Вместо вступления
Наконец-то Бог послал мне настоящий содержательный отпуск! Это вовсе не фигура речи, поскольку за минувший год я на собственной шкуре воочию убедился, насколько мерзка и отвратительна жизнь без полноценного отдыха, ибо два года его отсутствия – это действительно перебор. В этом году я снова раздробил свой отпуск на две неравные части: первую я благополучно отгулял, сходив с мужиками в байдарочный поход по реке Рессе в Калужской области, а вторую – отложил на август, задумав, по подсказке Николая Хорькова из Краснодара, пройти линейный маршрут от Псебая вдоль Малой Лабы до Красной Поляны через перевал Аишха. Правда, оставалась неопределенность с первой частью маршрута, которую я мечтал преодолеть следующим образом. Коля Хорьков возжелал сходить в Гвандру (так называют чрезвычайно красивую область Северного Кавказа, расположенную в окрестностях горы Гвандры в Карачаево-Черкесии). Очень хотелось бы с ним повстречаться, хотя у меня и не было оформлено разрешения на проход в погранзону. Однако, действительность все расставила по своим местам и сделала это абсолютно иначе, чем нам поначалу мечталось.
Пока же я нарыл в Интернете некоторый материал по маршруту от Псебая до Красной Поляны, убедившись, что за последнее время возможность его прохода формально упростилась, поскольку отпала необходимость оформления излишних разрешений от пограничников и милиции, а процедура пропуска на маршрут № 8 ограничивается лишь общением с администрацией Псебайского отделения Кавказского биосферного заповедника и сотрудниками отделения МЧС в Псебае. Информация эта была мною почерпнута из прошлогоднего отчета, выложенного в Сеть активным парнем из Сочи. Я справедливо рассудил, что за год ситуация вряд ли сильно поменялась, поскольку серьезные изменения бывают обычно связаны с какими-то важными событиями, происходящими в окрестностях тех или иных мест. Таких событий (типа Зимней Олимпиады 2014 г.) отмечено не было.
Исходя из изложенных выше предпосылок, прикинув времена, я загодя сходил на Казанский вокзал и сразу, в кассе поездов дальнего следования, взял билеты на верхние полки туда и обратно: туда – плацкартный от платформы Казанского вокзала до станции «Белореченская» на вечер 5-го августа, в воскресенье, и обратно – купейный от станции «Лазаревская» до перрона Павелецкого вокзала в Москве на вечер 23-го августа, в четверг. Эта дата была выбрана неспроста: коммунальные платежи следовало подавать через терминалы «Сбербанка» не позднее 25-го числа каждого месяца, иначе ожидались штрафные санкции, которые не имеют обратной силы. То есть, для успешного завершения отпуска я обязан был пересечь Главный Кавказский хребет не позднее 22-го августа сего года. В общем, времени на пешие перемещения оставалось вполне достаточно. Правда, перемещаться пешком стало сложновато, поскольку за два года без отпуска, с учетом сидячего и малоактивного образа жизни, преимущественно перед компьютером, я оброс жиром и накопил много лишнего веса. До объезда оставалось мало времени, но в бане я встретил парня, который неожиданно преобразился, лишившись огромных жировых накоплений. Когда я спросил его, как ему это удалось, он ответил, что прошел курс очищения организма по американской программе «Коло-Вада». Я решил последовать благому примеру, тем более, что полный курс занимал по времени всего две недели. Последний день курса пришелся на день пребывания в поезде – очищение удалось: мне стало значительно легче.
Субботу и воскресенье я прособирался, зашив и исправив почти все испорченное за год имущество, а также, приобретя новые походные штаны из легкого камуфляжного синтетического материала, снабженные, в отличие от уже имеющихся у меня, пуговицей, а не кнопкой на поясе. Это обстоятельство препятствовало несанкционированному расстегиванию брюк при пиковых физических нагрузках, что, на мой взгляд, в походных условиях было немаловажно. Правда, штаны имели несколько желтовато-осенний тон, но это тоже неплохо. В качестве ходовой рубахи я приспособил старую китайскую нежно-голубую сорочку, сшитую из плотного 100%-ного хлопка и принадлежавшую когда-то моему покойному брату. Главное, что она пришлась мне впору по размеру и имела длинный рукав, а также, хорошо дышала, как и все хлопчатобумажные натуральные ткани. Для полного удобства я пристегнул к ходовым брюкам зеленые широкие трехточечные подтяжки, которые аккуратно отрегулировал по длине.
На ноги я должен был надеть отремонтированные зимой кожаные темно-коричневые трекинговые башмаки «Timberland», которые носил уже не первый год в походах. У них имелось одно ни с чем не сравнимое достоинство, а именно: натуральные кожаные подкладка и стелька. Поскольку в описании маршрута от Псебая до Красной Поляны имелось место, требующее преодоления серьезного брода, кожаная начинка должна была весьма облегчить успешное прохождение указанного препятствия. Сверху, на рубашку, как и в походе на Большой Тхач, я собирался надеть сетчатый жилет-разгрузку, куда можно спокойно засунуть все необходимые при движении вещи. Перед надеванием жилета я планировал вешать на шею фотоаппарат, для чего в его специальные проушины я продел язычки подвеса. Ансамбль мой завершала камуфляжная дырчатая панама с сеточкой, в поля которой я загодя продел черную шляпную резинку – чтобы не срывало ветром. Все это я приготовил и аккуратно сложил в прихожей на обувную полку вместе с бельем и носками.
Над выбором рюкзака я тоже долго не заморачивался: решил взять свой слегка экзотичный, но многократно проверенный высокотехнологичный 70-литровый «Кечуа» с двумя молниями и добротной подвесной системой, которую я четко отрегулировал по параметрам спины еще несколько лет назад. Он обладал такими достоинствами, которые в походных условиях становятся весьма важными: постоянное проветривание пространства между поясницей и лямками, два обширных боковых кармана и маленький кармашек с молнией на грузовом поясе справа – под мелкие, нужные на марше вещи.
Поскольку я потерял в водном походе свой надежный водозащищенный фотоаппарат «Pentax», мне пришлось в аварийном режиме искать замену: приобретен был аппарат «Nikon» модели «Coolpix AW110», имеющий в своем арсенале способность к 18-метровым водным погружениям, датчик глубины, альтиметр для измерения высоты и GPS-приемник, дающий возможность указания координат снимков. Меня же особо интересовали лишь влагостойкость и датчик высоты. Я даже не собирался прописывать дату съемки. Но камера мне обошлась в целые 13500 руб., не считая трат на карты памяти и аккумуляторы, которых я купил целых 4 штуки. Еще я потратился на два блока батареек ААА и специальную кисточку для объектива, которую так и не стал брать с собой. А еще я купил сверхскоростные карты памяти на 64 и 32 гигабайта – на будущее.
Списков необходимого я не составлял, хотя нашлись советчики, которые уверяли меня, что без списка я непременно забуду многие из нужных мне вещей. Дудки-с! Все уже давно мариновалось у меня в памяти. Наоборот, мне перед отправлением требовалось еще многое отфильтровать, а для этого у меня имелись точные электронные весы, на которых я и собирался отбирать наиболее легкие вещи.
Итак, процесс подготовки находился в самом разгаре. Мелкие дела были закончены, а крупные распределены так, чтобы завершить их до окончания сборов.
5.08.2018 (воскресенье)
Весь день я провел в хлопотах. Более всего меня беспокоили комнатные цветы, которым предстояло провести три недели без полива. Для облегчения стресса я закупил для них некое изобретение под названием гидрогель. Продавщица уверяла, что при загрузке гранул гидрогеля в цветочный горшок и последующем обильном поливе вся вода уходит в раздувающиеся до огромных размеров гранулы, из которых потом постепенно выделяется в почву, не позволяя цветам высохнуть. Я поверил ей на слово и засыпал в каждый горшок по пакетику гранул гидрогеля, щедро полив на прощание. Самым капризным цветком по-прежнему оставалась роза, которая непомерно разрослась и привычно готовилась разрешиться обилием белых цветов при щедром поливе. Ее я, как обычно, переставил с подоконника на пол в эмалированный таз, который залил почти до краев водой. Теперь можно было надеяться, что мои растения обязательно выживут, даже если вода из горшка полностью испарится.
Поскольку мой поход должен был состоять из трех различных частей, то я постарался сделать свое одеяние максимально функциональным. Для вольной жизни на Черноморском побережье я ограничился шортами, парой футболок и майкой. Кое-что я перебрал, что выяснил уже в процессе похода. Но об этом – позже. Пока же я старался брать по минимуму, иногда взвешивая поклажу на электронных весах. Очень аккуратно я отнесся к выбору медицинской аптечки и инструментам. При этом я не стал брать с собой иголку с ниткой. Почти перед самым походом я приобрел довольно легкий (1,3 кг) китайский спальный мешок «King Camp» модель «Oasis 250», выполненный в виде одеяла с капюшоном. В походе я его еще не проверял, но убедился, что он хорошо утягивается лямками компрессионного мешка и занимает мало места в рюкзаке. Из двух вариантов палаток я остановился на проверенной модели «Колибри» от фирмы «Tramp» – она оказалась легче, чем горная «Эврика», взятая в качестве альтернативы. Вместе с газовой горелкой-паучком «Следопыт» я прихватил пару низких баллонов «Kovea» по 230 г. Алюминиевый чайник «Ecos» на 1,4 л я заполнил загодя приобретенными орехами (чищенными тыквенными семечками, лещиной и кешью) и курагой двух видов. Еще я взял спортивный костюм, о чем позднее пожалел по причине его тяжести. Из посуды я ограничился нержавеющими миской, кружкой (0,4 л) и столовой ложкой с загнутым кончиком ручки (для переноски горячего котелка).
Специально для жизни в поезде и для продуктов питания я приготовил два крепких пакета, в один из которых сложил посуду, немного еды, рубашку, тапки, фотоаппарат и полиэтиленовый пакетик с походной бумажной документацией (атласом и описанием маршрута). Туда же потом отправил сумочку-«банан» с билетами и документами. В кармане остались складной нож и иконка Богородицы с деревянными четками. На руке – «Ориент», надежная водозащищенная механика-автомат с двойным календарем на резиновом браслете.
За час до отправления поезда я принял душ, прошелся по квартире, убедившись, что все окна закрыты, а газовый кран заглушен, оделся, обулся и присел на табурет перед выходом из дома. Посидев и успокоившись, я перекрестился на иконы и выставил рюкзак за дверь, а чуть позже вышел сам с сумками в руках. Запер дверь на оба замка, закрыл решетку и вызвал лифт. На улице еще не спала дневная жара, но я все равно отправился к вокзалу пешком, чтобы заодно проверить обувь. Телескопические палки до поры лежали в рюкзаке в сложенном состоянии. Путь до Казанского вокзала прошел без приключений, не считая того, что Грохольский переулок снова, уже в который раз, раскопали.
При входе в здание вокзала мою поклажу, включая рюкзак, «банан» и дорожный пакет, подвергли жестокому досмотру в рентгеновской камере, а потом, когда я снова все на себя навьючил, пришлось процедуру повторить уже перед выходом на перрон для поездов дальнего следования. Воистину, глупость не имеет пределов! Но поезд №202 «Москва-Адлер» уже стоял под парами. Я спокойно дошел до вагона №5, где, согласно купленному билету, я должен был ехать на верхней полке, на месте 22. Вместо грубых проводниц, возле вагона стояли две молоденькие миловидные девушки в белых блузках, по виду студентки. Так оно и оказалось: в стране снова начали формировать студенческие отряды, в том числе проводников вагонов на «горячих» направлениях, куда устраивались для подработки студенты железнодорожных ВУЗов. Эти девушки оказались аж из Красноярска, а не из Московского МИИТа, как я предположил первоначально.
Почти весь вагон был занят школьниками, ехавшими в летние лагеря на берег Черного моря. Одна мамаша как раз прощалась с сыном и проверяла вещи. За десять минут до отправления поезда провожающих выгнали, и парнишка расплакался. Так я попал в одну плацкарту с четырьмя школьниками – Андреем, Никитой, Валерой и Артемом, а также с их толстым вожатым – Колей. Старшей вожатой, следящей за порядком в вагоне, оказалась очень толстая девица с довольно грубыми манерами. Ребята же в вагоне присутствовали в полном ассортименте, от 9-ти до 16-ти лет. Нашему Валере из Архангельска должно было вот-вот стукнуть 16, а на вид было не меньше двадцати: он профессионально занимался регби и прочими видами спорта, имея, по его словам, звание кандидата в мастера. Вообще же, должен отметить, что ребята попались довольно тихие и покладистые, мебель не ломали и за собой не гадили. Главными непоседами в плацкарте оказались Андрей с верхней полки (напротив меня) и Никита, который неожиданно заплакал, разговаривая с мамой по телефону. Этим ребятам все не сиделось на одном месте, они почти все время перемещались по вагону, заходя то в одну, то в другую плацкарту.
6.08.2018 (понедельник)
Вагон гудел, словно улей, поскольку дети были полны энергии и движения. Нашей проводницей оказалась студентка-железнодорожница по имени Маша. Она сообщила мне, что эти дети – просто золото, поскольку в прошлом рейсе ей довелось общаться с контингентом иного сорта. Эти детишки сразу же достали из сумок пакеты с «Роллтоном» и «Дошираком», залили кипятком и начали жрать, забив отбросами все мусорные баки. Валера-регбист из Архангельска попытался говорить со мной о перспективах развития страны, экономике и политике, но знания его оказались весьма скудны и не простирались дальше сокращенной реформой школьной программы и того, что он случайно услышал от взрослых.
Артему было лет 12, и вел он себя весьма сдержанно и серьезно: он рассказал мне, что занимается горным велосипедом, для чего три раза в неделю ездит с Савеловского вокзала куда-то на спортивную базу. Он поделился со мной, как ему однажды пришлось сознательно пойти на падение с отвесного края трека, поскольку он не знал, что будет на трассе дальше. Он вез с собой «крутую» цветомузыкальную беспроводную колонку за 12000 рублей, которую он потом давал другим слушать за деньги. Чувствовалось, что Артем из весьма небедной семьи, что парень и старался всякий раз подчеркнуть, рассказывая, как он уже двенадцать раз ездил в самые разные летние лагеря, на которые его родители дважды отдали по 700000 рублей за смену. Никита ему не верил, утверждая, что таких дорогих лагерей не существует. Вообще же этот скептик Никита старался все подвергнуть сомнению, задавая в первую очередь свой коронный вопрос, рассуждая о технике: - А это оригинал?
День прошел довольно ровно. Ребят на остановках из вагона не выпускали, чтобы не отстали. Выйдя на долгой стоянке в Россоши на перрон, я купил себе «Староминского» квасу и мороженое. Вернувшись с лакомством в плацкарту, я встретил грустный взгляд Артема: ему явно хотелось отведать мороженого. Он попросил меня купить ему мороженое на какой-нибудь длинной остановке, пообещав заплатить. Похоже, что тема денег была в их семье самой главной. Помню, что он очень удивился, узнав, что у других ребят родители возвращаются с работы не позже семи или восьми часов вечера. Он грустно сообщил, что его мама раньше одиннадцати или половины двенадцатого с работы никогда не приходит.
Следующая большая остановка ожидалась в Ростове-на-Дону, где-то после шести вечера. Я там купил себе пирожок с капустой, выпил стаканчик квасу и, решив сделать ребятам подарок, накупил мороженого, целых пять штук, не забыв при этом и себя. Откушать лакомства пожелали Валера, Артем, Андрей и еще одна маленькая девочка с верхней боковой полки из соседней плацкарты. Денег с них брать я не стал: дети все-таки. Хотя я сразу почувствовал, что они так и напряглись, ожидая от меня требования расплаты. Не дождались. Пускай у них останутся обо мне только приятные воспоминания. Да уж, дети здорово изменились, вместе со всей страной.
Около десяти вечера я залез на полку и разделся, в расчете, что мне удастся хотя бы немного поспать. Поезд должен был прийти на станцию «Белореченская» около половины третьего ночи. Как же! Поспал!
7.08.2018 (вторник)
Несколько раз мне удавалось слегка забыться, но полноценного сна так и не вышло. Весь детский вагон мирно дрых, когда я посетил туалет, умылся и потихоньку собрался, не торопясь. Проводница Маша и ее подруга и коллега не спали: они смотрели по смартфону какой-то фильм. Я перетащил рюкзак и два пакета с текущими вещами поближе к выходу, попрощался с вожатым Колей, который тоже почему-то не спал и тревожно встрепенулся при моем проходе. Я пожелал ему успешно и без проблем провести смену и хорошо отдохнуть у моря. Тут поезд подъехал к темной станции «Белореченская». Мы с проводницами долго не могли понять, с какой стороны находится вокзал, но потом разобрались. Я поблагодарил проводницу Машу и попрощался с ней.
Взвалив рюкзак на плечи, я сразу двинулся к зданию вокзала, вошел внутрь и установил свои пожитки на лавку, не заходя в зал ожидания. Тут же вышел на волю. Рядом, на скамейке, сидели два пожилых железнодорожника, оба русские. Я задал им вопрос про утреннюю семичасовую электричку до станции «Каменномостской», то бишь Хаджоха, на что они ответили, что уже два года, как она отменена распоряжением Правительства, по просьбам трудящихся и в рамках программы оптимизации транспортных затрат. Для меня это оказалось шоком. Надо было искать какой-то выход. Транспортная задача резко усложнилась: как теперь добираться в горы? Я дошел до асфальта и заговорил со стоящими там частниками-«бомбилами». В итоге, я сговорился с водителем серого «Ауди-100» о том, что за сумму в 3000 руб. он доставит меня до шлагбаума в конце асфальта, возле пункта МЧС на Лаго-Наки. Я вернулся за вещами и уложил их в багажник, а сам сел рядом с водителем.
Дорога заняла около двух часов, как и говорил мне первоначально водитель. К машине он относился серьезно и очень бережно, на что та отвечала ему взаимностью. Дороги за время моего отсутствия на Кавказе здорово улучшились и умножились. Даже на захолустное раньше плато Лаго-Наки теперь запросто можно было добраться на любом драндулете. Раньше туда можно было доехать лишь верхом, а дорожная колея требовала агрегата повышенной проходимости, как минимум. Теперь же асфальт протянули на само плато, до будки МЧС, где и собирали деньги с посетителей заповедника, по 300 руб. с носа за каждый день пребывания. Когда мы подъехали к шлагбауму, уже рассветало, как и обещал водитель. По дороге я договорился с Петровичем – так звали «бомбилу», что он меня заберет и отвезет в Псебай для прохождения второй части похода, когда я завершу первую. Я занес в телефон номер его телефона. Между прочим, по дороге он отметил, что если кто-то из местных решает продать земельный участок, то делает это только своим адыгам или русским, но только не таджикам и не армянам.
Я выбрался из машины и сразу моментально продрог: к пяти часам все предгорья капитально охладились, а я был одет так, как вылез из теплого вагона. На мне была надета лишь синяя хлопчатобумажная футболка с коротким рукавом и походные штаны с помочами, а бодрило не по-детски: мои зубы начали выбивать частую дробь. Я сразу залез в сумку и надел рубашку с коротким рукавом, но это не помогло: колотун был еще тот. Пришлось распотрошить рюкзак и надеть флисовую куртку и штормовку. Немного полегчало. Петрович куда-то отлучился с моей пятитысячной бумажкой в попытках ее разменять. Возле шлагбаума сгрудилась и явно мерзла какая-то группа в штормовках и с рюкзаками. Я поинтересовался, кто и откуда, зачем сидят. Оказалось, что это группа пешеходников из Волгограда: они задумали пройти через «дырку» в Кавказском заповеднике, чтобы выйти своим ходом к морю в Дагомысе. А пока что ждали пробуждения сотрудника Заповедника или МЧС, чтобы оплатить свое пребывание на охраняемой территории. Вернулся Петрович, исходивший все окрестности впустую, но так и не сумев разменять мой «петюшник». Руководитель группы «коллег» посоветовал ему дождаться пробуждения МЧС-ника. Это было вполне логично: тот собирал деньги с желающих пройти в Заповедник и вполне мог разменять бумажку.
Вскоре появился сотрудник МЧС с серым игривым щенком лайки по кличке Джоник. Сначала он взял деньги с участников большой группы, потом к нему приступил Петрович с разменом и выдал мне две тысячи рублей сдачи, пообещав приехать, но с условием предварительного дозвона. На том и попрощались. А тут подошла и моя очередь расплатиться. Я рассказал инструктору о своих намерениях сходить на озеро Псенодах и возвратиться, замкнув круг или дугу, пройдя Фишт-Оштеновским перевалом. Он взял с меня 1200 руб. за четыре дня нахождения в Заповеднике и выдал целый моток билетов и бумажек, наказав держать их в сухом месте. Заодно он живо заинтересовался моими дальнейшими планами. Узнав, что я хочу пройти вдоль русла Малой Лабы от Псебая до Красной Поляны через перевал Аишха, он предложил перевезти меня до Псебая за 5000 руб. на своей машине. Я на всякий случай записал его координаты: его звали Рустем. Заодно он заметил, что маршрут от Псебая гораздо красивее здешних мест, на что я парировал, что мне эти места тоже по нраву. Тут же он спросил меня, ездил ли я когда-нибудь на лошади. Я честно ответил ему, что нет, но всегда мечтал научиться. Он же разочарованно ответил, что так не пойдет, а если бы ездил, то он мог бы меня поручить своему коллеге, чтобы тот доставил меня и мой багаж до выхода из Инструкторской Щели на коне. Но я собирался идти пешком, поэтому последний мой вопрос состоял в выяснении места, где можно спокойно перепаковаться и перебрать рюкзак. Он ответил, что в пятидесяти метрах дальше за шлагбаумом по дороге есть беседка. Хулиган Джоник в течение всего разговора пытался привлечь к себе внимание и попробовать на зуб пряжку грузового пояса моего рюкзака.
