Беженка

- Гражданка, гражданка, вы чай будете?
Оксану за плечо взяла проводница вагона.
Оксана задумалась, глядя в окно, облокотившись на столик вагона. Она не сразу поняла, что это к ней обращаются.
- Что вы сказали? – подняла глаза на проводницу.
- Я спрашиваю, вы чай будете?
- Нет, - сказала Оксана. Она не понимает, когда она в последний раз ела.    Огляделась – поняла, что едет в поезде. Не помнила, как она села в вагон. Жизнь проходила, как будто во сне: вот тряхнет головой и проснется сейчас, и будет все, как прежде: смех сына, они с мужем гуляют по полю, пускают воздушного змея.
- Сынок, держи крепче, не упусти!
- Мама, посмотри, какого змея мне папа сделал!
Повернувшись к матери, не удержал веревку и змей улетел. Сын растерянно развел руками, надул губки, чтобы заплакать, но отец подхватил его на руки, закружил:
- Не горюй, сделаем еще лучше.
- Андрюша, Ярик, идите кушать.
Оксана постелила скатерть на пригорке. С этого места хорошо было видно округу. Вдалеке лес, вокруг поле, от которого к вечеру был запах цветов. Речка протекала невдалеке. Виден закат солнца. На этой вершине холма они с Андреем часто бывают, в молодости встречали здесь рассветы. Но закат этого солнца Оксана не забудет никогда. Небо было все кроваво-красным, солнце садилось за тучу. Река вдали потемнела, и над ней клубился темно-розовый туман. На душе у Оксаны стало тревожно. Поглядела на Андрея с сыном – солнце отражало свой кровавый след на их лицах. Она отогнала плохие мысли. Поцеловала сына, погладила его по головке, прижалась к Андрею. Но беду долго ждать не пришлось. Через два дня по поселку разнеслась весть, шахта взорвалась. Люди выбежали на улицу, плачут. Еще не известно, кто погиб, а уже паника: мой это или нет? Шахтеры – как подводники, летчики. Провожая на работу, не знаешь, увидишь ли его вечером или нет.
В этой толпе была и Оксана. Ярик не успевал за ней, спотыкался.
- Мама, куда мы бежим? Там пожар?
И вот сообщение: погибло десять человек и среди них Андрей.
На похоронах было много народа. Говорили об опасной профессии, о горе, что людям принесла эта профессия, о газе, который взорвался, и шахтеры погибли.
Оксана плохо соображала, что делается вокруг. Она глядела на Андрея – он лежал в гробу. Бледно-синий, с плотно сжатыми губами и кулаками. Оксана не узнавала его – всегда веселого, улыбающегося, всегда с юмором.
- Андрюша, милый, ну скажи, что ты пошутил. Улыбнись мне, это я, твоя Оксана, хватит притворяться.
Подошла свекровь.
- Оксана, надо прощаться.
- Нет,  - истошно закричала Оксана, - это неправда! -  И потеряла сознание. Очнулась в больнице.
- Что же вы себя не бережете, мамаша? Вам нельзя волноваться.
- У меня будет ребенок? Это чудо.
Они с Андреем мечтали о втором ребенке. Ярику уже пять лет. Жаль, что он не узнал об этой радости. Но, как говорят в народе, беда не приходит одна. На Украине начались перемены. Митинги, собрания. Люди ходили все взволнованные. Стала слышна по ночам стрельба, многие поспешили уехать. У Оксаны никакой родни не было – она сирота, воспитывалась в детском доме. Из всей родни только свекровь. После похорон Андрея она заболела и Оксана перевезла ее к себе.
   Оксана провела рукой по лицу, как бы хотела стереть воспоминания. За окном солнце катилось к закату, его лучи пробивались сквозь деревья, окрашивая их в красный цвет.
Пришла проводница, принесла постельное белье.
- Ложитесь, гражданка, еще ехать долго.
- Спасибо, я потом. – Как объяснить ей, что ни есть, ни спать она не может. Только закрывает глаза и слышится: бомбежка, вой снарядов, взрывы, крики людей.
- Не могу, - она тряхнула головой, но видения не прекратились.
Опять голос сына:
- Мама, а я скоро с папой уйду.
- Ты что, сынок? Папа далеко – тебе еще долго до него идти – целую жизнь.
