серёге в рот, оценил размеры катастрофы и вынес свой вердикт: «Удалять». И на свет появился страшный шприц, от одного вида которого Серёга побледнел и запросился сначала в туалет, а уж потом… И, видимо, желая подбодрить маленького пациента, врач улыбнулся и подмигнул ему: «Ничего, один зуб – не беда. Тебе вон ещё сколько осталось, чтобы кусаться». Он и предположить не мог, каким жутким резонансом ахнет его невинная шутка в замороченной Серёгиной голове. «Я больше не буду кусаться», - помертвевшим голосом пролепетал он – и заревел.
В общем, зуб выдернули, после чего врач сказал родителям заливающегося слезами Сергея: «Я, конечно, не логопед, но у вас очень короткая уздечка языка; если не подрезать, будут проблемы с дикцией. Хотите, я вас запишу на той неделе?» Не то Сергей подумал, что ему вообще собираются отрезать язык, не то в его голове вообще не оказалось ни одной ясной мысли, но, услышав про «ту неделю», он громко взвыл, вырвался из руки матери и задал стрекача мимо ожидавшей в холле Ленки на улицу. И хорошо ещё, что бдительная сестра сорвалась за ним и перехватила беглеца уже у края проезжей части после того, как он, грянув дверью, вылетел из поликлиники, куда глаза глядят. Заливаясь слезами и кровавой слюной.
Разумеется, на ту неделю его никуда не записали. И вопрос с короткой уздечкой отложился на неопределённое время – Серый, как огня, боялся стоматологов до приёма в пионеры. Однако, повязав красный галстук, он решил, что трусить стыдно, и во время школьного медосмотра уже, бледный, но гордый, сам отправился в кабинет зубного врача с интересной просьбой: «под`гежьте мне удила» - слово «уздечка» он подзабыл, только, как чеховский герой, помнил, что есть там что-то «лошадиное».
Увы, к тому времени Сергея Клюева по кличке Клюв знали не только одноклассники и учителя, но и завуч. И директор, и школьный врач. «Удила подрезать? – поднял брови молодой стоматолог. – Тебе? Тебе, Клюев, их не подрезать надо, а стальной цепью заменить. С шипами. Открывай рот шире, да не кусайся!»
Это было уже совершенно лишним, кусаться Сергей с того злополучного дня больше не пробовал. Но вот уздечка его языка так и осталась неподрезанной и, может быть, как раз из-за этого чистого раскатистого «р» у него никогда не получалось.
Впрочем, много лет спустя его жена призналась, что, познакомившись с Сергеем, в числе прочих достоинств, была совершенно очарована его милой картавостью, и кто знает, не могла ли подрезанная уздечка лишить семейного счастья моего старого дворового приятеля.