Просто жизнь. часть 17

Город строился. В нем появились первые трех, а потом и пятиэтажные дома. После рождения Никиты им дали квартиру – маленькую отдельную двушку.

Разбирая вещи в новой квартире, Анна нашла шкатулку бабушки Леонида Сергеевича – в пожелтевшую от времени газету “Правда” с портретом Сталина  была завернута похоронка на Якимова Сергея Никитовича, свидетельство о смерти матери Якимовой Натальи Алексеевны, похоронки на сына и одну невестку, два свидетельства о смерти внуков. В белый платочек бабушка завернула  маленький нательный крестик раба Божьего Леонида.

Леонид Сергеевич пришел с работы рано. Валентина Степановна и Анна сидели за столом. Молча, и неподвижно смотрели на Ленино наследство.

Леонид Сергеевич подошел, посмотрел. Все, что осталось от его родителей и бабушки поместилось в шкатулку размером с коробку спичек для кухни.

– Помянуть надо, – глухо сказал Леня.

– Не переживай, в церковь съезжу, службу закажу. Помянем, как надо.

С тех пор они всегда поминали близких.

В полгода Никита сильно заболел. Леонид Сергеевич и Анна решили – никаких яслей и садиков. Валентина Степановна сказала ему тогда:

– Спасибо Леня.

– За что? – удивился он.

– Как за что? Что я нужна Вам. Человеку нужно чувствовать себя нужным, – констатировала теща и засмеялась.

К тому времени теще исполнилось 45 лет, она выработала вредный стаж, стала пенсионеркой и молодой женой одновременно.

После рождения сына Леонид Сергеевич заочно поступил учиться в институт.

Когда Никите исполнилось 3 года, Анна заявила, что хочет пойти в педагогический институт. Она поступила на заочное отделение.

Леонид и Анна приезжали всегда вместе. Никита несся к двери и кричал.

– Мама, папа приехали.

Аня целовала Никиту в лицо и щеки и шептала:

– Зайка мой, сладкий мой.

Леонид протягивал руку и говорил:

– Привет мужичок.

– Привет, – отвечал Никита.

– Никита, наши студенты приехали, пошли им разогревать еду, – говорила Валентина Степановна.

Дальше был ужин, каждый рассказывал свои новости. После ужина шли делать уроки. Никита лез к Анне на колени.

– Не мешай папе и маме уроки учить. Пойдем, мы тоже, поучим буквы, – говорила Валентина Степановна.

Бабушка и внук шли на кухню.

– Какая это буква? – твердила Валентина Степановна.

Никита  хохотал.

– Это?! – переспрашивал Никита тонким голоском, – эта бука А.

– Не бука, а буква.

– Нет бука А, – настаивал внук.

Потом приходил Вахтанг, бабушка грела ужин еще раз и они уходили домой. Жили они этажом выше.

Два раза в месяц Леонид Сергеевич с Анной ходили отовариваться в магазин для работников комбината. Брали авоськи, садились в трамвай и ехали. Зимой темень уже в полпятого, холод жуть, трамвай промерзший, а они счастливы.

Аннушка снимала варежку, дышала на стекло и пальцем очищала его от инея. По тротуару, освещенному фонарями, шли пешеходы. Они были похожи на пингвинов. Пальто, шубы и шапки сковывали движения.

В магазине тепло, даже душно. Народ стоит в очереди в расстегнутых шубах, в руках мнут шапки. Никто не ругается, в очереди все разговаривают. Каждый входящий кивал всем, и все кивали в ответ.

Покупали сыр, гречку, сгущенку, масло, колбасу. Приносили домой. Никита заглядывал в авоськи. Доставал банку сгущенки и спрашивал у Аннушки: "Можно?". Она кивала.

Он шел на кухню, доставал консервный нож и, пыхтя открывал банку, потом облизывал ее – чтобы ни капли ценного продукта не пропало. Валентина Степановна начинала ворчать:

– Сейчас будет ужин, а Вы родители... весь режим у дитя сбиваете.