Я попрощался с Рустемом и отправился в беседку, где в течение получаса распихивал вещи из сумок, тщетно пытаясь затолкать их в рюкзак, чтобы оптимизировать поклажу. Однако харчи плохо поддавались моим усилиям, вдобавок я совсем не выспался и очень плохо соображал. Правда, палки я привел в боевое положение, но один пакет остался, и я решил, что покуда потащу его в одной руке, а пихаться обеими палками буду другой. Надев рюкзак и взяв сумку в левую руку, а палки – в правую, я медленно двинулся по дороге, то и дело, останавливаясь возле информационных щитов с картинками и пояснениями, где были изображены растения и животные, которых можно встретить в Заповеднике. Некоторых из них я встречал в Природном парке «Большой Тхач», где побывал три года тому назад.
Мимо проехали несколько машин, для которых специально за деньги открыли ворота, а я тем временем медленно двигался по дороге. Плакатов оказалось больше, чем я мог представить, поэтому далее я на них не отвлекался. Таким образом, я очень быстро добрел до автостоянки, где перед стальным тросом сгрудились все пропущенные за шлагбаум машины. Здесь же находился и стационарный туалет. Рядом, как скоро выяснилось, находились несколько смотровых площадок, беседок с навесами и скамеек. Я посмотрел со смотровой площадки и разглядел несколько знакомых вершин и хребтов, среди них – Большой и Малый Тхачи, Ачешбоки, Бомбаки и Арбузную Корку. Все эти знаменитые места были покрыты легкой голубой дымкой, а внизу простирался хвойный лес из елок и пихт. Слева и внизу отвесно обрывались дикие склоны плато Лаго-Наки.
Я спустился со смотровой площадки и решил немного передохнуть, потому что от бессонной ночи меня стало просто валить. Тут со мной заговорил пожилой мужик, который приехал сюда на машине со взрослым сыном и внуком. Те отправились по маршруту, рассчитывая дойти до снежников, а деда обуяла жажда общения. В ходе беседы я, в основном, отмалчивался или ограничивался поддакиваниями, поскольку стал уже заваливаться. Я отстегнул пенку от рюкзака и расстелил ее прямо на траве, улегшись на нее и не прерывая мужика. Он еще минут 15-20 подробно рассказывал, как он готовит хмельную медовуху и что сажает в огороде, но неожиданно заметил, что я уже никакой и лежу на подстилке. Извинившись, мужик двинулся в сторону автостоянки, где, видимо, сам прилег отдохнуть. Меня же колбасило часа четыре или пять, пока я не нашел в себе силы, чтобы продолжить путь. За это время я пытался убраться с солнцепека в тень, ложился в беседке, наблюдал за выступлением грузного чернобородого лысого типа, напоминающего мне нечто среднее между В.Вассерманом и С.Минделевичем, похожего типажом на еврейского раввина, но без пейсов и котелка. Следил за эволюциями вооруженной большим профессиональным зеркальным фотоаппаратом миловидной девицы, фотографирующей все и вся, что и кто попадались на глаза и в видоискатель.
Я собрался, сделав над собой усилие, и двинулся дальше по тропе. Но далеко я не ушел. Основная масса народу поворачивала налево по красной стрелке, которая вела к хребту Каменное Море. Я же двинулся направо, по направлению к Инструкторской Щели. Найдя худо-бедно ровное место, я разбил палатку возле полураспадка – места, где вода уходит в карстовый разлом. Сбывалась мечта идиота: наконец-то я смогу выспаться. Поскольку я поставил палатку возле самой тропы, то мимо, время от времени, проходили люди или кони. Вскоре обратно прошла симпатичная легконогая молодая женщина с красивой рыжей борзой по имени Рада. Я их хорошо запомнил, когда отсиживался возле беседки – там как раз разглагольствовал давешний «раввин». Собака подошла ко мне, и я погладил ее по голове, а она так и прижалась ко мне всем телом. Женщина, увидев такую симпатию Рады к моей персоне, рассказала, что сама она из Воронежа, а собаку спасла от смерти, когда старый «крутой» хозяин, видимо, охотник, расстрелял ее из ружья крупной дробью за какую-то, по его мнению, провинность. Бедняга лежала в лесу и истекала кровью, а ветеринар потом извлек из ее тела множество дробин. Женщина выходила собаку, и та не потеряла веры в человека. Рада же явно чувствовала, что я очень люблю собак, и просто стояла, прильнув ко мне телом, а я ее гладил. Но любому общению приходит конец. Мы попрощались, женщина с собакой отправилась к выходу из Заповедника, а я наконец завалился спать еще до наступления сумерек. Темнело в восемь вечера. Когда я еще не успел заснуть, закапал легкий дождь и немного поморосило. Но дождик быстро закончился, хотя где-то на горизонте сильно громыхало. На волю я до утра уже больше не вылезал – заснул.
8.08.2018 (среда)
Я здорово выспался, хотя пробудился около шести утра безо всякого напряжения. Воды нигде поблизости не было, и я сгрыз несколько орехов кешью с курагой, которой я закупился немерено. Наконец-то мне удалось сложить все шмотки на рюкзачный подвес или внутрь мешка. Я двинулся крайней правой тропой, экономя направление. Довольно скоро я достиг стоянки пастухов, пасших коней и коров, где был облаян собаками. Потом миновал коровье стадо, а на самом верху, чуть-чуть не доходя до Абадзешского перевала, возле взлета, встретил стадо гнедых коней.
- Здравствуйте, кони! – обратился я к ним, на что один из коней начал кивать мне головой. Я уже далеко ушел, а умный конь все кивал и кивал мне вслед, как будто прощаясь. Вскоре я обнаружил первый ручей, стекавший в карстовый разлом и пропадавший под землей, и решил позавтракать на его берегу. Завтракать я решил гречкой с чаем, а заодно разулся и передохнул. Закончив трапезу, я собрался и пошел дальше. Спустя некоторое время я встретил мужика с рацией, двигающегося на приют «Фишт». Я объяснил ему, что надо будет уходить влево и спускаться по Инструкторской Щели. Достигнув палаточного лагеря над Инструкторской Щелью, я запоздало узнал от одной женщины, что использованная мною вода была непригодна для питья и пищи. Ну и Бог с нею! Все зависит от мыслей, с которыми ты эту воду пьешь и ешь! Ведь я же ее с успехом использовал! Однако вода в ручье под водопадом возле лагеря оказалась просто восхитительна, но распаковывать рюкзак, чтобы достать кружку, я не хотел – лень. Попил так, из ладошки.
Тут начала портиться погода. Я облюбовал место на отдельно стоящем и слегка загаженном птицами пеньке и решил зачехлить рюкзак, а заодно упаковаться в плащ-дождевик, так здорово зарекомендовавший себя при походе на Тхачи. Пенек мне очень понравился, я решил его никому не отдавать, пока я здесь. Потолкавшись возле столика и пообщавшись с людьми, я решил немного скорректировать маршрут. Один турист в летах предложил мне бумажную распечатку 250-метровой карты маршрута вокруг Фишта, заявив, что он теперь привыкает к новым, цифровым технологиям. И показал мне смартфон с закачанной туда цветной картой. Я поблагодарил мужика и пожелал ему хорошей погоды. Правда, подумал, что же будет, когда батарейка в его смартфоне иссякнет?
Незадолго перед этим я связался по телефону с Колей Хорьковым и предложил ему приехать на Лаго-Наки, поскольку они с приятелями никак не могли дождаться погоды в Гвандре. Но закончилось все тем, что приятель, никак не соглашавшийся ехать на Лаго-Наки, разбил машину, и весь поход Коли Хорькова пошел насмарку. Жизнь внесла свои коррективы! Правда, он сообщил мне, что в ближайшие пару дней возможен дождь, а потом погода наладится. И на том спасибо!
Ко мне подошел молодой парень и поинтересовался, нет ли у меня пенталгина. Я ответил, что пенталгина нет, а есть цитрамон. Выяснилось, что их руководитель страдает от головной боли. Я предложил совместить цитрамон с глюкозой и сделать это ударной дозой, а потом в течение какого-то времени постараться побыть в покое. Помогло! Кстати, ребята оказались из Москвы. Я подарил им пластинку цитрамона-П, пожелав больше не болеть. В ответ они пригласили меня на кружку черного чая, благо, вода была рядом. Я не мог отказаться и угостил их курагой. Они же угостили меня какими-то сухофруктами. Чай удался! По ходу действия ребята рассказали, что собираются спуститься на приют «Фишт», а потом хотят пойти на какое-то озеро, расположенное на плече Оштена, куда, вообще-то, не пускают. Я же рассказал о своем намерении сходить и навестить озеро Псенодах, где мы с товарищами начинали горные походы еще в 1987-м году. Один из ребят восхитился, сказав, что его тогда еще не было даже в проекте. Ребят в группе было четверо, а двоих я потом встретил по пути на приют «Фишт». Куда исчезли остальные, не знаю. Возможно, их съели.
Я решил идти в сторону Цице, а если удастся, то сразу – на Псенодах. Рядом за столиком сидела группа заслуженных туристов с собакой – из Краснодара. Они не афишировали направление своего маршрута, но поднимались сюда от Гузерипля, а потом – по Инструкторской Щели. Ушли же они в сторону Цице. Я тоже собрался, поняв, что дождь на сегодня отменяется. В вышине кружил огромный орел. Пообщавшись с группой, тоже собиравшейся идти в сторону Цице, я поднялся и пошел. Вскоре эта группа меня догнала и обогнала. Шли они несколько странно, неровно и как-то сумбурно. Первый парень всех сильно обогнал. Потом шла пара, причем очень красивая и в то же время молчаливая девчонка не ныла, а терпела. Шла она в коротких джинсовых шортах с голыми ногами, стоически перенося уколы всевозможных чертополохов и иных колючек. Ее спутник, судя по тематике и стилю рассказываемых на остановке анекдотов, был медик по образованию. Им сопутствовали еще два совсем молоденьких парня, почти мальчишки. Группа двигалась странно, растянувшись более, чем на километр.
Пройдя некоторое время, на горизонте, на ровной площадке, оборудованной дощатым столом, я обнаружил три палатки. За столом сидели как раз те ребята с собакой (стаффордширским терьером, кажется) из Краснодара, что поднялись по Инструкторской Щели. Они ели копченую рыбу, запивая ее пивом с водкой – на любителя. В это время я догнал группу с молчаливой девчонкой в шортах и медиком: они остановились на передых, а пара молодых ребят рванула куда-то наверх по тропинке. Краснодарцы предложили мне к ним присоединиться или хотя бы попробовать рыбки – копченого карпа. От водки на марше я категорически отказался, а рыбку попробовал, отщепив ножиком малую долю – она оказалась замечательной. Эти ребята мне подсказали, что тропа, по которой только что убежали молодые, ведет прямехонько на Псенодах. Чуть-чуть не доходя до озера, она раздваивается, но все равно приводит к водоему. Я их тепло поблагодарил за уточнение маршрута и поинтересовался, не знают ли они такого инструктора, как Борю Семидурова (возможно, Семизорова или Семудрова). Один из ветеранов заявил, что он его знает. Он рассказал, что Боря уже не работает, а недавно засветился в Интернете, собрав около пятидесяти человек на слет в Краснодаре или Майкопе. Я попросил передать ему привет от человека, которого тот встретил в 1987-м году на плече Пшха-Су в расхристанном виде и с кружкой на пальце – мы стояли тогда на Псенодахе. Я вернулся к отдыхающей группе и сообщил, что ухожу на озеро Псенодах и не пойду на Цице. Они поинтересовались, есть ли на озере какая-нибудь растительность типа деревьев. Оказалось, что у них нет ни газа, ни бензина, а готовить пищу они собираются на костре, хотя разведение костров в Заповеднике запрещено. Тут возвратилась пара молодых ребят, и группа приступила к обсуждению перспектив развития. Я же простился с ними, решив, что они двинутся в сторону Цице.
При движении по маршруту я обнаружил, что в какой-то области моего мозга или сознания почти сразу начинает звучать музыка, причем выбор ее находится за пределами моего понимания и разумения. Так, например, пока я двигался от смотровой площадки до Азишского перевала, меня сопровождали довольно бравурные марши, наподобие известных «Марша Кавалергардского полка» или «Марша Семеновского полка». При перемещении в сторону озера Псенодах марши трансформировались в «Болеро» М.Равеля. Отрадно было ощущать заботу о моей скромной персоне со стороны высших сил, тем более, что музыка звучала в роскошном исполнении и богатой инструментовке. Чудеса, да и только!
Каково же было мое удивление, когда меня снова стала догонять группа, ранее собиравшаяся идти на Цице. Возможно, они понадеялись на мою газовую горелку, но скорее всего, краснодарцы рассказали им, что на Псенодахе водятся деревья. Я тоже мог их подстраховать газом. Шли они бойко, но похоже, не ожидали, что придется так далеко идти. Тропа шла траверсом, но постоянно приходилось нырять и вновь выныривать, следуя рельефу, по многочисленным распадкам неровных отрогов Оштена. Группа несколько раз останавливалась на отдых, и я их догонял. От долгого пути я взмок до нитки. Незадолго перед спуском к озеру тропа, действительно, как и было обещано, раздвоилась. Правая тропа была отмаркирована обычным образом, а вот левая была помечена знаком, напоминающем птичью лапу, что обозначает место, где приходится карабкаться по камням или «бараньим лбам». Похоже, ребята этого не знали и ушли налево. Я видел, как они поднимались по гребню хребтика из распадка. Я же пошел направо: мне такие сюрпризы ни к чему, а окликни я их, они бы и не услышали. Я оказался прав: они ушли влево и чуть не забурились на скалы, откуда когда-то в 1987-м едва не сверзилась в тумане семейная группа. Спуск для группы оказался весьма тяжел. Думаю, что тяжелее всех было девчонке, но она не выступала.
Я спустился к озеру со стороны Цице, там, где в Псенодах впадал довольно мощный ручей. Там уже стояла светло-зеленая палатка, которая наутро исчезла. А я, оставив рюкзак, обошел налегке озеро против часовой стрелки и обнаружил группу, только-только спустившуюся с кручи, запыхавшуюся и измученную, но в полном составе. Спустившись к озеру, ребята сразу же начали ставить палатки и срубать ветки для костра – надо было готовить ужин. Возле озера все-таки росли деревья. Значит, топливо имелось.
Рядом стояли на ровной площадке еще две палатки, где, кроме людей, обитали собаки: пожилая черная мудрая гончая Ника и молодой и горячий дурень, Джек Рассел терьер по кличке Локи. Ставился я уже при свете налобного фонарика, в кромешной темноте. Ника сразу ко мне приласкалась, а Локи облаял, за что хозяева загнали его в палатку, чтобы не выступал. Оказалось, что ребята ходили налегке на Водопадистый, но здорово устали, не рассчитав сил и расстояния. Ужин готовить я не стал, а просто вскипятил чай – зеленый с жасмином. Мне он здорово пришелся по вкусу в этом походе, хотя в Москве я его недооценивал. Но здесь я вообще стал есть раз в шесть меньше, что никак не отражалось на моей работоспособности. Скорее – напротив. К чаю я просто добавил немного орехов лещины, тыквенных семечек и кураги. А вода в Псенодахе была просто великолепна, можно пить ее до бесконечности в любом виде! Все-таки я дошел сюда! Надо будет сообщить Вьюнникову и Карагодину – они ведь тоже состояли в группе «Псенодах» от 1987-го года!
Дойти-то я дошел, но долго не мог заснуть: болели натруженные рюкзаком плечи, а ноги норовило свести. Но я их все-таки более-менее размял. Ноги не свело, и я уснул.
9.08.2018 (четверг)
Кажется, я все-таки выспался. Ночью капал мелкий дождь, который наутро прекратился. Я почистил зубы и с наслаждением умылся. Потом довольно долго играл с молоденьким Локи (ему три года), который был рад до смерти. Он потом долго лизал мне ноги в попытках снова раскрутить на игру. Но его хозяева собирались уходить на приют «Фишт». Я разделся догола и с наслаждением погрузился в воды Псенодаха, однако погода быстро сошла на нет. Вчерашние ребята, тем временем, собрались и ушли на «Фишт». Возможно, что мы еще увидимся, подумалось мне. Вчерашняя девчонка сегодня надела под шорты черные колготки или рейтузы. Видимо, ее здорово достали колючки. А вечером вместо ужина она нервно курила, умаявшись от перехода. Пока я писал, фиксируя прошедшие события, подошли налегке две группы с «Фишта» и пара девочек с рюкзаками, решившие поставить палатку на внешней (со стороны Цице) стороне озера. Закончив писать, я хотел начать сворачиваться, но погода была какая-то нестабильная, вдобавок кто-то из проходивших объявил, что пару дней обещали непогоду. Первоначально я хотел устроить на озере дневку, но потом передумал (хотя это и соблазнительно): я ведь могу не уложиться в сроки. Хотя, плевал я на сроки! Я еще не успел снять палатку, как погода резко ухудшилась. Решив, что от добра добра не ищут, я принял мудрое решение: все-таки дневку устроить! Тем более, что это было мое первоначальное решение, и оно входило в мои планы.
По причине непогоды большую часть дня мне пришлось провести в палатке, но, тем не менее, во время перерывов в дождях я прогулялся по окрестностям, осмотрелся и убедился, что место это постоянно посещаемо. Правда, мне было жалко вчерашних ребят, попавших под сильный дождь на марше. Один из них, тот, что постоянно вырывался вперед, неожиданно перед самым уходом подошел ко мне и спросил, нет ли у меня обувного клея. Оказалось, что на его кроссовках начали отваливаться подошвы. Это была беда! На приют «Фишт» путь совсем не близкий, а погода – не сахар.
Похоже, что само озеро стало несколько меньше, а растительность на его берегах незначительно изменилась. Однако, это не очевидно, и я могу ошибаться. Ведь в последний раз (он же и первый) я побывал на Псенодахе, когда мне самому едва исполнилось 25 лет. Мне очень приятно было находиться на воле, в известном, желанном и намоленном месте. Дождь то, усиливался, то утихал, но закончился лишь к вечеру, а ночью вновь продолжился. Вдобавок задул резкий шквалистый ветер, подтвердив слова одного из дневных туристов о двухдневном (на 9-е и 10-е августа) штормовом предупреждении.
Кстати, в этот день с утра я, наконец, в первый раз принялся за сырокопченую колбасу «Великорусскую», которую с первого дня похода таскал в рюкзаке, устанавливая вертикально вдоль свернутой палатки. К вечеру здорово захолодало, вдобавок резко усилился ветер, пытаясь вырвать колья палатки из земли. В небе боролись стихии. Забравшись в спальный мешок, я понял, что с голыми ногами мне ночью не удастся заснуть от холода, и вынужден был натянуть носки. Верхняя часть туловища у меня была, как обычно, одета в глухую бордовую толстовку с начесом и карманом-набрюшником на животе, где, на всякий случай, лежала синяя лыжная шапочка. Капюшон толстовки я почти всегда натягивал на голову для тепла. Но, похоже, что в эту ночь я утеплился недостаточно.
На озеро днем кто-то приходил, кого-то звал, но я не стал часто вылезать из палатки наружу, поскольку звали не меня. Но все равно, кого только мне не довелось наблюдать! Я понимаю, что при таком обилии народа общее количество дураков также растет, но бродить по горам в столь скверную погоду в тапках на босу ногу – это чересчур! Правда, в случае великолепной погоды я сам позволял себе такое еще в 1987-м году, но это было оправдано: над нами не капало, а до палатки было рукой подать. И я вновь вспомнил Борю Семидурова – было, от чего слететь с катушек. Ведь он принимал участие в тех спасработах, когда в районе Гузерипльского перевала в сентябре во время снежного заряда погибли люди. А с тех пор людской дури только прибавилось.
Спать я завалился рано – часов в полседьмого или семь вечера, но долго не мог заснуть, и поэтому с наслаждением пил зеленый чай. Здорово беспокоил порывистый ветер: он то и дело налетал на палатку с самых разных сторон, пытаясь сорвать и унести прочь. Но она с честью выдержала испытание шквалистым ветром. Еще у меня замерзал нос, но с этим вообще было сложно бороться, несмотря на технологические преимущества нового спальника, купленного перед самой поездкой – одеяло с капюшоном. Под резкие порывы ветра я забылся неровным сном, то и дело просыпаясь.
