Тысячеглазый. Часть первая. Глава 3

        - Не хочешь сходить куда-нибудь вдвоём? Посидим, пообщаемся?
      
        - Пригласи.

        - Коктейль-бар устроит?

        Этот разговор случился между Лерой и Порфировой накануне, у дверей школы. Девочка стояла одна, ожидая подруг. На ней было красивое летнее платье из ярко-синего льна и ослепительно белые туфли с блестящими округлыми носами, миниатюрными ремешками и тонкими высокими каблучками, делавшими Порфирову по-девчачьи легкомысленной и в то же время неожиданно взрослой. Лера хотел пройти мимо и вдруг не смог. Он задержался рядом на несколько секунд и пригласил Мелиссу в бар.

        Вышло здорово. Она откликнулась сразу, без обычного для девчонок кокетства и улыбочек. Договорились о встрече, точно встречались так уже не раз.
      
        Лера летел домой как на крыльях. Порфирова нравилась ему всё больше. Хотя что-то лишнее между ними всё-таки было, препятствие, барьерчик, вроде падающего сверху потока ледяной воды или холодного тумана.

        То самое лишнее он почувствовал на следующий день, когда ожидал Мелиссу у стеклянных дверей коктейль-бара «Мельница» на Каштановой улице. Девочка пришла не одна. С нею рядом щебетала Надя Ясевич, назвавшая зимой громилу Тугаринова придурком. Увидев подружек, Лера приуныл. Ясевич   была завистливой крохоборкой, то есть встреча скорее всего растопырится куриными перьями и  кудахтаньем, а завершится мелкой ссорой.

        - А вот и наш Ромео! – глупо вскрикнула Надя, когда они подошли к мальчику. – Мы не опоздали?

        Порфирова молчала, глядя Лере прямо в глаза, как бы нарочно не извиняясь за то, что притащила подружку, а играя роль экспериментатора. Ты хотел по-своему, а будет по-нашему. Управишься или нет?

        - Я рад вас видеть, - собственный покладистый голос поразил его самого.  Откуда что берётся? - «Мельница» только что открылась. Мест свободных много. Идём!

        Бар сами посетители называли «паутинкой». Столы отделяли друг от друга свешивающиеся с потолка серебристые плетёные шнуры с болтающимися на них деревянными тарелочками, расписанными в стиле кантри. Серебристая сеть, сквозь которую пробирались на свои места гости, и позволила выудить на свет весёлое название «паутинка». А вообще здесь было очень чисто, аккуратно, интимно сумеречно и без дешёвого музыкального грохота. Всё вполголоса, вполнакала, тихо и мирно, как в волшебной паутине.

        - Как тут хиппово! – верещала Ясевич, когда они выбирали стол и кружили по залу. – Тут и курить можно? Я в восторге! Смотрите, какой колоритный дядечка за прилавком. Олег Попов без кепки!

        - Это бармен за стойкой. Шеф и мэтр «паутинки».

        Ясевич не успокаивалась и несла всякую чушь. То ли растерялась, то ли выставлялась напоказ, какая она сама хипповая и колоритная. Чудачка!

        - Пойдёмте к дальнему столику, вон туда, в угол, - предложил Лера. – Там спокойнее.

        Порфирова села за стол первой. Она положила рядом с собой маленькую косметичку в форме полумесяца, вспушила волосы на голове и стала жутко милой и свойской приятельницей, завсегдатаем «Мельницы»- «паутинки».

        Наконец, Надя тоже уселась и зашептала подружке что-то на ухо, причём так, чтобы Лера видел её гримаски: то есть прикрывала рот рукой, многозначительно щурилась в сторону мальчика и всё хихихикала и хихихикала себе в ладошку.

        И вдруг Порфирова сердито ей сказала:

        - Хватит идиотничать, Ясик! Успокойся! А то тюхнешься в обморок нам в наказание. Я тебя умоляю!

        «Нам! Значит, она пришла со мною. А Ясевич – крыша. Для спокойствия. Ну тогда бог с ней, пусть кудахчет!»

        Лера тоже опустился на стул и перевёл взгляд с одной девочки на другую.