Дитя уже макал белый батон в сгущенку и ел. На его мордашке было удовольствие и счастье, бабушка замолкала. Счастье внука передавалось ей.

Новый год, 8 марта, дни рождения были не просто праздниками, это всегда было очень вкусно и красиво. Приготовленное жалко было есть. Аня и Валентина Степановна были кулинарными экспериментаторами – они все время придумывали новые блюда. Добавляли какие-то специи, вымачивали в пиве, молоке или еще в чем-нибудь. Специи присылали из Грузии родственники Вахтанга  в разноцветных мешочках из холста. 

Они готовили не голубцы, а фаршированные яблоки. Не жарили курицу, а запекали ее со сливами и рисом. Они придумали блины с яблоками, обжаренные в сухарях. Но это по праздникам, а каждый день Аннушка с мамой готовили простую еду. Но стол был всегда красиво сервирован.

Он вспоминал их  кухонный гарнитур. Кухонные столы и стулья, покрашенные в белый цвет, по краям шкафчиков металлические ручки. Просто и красиво.

Анна летом брела уставшая с работы. Было жарко. Тяжелая сумка с тетрадками терла руку. Через витрину она увидела гарнитур. Ручки сияли под лучами солнца. Анна остановилась, зачарованно смотрела и думала, как бы красиво она его поставила и как разложила в нем посуду. На длинном пенале, стоявшем в самом углу, она заметила листок с надписью "оставлено до 5.00". Она побежала за Леонидом Сергеевичем. В 5.05 Анна подошла к кассе и сказала продавщице:

– Девушка 5.05, может Вы продадите гарнитур нам.

– Подождем еще 5 минут, – лениво ответила кассирша с подведенными глазами и шоколадными волосам уложенными в Бабетту.

Оставалось только ждать. Девушка на кассе в бордовом платье и модных лаковых лодочках кокетливо поглядывала на Леонида Сергеевича.

И тогда, на фоне этой зовущей красотки, Леонид Сергеевич увидел Анну будто впервые. В синем платье такого же фасона как у кассирши, в таких же лаковых туфельках, с так же уложенными пшеничными волосам, она сидела на краешке стула. Это была уже не милая девочка – повариха. Она превратилась в красивую женщину.

А кассирша томно смотрела на элегантного Леонида.

Через 5 минут Анна встала со стула, подошла к кассе и ласковым голосом сказала:

– Девушка, пять минут прошли.


Продавщица колебалась. Леонид Сергеевич понял – надо вмешаться.

– Правда, прошли, – сказал он с улыбкой.

В 5.15 гарнитур грузили в машину. Прибежали муж и жена. Они были полными, запыхались, пот струился по их красным лицам. И как же мужчина материл и Леонида Сергеевича с Анной, и продавщиц, и всех кто шел мимо, а особенно "корову Ирину Сергеевну со всей ее бухгалтерией".

Кассирша хотела что-то сказать Леониду Сергеевичу. Но опоздавший толстяк с женой так кричали на нее, что ей ничего не оставалось, как убежать в подсобку.

Следующий спальный гарнитур они забирали со склада. И тут Анна почти закатила скандал. Она увидела еле заметную царапину на ножке кровати. Директор разрешил продать гарнитур на 15 рублей дешевле. Это была удача.

Через три дня Аннушка получила от Вахтанга царский подарок. Роскошный гобелен.  Мама с дочкой сшили покрывало и шторы. Покрывало и сейчас закрывает кровать. А шторы сейчас называют римскими.

А первый телевизор! Какая это была радость, когда Никита бежал к Хрюше, а квартира наполнялась звоном колокольчика. На улице мороз под 40, а у них теплый чай и “спят усталые игрушки”.

Однажды теща заявила:

– Зять, возьми путевки в Крым. У Вас должен быть медовый месяц.

– А Никита? – возмутилась Анна.

– Что? – переспросила Валентина Степановна – ты в уме дочь, пока Вы работаете и учитесь он с кем? То со мной, то с Вахтангом, то с Софико.

– Глупости не говори. Поезжайте, – сказал Вахтанг.