10.08.2018 (пятница)
Спал я тревожно и скудно: всю ночь у меня замерзал нос. А под утро стало потягивать поясницу, чему я был совсем не рад. В последний раз ее у меня схватывало на нервной почве перед смертью мамы в 2012-м году, но потом, вроде, отпустило. До самого утра накрапывало, чему я даже сначала обрадовался, но вскоре начал тревожиться. Если дальше так пойдет, я могу застрять на Псенодахе. Где-то часам к шести дождь прекратился, но ветер не стихал. Около начала девятого я вылез из палатки и начал сворачиваться. Есть совершенно не хотелось, поэтому я только привел себя в порядок, почистил зубы и набрал бутылку воды из озера. Купаться напоследок я не решился – холодно. Высушить тент до конца тоже не удалось, поэтому пришлось сворачивать палатку влажной, надеясь, что на следующей стоянке она подсохнет. Вышел я на тропу в сторону Фишт-Оштеновского перевала около 9.45 утра, то есть, на четверть часа раньше, чем первоначально рассчитывал.
К этому времени на озере так никто и не появился. Сначала шлось несколько туговато, после дождя было очень грязно и скользко. Тропу сильно размыло, поэтому приходилось напрягаться, чтобы не скользить. За эти два дня я здорово пожалел, что взял так много ненужных носильных вещей, более всего меня раздражал спортивный костюм, оказавшийся таким тяжелым и непрактичным. Пока я отлеживался в палатке, решил, что надо будет при первой удобной возможности отправить вещи домой по почте. Тропа пролегала довольно высоко, траверсом левого склона изложницы Фишт – Пшеха-Су – Оштен. Внизу же, на дне лощины, все так же лежали белые исполинские гольцы курумника, который нас так вымотал летом 1987-го года, когда мы шли на Псенодах. Двигаясь по тропе, я очень сильно вымарал ноги – ботинки и брюки: грязи на маршруте хватало. В одном месте я обнаружил на камне знак птичьего когтя: похоже, именно здесь был выход на дублер моей тропы, по которому спустились на озеро мои давешние попутчики. Как-то они сейчас поживают?
Подходя к взлету на перевал, я заметил справа, в глубине желоба, чьи-то три палатки – это стояли ребята, с которыми я уже общался после Абадзешского перевала на поляне над Инструкторской Щелью. Их главный, похожий на армянина невысокий головастый парень, рассказал, что вчерашняя непогода не позволила им пройти намеченным путем и спуститься к приюту: они предпочли переждать дождь под перевалом. Рядом стоял обелиск в память о защитниках Кавказа. Я не стал долго задерживаться на разговоры и двинулся вверх, к перевалу. Группа же продолжила подготовку к выходу. На перевале, который состоял из нескольких близких по высоте перемычек, дул холодный, резкий и порывистый ветер – прямо в рожу: штормовое предупреждение все еще оставалось в силе. На самом перевале я был неожиданно награжден находкой серебристого универсального ножа китайского производства с яркой голубой наклейкой «Ейск». Думаю, что бывший владелец навеки распрощался с этим предметом, поскольку я запихнул его в верхний левый карман своей разгрузки. Судя по состоянию, нож пролежал на перевале совсем немного времени. Весь переход мне сопутствовал помпезный «Марш Преображенского полка».
Дальше предстоял затяжной спуск, во время которого, после пересечения гряды белых камней, тропа перелезла на противоположный склон межгорной долины. Меня поразила сила ветра и упорство и мощь духа людей, устанавливающих флаги и знаки на самых ветреных перевалах. Воду во время перехода я старался экономить, время от времени останавливаясь на передых и потребляя вместе с черносливом и курагой, которые я тащил в правом кармане разгрузки. Спина иногда досаждала, особенно когда я закидывал рюкзак на плечи после остановок: надетый на него защитный чехол утруждал процесс одевания. Я же все более склонялся к необходимости лечения поясницы. После прохождения мною перевала, снизу навстречу стали попадаться люди. Одна чета призналась мне в том, что они абсолютно сумасшедшие люди, поскольку пришли сюда, на приют «Фишт», снизу, от Дагомыса, через Майкопский перевал, тогда как все остальные идут отсюда к морю. Сегодня они решили сходить на Фишт-Оштен, а если повезет с погодой – то и до Псенодаха.
Перед одним из этапов долгого спуска, когда я вошел в заросли высокой и густой травы, мне навстречу попалась пара очень вежливых девчонок студенческого возраста, идущих чрезвычайно медленно, с огромными рюкзаками и без палок. Такими черепашьими темпами они могли добраться до озера лишь к вечеру. Я же особенно не торопился: здоровье дороже. Но когда я наконец спустился к берегу Белой и перешел на противоположный берег по камням, то ощутил истинное, ни с чем не сравнимое наслаждение. Я расположился с рюкзаком в тени деревьев и большого камня, решив перекусить и испить чайку. Но для начала я хотел сравнить вкусы воды из Псенодаха и из реки Белой. Сначала я допил озерную воду, а потом в ту же бутылку налил речной и тоже выпил. Сравнение показало, что вода из озера имеет равномерный и однородный вкус, тогда как вода из Белой оказалась более богатой вкусовыми нюансами, передать которые я не в состоянии: ни в одном языке мира не найдется слов для их передачи. Опять же, мои ощущения субъективны.
Я опорожнил бутылку и дважды повторил процедуру: организм сильно обезводился. Тут к реке как раз спустилась группа под руководством низенького армянина. Они тоже задумали здесь остановиться, чтобы полноценно пообедать. Разговорились: выяснилось, что парень заканчивал мехмат МГУ, а теперь работает в Физтехе в Долгопрудном. Одна из девчонок училась в Физтехе, другая – закончила физфак МГУ, а остальных я не запомнил. Один из ребят на мой вопрос о цвете пород начал долго и нудно объяснять, какие породы и в какой последовательности выделяются из земной коры, причем, он утверждал, что черные камни, в изобилии соседствовавшие с известняками, являются разновидностью глины. При этом мне стало ясно, что он не геолог, а скорее, химик. Ребята учинили обед, а я заварил чаю, выпив его вместе с сухофруктами и орехами. Армянин угостил меня очень приторным соево-фруктовым батончиком с привкусом какой-то синтетики, а я его – курагой и черносливом. Вскоре группа под руководством армянина сложилась и двинулась в сторону приюта, я а решил побродить в тапках на босу ногу и еще немного передохнуть у реки.
Тут на противоположном берегу Белой появился какой-то мужик средних лет и плотного телосложения, в перчатках и с хорошо подогнанным снаряжением. Он остановился поболтать, узнав, что я тоже хожу в одиночку. Из разговора выяснилось, что у мужика бизнес в Краснодаре и в Подмосковье, но сейчас образовалась пара выходных, и он решил сходить в горы, оставив машину на Лаго-Наки, возле МЧС. Оказывается, он всего за один день прошел тем же путем, что и я, а сейчас собирается на приют «Фишт», чтобы с утра подняться на вершину горы Фишт, если повезет с погодой, а потом вернуться на Лаго-Наки. Он двинулся на приют, а я еще какое-то время наслаждался жизнью, впитывая звуки и запахи.
Высохшие во время спуска ноги кое-как пообтерлись и вычистились о траву, но за короткий путь до приюта вновь покрылись слоем черной грязи. Переправившись через реку Белую по висячему мосту чуть ниже по течению, я оказался на территории приюта и отправился искать место под палатку. Довольно ровное место отыскалось рядом с двумя палатками ребят из Ростова-на-Дону. Они путешествовали вместе с собаками: добродушным серым хаски с разноцветными глазами – Оскаром, и черным ушастым таксоподобным брехливым скандалистом – Вольтом. Из-за каменистости почвы и порывистого резкого ветра шпильки от палатки в землю не лезли и не держались – мне пришлось устанавливать ее на камнях, для чего я вынужден был порезать тонкий черный шнур на клочки под петли, куда и продел булыжники. Вскоре напротив поставил свою пятнистую однослойку мой коллега – одиночник Дмитрий, программист из Мурманска. Меня он поразил тем, что мигом соорудил в котелке исполинскую порцию гречневой каши с тушенкой, которую тут же и схомячил. В остальном же оказался вполне нормальном парнем.
Я познакомился с ростовчанами, которые живо заинтересовались моей палаткой. Красавец Оскар принадлежал Ивану, который забрался в палатку вместе с женой, откуда и говорил со мной, а скандальный Вольт сопровождал Николая, путешествующего с сыном Алешей. С Иваном вечером мне пришлось общаться сначала через полог палатки, но потом он, все же, выбрался наружу. Оказалось, что ему очень хочется сходить в Архыз – мы обменялись координатами. Оба соседа сфотографировали мою палатку и этикетку на чехле. Правда, потом Иван решил, что для путешествий с женой и собакой нужна трехместная палатка, а такая, как у меня – подходит только для одного, с чем я полностью согласился. Пока еще было светло, я прогулялся по территории приюта: посетил «цивилизованный» сортир и почистил зубы на ночь, а также пообщался с пожилой женщиной из «штабного» домика (тетей Валей), выяснив, как пройти на Инструкторскую Щель и на Партизанскую Поляну от «Фишта». Рядом какой-то парень под навесом пытался играть на гитаре песню А.Буйнова «Осень», которая у меня ассоциируется с предсмертными муками и кончиной отца в 1993-м году, после расстрела Верховного Совета. Под другим, круглым, навесом разводили костер и собирались кипятить «общественный» чай в большом закопченном котле. Возле душа я повстречал встреченную ранее на спуске с перевала женщину, пришедшую сюда вместе с мужем от Дагомыса – она стирала белье.
Я решил не участвовать в общественной жизни приюта, а вместо этого – пораньше лечь спать, тем более, что спина требовала повышенного внимания. Вдобавок здорово похолодало. Меня больше занимал ярко светящийся белым светом объект, зависший в небе на востоке и медленно перемещавшийся вправо. Но лагерь не спал: в темноте кто-то что-то орал, ходили люди и светили фонарями на палатки. Короче, веселье продолжалось до поздней ночи. Но я очень хорошо и с наслаждением заснул, правда, снова в носках.
11.08.2018 (суббота)
Проснулся я поздно, около восьми часов утра, но выспался очень хорошо. Долго и содержательно поговорили с ростовчанами, взаимно обменявшись координатами с Иваном и договорившись списаться после похода. Может, нам еще удастся сходить вместе в Архыз. Николай же со своим скандальным псом в контактах не участвовал. Оскар, проведя ночь под открытым небом, отлично себя чувствовал. Я поинтересовался, как ему живется в Ростове-на Дону, ведь там так жарко. Иван ответил, что все время водит его купаться, и очень сложно выгнать его из воды, а в горах Оскар просто наслаждается. Именно поэтому Ивана так заинтересовала моя палатка, поскольку под тент можно будет помещать собаку.
Ребята переоделись и налегке отправились на какой-то перевал, предварительно решив пофотографироваться на большом камне неподалеку. Я же остался собирать рюкзак и сворачивать палатку, но предварительно – высушить тент. Между делом я беседовал с мурманчанином Дмитрием, который никак не мог высушить свои ботинки, из-за чего не находил себе места. Я очень долго с ним базарил, обмениваясь координатами и перемещаясь по площадке с миской и чайной кружкой, а тент все не хотел сохнуть, несмотря на сильный ветер. Я снова прогулялся до «штабного» домика и поинтересовался у тети Вали, почем она продает домашнее вино, о котором меня оповестили перед сном. Оказалось, что по 500 рублей за поллитра. Но вино меня не особо интересовало, я спросил это просто так, для пущей информации. Обменявшись с Дмитрием координатами, я пообещал непременно прислать ему свою повесть. Тут ко мне крепко пристала и уже не отлипала главная тема из «Лебединого озера» П.И.Чайковского.
В результате, вышел я на маршрут очень поздно, где-то около половины первого, когда солнце уже высоко поднялось над горами. Приют был расположен в чрезвычайно живописном месте, где мы в 1987-м году не проходили (мы тогда взяли правее и вышли сразу под Фишт-Оштеновский перевал). Погода стояла замечательная, не зря я всю предыдущую ночь на Псенодахе колдовал над хорошей погодой, загадывая великолепные виды и отсутствие дождей. Однако тропа меня не радовала: было полно черной жирной грязи среди древесных корней, тем более, что она была изрядно взбита лошадиными копытами. Грязь на тропе не исчезала, пока тропа не поднялась из зоны леса в альпику.
Поднимаясь по тропе, я вежливо поздоровался с милой и очень подвижной старушкой, спускавшейся по тропе с телескопическими палками. Она мне столь же вежливо ответила, пожелав хорошей погоды и удачи на маршруте. И в это же время местный всадник, спускавшийся следом на гнедом коне с двумя вьючными лошадьми в поводу, громко и отчетливо разразился чудовищным многоэтажным русским матом в адрес своей лошади, что прозвучало диким диссонансом. Подъем поначалу шел тяжело из-за грязи на тропе, но на Армянском перевале оказалось очень многолюдно. Дальше тропа проходила выше границы леса траверсом левого склона почти без потери высоты и без технических сложностей.
До Гузерипльского перевала я прошел без осложнений, немного задержавшись лишь на взлете, перед самым перевалом. Тот оказался занят большой детской группой под руководством двух человек: мужчины и женщины. Мужчина все духарился и пытался собрать детей для коллективной фотографии, а женщина была серьезно озабочена техническими и организационными вопросами. Несколько детей спорили из-за палатки и спальника, пытаясь сбагрить их друг другу. Я вспомнил замашки Игорька Карагодина. Наконец, женщине каким-то образом удалось урегулировать вопрос распределения вещей по рюкзакам. Дети с шумом отправились в сторону Армянского перевала. Когда я начал движение по тропе, мимо меня с шумом проскочили два молодых парня в шортах и с рюкзаками. Я даже опомниться не успел: так быстро пролетели они рядом со мной. Осталось полное впечатление, что они идут налегке. Погода вполне благоприятствовала путешествию.
Очень скоро навстречу мне попался приветливый худощавый мужчина небольшого роста и татарской внешности с мальчиком-подростком. Видимо, это был его сын. Когда я рассказал мужчине о своих намерениях уйти через Инструкторскую Щель в сторону Лаго-Наки, он заметил, что я сегодня такими темпами туда точно не попаду. Он сообщил, что дорога туда составляет около 24-х километров, тогда как до Яворовой Поляны более, чем вдвое меньше – около 11-ти километров. Он уточнил, что Яворова Поляна находится выше Партизанской Поляны, и туда проложен асфальт. Я поблагодарил встречного и решил последовать его совету. Еще мне встретились трое молодых ребят, из которых двое шли в легких сандалиях на босу ногу. Я сделал им внушение, что это не дело, особенно, когда они попадут на забитую грязью тропу. Похоже, они не на шутку встревожились.
Вскоре меня кто-то стал догонять, яростно сопя. Я остановился и решил пропустить человека. Оказалось, что это давешний бизнесмен из Краснодара и Подмосковья. Ему удалось, поднявшись в четыре часа утра, сходить на вершину Фишта, а теперь он торопился на Лаго-Наки, где его ждала машина. Вдобавок он посетовал, что никакого здоровья у него не осталось. Я же, наоборот, подивился его здоровью, подумав: всем бы бегать с такой скоростью по горам, и сообщил, что решил изменить маршрут и уйти на Яворову Поляну.
Вскоре я добрался до камня-развилки, на котором было указано, по какой тропе куда идти. Я выбрал правую тропу, что вела в сторону Партизанской Поляны. Спускаясь вниз и еще не достигнув зоны леса, я встретил худощавого мужчину в красной футболке с надписью «группа ППС», за которым шел мальчик лет восьми, видимо, сын. Мужчина спросил меня, есть ли выше этого места какая-нибудь удобная площадка, на которой можно поставить палатку. Я ответил, что это первое место, которое более-менее удобно для установки палатки, на что тот решил встать прямо здесь, на площадке, где я присел для отдыха. А я почесал дальше, чувствуя, что в лучшем случае только-только успеваю до темноты.
Не вышло: не успел. Войдя в зону леса, я попытался ускориться на тропе, что петляла между деревьев. Тут-то я и обнаружил, что у меня отлетела подошва на правом башмаке, оставшись прикрепленной лишь к носку и шлепая при ходьбе. Скорости это не добавляло, вдобавок стало тянуть правый ахилл, а на левом башмаке ситуация не сильно отличалась, хотя пятка еще держала. Это была полная катастрофа! Обувь надо было где-то срочно найти. Вдобавок меня подвела переправа через речку Армянку: перейдя через поток, я долго никак не мог найти выход из русла наверх, на тропу. Я заранее вытащил из кармана на клапане рюкзака фонарь-налобник и водрузил его на голову, сняв шляпу и сунув ее в карман разгрузки. Пока не стемнело, я его не включал, но как только перестал различать цвета и маркировочные знаки на деревьях, включил на полную мощность. Тропа неплохо различалась на земле даже в темноте, а я все никак не мог выйти на более-менее горизонтальный участок. Но вот, вскоре тропа стала потихоньку выполаживаться, начали попадаться поляны с широколистной травой. Пройдя несколько десятков метров, прямо возле тропы, справа, я обнаружил небольшой горизонтальный пятачок под исполинской лещиной.
Ставил палатку я уже в кромешной тьме, сначала решив сделать ужин. В бутылке у меня осталось довольно много воды, должно было хватить на кашу и чай. Пока грелся чайник, я растягивал палатку, как обычно. Потом сделал перерыв на еду и питье. Уже закончив все приготовления ко сну, я заметил пару ребят, почти бежавших по тропе спутным курсом с фонарями на головах. Мы поздоровались, а спустя некоторое время они проскакали обратно, сообщив, что до Яворовой Поляны идти меньше пяти минут, а там, дальше, стоит кафе. Меня никакое кафе сейчас не интересовало, я хотел спать, устав от перехода.
Забравшись в палатку, я слышал сквозь полог изобилие самых разнообразных звуков: мимо пробегали какие-то люди, кто-то вдалеке тихо бренчал на гитаре, резкими и гортанными голосами кричали какие-то ночные птицы, охотилась на мышь сова. Похоже, этой ночью хищнику не повезло, поскольку мышь потом долго пищала уже в густой траве на противоположной стороне от тропы. Возможно, они пострадала во время охоты. По звукам ночь весьма отличалась от ночлега в Центральной России и Подмосковье: птицы издавали очень резкие и гортанные звуки, которых там почти не услышишь. Ночью мне снилась какая-то ерунда, которой я не запомнил.
12.08.2018 (воскресенье)
В этот день мне обязательно надо было попасть в Гузерипль: мобильная связь здесь не брала. Оставив палатку со всем скарбом в лесу на месте ночлега, я потихоньку, чтобы не добить ботинки, добрел до Яворовой Поляны и заявился в кафе, несмотря на строгое объявление, запрещавшее заходить в помещение в грязной обуви. Там я громко объявил о своих проблемах, поинтересовавшись, нет ли поблизости какой-нибудь турбазы или пункта проката обуви и снаряжения, где я мог бы приобрести хотя бы подержанные ботинки. Торгашам все было по-фигу, кроме денег, поэтому я заказал пару чашек горячего какао и порцию пельменей, а также дозаказал коробочку меда и бутылку кока-колы – не знаю, почему. Еще я купил пачку горного травяного сбора и два листа карты района Лаго-Наки, на обратной стороне которой была изображена его фотография из космоса. Теперь выставить меня из кафе за грязную обувь не смог бы уже никто на свете. Покончив с завтраком и уложив все богатство в полиэтиленовый пакет, я отправился за шлагбаум, минуя автомобили и квадроциклы. Рядом с кафе кто-то нарыл искусственную горку, на которую теперь заезжали на квадроциклах приехавшие снизу «экстремалы». Нужно было каким-то образом спуститься в Гузерипль, чтобы дозвониться до ночного «бомбилы» Петровича и решить вопрос с обувью. Мужик примерно моих лет на «Фольксвагене-Поло» довез меня до поляны чуть ниже Партизанской, но мобильной связи там еще не было. Рядом притормозила «Шеви-Нива», на которой местный мужик подбросил меня до развилки шоссе с рекой Желобной в поселке Гузерипль. Возле дороги было шумновато, поэтому я зашел в продуктовую палатку и позвонил Петровичу. Трубку взяла его жена и поинтересовалась, кто его спрашивает. Я ответил, что говорит его клиент, которого он забросил на плато Лаго-Наки и обещал отвезти на следующую часть маршрута. – Коля, это тебя, - услышал я ее голос, и трубку взял Петрович. Я поздоровался и представился, рассказав, что спустился в Гузерипль, но уезжать буду с Яворовой Поляны, до которой проложен асфальт. Еще я поведал ему, что мне надо будет заехать в Майкоп, чтобы купить новые ходовые ботинки и отослать посылку с ненужными вещами в Москву. А конечной целью заброски является Псебай. При этом я пару раз повторил, что там, где стоит палатка, на Яворовой Поляне, мобильной связи нет. Петрович все подтвердил, сказав, что понял ситуацию, и спросил, когда надо подъехать. Я сказал, что торопиться сильно не стоит, но лучше подъехать где-то в промежутке с восьми до десяти утра, а в Гузерипле повернуть в сторону реки Желобной – там есть асфальт. Петрович буркнул, что все понял, и вернулся досыпать.