        - Что закажем? – спросил он, успокаиваясь. Мелисса сказала «нам», значит, дело идёт хорошо и как надо. – «Шампань коблер» или сразу что-нибудь посерьёзнее?

        Остановились на коблере: лёгкой смеси полусухого шампанского, ликёра «Южный» и армянского коньяка. Рядом с бокалами на столе встало блюдце с жареными подсоленными орешками. Надя продолжала играть роль центра вселенной, но надолго её не хватило. Она в конце концов притихла и лицо у неё стало обиженным. Через час встреча начала сдуваться. Ясевич мешала, Мелисса всё время вытягивала подружку на разговор, но та то куксилась, то вообще начинала сердиться.

        Лера перестал следить за девчонками и просто тянул коктейль через соломинку. То есть троица как-то сама собой разделилась на два независимых крыла, девчачье и мальчишечье. Внезапно Ясевич сильно покраснела, оттенок такой краски называется пунцовым, стала стучать ладонью по столешнице, словно хотела отбить себе руку, и закричала чуть ли не во весь голос:

        - Ну и сидите тут вдвоём! Зачем ты меня сюда притащила, Порфирова? Вечно нос задираешь на моём фоне! Фифа с Тенерифа!.. Пусти, я уйду!

        Тысячеглазый понял, что назревает ссора. Решение пришло сразу, как у безбилетника в автобусе при виде контролёра. Мальчик отодвинул бокал в сторону и накрыл ладонь распсиховавшейся Нади.

        - Ясевич, стой! Сядь, прошу тебя!.. Порфирова ни при чём. Это я просил её тебя пригласить.

        Ясное дело, что после таких слов Ясевич остолбенела. Мелисса отвернулась, но Лера поймал её взгляд из-под бархатных ресниц, короткий и улетающий в сторону. Там были фонтанчик смеха и искра, поджёгшая опасный бикфордов шнур.

        - Ну и что? - мальчику показалось, что его вопрос успел-таки ткнуться во взрывоопасные глаза Мелиссы. – А что делать-то?»

        - Как это: ты просил?

        Вопрос Ясевич, произнесённый таким голосом, словно она объелась у классной доски мела, щёлкнул мальчика по лбу. Лера быстро отвёл глаза от Мелиссы, поковырял ногтем пластик крышки стола и вздохнул:

        - Беда у тебя, Ясевич. С родителями твоими.

        Почти сразу пунцовая краска на щеках Ясевич истаяла, и девочка стала такой, как обычно: нормальная светлая кожа девушки-подростка, ярко-светлые глаза с зеленоватым отливом и только чуть дрожащая пластика, словно Надя из последних сил сдерживала взрыв смеха.

        Ясевич высунула кончик языка и с клоунским азартом заявила:

        - Да плевать я хотела на родителей. Они скелеты. Даже если улетят на Луну, я и виду не подам. У меня свои дела теперь, а у них свои. Вот химия на выпускных меня парит. Кислоты, бензолы и задачки на валентность. Мне бы четвёрка в среднем в аттестате устроила.

        - Поставят, - Порфирова даже хмыкнула. - Им твоя четвёрка в аттестате нужнее, чем тебе, Ясик. План по гороно для них страшнее Хиросимы.

        - Ты думаешь?

        - Видела, как Болквадзе на городской контрольной скакала? Шпаргалок наших в упор не замечала. Туга вообще внаглую учебник прямо на коленках держал. И всё оттуда сдувал, бедняга. И потела Нателка за своим столом от испуга, словно в бане. На пару с Тугой. Пых-пых-пых! Как лошади пОтом исходили. С мыльной пеной на шее. Фу-у! Даже я за последней партой от запаха её кислого пота чуть не сдохла.

        - Духи; у неё такие. Алжирские. Дешёвка!

        - Может быть.

        Лера решил, что пора вмешаться.

        - Не очень ты родителей своих ценишь, Ясик, - упрекнул он девочку. - А ведь они тебя родили, кормили, растили, учили. А ты их на Луну отправляешь.

        - Оставь её в покое! – Порфирова подняла голову и буквально впилась взглядом в мальчика. - Понял?

        - Допустим.

