30 - 31

30.

Чужак в отличие от своих соотечественников да и многих альпинитов, которые работали внизу, на обед ходил в лагерную кухмистерскую. По дороге он, как полагается, говорил проходящим мимо: «Мальца!». Затем он брал еду – это всегда было мясо. Остальные альпиниты тоже ели мясо, а после трапезы прикрыв одной ладонью рот, выковыривали остатки пищи специальными щепками. «У них, наверное, плохие зубы», - думал Чужак, у чужаков зубы были крепкие.

 Напротив него за столом всегда сидел альпинит, который работал наверху. В середине трапезы тот обязательно сморкался – каждый раз, каждый день, без исключения. «Почему он сморкается за обедом?» - думал Чужак, содрогаясь от возмущения,  у чужаков было не принято сморкаться за столом. Каждый обед Чужак напрягался и ждал, когда начнется всегдашнее действие. Таким образом, каждый обед становился для него испытанием. Однажды он громко кашлянул, чтобы как-то показать альпиниту, что его раздражает сморкание. Так он стал кашлять всякий раз, после того как альпинит высмаркивался. «Наверное, он простужен», - думал в это время альпинит, у которого была аллергия на чужаков.


31.

По вечерам Чужая видела Малефисенту без маски и догадалась, почему в глазах подруги читалась грусть. Она, такая величественная и уверенная, такая умелая и успешная, как и каждая девушка ждала своего Принца. Она буквально утонула в своих ожиданиях и смертельно устала, выплывая на берег уверенности и самообладания.

- Я так давно не видела его, - шептала Малефисента в приватных разговорах с Чужой, - я не помню, как он выглядит. Один раз я уже ошиблась…

- Ты молода, наберись терпения, - успокаивала ее подруга.

- Мне кажется, я потеряла Надежду.

- Ты должна носить зеленое платье! Зеленый – цвет Надежды,  – вдруг осенило Чужую. – Конечно, именно зеленое вместо красного!

- Альпиниты дальтоники, они все равно всегда видят меня в красном! – вздыхая произнесла волшебница.

- Кто надо, увидит зеленое! Ты поймешь, когда он дотронется до твоей руки, - немного подумав, произнесла Чужая. Она сама не могла объяснить, откуда иногда бралась её непоколебимая уверенность в истинности того, что она проговаривала.