А я на радостях решил выпить стаканчик разливного «Майкопского» пива, прикупив на закуску пакет сухариков. Решив завязать контакт с продавщицей, я поинтересовался, как ее зовут, и представился сам. Та ответила, что ее зовут Яна. Я посетовал, что у меня развалились ботинки, и поинтересовался, где можно раздобыть обувь, хотя бы уже бывшую в употреблении. Яна ответила, что не знает такого места в Гузерипле, а я заметил возле кассы стопку визиток, на одной из которых рекламировалась фирма, которая поддерживает туристов и организует сплав по реке Белой на рафте. Я спросил у Яны, где находится эта фирма, а сам попытался с ней связаться, набрав номер телефона, напечатанный на визитке, сославшись на продавщицу Яну. Мне ответил грустный мужской голос, сообщивший, что он находится на похоронах, а мне может помочь его коллега по имени Андрей, который сейчас находится на фирме, рядом с поворотным кругом, где стоят лавки и палатки. Яна объяснила, что надо идти через реку, а там я сам увижу. При этом заметно было, что ее напрягает мое присутствие, тем более, что я ничего покупать уже не собирался, а тем временем в палатку стали подходить люди. Ясно было, что все торгаши одинаковы, но уж такова их сущность. Я покинул палатку и двинулся по направлению к поворотному кругу.
Неподалеку от дороги, справа, почти сразу на противоположном берегу Желобной, стояла свеженькая красная вышка мобильной связи. Дальше начинались дома и гостиницы. На фасаде одной из гостиниц вывеска приглашала в баню на дровах. Вскоре я заметил на одной вывеске возле дороги ту же картинку, что и на визитке у Яны. Я подошел поближе к сарайчику и спросил Андрея. На мой вопрос откликнулся серьезный худощавый парень. Я рассказал ему свою ситуацию и попросил содействия. Тот ответил, что посмотрит, чем он сможет мне помочь, поинтересовался номером моей обуви и исчез, поднявшись в зеленый вахтовый прицеп-вагончик. Через некоторое время он вернулся с парой раздолбанных кроссовок фирмы «Адидас». Я взял их и начал мерить, борясь с врожденной брезгливостью к чужим вещам. Кроссовки пришлись мне впору, даже были немного свободны, но это к лучшему. По всему периметру башмака подошва отслоилась от верха, но подметки были вполне целы и даже каши не просили. Однако, я поинтересовался у Андрея, нет ли у него чего-то другого, на что тот ответил, что у них не магазин, а он дал мне то, что нашлось. Я его поблагодарил и двинулся к торговым палаткам, что стояли вокруг поворотного круга, окружавшего обелиск защитникам Кавказа.
Сначала я поинтересовался, кто и чем здесь торгует, а потом попробовал домашнее вино на основе винограда качиш, который продавала одна женщина. Я попросил у нее полиэтиленовый пакет под свои старые ботинки, которые решил пока не выкидывать, а у нее купил поллитровую бутылочку вина. Просто так пить вино не хотелось, поэтому я заказал у пузатого мужика по имени Коля, одетого в голубую майку с шортами, изрядную порцию свиного шашлыка, которую он мне зажарил на решетке для барбекю. По случаю воскресенья и частичного решения обувной проблемы я решил устроить себе праздник живота и не прогадал: шашлык удался на славу. Я с наслаждением умял под винцо одну порцию и заказал добавку, после чего Коля поил меня травяным горным сбором из самовара уже в неограниченном количестве. Рядом долго сидели армяне и поглощали в большом количестве шулюм с обилием мяса.
Насытившись, я двинулся по Лесной улице, в надежде посетить почтовое отделение, купить обувного клея и аптечных принадлежностей. Намеченная программа была выполнена лишь частично, поскольку почта была закрыта, аптечных принадлежностей я не нашел, но клей все-таки был куплен. На обратном пути я попробовал липового меду и на всякий случай взял визитку с координатами пчеловодов Мокроусовых (присылают мед по почте от 5000 руб. за посылку). Возле развилки у реки Желобной начался дождь, и мне пришлось спрятаться под крону большого дерева, где уже укрылся настоящий темно-коричневый негр, который скоро куда-то исчез, кажется, в сторону палатки Яны. Уж и не знаю, откуда он здесь взялся, но чего только у нас теперь не встретишь. Поймать попутку вечером в воскресенье до Яворовой Поляны было абсолютно нереально, поэтому я очень обрадовался, когда увидел, что возле одного из домов поблизости паркуется мужик на «Шниве». Я подошел и поинтересовался, сколько он с меня возьмет за доставку до шлагбаума на Яворовой Поляне. Тот затребовал с меня 1000 рублей, и я согласился, не став с ним торговаться, поскольку выбирать не приходилось.
Напоследок я зашел в кафе и поужинал пельменями, а потом заказал чайник горного сбора, который еще трижды доливал кипятком. Пока ужинал, я немного дописал в дневник. Покинул я заведение уже в глубокой темноте, когда кафе стали закрывать. Добравшись до палатки, я был неприятно поражен ее внешним видом: вся ее правая сторона была обгажена какой-то птицей, возможно, сойкой. Мне пришлось вылить из бутылки почти всю воду, набранную возле кафе, пока палатка не обрела более-менее пристойный вид. В это время со стороны кафе подошли три невеселых молчаливых парня и начали ставить палатку неподалеку от меня. Общаться с ними я не стал и завалился спать. На том и заснул.
13.08.2018 (понедельник)
Воистину, понедельник – день тяжелый. Выспался я хорошо, хотя под утро начались глюки: мне привиделось, будто пошел дождь. Потом мимо начали ходить туда-сюда люди, и я начал сворачиваться. Поскольку я сориентировал Петровича на время с восьми до десяти утра, то нашел, что быть на месте в половине девятого будет вполне нормально – в крайнем случае, подождет. В это же время рядом собиралась серьезная троица, что поставила палатку неподалеку от меня. Ребята спросили, куда можно уйти от этого места, я же рассказал им все, что знал о ближайших тропах на «Фишт» и Инструкторскую Щель. Собравшись, я пожелал им удачи и хорошей погоды, а сам потихоньку двинулся в сторону кафе.
Надо сказать, глюки меня одолевали не на пустом месте: во-первых, мне было брезгливо залезать в спальный мешок, проходив почти целый день в чужих ботинках, во-вторых, ночью действительно прошел дождь, только не под утро, а почти сразу, как я заснул. Теперь я, обувшись в чужую обувь, аккуратно, чтобы не зачерпнуть воды из лужи, шел к кафе. Оно только что открылось: и я заказал один бумажный стаканчик какао. Больше мне ничего не хотелось. Я расположился за деревянным столом снаружи, возле входа, откуда можно было видеть и тропу, и шлагбаум возле асфальта. Сам же принялся заносить в дневник свои впечатления. Посидев немного и пописав, я поднялся и прогулялся до шлагбаума, задав дежурному вопрос о сером «Ауди-100»: тот ничего подобного не видел. Время перевалило за десять часов, и я решил переместиться вместе с рюкзаком в павильон, где вчера пожилой мужик готовил шулюм и торговал медом.
Рюкзак я взгромоздил на пенек, который мужик использовал в качестве подставки под котел с шулюмом, а сам сел на скамейку. Около половины двенадцатого появился хозяин павильона на лифтованной «Газели» с выбитой левой фарой. Хозяином павильона был высоченный моложавый улыбчивый пенсионер с чисто выбритым лицом. На мои сетования об отсутствии ночного «бомбилы» на «Ауди» он среагировал коротко и очень точно: - Кинули тебя, парень, с доставкой. Не приедет твой водила! Надо сказать, попал он в самую точку. Петрович так и не приехал. Я попытался поймать желающих съехать вниз, но все ехали только вверх. Поэтому я разговорился с Николаем Александровичем – так звали старикана. Речь зашла о нюхачестве и спиртных напитках, и я рассказал о своем деде, который после войны работал дегустатором масла и молока на мясокомбинате. Александрович предложил мне попробовать его самодельные напитки: вино из винограда качиш, самодельный мускат и хмельную медовуху. Если бы у меня не было неопределенности с дальнейшим маршрутом, я бы непременно купил у него мускат и медовуху, которую он готовил на хмеле. Мужик для своего возраста и роста был чрезвычайно активен и бодр, и вдобавок, смешлив и ироничен. С ним было невероятно интересно общаться, вдобавок он мне признался, что он из казачьего рода, а его пращур во время войны с черкесами был адъютантом атамана казачьего войска. Мы тепло попрощались, а я отправился ловить попутку. Увы, мое время было ограничено отпуском.
Мне повезло: вниз ехал симпатичный курносый мужик примерно моего возраста на сером «Рейндж-Ровере» с молодой женщиной монголоидной внешности на переднем сидении. Я ему рассказал, что меня «кинул» водитель, с которым я вчера договорился о заброске в Псебай. Мужик заметил весьма справедливо, что за такие вещи надо ноги отрывать. Мужик работал дальнобойщиком и мог позволить себе иметь такую помпезную тачку. Женщина, похоже, была его женой. Я им рассказал, что путешествую в одиночку, а теперь попал в неприятную ситуацию, лишившись ботинок, и попросил высадить меня напротив палатки продавщицы Яны. Я поблагодарил водителя и, вытащив рюкзак из багажника, занял позицию для голосования возле дороги. Мне удалось дозвониться до Петровича, но в свое оправдание он ничего сказать не мог, а только повторял: - Я звонил.
Заходить в палатку я не стал, а поставив рюкзак и подперев его палками, стал пытаться остановить проходящие мимо автомобили. Однако, почти за час моего стояния напротив палатки остановилась только маленькая «Калина», в которой сидела пара, а все скудное пространство сзади было занято туристским снаряжением: мне бы все равно не хватило там места. Прочие же машины, надо сказать, весьма дорогие, проезжали, даже не притормозив: в них ехали отдыхающие, туристов же не было вообще. Рядом со мной остановилась серая «Лада-Приора», из которой выскочил худосочный голый по пояс низенький лысый молодой мужик в узких и коротких, обрезанных на манер капри, джинсах. Он перебежал через дорогу с каким-то свертком и скрылся в палатке, где что-то громко, долго и горячо обсуждал с Яной, потом что-то быстро ел и пил, а потом они вместе вышли из палатки и закурили. Тут у него зазвонил мобильник, и он долго кого-то зло и яростно материл по телефону, а потом вернулся к автомобилю. Я спросил, не подвезет ли он меня до Майкопа. Он ответил, что туда не собирается, а ближайшая заправка – только в Каменномостской. Потом сел в машину – и был таков. Я же остался возле дороги на прежней позиции.
И тут со стороны круга, где я питался шашлыком, от поселка, на хорошей скорости появился черный блестящий «Лендровер-Дефендер-110». Я поднял руку, пытаясь его остановить, но уже без особой надежды. Однако, вездеход затормозил и сдал назад. Я подошел и спросил, не подвезут ли меня до Майкопа. За рулем сидел молодой худощавый парень в шортах, который сказал, что они едут до Каменномостской. Я ответил, что это меня устраивает – все равно, по пути. Парень был крепкий и широкоплечий: он сам взял мой рюкзак и помог поставить сзади в багажник. Мне осталось лишь положить туда свои палки. Я занял место на заднем сидении внедорожника. За рулем сидел парень, а рядом – светлая девчонка лет двадцати с небольшим. Ударив по газам, парень начал быстро рассказывать о местных достопримечательностях. Иногда я встревал в его речь, пытаясь что-то уточнить. Выяснилось, что в здешних окрестностях находятся в большом количестве дольмены и прочие мегалиты – все они стоят на разломах земной коры.
Парень представился Славой, он работал в новообразованной фирме под названием «Активация» – они решили сделать акцент не на «матрасном» или «пьяном» отдыхе на природе, а на культурном наследии Адыгеи и Краснодарского края. Теперь они пытались продавать туры с посещением достопримечательностей и местных культурных центров, а также помогать активным туристам и путешественникам, организуя походы и экспедиции. Я сказал, что путешествую в одиночку и уже закончил первую часть маршрута, пройдя от Лаго-Наки до Гузерипля через Инструкторскую Щель, Псенодах, Фишт-Оштеновский перевал, приют «Фишт», а также Армянский и Гузерипльский перевалы, а сейчас спустился с Яворовой Поляны. Парень предложил заехать к ним на базу и перекантоваться, тем более, что мне требовалось что-то делать с обувью, а у них в поселке был магазин, где продавались горные туфли марки «Salewa». Вообще, кажется, я вызвал у него уважение.
Я решил, что мне сам Бог послал Славу с «Лендровером», и согласился заехать в Каменномостскую, а там – как фишка ляжет. По пути Слава без умолку тараторил, иногда неся, на мой взгляд, сущую околесицу. Пару раз мы останавливались: один раз – возле места впадения реки Киша в Белую (в верховьях Киши я был три года назад, когда путешествовал по Тхачам), а в другой раз – перед скалой под названием «Монах». Скала напоминала лицо монаха, но было около начала второго, и тень падала на лицо «монаха», мешая его хорошенько разглядеть. Девушка, которая сидела спереди, звалась Ольгой – она приехала из Питера, купив тур. Слава быстро гнал машину по хорошему горному серпантину, управляя ею весьма умело, несмотря на свою молодость. На Кавказе, вообще, все любят быстро гонять (и вообще, кто у нас на Руси не любит быстрой езды?).
Мы быстро доехали до базы, находящейся в некотором отдалении от шоссе, за железной дорогой, и заехали на ее территорию, за ворота. Там Слава вручил мне визитную карточку (звали его Вячеслав Качмарский, он числился управляющим фирмы «Активация») и предложил мне поставить рюкзак на небольшой терраске, а сам снова вскочил за руль и объявил, что мы можем ехать за ботинками. У меня в кармане разгрузки загодя были приготовлены свежие не ношенные носки, чтобы не переносить запах чужой обуви на новые ботинки. Правда, пришлось некоторое время постоять на железнодорожном переезде: там как раз стоял грузовой поезд, поставленный под загрузку. Слава сообщил, что в карьере неподалеку грузят щебень для строительных работ, но там долго поезда никогда не стоят – это бывает не чаще одного раза за полгода. Наконец поезд двинулся, и мы поехали в магазин. Там, действительно, стояли горные туфли «Салева», весьма оригинальной конструкции: они напоминали гибрид кроссовок и скалолазных галош, только собранных на крепкой подошве «Вибрам». Я вспомнил, что весьма большим почитателем фирмы «Салева» являлся Алик (Александр Николаевич) Семенов, начальник (или уже бывший начальник) спасательной группы МЧС в Домбае, с которым мы еще в 1991-м году вместе ходили на Чхалту. Я решил для начала примерить обувь, поэтому поменял носки и надел туфли. Было не очень удобно, хотя обувь пришлась мне впору. Я понял, что в этой паре туфель я пройду маршрут, но придется потерпеть, поскольку процесс разнашивания башмаков на маршруте – нелегкое и болезненное дело. Главное – шнуровка здесь шла почти от самого носка ботинка, поэтому по полноте его было очень легко отрегулировать. Это и решило дело: я покупаю пару. Стоили они 3000 рублей. Вдобавок я приобрел пару трекинговых носков за 600 рублей. Во время моей примерки Слава любезничал с продавщицей и гладил местную беременную кошку. На обратном пути я попросил Славу заехать к почтовому отделению, чтобы узнать расписание его работы. Оказалось, что по понедельникам оно не работает, а завтра откроется в девять часов утра. Итак, решено: я остаюсь на базе «Активации».
Мы вернулись, и Слава предложил мне расположиться в номере №2 первого от ворот домика, на первом этаже. Я перетащил туда рюкзак и переоделся в тренировочные брюки и синюю футболку-поло, в которой ехал в поезде. На ноги я надел пластиковые сандалии, которые совершенно не натирали ноги, в отличие от новых тапок, в которые я даже не мог просунуть ноги со своим высоким подъемом – их я решил тоже отправить посылкой домой. Я прошелся по территории: кроме первого домика, здесь стоял еще второй, в котором внизу размещалась столовая и бухгалтерия – на втором этаже. Между домиками высилась небольшая дровяная банька, деревянный туалет-нужник, а перед банькой был разбит газон с цветами и стояла пара качель-беседок, на одной из которых спал серый кот. Неподалеку стоял большой стационарный мангал. Дальше, чуть ниже по уровню, располагался свежий и еще не готовый фундамент третьего дома. Я с кошельком проследовал в столовую, где повар Света накормила меня вкуснейшим обедом из нескольких блюд, которые я едва смог употребить, отвыкнув от обилия пищи. Она, кажется, даже обиделась, когда я отказался от добавки вкуснейших блинчиков с какими-то травами (я таких раньше никогда и не пробовал). Прямо тут же, за столом, были решены все финансовые проблемы: я оплатил 2500 за ночлег и 400 рублей за полноценное трехразовое питание.
От сытости и довольства я уже обнаглел и спросил Славу, нельзя ли мне попариться в бане, на что он сразу умчался и начал ее растапливать, сказав, что через пару-тройку часов баня будет готова, но сейчас он должен будет куда-то везти Олю. Я задал следующий вопрос, нельзя ли мне выстирать некоторые вещи, на что Слава указал мне на повара Свету – она занималась большинством хозяйственных вопросов. Я уточнил вопрос у Светы и скоро приволок ей свое грязное белье, которое она загрузила в стиральную машину. Сам же я занялся подгонкой новой обуви под мои измученные многострадальные ноги. Пришлось выпросить еще кусок стальной проволоки, чтобы можно было продеть красные шнурки круглого сечения в отверстия башмаков. Покончив со шнурками, я перешел к стелькам, закончил подгонку которых лишь в шестом часу, когда баня была уже готова.
Меня позвали на ужин. Тут я познакомился с товарищем и компаньоном Славы, Рустамом Тхайшаовым – он занимался завершением фундамента нового гостевого дома. Я отправился париться: там меня уже ожидала свежая простыня, но не было ковшика для поддачи. Вместо него я приспособил мягкий флакончик из-под перекиси водорода – получилось неплохо. Я сделал в общей сложности пять или шесть заходов в парную, отсиживаясь и отдыхая в предбаннике в промежутках. Вода была только холодная, но очень вкусная, как и везде на Кавказе. Баня удалась на «ура»: после нее у меня начисто исчезли все неприятные ощущения в пояснице! После бани я закончил процесс подготовки обуви окончательно, вложив в башмаки взятые загодя из дома легкие спортивные стельки, а также забрал уже постиранное белье и уложил его на сушилку на террасе. Позже мы немного пообщались с Рустамом: он рассказал, что начали они дело только в декабре и хотят его расширить, опираясь на культурные традиции Адыгеи, но опасаются разгула вахаббизма.
Вечером Слава и Рустам пригласили меня на пиво: Слава купил пластиковую бутылку разливного «Майкопского», а Рустам принес полиэтиленовый пакет с вяленой рыбой – воблой, густерой и плотвой. Отказываться было не удобно, поэтому я показал мужикам способ разделки рыбы, которому меня научил еще отец – от хвоста вдоль. Всем очень понравилось. Рустам время от времени ходил в парную, а Слава обнимал какую-то девицу – я не запомнил ее имени. Я заметил, что Слава о некоторых вещах имеет весьма приблизительное представление, но быстро схватывает информацию – ему следовало учиться, иначе очень сложно из обилия ложных данных построить правильную картину мира. Надо отдать ему должное, он не избегал критики, и воспринимал ее очень положительно. Еще он подарил мне вечером флакончик «Меновазина» – растирки, которая мне всегда помогала – поистине царский подарок! Ничего лучшего я и не ожидал. С тех пор я каждый день втирал жидкость в проблемные места. А Рустам мне чем-то напомнил покойного Юру Базанова: он так же взрывался смехом, когда слышал что-то смешное или остроумное. Кстати, он сообщил, что завтра именно он повезет меня на «Шеви-Ниве» в Псебай.
Посидев немного, я отправился в свою «конуру», которая, надо сказать, выглядела на несколько звезд: здесь имелся хороший санузел, а спать я улегся на здоровенной двуспальной кровати, заняв только одну ее сторону, причем, всю ночь, после бани, я проспал, даже не поворачиваясь набок, лицом вверх. Провалившись в здоровый, счастливый и крепкий сон, я отлично выспался.
14.08.2018 (вторник)
Выспался я просто замечательно. Отношение здесь ко мне было великолепное. Еще не наступило восьми часов, как я был почти полностью готов: рюкзак до конца я так и не разбирал, а все вещи для отсылки домой отложил еще с вечера. Я проверил выстиранные вчера вещи: почти все высохло, только плотная рубашка была еще немного влажной. Ничего, высохнет на мне. Прогретая в бане и во время сна поясница меня больше не беспокоила ни разу. Я пока не стал переодеваться в ходовую одежду, отложив это занятие. А пока не мешало позавтракать. Светлана уже вовсю хлопотала на кухне, приготовив вкусную пшенную кашу, блинчики с медом и чай. Рустам и Оля тоже завтракали. Я поделился с Олей своими планами, а она сказала, что решила съездить вместе со мной к кордону «Черноречье». Я рассказал ей о своих впечатлениях от поездки в Питер на учебу по электронной и ионной микроскопии в конце зимы – начале весны этого года. Уже перевалило за девять часов утра. Ждали только Славу, который тоже изъявил желание съездить в Псебай.