        - Вот так. О своих парентса;х лучше подумай.

        Лера вздрогнул и безвольно переспросил:

        - И что такого я должен о них думать?

        - Тебе видней. Ты же у нас Тысячеглазый.

        Мелисса убрала косметику и щёлкнула замком сумочки. И опять взбила причёску, легко и свободно. Царица Меб!

        Ясевич захохотала.

        - Смотри, смотри на него, Порфирова! – она закачалась на стуле, как неваляшка, и по-заячьи забарабанила руками по столешнице. -  Если он закажет ещё по коктейлю, то подсыплет тебе в стакан яду. А потом мне. Отравишь нас, Лерик-холерик?

        Шуму в баре прибавилось. Гости понемногу хмелели и голоса у них становились всё раскованнее и крикливее. По залу голубым туманом расползался дым сигарет. Музыка тоже стала громче.

        Лера смутился, ощутив неожиданную атаку со стороны девчонок. Когда они успели опять стать заодно? Вот сороки! Кричат на разных ветках, а клевать добычу слетаются вместе.

        - У вас, кажется, скандал? Нужна помощь?

        Рядом с их столом стоял худой и высокий парень лет двадцати, с оливковыми нехорошими глазами, горбатым длинным носом и очень пухлыми губами, жирными и почти антрацитовыми. Вдобавок у него была какая-то дикая причёска: густые жёсткие каштановые волосы с пепельным налётом и короткими цветными шнурками, подхватывающими кончики волос крепко затянутыми петлями. На неожиданном госте был шикарный джинсовый костюм: узкие штаны цвета индиго и куртка с кожаным коричневым лейблом «U.S. ARMY» на левом нагрудном кармане.

        Подростки замолчали. Порфирова смерила парня холодным взглядом и что-то шепнула подруге на ухо. Та опять прикрыла рот ладошкой и засмеялась.
 
        - Так у вас скандал или цирк? – повторил незнакомец, не отрывая оливкового взгляда от девчонок.

        Лера приподнялся и сказал:

        - У нас вечеринка. А что?

        - Непохоже.

        - Вы, собственно, кто?

        Парень в джинсовом костюме протянул Лере руку:

        - Шакур. Чечен.

        - Тоже модно. А я Каракосов. Еврей.

        Гость не ожидал такого поворота событий. Он шёл к малявкам, а попал к серьёзным людям. Что делать дальше, он ещё не придумал, и в замешательстве переводил взгляд с мальчика на его подружек и обратно.

        Каракосов немного трусил, но чётко сознавал, что хуже всего прочего – это ждать. Пауза на руку этому чечену Шакуру. Скорее всего, он просто пижон, но кто знает, куда занесёт кавказского человека в лихой атмосфере бара? Коктейли, красивые девушки, музыка на разрыв и вообще – чёрт его знает чего они там курят, янычары джинсовые!

        Назвавшийся Шакуром вдруг вежливо поклонился и дружелюбно сказал:

        - Пойдёмте к нам за стол. У нас хорошая компания. Посидим, подружимся?

        Но Порфирова резко поднялась и заявила:

        - А мы уже уходим. Спасибо вам за приглашение и привет вашей компании.

        Ясевич вышла из-за стола, как-то блудливо посмотрела на чечена с верёвочками в каштаново-пепельных волосах, подала ему руку и воскликнула:

        - Идём, Шакур-чечен. У вас там весело, а тут тоска.

        - Возьмём еврея?

        - Перебьётся!

        - Алейкум ассалам, ребята!

        Ясевич и Шакур исчезли где-то в другом конце зала. Порфирова стояла напротив Леры, как судьба перед витязем на распутье. «Надо сматываться, - металось у Леры в голове. – Но всем вместе. Или…»

        - Оставь в покое эту дуру, - сказала Мелисса, как бы отметая его сомнения. – Пусть бесится.

        - Надо бы её дождаться. Или увести с собой. А то нарвётся с этими кавказцами!

        - Не нарвётся, - Порфирова развернулась и бросила через плечо. – У неё родители теперь на Луне, слышал? А остальное её не волнует. Проводишь меня?


                *   *   *


Продолжение следует.