Просто жизнь. часть 1

Анна решила лечь в теплую землю – умереть в конце лета.

В последний день августа она проснулась, встала с кровати. И поняла, что сил больше нет.

– Леня, – позвала она.

Леонид Сергеевич прибежал из ванной – одна щека в пене, на плече полотенце, одет в смешные клетчатые трусы до колена.

– Да, Аня! Что с тобой?

– Все хорошо.

Она взяла его лицо в прохладные ладони и внимательно смотрела на него – хотела запомнить любимое лицо. Поцеловала и смеясь сказала:

– Иди, пену смой, а я еще полежу.

– Точно все нормально?

– Абсолютно, – выделяя все гласные, с улыбкой ответила Анна.


Когда Леонид Сергеевич вернулся, она уже улетела – “я не умру, я просто улечу на облака и буду  смотреть на Вас” – говорила Анна.   И вот она улетела.

День похорон был жарким, солнце ослепляло, птицы щебетали и носились где-то высоко в голубом небе.

Народу пришло много. Анну называли “светлая”, говорили, что она дарила много радости.

Леониду Сергеевичу все происходившее казалось не реальным, происходящим не с ним.

Голос Батюшки на отпевании слышался будто издалека.

Друзья и знакомые, осторожно, стараясь не потревожить покойницу, бросали на крышку гроба пригоршни земли.

Леонид Сергеевич стоял и думал: “Что это, зачем они?”

Все казалось ему каким-то нелепым недоразумением, спектаклем.

На поминках, в огромном светлом зале за столом с белоснежной скатертью, Леонид Сергеевич ждал Анну. Ему казалось она вот–вот войдет, сядет и ему станет спокойно и легко. Как всегда.

К нему обращались друзья и знакомые, говорили что-то, разводили руками.

Следующие дни из памяти стерлись.

После девяти  дней сын с семьей уехал. Купил отцу продукты, собаке корм и уехал.

Леонид Сергеевич остался один в квартире. Он хотел этого. Хотел тишины, хотел покоя и одиночества. Он хотел выйти из состояния бесчувствия и не только понять, но и почувствовать, что Анны больше нет. Перестать ее ждать.

В тишине собака по-другому цокала по полу. Кран с каким-то новым звуком ронял капли.

Несколько часов Леонид Сергеевич сидел на диване и слушал эту тишину.

Потом наступил вечер. Он пошел на кухню насыпал собаке корм, вернулся в комнату, сел перед черным экраном телевизора.

На тумбочке лежала пачка сигарет, оставленная сыном. Леонид Сергеевич закурил. В голове застучало. Он закрыл глаза и подумал, что Мичу девять дней никто нормально не кормил.

Из кухни послышался хруст и чавканье Мичи. Потом хруст оборвался, Леонид Сергеевич прислушался.

Мича, цокая по полу, пришла, села перед ним и уставилась шоколадными глазами. Он понял, что одна в кухне она не будет есть.

– Пошли, – почти шепотом сказал Леонид Сергеевич.

Они побрели в кухню.

Мича снова ела, Леонид Сергеевич налил себе чай.

Потом он выгулял Мичу.

Наступила ночь. Он не спал. Лежал и смотрел в потолок – пытался собрать свои мысли, но собирать было нечего.

Вокруг и внутри себя Леонид Сергеевич чувствовал  пустоту.

На улице пикали сигналки машин, лаяли собаки, разговаривали редкие прохожие. Но ему казалось, что в мире остались только он и собака. 

Заснул Леонид Сергеевич на рассвете.

Мича разбудила его в 12, они погуляли. Потом позвонил сын. Весь день Леонид Сергеевич то сидел, то ходил по квартире, то опять садился и курил. Он не мог начать что-то делать.

Анна просила разобрать ее вещи и раздать их. Но Леонид Сергеевич не мог.

Вечером он выгулял Мичу.

Вечер превратился в ночь. Леонид Сергеевич налил коньяк и попробовал выпить. Коньяк не пошел, он выплюнул его в раковину. Сидел в кухне и курил в открытое окно.

Хотел вспомнить что-нибудь из своей долгой и разной жизни. Но ничего не вспоминалось. Пустота тяжелым и липким туманом окружила его. Уснул он опять под утро. 

А через две недели у него закончился чай, сахар, пакеты и банки с собачьим кормом тоже опустели. Ему, поневоле, пришлось пойти в магазин.