Наконец, он появился, быстро утряс какие-то дела и, подойдя ко мне почти вплотную, сказал, что поездка будет стоит 4000 рублей – как мне такая сумма? Я сравнил ее с 5000-ми, которые выкатил мне Рустем на Лаго-Наки и решил, что в самый раз. Я дал «добро» и пошел переодеваться. Рустам показал мне начинку «Шнивы», на которой я еще ни разу не ездил. Машина мне неожиданно весьма понравилась, поскольку раньше я ее как-то никогда не воспринимал всерьез. Все оказалось вполне разумно устроено. Я и не ожидал такого от «Шнивы». Рустам сказал, что «Шеви» слегка уступает «Ниве» по проходимости, зато значительно превосходит по комфорту. А на скорости больше девяноста километров в час на «Ниве» вообще лучше не ездить: шумит раздатка. Все вопросы оказались разрешены, я простился со всеми сотрудницами «Активации», которые остались на базе, сделал прощальные фотографии, и мы забрались в машину. За руль сел Рустам, я с сумкой-бананом – рядом, а сзади разместились Слава с Олей. Рюкзак с палками лежали в багажнике.
Первым делом мы подъехали на почту. Там уже стояли люди. Я купил картонную коробку и уложил в нее вещи, заняв очередь на отсылку. На прилавке красовались некоторые нужные вещи, и я этим воспользовался, купив моток туалетной бумаги (моя уже подходила к концу) и тюбик мази для растирания «Активист». Хоть пожилая приемщица и не особо торопилась, но свое дело знала хорошо. Я быстро все закончил и сел в машину. Кстати, Слава перед самым отправлением подарил мне моток лейкопластыря, который очень пригодился на маршруте. Как только мы вышли на трассу, Рустам взял хороший темп. Ехали мы сначала вдоль железной дороги, где, по слухам, скоро должны были пустить «Ласточку», а пока уложили бесшовное рельсовое полотно. Хорошо бы эти слухи оправдались! Мы быстро доехали до окраины Майкопа, откуда повернули направо, и дальше двигались по равнине. В одном месте мы остановились, и Рустам всех угостил квасом. Рядом стояла статуя святого Николая-угодника Божия, а неподалеку – часовня в его честь. Поблизости была расквартирована воинская часть, принимавшая участие во множестве миротворческих операций. На ее территории был установлен БТР, а рядом закопаны в землю камни – по числу конфликтов, в которых принимала участие Майкопская бригада (Чечня, Косово и Метохия, Дагестан и т.д.). Заезжать вглубь Майкопа Рустам не стал, повернув направо. Дальше ехали вдоль чайных посадок. Слава сказал, что здесь выращивают самый северный чай в мире: его нельзя купить, а пьют его только члены Правительства и миллиардеры.
Быстро несясь по равнине, мы обнаружили несколько активно строящихся участков с крупными развязками. Рустам предположил, что здесь скоро собираются пробить Главный Кавказский хребет и пустить дорогу, которая убьет весь Кавказ. Слава возразил, что вряд ли. Ну что же, поживем – увидим. Где-то неподалеку базировались наши РВСН, как прокомментировал Слава. Естественно, ничего снаружи видно не было. На горизонте, в голубой дымке просматривались знакомые силуэты Тхачей, Бомбаки, Ачешбоки, а справа начинали проявляться другие, пока незнакомые мне горы и хребты. Двигаясь в сторону Псебая, мы проехали мимо завода фирмы «Knauf», которая поставляет сухие строительные смеси. Подъезжая к Псебаю, Слава спросил Рустама, знает ли он, что Алла Пугачева родом из Псебая? Тот удивленно воскликнул: - Так вот почему она такая красивая! Она – черкешенка!
Слева от дороги проявилась река – это была Малая Лаба, вдоль которой мне предстояло идти по тропе. Перед тем, как заехать в поселок Псебай, Рустам решил залить в бак бензин, и я отдал ему 4000 рублей. А в самом Псебае мы снова остановились, и Слава купил всем по плитке пломбира. Потом развернулись и поехали дальше по шоссе, оставив поселок справа. Я возмутился, заявив, что ехать надо не в поселок Никитино, а через Псебай. Пришлось разворачиваться. Я оказался прав, но мы проскочили весь населенный пункт, не заметив отделения МЧС и конторы Заповедника. Вернулись назад и нашли МЧС. Когда я вошел на их территорию, мужики, кажется, хотели испытать на прочность новый костюм из неопрена. Но я их отвлек, заявив, что собираюсь пройти по маршруту №8 от Псебая до Красной Поляны. Оказалось, что сначала нужно оформить документы в конторе Кавказского заповедника. Рванули вперед, искать контору. По дороге женщина нам подсказала, что контора находится не на центральной улице, а на перпендикуляре к ней. Найдя контору, я отправился оформлять бумаги. На месте был пожилой заместитель директора, который сначала заматерился, узнав, что я иду один. Но потом сменил гнев на милость, хотя и рассказал, что находят некоторых с отгрызенными ушами – мыши любят есть хрящи. Оформлял он документы медленно, никуда не торопясь, о чем-то время от времени рассказывая. Я задал ему вопрос о Боре Семидурове, тот знал его, а фамилия Бори на самом деле была, кажется, Семудров или Семимудров. Слава не мог ждать так долго и явился в кабинет узнать, как двигаются дела. Вскоре они с замдиректора перетирали вопрос о заключении договора на проход в Заповедник клиентов «Активации». Затем начали вспоминать позывные друг друга и то, что они когда-то заочно общались по рации. С меня за пять дней в Заповеднике взяли 1550 рублей, выдав целую связку билетов, пропуск для пограничников и Памятку о правилах поведения в Заповеднике. Теперь можно было ехать к спасателям в отделение МЧС. Рустам с Олей засели в беседке возле конторы и решили переждать жару, а Слава вскочил за руль, и мы с ним поехали оформляться в МЧС.
В отделении МЧС дежурный показал мне выдержки из Правил поведения на маршруте, рассказал, что в Заповедник запустили леопардов, которые уже стали нападать на скотину местного населения, поскольку им не хватает кормовой базы, заставил расписаться в журнале и дал разрешение на выход, присвоив мне номер группы 291 и наказав позвонить по указанному в пропуске номеру телефона в конце маршрута. Я вернулся к машине, и мы погнали обратно, к конторе Заповедника, где замдиректора лично вышел из домика конторы, чтобы забрать экземпляры пропуска и напутствовать меня перед выходом на маршрут. Я был даже польщен таким вниманием к моей скромной персоне. Видимо, маршрут пользуется не очень большой популярностью. Но вот, все документы были выправлены, и мы двинулись дальше, в сторону кордона «Черноречье».
Скоро асфальт кончился, дорога пошла вверх вдоль реки. Несколько раз приходилось останавливаться и уточнять направление движения, чтобы не заблудиться. Предположу, что Оля уже не раз пожалела, что решилась на поездку. В конце концов, мы подъехали к глухим запертым воротам кордона, на которых висела большая рында, в которую поочередно позвонили все, кто ехал в машине. Наконец калитка приоткрылась, и появилась крупная и чрезвычайно серьезная женщина в темно-зеленой форме сотрудника Заповедника. Я взял рюкзак и прошел внутрь кордона. Остальные последовали моему примеру. Женщина сперва решила, что вся толпа пойдет по маршруту, а потом чрезвычайно удивилась, что я иду один. Она указала мне на большой плакат, висящий над дорогой на территории кордона. Плакат гласил: «Азиатский леопард возвращается». Женщина меня предупредила, что на маршруте могут повстречаться олени, зубры, медведи и даже леопард. Рядом было помечено: «Маршрут Псебай – Красная Поляна. Расстояние 57 км». Я поблагодарил женщину за заботу и простился с командой фирмы «Активация» и ее клиенткой Олей из Санкт-Петербурга.
Сам же я двинулся по тропе, которая еще представляла собой двухколейную дорогу, приспособленную для перемещений на автотранспорте. Оказывается, за полторы тысячи рублей можно было договориться с егерями о доставке на кордон «Третья Рота» на внедорожнике УАЗ. Метров через 500 справа в Малую Лабу впадала река Уруштен, через которую был уложен деревянный мост. Когда я шел через мост, то чуть не лишился пятки от телескопической палки: она заклинилась между досок деревянного настила и не хотела вылезать. Но, в конце концов, я сумел ее освободить и двинулся дальше. Время от времени приходилось пересекать различной мощности ручьи, которые я старался форсировать, по возможности не замочив ног. Иногда останавливался на короткий отдых – то и дело, попадались беседки, где отдыхать было удобнее. Так я шел до самого кордона «Третья Рота», где когда-то, действительно, была расквартирована настоящая боевая рота, чуть выше нынешнего кордона. Меня встретил кудрявый егерь небольшого роста и поинтересовался моей фамилией. Я назвался, а он даже не стал переспрашивать, запомнил. Я спросил его, действительно ли на последнем этапе есть такой мощный ручей, что приходится всякий раз замачивать ноги при его прохождении? Он подтвердил, что в верхнем течении Малой Лабы действительно есть Бешеный ручей, который полностью оправдывает свое название. Не могу сказать, что он меня этим сильно порадовал. Егерь показал, где находятся ночевки и сообщил, что идти до них совсем недалеко, метров 500-800. Я попрощался и двинулся к ночевкам «У пьяной ели».
Вскоре я оказался у ночевок. Там стояли несколько дощатых беседок со столами и скамейками и целых три туалета. Рядом с первой беседкой были разбиты несколько палаток. Там я и оставил пока свой рюкзак, решив осмотреться. На столе беседки в беспорядке были навалены вещи и продукты, но людей рядом не было. Я двинулся вглубь стоянки, и возле третьей беседки обнаружил группу из нескольких человек, сидящих вокруг парня с гитарой, трое из которых сразу встали при моем приближении. Я поздоровался и сказал, что оставил рюкзак возле первой беседки, но приду к ним попозже. Трое поднявшихся пошли к первой беседке, а я добрел до дальней границы стоянки и вернулся обратно.
Один из вставших при моем появлении людей выглядел несколько странно: он был уже в довольно солидном возрасте, но на голове у него торчала карикатурно напяленная военная пилотка старого образца. Я в свое время носил такую в военных лагерях, всегда аккуратно посаженную сверху на голову. А у этого человека она была нелепо распахнута, как у фрица под Сталинградом. Вместе с ним ушли два молодых парня. Когда я с ним разговорился, уже поставив палатку и вскипятив чай, он рассказал мне, что их группа занимается военно-поисковой работой и устанавливает на перевалах, где во время Великой Отечественной войны шли бои, знаки воинской доблести и славы. В настоящее время часть группы находится на перевале Умпырь и устанавливает памятный знак вместе с приданными им четырьмя бойцами из Бригады горных стрелков, поскольку в этот раз командование пошло им навстречу и помогло в осуществлении акта установки памятника.
Команда собиралась ужинать, и я тоже решил внести свою скромную лепту в пиршество и предложил им сырокопченой колбасы и чеснока. Они же ответили какими-то сладостями и чем-то еще. Поужинав и поговорив, я решил навестить вторую группу. Те все так же сидели вокруг стола-беседки, а парень играл на гитаре какую-то дробную песню в современном вычурном бардовском стиле. Когда он закончил, я попросил у него гитару, хотя уже несколько лет не держал ее в руках. Сперва я спел песню «Милая мой, солнышко лесное» Ю.Визбора, далее – «Жену французского посла» А.Городницкого, а уже после перешел на свои: сначала исполнил «Края, где горы и леса кругом», а потом – «Петербургские рассветы». Когда я закончил петь, парень, что играл на гитаре, подивился, сказав по поводу первой моей песни, что никогда не слышал в песне такого удивительного сочетания простоты и красоты. Руководитель группы назвался Андреем и, спросив, чья это песня про Питер, заявил, что у него просто возник образ города Петра – так хорошо я передал дух этого города.
Мы немного поболтали, и Андрей взял с меня слово, что я обязательно перепишу ему слова этих песен. Мне было очень приятно услышать такой лестный отзыв, и я пообещал. Группа оказалась, в основном, возрастная. Некоторые участники были гораздо старше меня, а Андрей сообщил, что они с женой, которая тоже шла с ними, устроились инструкторами и водят теперь группы туристов, а вообще, они переехали на Кавказ из Волгограда, где прожили довольно долго. Я попытался вспомнить слова еще одной песни, «Ты не заменишь эти горы», но до конца не смог, сколько ни пытался. Я решил, что постараюсь вспомнить ее слова на следующий день, когда пойду по маршруту.
Я вернулся к палатке и еще немного поговорил с Сергеем Владимировичем – так звали питерца – о роде его деятельности. Оказалось, что по специальности он – химик-методист, а занимается военно-поисковой работой вот уже почти четверть века. Он рассказал мне, что на маршрут с горными стрелками вышел известный в этих местах человек – армянин Рафик, который дважды в год меняет на девяти перевалах Фишт-Оштеновского горного района все флаги, которые он шьет сам и на свои деньги, считая, что все мы в неоплатном долгу перед героями Великой Отечественной войны. Мы с Сергеем Владимировичем обменялись координатами, и я обещал с ним списаться по электронной почте. Остатки поисковой группы отправились спать, а я еще некоторое время ходил по лагерю и спускался к реке, наполняя водой бутылку, чайник и кружку, чтобы освободить немного времени с утра. На стоянке было удивительно тихо, если не считать монотонного шума воды в реке. День заканчивался спокойно, и я решил пораньше завалиться спать. Судя по описанию, следующий этап маршрута грозился быть довольно напряженным. Перед сном я растер меновазином натруженную ногу и снял лейкопластырь, намотав на ночь эластичный бинт.
15.08.2018 (среда)
Проснулся я около шести и, выйдя из палатки на волю, обнаружил, что народу в лагере прибавилось. Пытаясь высушить тент от палатки, я познакомился и вдоволь пообщался с легендарным Рафиком, взяв у него электронный адрес. Правда, он настоял, чтобы при отсылке ему электронного письма я непременно указал дату и обстоятельства нашего знакомства. На прощание он подарил мне пластиковую бутылку с остатками чачи и две упаковки сала: простого и копченого. А пробудившиеся горные стрелки, возвратившиеся к своим палаткам лишь около четырех часов утра, начали выкладывать на стол не употребленные части своих воинских сухих пайков. Я взял себе лишь два пакетика растворимого кофе, маленькую упаковку яблочного повидла, которую тут же съел, и пару блистеров с сухим горючим. Остальное разложили на кучки и сгруппировали на столе под навесом беседки. Перед уходом Рафик чуть не оставил в беседке свою мембранную куртку, но я ее заметил и успел его окликнуть. Потери не случилось.
Сергей Владимирович со своей парой ребят собрались и, не дожидаясь горных стрелков, ушли к кордону «Третья Рота», чему те очень удивились, но заметили, что зря они торопятся: без них машина с кордона все равно не уйдет. К тому времени другая группа под руководством инструктора Андрея уже вышла на маршрут, а мне пришлось дожидаться, когда окончательно высохнет палатка. Но вот – свершилось! Я быстро собрал рюкзак и выступил на очередной этап маршрута около двенадцати часов дня.
Некоторое время тропа вилась вдоль реки, не поднимаясь по склону, но очень скоро русло Малой Лабы сузилось до довольно крутого каньона, и тропа перешла на склон. Маршрут на этом этапе отличался резкой переменой высот и разнообразием ландшафта. Судя по описанию, набор высоты на этом участке составляет 500 метров. Через каждый километр на маршруте был установлен километровый столб. Я не помню случая, когда бы я столь трепетно пытался следить и с таким нетерпением ждал следующего километрового столба. Все этапы маршрута были около 10-12 километров по протяженности, но здорово отличались друг от друга по характеру местности и рельефу.
Переправляясь через ручей Дубовый и реку Большая Балканка, я дважды изрядно промочил ноги, что не способствовало моему ускорению. Этап оказался довольно сложным, поскольку в некоторых местах на скалах были провешены перила, а часть участков тропы продублирована временными укрепленными настилами. Я даже подивился такой подготовке: наверняка, она требовала больших трудозатрат и времени. Мне здорово помогали мои телескопические палки: в сложных местах без них пришлось бы туго, а в некоторых местах буквально захватывало дух. К середине этапа я был весь мокрый от пота. Решив, что не помешает выкупаться, я разделся догола и, перейдя по кривому стволу пихты ближе к середине потока, зашел в воду и зацепился за крупный камень, чтобы не унесло течением. Прохладная вода моментально сняла усталость, я подсох, оделся и вновь двинулся по тропе. Иногда путь пролегал по лесу, а порой выходил на отвесные скалы, одного неосторожного движения на которых хватило бы для летального исхода. Но я был аккуратен и не стремился к самоубийству. В нескольких местах, помимо километровых столбов, встречались объявления о запрете разведения костров и устройства стоянок, а также информационные щиты, на которых сообщалось, что до места стоянки осталось столько-то километров. Выглядело это как насмешка, поскольку километраж как-то не соотносился с объявлениями.
Зато как я был рад, когда почувствовал приближение кордона «Умпырь»! Тропа стала почти горизонтальной, а слева от нее, чуть ниже по уровню, я обнаружил обнесенную штакетником обширную территорию. Подойдя поближе, я позвал хозяина. Двигаясь дальше, я еще раз десять пытался докричаться до егеря, пока не добрел почти до берега реки Ачипста, где стояла беседка с навесом, баня и колодец. Поставив рюкзак в беседку, я достал налобный фонарь, надел его на голову и стал ждать. Уже почти стемнело, когда со стороны кордона, наконец, появился довольно рослый худощавый мужик в сопровождении двух маленьких добродушных коротконогих собачек, слегка напоминающих по экстерьеру такс, но со стоячими ушами. Этот егерь весьма придирчиво просмотрел все мои документы, не чета прошлому, оказался удовлетворен и указал мне на скрытый в глубоких сумерках мост через Ачипсту, по которому можно было перейти на противоположную сторону реки, где располагались стоянки для туристов.
Я перешел реку и заметил свет от налобного фонарика, мерцающий на берегу: кто-то из вчерашней группы набирал воду из реки. Я подошел ближе и поздоровался. Мне ответил молодой голос, кажется, того парня, что прошлым вечером играл на гитаре. Он наполнил водой котелок, пересек тропу и неожиданно двинулся вверх направо по перпендикулярной тропе, которую я даже в темноте не заметил. Оказывается, стоянки находились на горизонтальной площадке, размещавшейся значительно выше уровня реки. Я бы здесь долго проплутал в темноте, если бы не встретил этого парня. Я двинулся за ним, подсвечивая себе фонариком, включенным на пониженную мощность. Там я побродил по территории стоянок, выбрал себе горизонтальную площадку возле свободной беседки и вынул из рюкзака необходимые для бивака вещи, включая палатку и горелку с баллоном и чайником. Теперь я двигался нарочито медленно, поскольку здорово устал от перехода. Разложив на столе в беседке причиндалы, я с кружкой и чайником поплелся вниз, за водой. Там я сначала напился из кружки, а уже потом наполнил чайник и кружку – с запасом, чтобы лишний раз не возвращаться. Таким образом, я создавал себе запас воды на утро, экономя время сбора.
Поставив чайник греться на горелке, я наскоро добрел до соседней беседки, в которой оторопело и как-то оцепенев от усталости, сидела почти вся группа. Никакой гитарой в этот раз даже не пахло: ее даже и не думали расчехлять. Андрей поднялся и, доверительно обратясь ко мне, сообщил, что сегодня никаких песен не будет: группа изрядно вымоталась. Переписывание песен и взаимный обмен контактами он также решил перенести на завтра. Я возвратился к палатке и начал ее устанавливать. Тем временем, в чайнике вскипела вода, и я переключился на ужин, то и дело, возвращаясь к установке палатки. Таким образом, когда я закончил ее установку, то уже слопал кашу и почти допил чай. Вдобавок, во время ужина я сделал три хороших глотка чачи из пластиковой бутылки, подаренной мне армянином Рафиком – они явно пошли мне на пользу с устатку. Усталость отступила, поскольку прием алкоголя неплохо разжижает кровь, а я каждый день терял много воды, особенно сегодня.
Тут ко мне потихоньку подошел высокий пожилой человек, пожалуй, самый старый в этой группе: ему было не менее семидесяти лет, а то и поболе. Видимо, у него наболело: он поведал мне, что инструктор все время их куда-то гонит, не соотносясь с физическими данными участников группы. – Может быть, хоть Вы мне объясните причину этой гонки? – задал он мне этот риторический, по сути, вопрос. Но я ничего не мог ему ответить, сказав, что я лично ориентируюсь на собственное самочувствие и не гоню, поскольку иду один. Он покачал головой и показал мне свои палки: они имели горизонтальные навершия, а правая палка была вдобавок снабжена светодиодным фонарем, что я счел весьма мудрым решением. Мужчина же обозвал эти палки стариковскими и медленно двинулся в сторону своей палатки. Мне он показался чем-то похожим на барда Ю.Кукина.
Больше рассматривать стоянку мне не хотелось, поскольку вокруг царила кромешная мгла. Я предпочел поскорее разобраться с вещами, забраться в палатку и приготовиться ко сну. Тяжелый переход был мною успешно пройден, а предстоящий был в описании помечен как «самый легкий день похода», несмотря на почти стандартный километраж. Я растер ноги мазью, содрал лейкопластырь и разместил туфли под пологом палатки, вынув из них предварительно стельки, чтобы к утру они просохли, если очень повезет. Я заснул счастливым сном человека, который честно сделал свое дело. Мне снились радужные перспективы и вспоминались слова моих старых песен.
