1864 год - колбаса, дуэль и спиральный волосок

В 1864 г. канцлер Германии Отто фон Бисмарк на заседании парламента вызвал на дуэль патолога Рудольфа Вирхова (который «мы есть клетки», «все болезни – это болезни наших клеток!» и «клетка происходит только от клетки»). Вирхов выбрал оружие – колбасу, старую добрую немецкую колбасу. Кто останется жив-здоров, тот и будет считаться победителем дуэли.

История этой дуэли началась за тридцать лет до этого в Лондоне.

В 1835 г. в одной из лондонских больниц проводили вскрытие умершего от туберкулеза каменщика. Диафрагма у умершего была вся усеяна «песком», об которого тупились, а то и ломались скальпели. Из-за поломок скальпелей анатомы не успели до обеда завершить вскрытие и решили прерваться посреди процесса. Сторожить тело оставили некого Джима Педжета. Это потом он станет великим сэром Джимом Педжетом (который «болезь Педжета» и «синдром Педжета»), а тогда он был просто Джимми, студент-медик на подхвате. Джим зачем-то носил с собой лупу, и тут он решил в эту лупу рассмотреть пресловутый «песок». Ему показалось, что он в «песчинках» видит свернувшихся спиралью червячков. Недолго думая, Джимми отрезал кусочек диафрагмы и подался искать микроскоп. В 1835 г. найти микроскоп было делом непростым. Его не было в больнице, его не было во всех секциях Британского музея, который оббегал Джим. В конце концов, зоологи послали Педжета к ботаникам. И действительно, у ботаника Роберта Броуна (который «броуновское движение») микроскоп был. Броун оказал нешуточное сопротивление, но энтузиазм Джима победил, и кусочек диафрагмы каменщика был помещен под микроскоп. Внутри «песчинок» действительно оказались червячки. Позвали зоолога Ричарда Оуэна (который слово «динозавр»). Оуэн сказал, что самое главное – это дать червячку хорошее, правильное название, а уж там его можно будет исследовать. Оуэн тут же и назвал червячка «скрученным спиралью волоском», т.е. «трихина» (Trichina spiralis).

История удивительная – в уважаемое научное заведение, режимный охраняемый объект, с улицы прибегает какой-то юноша с куском человеческого мяса, и с этим юношей потом возятся два великих ученых.

Двадцать пять лет открытие трихин особого влияния на развитие медицины не оказывало. Их считали безобидным зоологическим курьезом. В 1860 г. на хуторе близ Дрездена забили к Рождеству свинью. Колбасу и ветчину из нее готовили хозяйка и 20-летняя работница. Эта работница заболела – понос, слабость, головокружение, жажда, лихорадка. Профессор Ценкер (Friedrich Albert von Zenker) диагностировал брюшной тиф. Правда, больная испытывали сильнейшие мышечные боли, от которых кричала и билась несколько дней, пока не впала в апатию и умерла. Ценкер немедленно, не дожидаясь официального вскрытия, посмотрел ее мышцы под микроскопом (за 25 лет микроскопы таки появились в больницах!). Там он увидел множество ползающих червячков, похожих на волоски. Вспомнили про трихин. Но трихины же, вроде, мирно лежат в известковых капсулах! А тут они активно ползали, причем в толще мыщц, что и должно было вызывать мучительную боль. Никакой другой патологии у умершей служанки не было. Получалось, что совершенного здорового человека убили именно трихины – те, которые еще не покрылись капсулами. Эту болезнь Ценкер назвал «трихинеллез». Оказалось, что на том хуторе, где забили свинью, больны все, некоторые тяжело. В только что изготовленной колбасе радостно ползали толпы невидимых глазом трихин.

Теперь, когда новое заболевание было описано, сообщение о нем посыпались, как горох. Оказалось, оно распространено, в некоторых случаях охватывает целые города! В одном кведлинбургском городке заболело сразу 438 человек. Теперь можно было посчитать статистику, и эта статистика переполошила Германию – смертность от трихинеллеза составляла 25-30%!

Далее вся история как раз и перемещается к Рудольфу Вирхову. На дворе был расцвет новой науки – микроскопической анатомии (она же гистология), и Вирхов с энтузиазмом нырял во все ее направления и ответвлечения, с невероятной легкостью делая потрясающие открытия. Трихинеллез – это не гистология, это паразитология, но Вирхов был настолько поражен полученным от Ценкера письмом, что немедленно впрягся в борьбу с трихинеллезом.

Для начала он поднял вопрос о том, чтобы в Германии на законодательном уровне ввести обязательную кошерную диету. Раз уж свинина оказалась настолько опасна! Но где-где, а в Германии, «колбасной стране», эта идея не вызвала понимания. Тогда Вирхов начал кампанию за бдительность. Этому воспротивились ветеринары – по не понятным уже для нас причинам они были против санитарной проверки животных и мяса. Тем не менее, спустя 3 года после смерти той служанки, в 1864 г., вся поступающая в Берлин свинина уже в обязательном порядке проверялась под микроскопом. Это сделало Вирхова депутатом германского парламента.

Вот как раз там, выступая с трибуны, канцлер Бисмарк и вызвал Вирхова на дуэль. Узнав о выборе оружия, Бисмарк от дуэли отказался. «Герои не обжираются перед смертью!» Они, кстати, потом подружились – Бисмарк и Вирхов. Трихиноскопию ввели во всей Германской империи. В 1883 г. ее даже использовали в торговой войне с США – Германия запретила ввоз дешевой свинины из Америки, поскольку там триххиноскпопии не делали.

Теперь, покупая мясо, каждый из нас на самом деле выражает два вотума доверия. Первый – животноводам. Забирая пакет с мясом, мы выражаем свою увереность в том, что животноводы подумали, где пасти эту конкретную свинью, и туда, где можно заразиться трихинами, ее не выпускали. Второй вотум доверия – санитарному врачу, проверявшему это мясо. Что он был трезв во время проверки, что он в свое время хорошо учился своему делу, что у него хорошее зрение, что мясо этой конкретной свиньи он просмотрел под микроскопом с надлежащей тщательностью. Наша доверчивость продиктована тем, что мы живем в благополучные времена. А вот старшее поколение склонно мясо хорошо прожаривать или проваривать, как их и учили в свое время напуганные Вирховым бабушки.