16.08.2018 (четверг)
Этот день обещался быть самым легким, поскольку подъем составлял всего 200 метров, согласно описанию маршрута, а тропа пролегала по лесу, и расстояние оказалось слегка меньше обычного. Я не стал сильно затягивать сборы, но, тем не менее, соседняя группа вышла раньше меня, причем, инструктор Андрей, натянув на голову белый бурнус от солнца, крикнул мне на прощание: - Встретимся на Чистой! Меня это утверждение слегка удивило, поскольку следующая стоянка была отмечена в описании под названием «30-й километр». По какой-то причине он решил погнать и так уже уставшую группу через два дневных перехода. Я же спокойно дошел по лесной тропе до «30-го километра» уже часам к пяти, где приготовил себе праздничный ужин из вермишели на куриных бульонных кубиках с колбасой и салом. Еще я почти доел бесконечные гречневые хлебцы, от которых устал.
Неподалеку от места стоянок, на этом же берегу Малой Лабы, стояло каркасное сооружение, в котором я узнал походную баню. Но ни желания, ни сил, ни возможности готовить баню у меня не было. Ведь для этого необходимо заготовить изрядное количество дров, надо сложить или переложить печь-каменку, затопить ее и в течение нескольких часов аккуратно протапливать, пока камни не раскалятся до хорошей температуры – 400-500 градусов по Цельсию. Даже если имеется хороший каркас, необходим материал для его обтяжки после протопки, а для этого нужно немалое количество полиэтилена, какой-нибудь ткани и веревки для их обтяжки. Прежде чем обтягивать каркас, следует удалить из зева каменки всю золу и пару-тройку раз обдать камни большим количеством воды из ведра или котелка, которыми я не располагал. Лишь при условии выполнения всех перечисленных операций можно было надеяться на удачную пропарку. Но ведь баня подразумевает еще и общение, а я был абсолютно один. Поэтому я внимательно изучил место стоянки, немного пописал свой дневник, пока было светло, да и решил завалиться спать, чтобы хорошенько выспаться: следующий день грозил быть гораздо более напряженным.
Я еще походил перед сном вокруг палатки, понаблюдал за рекой и небом, отметил тишину и умиротворение этого места, а также порядок на точке стоянок. Ноги мои почти привыкли к новым ботинкам, во многом, благодаря тому, что я их регулярно промачивал во время переправ через ручьи и реки. Но ногам от этого лучше не становилось: начало здорово болеть ахиллово сухожилие на правой ноге, так что, следующие пару дней я решил наматывать эластичный бинт не на ночь, а с утра, на весь ходовой день. С тем и заснул под монотонный шум мощной горной реки Малая Лаба.
17.08.2018 (пятница)
Проснулся я в начале или половине седьмого и решил выйти на тропу пораньше, хотя в описании утверждалось, что этот переход не намного сложнее предыдущего, хотя ожидался набор высоты уже на 650 м против 200 м на предыдущем участке. Действительно, этот этап оказался гораздо разнообразнее, хотя на первой части перегона высота не сильно возросла: тропа петляла по лесу, то и дело, открывая виды на множество обелисков и памятников, поставленных защитникам Кавказа в годы войны. Я старался фотографировать большинство из них. После впадения в Малую Лабу реки Безымянной с противоположной стороны, на тропе стали появляться затяжные подъемы, она стала пролегать по опасным полкам или проходила по дождевым кулуарам. Я заметил, что стал гораздо более сдержанно относиться к километражу, который, как и прежде, был отмечен километровыми столбами. А ведь перед «Умпырем» я считал буквально каждый столб! Ноги теперь оказывались почти сухими даже после форсирования серьезных водных преград. Даже не могу объяснить причины этого явления. Возможно, появилось некое умение их изящно преодолевать, а может быть, реки просто стали более легко проходимыми.
Где-то на середине дневного перехода, на затяжном подъеме, я услышал шаги позади себя. Меня догонял худой парень в очках и синей футболке. Я пропустил его вперед, поздоровавшись. Он ответил и бодро меня обогнал, таща рюкзак на спине как-то наискосок. У парня было сухое желчное лицо, практически лишенное губ. Его несколько оттеняли прямоугольной формы очки в тонкой металлической оправе серебристого цвета. Двигался он легко и быстро и, поскольку его не было на стоянке «30-й километр», я заключил, что он рванул сюда сразу с «Умпыря».
Часа через полтора-два мне повстречалась пара – мужчина и женщина. Они сообщили, что мой коллега меня здорово обогнал. Видимо, они имели в виду того парня в очках. Довольно скоро тропа резко взяла вправо и пошла забирать наверх, а потом немного попетляла и стала спускаться к реке. Там был проложен подвесной мост через реку Чистую, который я перешел около половины седьмого. Стоянка была расположена как бы на полуострове: ее с двух сторон омывали две реки, Малая Лаба и ее приток – Чистая. Как обычно, на месте стоянок были установлены беседки со столами посредине. Только вот туалет здесь был уже один, а не два, как на «30-м километре».
Когда я подошел, возле моста стояла уже одна палатка, возле которой возились двое молчаливых ребят. А дальше, чуть выше, палатку ставил парень в очках, который обогнал меня на марше. Удивительно, как долго он этим занимался. Все выяснилось, когда он ко мне подошел и попросил чего-нибудь сладкого, например, конфетку. Он просто начисто выдохся. Я порылся в кармане своей разгрузки и отыскал там початый столбик таблеток витамина С с глюкозой, которого я взял с собой, кажется, три штуки, но почти не использовал, питаясь, преимущественно, курагой и черносливом. Там осталось всего две или три таблетки. Я отдал их парню. Он поблагодарил и представился: его звали Игорь, он приехал из Краснодара. Я поинтересовался, не знает ли он фотографа Колю Хорькова. Игорь ответил, что он совсем недавно переехал в Краснодар и никого там еще не знает.
Я отправился к берегу Чистой за водой, попил, наполнил емкости и вернулся к беседке. Воистину, как говорил мой отец: пока толстый сохнет, худой сдохнет. Этот Игорь был на пути к полному истощению. Я порылся в продуктовом пакете и отыскал там еще один столбик витамина С с глюкозой, почти нетронутый. Его я тоже подарил Игорю, за что он начал меня горячо благодарить: видимо, тех двух или трех таблеток ему хватило ненадолго.
Пока я занимался палаткой, вскипел чайник, и я сделал перерыв. Тут со стороны перевала Аишха появилась группа пешеходников с радиостанцией, по которой один человек без остановки болтал с кем-то. Мы взаимно поприветствовали друг друга. Оказалось, что вторая часть их группы ухитрилась потерять на остановке стойки от палаток и, благополучно их отыскав, теперь двигалась где-то в сумерках по направлению к нашей стоянке. Я растянул палатку на единственном более-менее удовлетворившем меня месте, где не было древесных корней, вдобавок, мне пришлось отогнать от палатки шуструю наглую мышь, которая пыталась проникнуть внутрь. Наконец, палатка была установлена, и я вернулся к завершению трапезы, закончив ее зеленым чаем с чебрецом. Тем временем, наступила мгла, а к первой половине группы присоединилась вторая. На радостях они начали бродить по всей площадке для стоянок, пытаясь найти подходящее место и слепя всех налобными прожекторами.
Я сделал им замечание, сравнив их с одним кретином, который тоже любит слепить людей во мгле своим мощным свтодиодным прожектором. Они перестали мельтешить, но меня с тех пор начали именовать с использованием обращения «отец». Но, вроде, не обиделись. Мне же было на это глубоко наплевать: пускай хоть горшком назовут, только в печь не сажайте! Кстати, ребята поделились, что, когда они, сильно вымотавшись, лежали около часу на отдыхе после прохождения перевала Аишха, то видели на противоположном берегу Лабы бурого медведя с черной башкой. Шерсть у мишки так и отливала на солнце, и он их не заметил, поскольку ветер дул от него в их сторону. А потом, когда они уже собрались сниматься с отдыха, на краю леса повстречали благородного оленя с огромными развесистыми рогами. Вот что значит замереть вовремя и в нужном месте! Мне же попадались на тропе только птицы. Я спросил, не попадалась ли им встречная эклектичная группу, идущая на Красную Поляну. Они ответили, что встретили группу измученных людей, буквально упавших на перевале, заявляя, что дальше не пойдут, а поставят палатки прямо здесь. Все-таки Андрей их допек! Но что было причиной такого поведения? Возможно, деньги: ведь он сэкономил день или два. А возможно, погода. Ведь я же вымок под дождем.
Снова из палатки вылез уже немного отдохнувший Игорь из Краснодара, поинтересовавшись, куда и как идти дальше. Я дал ему для прочтения описание маршрута, с условием, что он мне его утром возвратит. Мне было просто необходимо хорошо выспаться, поскольку следующий день грозился быть чрезвычайно напряженным. Я растер ноги меновазином и мазью «Активист» и завалился спать.
18.08.2018 (суббота)
Я рассчитывал выйти часов в восемь утра, но не удалось, поскольку пришлось сушить палаточный тент. Я поднялся, когда все на стоянке еще спали, около половины седьмого, найдя на столе в беседке описание маршрута, что я вечером дал читать Игорю. В пакете я обнаружил стреляную гильзу, которую Игорь в качестве благодарности приложил к прочитанному материалу. Вышел я до десяти часов, что, считаю, было довольно поздно. И почти сразу, выйдя на курумник, потерял тропу. Я немного пометался по камням, затем вернулся чуть назад и минут через двадцать отыскал ее среди деревьев. Еще раз я терял тропу, когда вышел на каменоломню – место, где когда-то обвалилась часть горы. Я минут пятнадцать ковырялся по камням вдоль реки, но потом пошел вправо и отыскал маркировку. Все это время меня не отпускали мысли: как же я буду проходить Бешеный ручей? Мне и тут повезло: кто-то оснастил его временным мостом из пары березовых жердин, что позволило благополучно его пересечь. Удивительно, но в этом месте верхнего течения Малую Лабу можно было вполне спутать по расходу воды с этим ее притоком.
Я покинул зону леса, выйдя на альпику, которая иногда перемежалась со смешанным лесом и широколистным разнотравьем, поскольку тропа то спускалась к реке, то вновь поднималась по склону. Около половины второго с севера нагнало довольно сильный дождь, который мне посчастливилось встретить во всеоружии: я надел плащ на себя и облачил рюкзак в зеленую непромокаемую накидку из нейлона-таффеты. Однако, моим ногам это слабо помогло: они вымокли насквозь на всем своем протяжении – на них стекала с плаща вся вода. А собиралось все в галошах, где теперь постоянно хлюпало при каждом шаге. Дождь через час с небольшим полностью прекратился. А лишь спустя пару-тройку часов ноги и брюки подсохли, осталось мокрым лишь содержимое ботинок.
Двигаясь по мокрой альпике, я встретил огромное количество черники, угодив, таким образом, на второй пик этой ягоды за одно лето: первый пик я повстречал в начале июля в Калужской области, когда ходил с мужиками на байдарках по реке Рессе. Правда, сейчас я не располагал таким количеством свободного времени, а зачерпнул пару раз ягоды ладонью прямо на ходу. На тропе мне попалось изрядное количество медвежьего помета с огромным содержанием черники. Не мудрено, что шерсть у встреченного соседями по стоянке медведя так лоснилась на солнце. А перед этим, пройдя каменоломню и ранее, на Ветеринарной поляне, перед стоянкой на Чистой, мне довелось вдоволь пощипать малины, до которой я большой охотник, как и медведь. Музыка по-прежнему мне сопутствовала.
Снова распогодилось, когда я двигался довольно бодро по скудной траве уже на взлет к перевалу Аишха. На перевал я вышел совсем сухой, не считая мокрых ног. Дул очень сильный северный ветер, теребя на самом перевале штандарт ВДВ и раздувая до состояния пузырей стоящие буквально рядом с перевалом две палатки. Возле «пузырей» гулял ребенок, скрывшийся куда-то при моем приближении, взрослых же рядом не было: скорее всего, пошли на какую-нибудь гору поблизости. Спустившись чуть ниже перевала и найдя удобное для сидения солнечное место, я решил сменить носки и стельки в ботинках. Очень вовремя. Крутой спуск по короткому южному микросклону, как его именуют в описании маршрута, отнимал массу нервных и физических сил, а ноги просто перестали мною ощущаться. Последние дни я наматывал эластичный бинт на оба голеностопа, не позволяя расслабляться связкам. Но на этом спуске ноги просто вспухли. Теперь я позволил им немного отдохнуть.
Чуть ниже на тропе я повстречал сперва крючконосую женщину с мальчишкой, а потом – одетых в теплые зимние куртки мужчину с женщиной и маленькой игривой девочкой. Мужик посоветовал мне спускаться до белых домиков, которые местные жители использовали для отдыха. Пройдя несколько весьма крутых и спорных участков, тропа довела меня до развилки со схемой Заповедника, с которой начиналась уже двухколейная дорога, пригодная для перемещения полноприводного автотранспорта. Идти же по ней ногами было больно, сложно и мучительно. От развилки появилась мобильная связь, и я попытался дозвониться до Георгия в Лазаревское, но неудачно. Вскоре мне пришлось пересечь довольно полноводный ручей Пслушонок, и я ухитрился даже не замочить ног. Вот что значит мастерство! Я решил сильно не выкладываться и особенно не торопиться.
При движении прямо по направлению дороги камешки, попадавшие под подошвы, начинали проворачиваться, что могло привести к падению. Приходилось двигаться по дороге галсами, подобно паруснику против ветра: при этом ноги я ставил боком к уклону, что позволяло фиксировать стопу. Вдобавок стопу я выворачивал наружу во избежание подворачивания. Получалось нечто наподобие перемещения по склону на горных лыжах – на кантах, в чем немалая заслуга принадлежала телескопическим палкам. В результате, преодолеваемое мною реальное расстояние серьезно возросло, а скорость перемещения упала. Привело это к тому, что на нулевую отметку маршрута, к шлагбауму, я вышел уже в темноте. Напоследок я сфотографировал гранитный обелиск, установленный в память гибели под лавиной горных стрелков и пограничников зимой 1942-1943 года.
На спуске я несколько раз пытался дозвониться до МЧС в Псебай, но каждый раз на противоположном конце связи включался какой-то прибор, по-видимому, факс. От шлагбаума я двинулся по правой, более накатанной дороге. Идти приходилось с фонарем на голове, поэтому того, что находится на расстоянии, превышающем длину распространения светового луча (где-то около десяти метров, не более), я не видел. Пройдя несколько крутых поворотов по крутому серпантину, я пересек небольшой ручей и увидел слева от дороги, под заросшим травой и кустами склоном обрыва, прямо на ее краю, малюсенький горизонтальный пятачок, на котором могла поместиться моя палатка. Эврика! Решено: я встаю здесь, прямо рядом с ручьем!
Тут зазвонил мой телефон: это был спасатель из Псебая, он интересовался, прошел я маршрут или нет. Я отрапортовал, что группа №291 в составе Макунина Алексея Владимировича благополучно проследовала мимо шлагбаума, успешно завершив маршрут №8 «Псебай – Красная Поляна». И тут же поинтересовался, что мне делать дальше, поскольку не представлял, кто может меня отсюда эвакуировать. Спасатель ответил, что кто-нибудь меня отвезет вниз, и отключился. Дул резкий и сильный ветер, иногда налетая неожиданными шквалами. Он сильно мешал установке палатки, то и дело срывая тент. Я решил снова растянуть его с наветренной стороны на камнях, для чего выковырял из ручья несколько булыжников покрупнее. Правда, подветренную сторону тента я растянул на палках, продев их в петлю. Теперь можно было и поужинать: я попил холодной воды, наполнил водой чайник и установил его на горелку греться, загородив от ветра пенополиэтиленовым карематом. Чайник быстро вскипел, и я сначала залил кипятком гречневую кашу, а потом заварил зеленый чай. Покончив с установкой палатки, я не стал задерживаться снаружи и хорошенько утеплился внутри.
Я дозвонился до Маши Фарносовой, владелицы магазина электротоваров, у которой уже не один год что-нибудь покупал для дома. Я поздоровался и спросил, нет ли у нее знакомых в Красной Поляне. Та ответила, что нет, и посоветовала обратиться к спасателям. Я снова позвонил в Псебай. Мне ответил тот же самый мужик, что звонил ранее. Я попросил у него телефон МЧС в Красной Поляне. Тот продиктовал, а я записал номер телефона. Задел на утро был готов, а утро вечера мудренее. Я решил, что пора спать: завтра ожидался довольно тяжелый и суматошный день. Надо было каким-то образом сначала эвакуироваться отсюда, а потом – добраться до Лазаревского, где меня ждал Георгий.
19.08.2018 (воскресенье)
Начал утро я со связи с МЧС Красной Поляны. Взявшая трубку женщина-дежурный спросила, что случилось, есть ли пострадавшие, калеки и трупы. Узнав, что со мной все в порядке, она заявила, что эвакуацией туристов они не занимаются, они не такси, а спасатели, и бросила трубку. Я снова перезвонил, представился и попросил, чисто по-человечески, помочь найти кого-то, кто сможет меня забрать с дороги. Женщина изменила тон и сказала, чтобы я немного подождал, а она мне позвонит или пришлет СМС, если кого-нибудь найдет. Через несколько минут на мой телефон пришла СМСка, и тут же зазвонил телефон. Определился номер МЧС Красной Поляны, звонила женщина-дежурный. Она сообщила, что послала мне телефон некоего Андрея, который скоро собирается кого-то везти наверх, под перевал Аишха. Я сердечно поблагодарил ее за участие и набрал номер телефона Андрея. С противоположной стороны ответил совсем молодой голос. Я поинтересовался, сможет ли он забрать меня с рюкзаком от ручья на дороге. Андрей ответил, что сейчас повезет туристов на перевал, а на обратном пути возьмет меня – примерно через сорок минут. Машина – УАЗ-469, номер машины – 448. Я поблагодарил и начал собираться.
Менее чем через десять минут, когда я уже стоял возле полуразобранной палатки, мимо проехали два вездехода-УАЗика, один из них с номером 448. За рулем сидел молоденький темный парнишка. Я же продолжил сборы. Что удивительно, в первый раз за много дней похода тент оказался абсолютно сухим. Все из-за сильного ветра. Я быстро собрался и был уже полностью готов, когда с горы спустился долгожданный УАЗик. Поставив рюкзак с палками в кузов (именно кузов с откидным бортом, а не багажник), я занял место рядом с водителем. Похоже, что парень еще учился в школе, но внедорожник он вел вполне уверенно и профессионально, щадя машину и умело пользуясь газом, тормозом, сцеплением и ручками включения понижающей передачи. Я походя задал несколько вопросов по техническому устройству машины и узнал, что она имеет рессорную подвеску и полный набор внедорожных причиндалов. Машина мне понравилась. Андрей привез меня в Южное отделение Кавказского биосферного заповедника, которое занимало грандиозную территорию, обнесенную забором. Я сфотографировал Андрея возле вездехода, а потом попросил снять и меня. Он сказал, что позовет отца, который работает егерем в Заповеднике.
Вскоре к крытой беседке, где я поместил рюкзак, подошел невысокий худощавый, задумчивый и немногословный брюнет – отец юного Андрея. Мы познакомились: егеря также звали Андреем. Он сообщил мне, что постарается поскорее отправить меня вниз, как только туда поедет какая-нибудь машина. А пока что он заинтересовался моим защищенным телефоном «Ginzzu», поскольку экран его мобильника треснул. Я рассказал Андрею-старшему о свойствах и характеристиках телефона и пообещал купить ему такой же в Лазаревском, если они еще остались там в продаже в магазине «DNS» (именно там я покупал свой мобильник). Больше мы к этому вопросу не возвращались, а я остался в беседке, наблюдая за окружающей меня жизнью.
Неподалеку женщина собирала под большой алычой нападавшие с нее спелые ягоды, собираясь, по-видимому, приготовить компот. Вместе с Андреем-старшим к беседке подбежали две собаки-таксы обоего пола. Рядом с распахнутыми воротами на подстилке возились, ползали и кувыркались два маленьких черных только-только прозревших щеночка-таксы – дети подошедшей с Андреем-старшим собачьей пары. Из дома выскочили две девочки школьного возраста и начали играть со щенками, обнимая их и тиская. Вскоре к ним присоединилась девочка постарше, по возрасту почти уже девушка – дочь одного из водителей. Я спросил у Андрея разрешения набрать себе немного алычи – я очень люблю эту кисловатую ягоду. Тот удивился и предложил собрать плодов с яблонь, что в изобилии росли вокруг. Но я настоял на алыче, правда, добавив туда потом для разнообразия пяток яблок – ведь сегодня был Яблочный Спас.
Когда я собирал алычу, кто-то ткнулся мне под руку: это оказался маленький серый в полосочку с пятнами котенок. Он, видимо, решил, что я с ним играю, и стал, кувыркаясь, гонять ягоды алычи. Одна из девочек, младшая, увидев котенка, тут же им завладела и начала тискать и гладить. Котенку это быстро надоело, и он вернулся ко мне. Но девочки вновь пожелали его погладить, так что, котенку ничего не оставалось, как удрать куда-то в глубину сада, подальше от назойливого внимания детей.
Кругом все люди занимались полезными делами: Андрей волок куда-то газовый баллон, мужики перетаскивали силовой кабель, водители подгоняли и отгоняли свои машины. Лишь я сидел в беседке, как неприкаянный. Тут вокруг меня началась какая-то возня. Подсели четверо мужиков, один из которых разлил на всех по чашечке кофе и вынес пакет с круассанами. Один из них он даже предложил мне, который я с благодарностью потребил. Мужики разговаривали о том, кто из них и где работает. Выяснилось, что большинство работало или работает в лесничестве, а один шоферит. Речь зашла о том, что две машины собираются, наконец, ехать вниз через кордон Пслух, то есть, мне с ними по пути. Я спросил, можно ли подсесть к ним в машину. Подошедший Андрей-старший ответил мне, что сейчас уточнит. Спустя минуту он сообщил, что в «Ниве» нет для меня места – она уже битком забита, а вот в «Газели», пожалуй, место найдется. Мы с Андреем попрощались, и я полез в машину рядом с водителем, поместив рюкзак с палками в кузов.
Когда водитель узнал, что я только что закончил прохождение маршрута «Псебай – Красная Поляна», то сразу возбудился: оказалось, что он мечтает пройти по этому маршруту, хотя бы и в обратном направлении, но от начала и до конца. Он работал здесь от Горьковского автозавода, продавал спецтехнику. Им присылали для пробы в реальных условиях различные комплектации коммерческих автомобилей «Газель» и «Соболь», которые приходилось тестировать и предлагать клиентам. Как правило, здесь существовала практика предоставления машины в достаточно длительную тестовую эксплуатацию, во время которой пользователь и принимал решение о покупке той или иной автомашины. «Газель», на которой ехали мы, была укомплектована бензиновым двигателем и подключаемым полным приводом с «понижайкой». Кабина машины имела пять дверей с двумя рядами сидений, позади которой был закреплен небольшой кузов с тентом. В общем, это был небольшой коммерческий автомобиль повышенной проходимости. Потихоньку спускаясь по грунтовке, мы достигли пограничного КПП в верхнем течении реки Мзымты, там, где в нее впадает река Пслух. Перед нами закрыли шлагбаум, а подошедший пограничник потребовал документы. Я отдал ему целую кипу вместе с паспортом и Памяткой о поведении в Заповеднике. Он забрал ее и унес в контору. Что он там с нею делал, я не знаю. Возможно, ксерокопии, хотя границы Российской Федерации я не пересекал. Но вынес он все документы лишь минут через пять-десять, засунув их в корочки моего паспорта, и дал «добро» на проезд КПП. Позади нас опустился шлагбаум, а впереди – поднялся, открывая дорогу на Красную Поляну.
Почти сразу после КПП начался асфальт, сперва плохонький. Но после проезда под навесами против обвалов качество дорожного покрытия стало резко улучшаться. Водитель рассказал, подтвердив слова встреченного под перевалом мужика о том, что, похоже, кто-то из олигархов выкупил всю землю под горным хребтом, и теперь всех бывших владельцев участков и домиков в пределах Заповедника выгоняют безо всякой компенсации. Здесь резко сократили число туристов, пропускаемых в Заповедник, а караульную службу теперь несут ЧОПовцы. Как утверждали все встреченные мною люди, здесь хотят затеять какую-то грандиозную стройку.
Вскоре дорога стала напоминать импортный автобан, и мы въехали в «Роза Хутор» – апофеоз «крутых понтов» и кричащей безвкусицы. Среди прекрасной природы Кавказских предгорий здесь возвели помпезные и нелепые сооружения, все назначение которых состояло лишь в том, что они всем видом кричали об огромных богатствах, пошедших на их сооружение. При этом в них, похоже, никто не был заселен, потолки в апартаментах низки, а сами помещения душны и неудобны. Создавалось впечатление дешевой показухи, хотя средства в строительство были вбиты огромные, а украдено – еще больше. Водитель довез меня до станции железной дороги, где рядом располагалась и автобусная остановка. После горной прохлады меня охватила духота субтропиков. Я поблагодарил водителя и простился со всей командой, ехавшей в «Газели». Сам же, прихрамывая, двинулся к раскаленной от солнца остановке автобуса №105. Рядом, в теньке железнодорожной станции, сидела пара уставших от жары мужиков. Я уточнил, на каком автобусе можно добраться до Адлера. Они ответили, что на 105-м, но возможно, 135-й тоже довезет. К остановке подъезжал №135. Я приковылял к остановке как раз к моменту, когда он распахнул двери. Но водитель сказал, что в Адлер он не едет, и чтобы я ждал 105-го. Я вернулся на исходную позицию и поинтересовался у мужиков, как здесь ходит «Ласточка». Выяснилось, что «Ласточка» до Адлера приходит через два часа, а та, что идет до Туапсе через Лазаревское – вообще, через четыре. Так долго ждать я не мог, рассчитывая попасть в Лазаревское еще дотемна.
Тут появился автобус №105, я попрощался с мужиками и вновь побрел к автобусной остановке. Пришлось заходить через переднюю дверь, что мне, с моим обширным рюкзаком, оказалось осуществлять довольно неудобно. Я поставил мешок на переднюю площадку и, ухватившись за горизонтальный поручень, простоял всю дорогу, то и дело, поворачиваясь и наблюдая за проплывающими за окнами достопримечательностями. Сначала автобус вернулся в «Роза Хутор», снова провезя меня под новыми канатными дорогами «Газпром», «Альпика» и что-то там еще. Потом проехали мимо казино, на стоянке которого мною был замечен «золотой» «Мерседес». В целом же, там царило полное запустение. Кто-то мне сказал, что это зимний курорт, народ в котором начинает появляться лишь где-то в ноябре. Все эти строения оставляли впечатление чего-то абсолютно чуждого и стойкий рвотный рефлекс. Но это у меня, грешного. Многим застройка нравилась, а иные вообще восхищались архитектурой и колористическими решениями. Не будем их за это винить.
Автобус шел не торопясь и честно останавливаясь на каждой остановке. Однако, немного не доезжая до Адлера, водитель вылез из кабины, лично прошел по салону и собрал деньги с тех, кто ему не заплатил при входе, включая меня, вручившего ему 230 руб. Одного мужика он разбудил и выгнал из автобуса, поскольку тот отказался от уплаты денег за проезд. Так я доехал до самого железнодорожного вокзала Адлера, а перед этим автобус оказался буквально расперт пассажирами после остановки возле аэропорта.
Выйдя у вокзала, я рассчитывал побыстрее добраться до места назначения, зная, что от конечной станции идет множество поездов дальнего следования, которые останавливаются в Лазаревском. Возможно, думал я, что можно будет подсесть и быстро доехать туда на одном из них. Для этого я решил войти в новый вокзал в Адлере. Слева стоял старый вокзал, построенный еще в царские времена, истинный шедевр архитектурного искусства. А справа от него возвышалось высоченное стеклянное, уродливое и монструозное, безобразно чудовищное сооружение, которое мой язык просто отказывался назвать вокзалом. Во-первых, прежде, чем туда попасть, я был подвергнут унизительному досмотру, во время которого разве что обувь с меня не сняли, но вывернули карманы и просветили рентгеном все бывшие при мне предметы, включая ключи, часы, бумажник и кошелек с мелочью (я уже не говорю о ноже, мобильном телефоне и сумке-«банане» с необходимыми в походе вещами). Половину из перечисленного мне пришлось потом собирать с пола и с резиновой ленты, куда их бесцеремонно скинули «бойцы» Национальной Гвардии. Во-вторых, мне безуспешно пришлось разбираться в удивительно запутанной системе расположения касс, расписаний и служб вокзала, размещенных безо всякого представления об удобстве обслуживания пассажиров и логике здравого смысла. При этом до 90-95% всей площади каждого этажа занимали торговые палатки, киоски и ряды, не имеющие никакого отношения к железной дороге и пассажирскому сообщению, ради которых, вообще говоря, и создаются вокзалы.
В-третьих, пытаясь отыскать расписание движения пригородных поездов, мне пришлось забраться на третий ярус, откуда я вынужден был переместиться на четвертый, чтобы приобрести билеты. Однако, выяснилось, что напрямую туда попасть невозможно, а надо сперва спуститься в подвал или на первый этаж, который почему-то в лифте обозначен как второй, а первый заблокирован. При этом различные сектора вокзала оказались разделены глухими стенами. И все в эдаком духе. В конце концов, решив купить билет на проходящий поезд за пять минут до его отправления, я узнал, что доехать до Лазаревского я могу только на свободном месте вагона СВ, заплатив более трех тысяч за сидячее место возле туалета, для чего мне надо будет отстоять не менее 20-ти минут в очереди с предъявлением и копированием паспорта, но за это время поезд, не дождавшись меня, разумеется, уйдет. И такая ситуация повторялась с каждым проходящим поездом. А на перрон так просто уже не пускают (иначе в вокзал без подробного досмотра уже вернуться не удастся), чтобы полностью искоренить теракты, коррупцию и прочие злоупотребления на железнодорожном транспорте. Пусть лучше всем будет хуже!
На пригородную «Ласточку» я мог попасть лишь спустя все те же четыре часа, никак не раньше, поскольку это был все тот же поезд. Благодарю покорно! Я был неизмеримо рад, когда выбрался из душного и тошнотворного помещения нового современного вокзала, этого символа полного вырождения, построенного специально для Зимней Олимпиады 2014-го года. У меня не нашлось ни одного приличного эпитета, который я мог бы справедливо применить к зданию и устройству нового вокзала, поэтому я их здесь приводить не буду, да простит меня читатель. Рядом скромно возвышалось прекрасное и гениальное в своей простоте и функциональности, старое и доброе, симметричное двухэтажное здание Адлеровского железнодорожного вокзала, всем своим видом напоминая об ушедшем золотом времени здравого смысла, чести и достоинства.
Я потерял в здании нового вокзала почти час времени, который мог с пользой употребить на что-то полезное и нужное себе и людям. У меня появилась одна маленькая мечта: никогда больше не попадать в этот вокзал. Я вышел на волю и позволил себе небольшую слабость, обратившись к торчащим возле площади армянам-«бомбилам»: я решился нанять частника и спокойно доехать до калитки дома Георгия Константиновича на автомобиле. Мне повезло: выбранный мною водитель-армянин предложил для поездки в Лазаревское свой шикарный кроссовер «Лексус RX-300». В конце концов, имею я право доставить себе в ознаменование завершения пешеходного маршрута в праздник Яблочного Спаса маленькое удовольствие? Дорога оказалась приятной и совсем без пробок. Единственная остановка была сделана незадолго до прибытия в пункт назначения на бензозаправке. За эту вольность я заплатил 3000 рублей – не такие уж большие деньги. Зато водитель довез меня до самого дома. Было около половины седьмого, еще до наступления сумерек. Я расплатился с водителем, навьючил на спину рюкзак, взял палки, отомкнул калитку, прошел во двор и по лестнице поднялся сразу в знакомую светелку, куда всегда селил меня Георгий. Там я сразу разобрал рюкзак, вытащил и отсортировал вещи для стирки и носки, после чего направился в душ, где с наслаждением вымылся теплой водой после долгого пешего пути. Тут уже я переоделся в шорты и темно-красную футболку-поло, надел на ноги сандалии и спустился во двор, где намечалось застолье.
Георгий встретил меня громкими приветствиями и передал на попечение своему старому другу, с которым я познакомился на прощальном застолье пару лет назад, ювелиру и граверу Владимиру. Тогда я устраивал отходную, притащив фрукты и шашлык от Радика, сам пил сухое вино, а Георгий с Владимиром налегали на водочку. Я его не сразу узнал, поскольку он начал носить очки причудливой формы в тонкой оправе. Новые жильцы Георгия, приехавшая из Гусь-Хрустального чета, собирались готовить шашлык, а хозяин отправился на кухню, чтобы угостить меня вином, которое я помог ему приготовить в прошлом году. Помимо вина, на стол была поставлена холодная чача из холодильника, к которой я добавил для сравнения пластиковую бутылку другой чачи, подаренной мне на стоянке «У пьяной ели» армянином Рафиком. Обе чачи были подвергнуты тщательной дегустации, а мне все не терпелось отведать вина. Наконец, мое желание было удовлетворено. Правда, вино оказалось несколько укреплено, тогда как я рассчитывал лишь на естественное брожение. Но оно мне все равно понравилось. Жаль, что быстро кончилось.
От меня ждали рассказов о путешествии, и я вкратце поведал публике о своих перемещениях. Гуляли довольно долго, хотя Владимир оказался несколько разочарован: гитара, за которую он брался обычно ближе к концу застолья, была приведена в нерабочее состояние, с нее племянник Георгия Костя снял струны и колки. Начав с вина, я был вынужден перейти на более крепкие напитки. Георгий же пил весьма умеренно, щадя здоровье и стараясь не переходить черту. Застолье завершилось достойно и приятно, когда мы вышли за забор провожать Владимира и сажать его на вызванное ради этого такси.
Я полностью завершил свою пешеходную программу, теперь же начинался новый этап: короткий отдых у моря в Лазаревском.
20.08.2018 (понедельник)
Я очень долго отсыпался, хотя несколько раз порывался встать. Наконец, лежать сделалось невыносимо, и я поднялся. Хоть я и закончил пешеходный поход, но бриться не торопился. Поэтому я привел себя в порядок и решил перед походом в церковь посетить магазин «Кафе-Тун», в котором в прошлом году покупал себе чай. По дороге я зашел во все встреченные по пути магазины и поочередно приобрел свежую булку со сладкой начинкой, сочинский квас и бутылку крымского сухого вина. Все это я занес в светелку, а квас отправил в холодильник. Теперь можно было спокойно идти в церковь. Там я поставил свечки Христу, Богородице, Николаю-угоднику Божию и святому Пантелеимону, после чего зашел в помещение напротив, где недавно освятили новый престол, и написал поминальные записки. Заметив бутылку возле икон, я спросил, что это такое. Выяснилось, что в церкви продают самодельный квас, бутылку которого я и купил с собой.
Спустившись с холма на улицу Павлова, я приобрел букетик красных роз для жены Радика Ирины, что уже вошло у меня в привычку, когда я приезжал в Лазаревское. Перейдя улицу Победы, я заказал в пекарне на углу любезную мне лодочку хачапури по-аджарски. Пока его готовили, я забрел на второй этаж торгового центра и купил в расположенном там магазине «Фикс-Прайс» несколько пар спортивных стелек и легкую соломенную шляпу от солнца, поскольку за весь поход я так и не сумел заставить себя надеть солнцезащитные очки, таская их в кармане разгрузки.
Вернувшись в пекарню, я обнаружил, что мой хачапури уже готов, и переместился на противоположную сторону улицы, попросив у продавца пива пластиковый стаканчик под квас. Сам же расположился за одним из установленных перед кафе столов. Сворачивая крышку у бутылки с квасом, я нечаянно вылил небольшое количество квасной пены на клеенку стола, что, по-видимому, заметила официантка за окошком кафе. Выйдя из него и встав подле меня, она начала капать мне на мозги всякую гадость, пытаясь заставить меня покинуть этот стол. Речь ее состояла в основном из сетований по поводу того, что приходят всякие и гадят, а она потом вынуждена убирать за ними грязь. Я не стал реагировать на проклятую бабу, но настроение было угроблено. Увидев, что ее вопли и причитания не возымели должного действия, она пожаловалась на меня какому-то толстому мужику в кафе, и он вышел наружу, чтобы со мной разобраться. Но заметив, что я спокойно продолжаю поглощать хачапури, запивая его квасом, он лишь спросил, где я взял стакан и опасливо отошел. Чтобы ко мне не с чем было придраться, я все-таки вытер мокрое пятно, что осталось на клеенке от кваса, и покинул это негостеприимное место.
Далее я отправился на улицу Лазарева, чтобы посетить магазины, так как у меня не было пляжных тапок. Зайдя в несколько лавок, торгующих пляжным инвентарем, я так и не сумел найти ничего подходящего, но встретил мужика, у которого покупал вино на Партизанской – он уже сидел в другом винном магазине и предлагал то же самое вино, но по более высокой цене. Так я добрел до пивной и присел за стоящий на улице столик передохнуть, поскольку потянутое в походе сухожилие привело к тому, что я стал припадать на правую ногу. Тут из пивного заведения выскочил маленький лысый мужичок и, подойдя ко мне, спросил, разбираюсь ли я в телевизорах. Я ответил, что не понял, что его конкретно интересует. Он попросил меня посмотреть, что случилось с телевизором, закрепленным на кронштейне в пивном зале и подключенным к ресиверу телесигнала. Я несколько раз забирался на стремянку, пытаясь перезапустить систему и разобраться с выходами и входами соединенных друг с другом устройств, но пришел к выводу, что ресивер приказал долго жить. Телевизор запустить я так и не смог.
Перемещаясь таким образом, я дошел до торгового центра «Бирюза», так и не добравшись до моря. Там я поднялся на третий этаж и зашел в магазин «DNS», где в прошлом году купил свой защищенный мобильник, что так понравился Андрею из лесничества. Рядом ходила моя знакомая продавщица Елена Устимова. Она тоже меня узнала. Я спросил ее про телефон, и она сразу открыла страничку, на которой был изображен мой аппарат. Выяснилось, что в продаже он есть, просто теперь стал почти на тысячу рублей дешевле. Я сообщил Елене, что если мой товарищ подтвердит желание иметь такой аппарат, то я его завтра же куплю. Покинув магазин, я наконец отправился на море. Так как тапок у меня не было, то я расположился возле самой воды: не хотелось зря бить ноги. Выкупавшись пару раз, я сполоснулся и зашел в кафе на втором этаже, где заказал молочный коктейль. Потом переоделся в кабинке неподалеку и двинулся в сторону магазина электротоваров, надеясь повидаться с Машей.
Не вышло, поскольку магазин работал до шести часов вечера, а было около семи. Я двинулся в сторону кафе «Минутка» на Свирской, там теперь неподалеку жарил шашлыки Радик, по адресу улица Победы, 228. На правой стороне улицы не было даже тротуара, а рядом с мангалом крутились две женские фигуры. В одной из них я узнал Ирину, жену Радика, а другая оказалась сильно похорошевшей дочерью Радика, Алиной. Радик в это время кому-то на другой стороне улицы предлагал попробовать свой шашлык. Я вручил Ирине цветы, а та предложила пока у них посидеть и поесть шашлыку.
Я шел к этому больше двух недель, и теперь был во всеоружии: у меня в ноже имелся штопор, а в сумке – бутылка красного вина. Ирина положила мне изрядную порцию шашлыка с нарезанным репчатым луком и томатным соусом, а я приступил к процессу его поглощения. Я не торопился: грешно лишать себя длительного удовольствия, о котором так долго мечтал и к которому стремился. На стене обширного зала, который снимали Радик с Ириной для гостей, висела моя «Ода шашлыку», распечатанная на двух страницах. Вскоре подошел Радик и поздоровался, но сразу начал что-то выравнивать на мангале и суетиться. Видимо, обстоятельства и долгая привычка здорово на них повлияли: у Радика с Ириной почти не оставалось времени пообщаться со мной. Они постоянно находились в процессе обслуживания своего бизнеса: считали деньги, отвешивали шашлык, считали цену на калькуляторе, жарили шашлык, упаковывали его в пенопластовые контейнеры и так далее. Радик то и дело выходил на середину улицы и нахваливал свою продукцию, крича: - Подходите и покупайте! Сказочный шашлык! Волшебный шашлык!
Я задал вопрос Ирине, во сколько же им обходится аренда этого помещения, кстати, не самого выигрышного в плане завлечения клиентов. Она ответила, что за весь сезон они платят 250000 рублей. Да уж! Завидовать тут нечему! Поневоле будешь крутиться, как заводной и пахать, не разгибаясь. Я взял из холодильника брикет мороженого и попросил Ирину подсчитать итог. Мне не хватило 315 рублей. Я сказал, что приду завтра и заплачу за все. Потом я рассказал Ирине о новой повести и пообещал прислать в электронном виде, если та даст мне адрес почты. Ирина распорядилась, чтобы Алина написала мне свой электронный адрес. Я сунул бумажку в карман и попрощался, решив их сегодня больше не беспокоить.
К этому времени уже стемнело. Я двинулся в сторону Партизанской улицы. Когда я вошел во двор, похоже, Георгий меня ждал и пригласил посидеть и поужинать. Но я был сыт, словно удав, и отказался. На лице Георгия проступило разочарование. Возможно, он собирался продолжить вчерашнее застолье. Но съесть два ужина за вечер я был не в состоянии. Пришлось отложить. Георгий довольно резко и раздраженно стал заталкивать тарелки с едой в холодильник, а я отправился в светелку и долго слушал «Казачье радио» из Краснодара, пока окончательно не вырубился и не заснул. Правда, перед сном я успел позвонить егерю Андрею в Южное лесничество Кавказского заповедника и получил подтверждение на покупку мобильного телефона, записав его индекс и подробный адрес.
21.08.2018 (вторник)
Вечером и ночью я пришел к выводу, что мне не стоит тащить с собой тяжелый рюкзак с вокзала через весь центр Москвы, а лучше будет, если я пошлю его по почте. Так я и поступил. Едва проснувшись, я стал собирать рюкзак и сложил в него почти все ненужные мне на отдыхе вещи, включая газовую горелку с баллоном и чайник. Сунув на всякий случай в карман паспорт, я взвалил рюкзак на спину и двинулся по лестнице вниз. Там возле кинотеатра я перешел улицу Победы и через три или четыре минуты оказался на почте, задавая приемщицам вопросы по поводу отсылки негабаритных грузов. Одна молодая сотрудница почтового отделения сообщила мне, что сначала необходимо купить или изготовить мешок, уже потом упаковать в него рюкзак. Еще она сказала, что мешок могут сшить в Почтовом переулке, куда я спешно и двинулся с рюкзаком на спине. Я слабо представлял, что следует делать, но во дворе мне подсказали, что можно купить ткань в магазине, а в ателье из нее сошьют мешок. Для начала, я посетил магазин «Ткани», где выяснил наличие, размер рулона и цену дешевого хлопчатобумажного материала, из которого можно сшить мешок. Потом я отправился в соседнее (дверь в дверь) ателье, где женщина с помощью портновского сантиметра измерила мой рюкзак, сообщив, что одного метра ткани для мешка достаточно. Я купил в «Тканях» один метр материала, из которого, без всяческих примерок и прикидок, все та же женщина моментально прострочила и вручила мне готовый багажный мешок светло-кремового цвета. Он обошелся мне в 130 рублей.
Когда я возвратился на почту, мужик, занявший место в очереди сразу за мной, уже отправлял свою посылку. Я воскликнул: - Что же, мне теперь опять по новой всю очередь стоять? На этот возглас одна отзывчивая женщина пропустила меня вперед. Приемщица, заметив, что я вернулся к ней с мешком, сначала вскликнула: - Кто ему рассказал, где можно сшить мешок? На это молодая женщина, объяснившая мне алгоритм отсылки рюкзака, честно призналась, что это она подсказала мне выход из ситуации. Тогда приемщица куда-то смоталась, едва очередь дошла до меня. Ее не было почти полчаса, а в это время все почтовое отделение помогало мне отправить посылку. Кстати, вес моего рюкзака оказался 14,8 кг.
Когда я, довольный, вернулся на квартиру к Георгию, он стоял во дворе и распиливал сосновую доску на части, из которых потом делал небольшие сундучки под старину: он планировал потом их продать на вернисаже возле Дворца Национальных Культур, где работал. Я долго наблюдал за процессом изготовления коробки и перевода на нее картинок из Интернета, но понял, что я бы стал делать такой сундучок совсем по-иному. Я бы честно вырезал соединение «ласточкин хвост» или что-то вроде того, а не стал соединять доски встык с помощью клея «Дракон» (я такого никогда не встречал в московских магазинах). Но для Георгия главным было не воссоздание оригинальной технологии изготовления старого сундука, а лишь подражание, передача иллюзии, видимости, внешнего образа древней вещи. В этом как раз и состоит вся суть театральной условности, за что я не люблю театр. И как раз за эту условность многие его обожают.
Благополучно покончив с отправкой рюкзака и рассказав Георгию эпопею об отправке и несговорчивости приемщицы с почты, я через торговый центр «Бирюза» двинулся в сторону моря. В магазине «DNS» я попросил вызвать Елену Устимову, у которой я проверил и приобрел для егеря Андрея искомый мобильник, а также – маленький алюминиевый светодиодный фонарик и батарейки. Проходя мимо магазина «Фикс-Прайс», я заглянул внутрь и, к своей радости, обнаружил там голубые вьетнамки подходящего для меня размера. Правда, на них был изображен игривый узор в виде белых сердечек, что меня не могло обескуражить – я все равно их купил. Теперь я мог спокойно идти на море, что я и сделал.
Там я провел довольно много времени, купаясь и наблюдая за симпатичной и фигуристой молодой блондинкой в сексуальном раздельном купальнике-бикини интенсивно-розового цвета, которая, заняв собою белый пластиковый топчан, принимала удивительные и причудливо-замысловатые позы, пытаясь добиться ровного и равномерного загара по всему телу. Когда же я вновь отправился купаться в море, то неожиданно обнаружил, что ее купальник, казавшийся мне на фоне морской волны ярко-розовым, со стороны моря превратился в кроваво-алый, чего я никак не мог ожидать. Однако, долгое пребывание на солнцепеке приводит меня в уныние, поэтому я решил покончить с пляжем и отправился по направлению к магазину электротоваров в надежде повстречать Машу. Увы, в магазине ее не было, а вместо нее сидела наемная продавщица, у которой и я купил пять светодиодных лампочек-миньонов и газовую горелку, которые в Москве стоили раза в четыре дороже. Я не взял с собой ни часов, ни мобильника, поскольку не желал отягощать себя излишним грузом. Теперь же груз появился. В соседнем продовольственном магазине я спросил, нет ли у них «Губернского» пива или «33,3», а также вина «Магри». Продавщица ответила, что «Губернское» им завезли, но его еще не актировали. А в одном армянском кафе я обнаружил любезную мне окрошку, которую съел, прежде чем навестить Радика с Ириной.
На сей раз Алины не наблюдалось, зато я встретил сына Радика, Рустама, который в прошлом году закончил Краснодарский Кубанский университет, и теперь не мог устроиться на работу, подобно 90-95%-м молодежи, получившей высшее образование. Рустам ловко управлялся с разложенными на мангале шампурами, а Радик ходил по противоположной стороне улицы, где имелся тротуар, и предлагал проходящей публике попробовать свой «волшебный шашлык». Я заказал Ирине небольшую порцию «сказочного шашлыка», поскольку не хотел объедаться, а закончив и оплатив, подтвердил, что обязательно пришлю ей для прочтения свою новую повесть на электронный адрес Алины.
К Георгию я возвратился немного пораньше, чем вчера. Он сидел во дворе в обществе двух симпатичных молодых женщин, перед которыми я похвастался новыми игривыми тапками с голубым оттенком. Те посмеялись и засобирались домой, забыв на лавке шляпу, а Георгий сообщил мне, что это его бывшие ученицы, которые его все еще продолжают навещать. А вот многие из тех, кого он когда-то учил фотографии, давно превзошли его в мастерстве и позабыли. Я заметил, что белье, которое я вчера вечером оставил на газоне, теперь висит на веревке, абсолютно сухое, и поблагодарил Георгия за его заботу. Мы еще посидели с ним во дворе, а потом разошлись по койкам.
Перед сном я позвонил Андрею и сказал, что телефон ему я купил и собираюсь завтра отослать по почте, на что тот изрек, что теперь он – мой должник. Я только рассмеялся и снова включил «Казачье радио», под которое и заснул.
22.08.2018 (среда)
С утра, проснувшись и приведя себя в порядок, я доел последнее яблоко из сада егеря Андрея. Потом я спустился вниз, во двор, и встретил Георгия, который сообщил мне, что у него заканчивается материал для изготовления сундуков, и он собирается в сторону улицы Калараша, где в Лазаревском сгруппированы почти все хозяйственные магазины. Я изъявил желание к нему присоединиться, поскольку хотел купить гвозди с широкими шляпками для обивки ленолеумом туалета на даче, и попросил подождать, пока соберусь. Взяв из светелки сумку с тапками, плавками, сидушкой и телефоном для Андрея, я спустился и вышел за калитку. Георгий раскочегарил свои старые белые «Жигули» пятой модели, и мы поехали за покупками. Ехал он по улице Павлова, а потом свернул через какой-то прогончик на Калараша, подъехав к магазину с изнанки. Вообще, в Лазаревском царит раздолье для тех, кто занимается каким-нибудь рукоделием, а в Москве все магазины вынесли теперь за Кольцевую дорогу. Георгий в очередной раз повеселился, услышав о моей «любви» к столичному мэру С.Собянину, которого я назвал «оленеводом».
Я приобрел искомые гвозди, выбрав те, что имели пластиковые шляпки, а Георгий разжился замочками и уголками для своих сундучков. Поехали дальше, в магазин деревянных полуфабрикатов. Там Георгий выбрал несколько досок, я мне приглянулись деревянная ручка для кувалды и деревянный шар, который я задумал прилепить на балясину лестницы, ведущей в мансарду на даче. Теперь мне нужно было купить простую и достаточно вместительную сумку для перевозки остатков багажа. Для этого Георгий припарковал машину около Дворца Национальных культур, где работал, и мы прошли в здание рынка напротив. Правда, перед этим Георгий встретил и обменялся несколькими словами с каким-то человеком, катившим электровелосипед с дутыми шинами. На рынке я выбрал простую бело-черную клетчатую полиэтиленовую сумку с молнией, а Георгий запал на секатор, который активно предлагал мужик на площадке возле двери. После завершения всех покупок Георгий подвез меня к зданию почтового отделения.
Я спокойно отстоял очередь и отослал телефон егерю Андрею. На этом все мои посылки, кажется, были окончены. Также подходил к концу и мой отдых. Я не стал больше заходить в электротовары, а отправился на море, где провел довольно много времени. Обедал я теперь на улице Победы, в армянском заведении, где всегда была в продаже окрошка.
Мне даже довелось дважды побыть на море: я вернулся туда вечером и наблюдал, как солнце приобретает красный цвет по мере приближения к горизонту. Возвращаясь по улице Победы к месту моего постоя, внутренний голос подсказал, что будет неплохо, если я приду не с пустыми руками. Я купил грузинского хлеба, бутылку крымского вина и немного черного винограда. Интуиция меня не обманула: на вечер было назначено небольшое застолье. А пока под навесом сидела с двумя особами женского пола дочь Георгия, Юля, и что-то обсуждала. Когда я поздоровался с компанией, Юля неприязненно на меня посмотрела и попросила не мешать ей общаться с подругами. Я был озадачен таким приемом, тем более, что встретил ее в первый раз за это посещение. Вернувшись в светелку, я занимался раскладом вещей и заполнением сумки, а потом меня окликнул хозяин.
В маленькой открытой кухне под навесом возле забора, обращенного к Партизанской улице, собралась мужская компания: помимо Георгия, за столом сидели еще двое. В одном из них я узнал того самого армянина с электровелосипедом, с которым поздоровался Георгий возле Дворца Национальных культур, другой же был мне незнаком. Мужики пили коньяк, а я предпочел вино. Купленная мною закуска оказалась весьма к месту. Оба человека имели отношение к искусству: армянин был актером, работал когда-то в Киеве и хорошо знал многих знакомых мне по кино артистов, а второй – тоже подвизался на каком-то близком поприще. Георгий упомянул в разговоре мою повесть и попросил у меня позволения дать ее почитать своим друзьям. Я, конечно, разрешил, но попросил ни в коем случае не сливать ее в Интернет и не пересылать кому-то. Потом мы провожали гостей и немного посидели в беседке, на которую все время падали и падали созревшие в саду яблоки. Потом разошлись по койкам, как обычно бывало вечерами.
Мне было легко и свободно, но все равно хотелось в горы – тянула прохлада и синее небо. Я позвонил егерю Андрею на Южный кордон и сообщил, что телефон ему благополучно отослан. Пускай теперь ждет посылку. Он снова меня безудержно благодарил. Ночью я снова слушал Краснодар, но выключил радио довольно рано: надоела попса. Завтра вечером мне предстояло возвращаться домой.
23.08.2018 (четверг)
Наступил последний день моего пребывания в Лазаревском. В этот день я решил подчистить все, что еще не успел. Во-первых, я заглянул в хороший магазинчик по диагонали от кинотеатра на улице Победы, где мне приглянулись совсем не дорогие черные джинсы и клетчатая летняя рубашка с двумя карманами. Все это стоило здесь сущие пустяки по сравнению с Москвой. Потом решил разнообразить свой досуг в поезде чтением хорошей литературы. Для этого я снова отправился в «Бирюзу», где в подвале заметил объявление о книжном магазине. Однако, в подвале размещался местный исполинский «Магнит», в котором я нашел силиконовую смазку и жидкость для размораживания замков. Лишь на выходе я выбрал себе память о Лазаревском, купив маленькую керамическую чашку для кофе. Книги я отыскал на первом этаже. Молоденькая продавщица стояла и зевала, пока к ней не подъехал какой-то дебил, предложивший ей угадать, какие книги он любит. Та стала ему льстить, что он человек умственного труда, и ему могут быть интересны книги по философии. Тот расцвел и выбрал какой-то убогий детектив. А я купил себе пару томиков В.Набокова, книжку К.Циолковского, которую давно мечтал прочесть, и томик Ч.Ломброзо. Начать решил с «Соглядатая» В.Набокова, которого мне так почему-то и не удалось до сих пор прочесть ранее.
Выйдя из магазина, я вспомнил, что у меня в походе прохудилась надувная подушка. В одной из лавочек я выбрал себе новую подушку синего цвета. Надеюсь, что она мне дольше прослужит, нежели ее предшественница. Оттуда я двинулся на море, где провел довольно много времени, плавая до буйков. Но я еще не добрался до Маши, которая дала мне ценный совет, порекомендовав обратиться к спасателям. Ее сменщица вчера сказала мне, что сегодня Маша собиралась быть в магазине. Но, увы, когда я вошел, той уже и след простыл. Мне ничего не оставалось, как приобрести три светодиодных лампы для маминой комнаты. Здесь они стоили всего 70 рублей. Зато в продовольственном магазине мне улыбнулась удача: на прилавки выставили «Губернское» пиво, отведать которого я так долго мечтал. Я взял всего одну холодную бутылку и, поблагодарив и попрощавшись с продавщицей, двинулся к армянскому кафе, где всегда брал окрошку. Не стал делать исключений и сегодня, но под пиво взял куриную ножку, получив удовольствие от еды.
Напоследок я все-таки зашел попрощаться к Радику, который снова мельтешил на противоположной стороне улицы, пытаясь завлечь кого-нибудь на шашлык. За мангалом стоял Рустам и обслуживал процесс жарки. Что-то тяжело стало мне за ними наблюдать, поскольку с каждым годом в них копилась и копилась какая-то безысходность, заставлявшая день за днем продавать этот треклятый шашлык. А ведь Радик зимой еще работает сварщиком и тренирует детей, обучая их карате. Поистине, труженик! А шашлык его хорош!
Но я не стал брать шашлыка, хотя и люблю. Всему должна быть мера! Поэтому я попрощался с семьей Радика и двинулся обратно по улице Победы, купив немного рахат-лукума для своей комнаты на работе: надо будет угостить женщин после отпуска. Все-таки я сделал маленький крюк до моря, еще раз взглянув на морской пейзаж.
Часам к восьми я был в светелке, а в начале десятого уже приготовился к отъезду: мой поезд № 472 отправлялся в 23.18, поэтому я отбыл с Партизанской улицы около половины одиннадцатого – было почти впритык, с учетом досмотра. Перед прощанием я все норовил вручить Георгию деньги за постой, но он был непреклонен, так и не взял. Видимо, история с повестью проняла его до самых печенок. Но человек он был не очень многословный, как, впрочем, и я. Короче, мы друг друга поняли, и я не стал его обижать. Сперва я хотел ехать в трениках, но потом подумал, что в Москве сейчас тоже тепло. Поэтому поехал в шортах, чему был весьма доволен: так оказалось гораздо удобнее.
На вокзал я вышел минут за пять-семь до появления поезда. Пришлось немного пройти в сторону первого вагона. Удивительно, но на пассажирские рейсы летом отправляют вагоны из какой-то заначки, о которых даже и не подозреваешь, что такие сохранились. На сей раз я ехал в архаичном купированном вагоне с дыркой в сортире и отсутствием откидных табуреток в коридоре. Даже не представляю, когда он был построен. Но, вроде, все работало.
Проводником оказался худой парень-студент, неразговорчивый и абсолютно неконтактный. Вместе со мной в купе сели молодая женщина с долговязой и худой девочкой-подростком, а также, присутствовала беременная женщина, ехавшая на верхней полке от Адлера в Краснодар. Женщина, что ехала с девочкой, посетовала на невозможность потребления купленного в Солониках якобы домашнего вина, которое они предложили мне попробовать, а я, в свою очередь, угостил их остатками не допитого во время застолья крымского сухого. Разница оказалась грандиозной, а заодно мы познакомились: женщину звали Ольгой, она работала в школе психологом, а ее дочь Аня училась в школе и занималась верховой ездой и акробатикой, обскакав по росту мать.
Сильно засиживаться мы не стали: я почистил зубы и отошел ко сну.
24.08.2018 (пятница)
Ночью я несколько раз просыпался, поскольку поезд был долгий: ехать пришлось часов около 36-ти, пропуская всех и вся. Утром, около шести часов, в Краснодаре высадилась беременная молчаливая дама, а ее место заняла какая-то молодая особа монголоидной наружности, не уступавшая своей предшественнице в безмолвии.
Я какое-то время не слезал с полки, стараясь не мешать остальным, но в одиннадцатом часу лежать сверху сделалось невыносимо, и я спустился. Я решил не тратить денег в обратной дороге, поскольку еще не истребил весь запас взятой с собой еды, а есть много не хотелось. Вдобавок, если раньше по пути можно было купить чего-нибудь экзотического и очень вкусного домашнего изготовления, то теперь частников до поездов не допускали. Приходилось ограничиваться скудным ассортиментом палаток и ларьков на платформах, где торговали стандартным набором из «Фанты», «Кока-Колы» и каких-нибудь синтетических бургеров, изредка перемежаемых где-нибудь в Россоши сгущенным молоком с кофе, какао или медом. Ездить стало гораздо менее интересно.
Днем я больше читал, чем говорил. Правда, Ольга и ее дочка показали мне фотографии и целые презентации, которые автоматически делает макинтошевский смартфон из существующих видеосюжетов и фотографий. В одном месте я обнаружил безобразия, встреченные на Роза Хуторе. Оказалось, они туда специально ездили и поднимались по канатной дороге наверх. Цена одного подъема варьирует от 600 рублей до почти двух тысяч, в зависимости от времени дня и сезона. А там несколько очередей: одной дорогой никак не обойдешься. Просто золотое дно!
Иногда мы выходили на остановках прогуляться, но ничего особенно интересного не заметили. Разговорившись о школе, Ольга поведала мне о гримасах «школьной реформы»: дебилов и дефективных теперь учат в одних и тех же классах, где учатся нормальные дети. Их называют «особенными» детьми, и они тянут за собой назад целые классы, не в силах справиться с обычной школьной программой. Правда, я еще по поселку Лазаревское заметил, что дефективных детей стало заметно больше: их возили по тротуарам в колясках, где они сидели, замерев в какой-нибудь нелепой позе с застывшим стеклянным взором. Один такой ученичок способен опрокинуть успеваемость целого класса, а пяток – целой школы.
Наша монголоидная попутчица вела себя крайне тихо, не вступая в разговоры и лежа на полке, лишь иногда слезая для посещения туалета. Читать до бесконечности тоже не хотелось, поэтому единственным развлечением оставались разговоры и прогулки по перрону во время остановок. Вечером отбились раньше обычного, погасив в купе свет.
25.08.2018 (суббота)
Поезд должен был прибыть в Москву около двенадцати часов дня. Последняя остановка пришлась на Узуново, почти на границе Тульской и Московской областей. Там же, неподалеку от Серебряных Прудов, брала начало река Осетер, на которой мои предки по отцовской линии держали когда-то подмосковные рубежи. В Узунове я вышел на тихий перрон, немного прогулялся по переходному мосту и подивился на спокойствие внешнего окружения: все на свете будто замерло, прислушиваясь к чему-то.
Но никто ничего не дождался. Публика всосалась в поезд, который вскоре тронулся. На перрон Павелецкого вокзала мы прибыли вовремя. Ольгу с дочерью встречали отец и муж. Я же никуда не торопился, однако, по мере движения, почти догнал попутчиц. Потом минут двадцать пришлось стоять в очереди на досмотр багажа. На троллейбусной остановке, переделанной в автобусную, я проторчал около получаса: неугомонный С.Собянин, отличаясь необъяснимой ненавистью к троллейбусам, почти истребил их в Москве. В итоге, общественный транспорт стал работать очень скверно. Но все равно, автобус приехал и довез меня почти до самого дома. С одной сумкой идти было легко. Я представил, как бы мне сейчас пришлось ковылять с рюкзаком, и порадовался собственной мудрости.
Добравшись до подъезда, я отомкнул дверь, поднялся на свой этаж и открыл все замки. Мне не терпелось увидеть цветы, которые я покинул на целых две недели. Однако, вид их оказался вполне живым и здоровым. Даже роза почти не потеряла листьев. Выходит, гидрогель работает! Я очень обрадовался: наконец я купил что-то действительно полезное! Значит, теперь можно выпить кофе и пойти оплачивать коммунальные услуги, воду и электричество. Поход благополучно завершен – я снова дома.
Заключение
Я здорово отвык от московской жизни. Я очистил свой организм, мысли и душу в горах. Будет нелегко привыкать к грязной московской действительности. Но придется, увы! Все хорошее когда-то кончается. Это закон природы. Хорошо, но мало! Однако не стоит жадничать. Бог не любит жадных. А меня Он любит, да еще как! Я в этом убедился в походе. И это очень приятно. Значит, я Его еще не разочаровал!
Москва – Кавказ – Москва (Лето-осень 2018 г.)
Два маршрута или Лето 2018 Западный Кавказ
© Copyright: Алексей Макунин, 2020
Свидетельство о публикации №220082801710
Свидетельство о публикации №220082801710
Рецензии