- Нет, он ко мне вчера приходил, говорил, что меня с собой возьмет,  а я без тебя не хочу, а он говорит: «Мама к нам потом придет».  Мам, а ты к нам придешь?
- Не надо, сынок, с ним ходить, это ведь только сон. А как же я и сестренка?
Оксана погладила себя по животу.
- Мам, а мы ее возьмем с собой, ты только не плачь.
- Господи, - Оксана опять тряхнула головой, - уста младенца мне правду поведали.
Случилось это утром. Свекровь с Яриком спали.
Последнее время обстрелы были часто, особенно ночью.
Поэтому все спали в подвале, оборудованным под жилье. Оксана пошла на рынок, чтобы купить молока. Не успела отойти от дома – раздался свист снаряда и на глазах у нее прямое попадание в дом. Она сжала логову рука ми и закричала.
Еще не осела пыль, а она, не помня себя, начала руками разгребать  завал. Подбежали соседи. Вытащили свекровь – она не дышала.
- Ярик! – что есть мочи закричала она. Из темноты раздался стон – его вытащили. Оксана обтерла его от пыли. Ярик стонал. К ним подбежали санитары.
- Я с ним, - Оксана вцепилась в сына.
- Поедем, вам тоже нужна помощь.
   В машине скорой она гладила Ярика, целовала его маленькие ручки, плакала.
- Мама, не плачь, мне совсем не больно.
«Мне совсем не больно» -  простучали колеса поезда.  Не довезла его до больницы, умер у нее на руках. От переживаний в этой больнице родилась мертвая девочка.
Непрошеная слеза скатилась и упала на стол. Она уже не могла плакать. Все слезы выплакала на могиле детей.
- Уже рассвело, а вы так и не поспали, - проводница посочувствовала, проходя мимо. – Наверное, к внукам едите? Сейчас будет станция, долго будем стоять, прогуляйтесь, подышите свежим воздухом, на вас лица нет, надо было поспать.
- К каким внукам? – Оксана посмотрела на себя в зеркало и отпрянула. На нее смотрела незнакомая женщина. Вся седая, с черными кругами под глазами, с обвисшей кожей. Она машинально поглядела, чем бы ей покрыть голову, но вещей не было. Из больницы дали немного денег, адрес куда ехать, еды. Все сумки она забыла на вокзале, когда садилась в поезд.
- Уезжай, иначе погибнешь, тебе лечиться надо, - сказали сослуживцы.
На шее нащупала косынку, покрыла, вышла на перрон.
Было раннее утро. Солнце еще не успело подобрать росу, и она сверкала, переливаясь. Птицы поют на все голоса, встречая рассвет. Воробьи с голубями купаются в луже, оставленной поливальной машиной. В газонах разноцветные цветы переливаются своим бархатом. Дышится легко. Погуляв немного по перрону, Оксана вернулась в вагон. В ее купе села женщина.
- Удочки была. В внуками помогала, - сказала она, - а ты куда едешь?
- Куда я еду? Да я и не знаю, - ответила Оксана.
- Ну, ладно, милая, нам ехать еще долго, поговорим еще.
И Оксане захотелось за долгое время выговориться.  Как говорят, в поезде чужому человеку можно рассказать все. И она рассказала Марии (так звали женщину) всю свою боль, накопившуюся в душе. Мария слушала, не перебивая.
- Да, девонька, досталось тебе, - немного помолчав, добавила: - А поедем к нам. Ты кем работала?
- Медсестрой.
- Вот и хорошо. Я работаю уборщицей в доме престарелых. Там недавно медсестра уволилась – замуж вышла, молодежь не идет за стариками ухаживать. Тебе сколько лет-то?
- Тридцать.
- Что? Ну, потрепало тебя. Не раздумывай, поедем, пока у нас поживешь. У меня дом большой. Мы с дедом вдвоем живем, а потом, глядишь, как беженка, квартиру дадут. А ты за больными поухаживаешь и свое горе с н6ими разделишь. Они ведь брошенные, им человеческого общения не хватает. Их пожалеешь, смотришь, и тебя Господь пожалеет – счастье даст. А теперь поешь и отдохни. Я тебя разбужу, когда подъедем.
Оксана только дотронулась до подушки, как провалилась в глубокий сон. Снилось ей поле, где они часто бывали с Андреем. Идет он навстречу. Солнцу улыбается, ведет Ярика за ручку, а на руках у него девочка. И, такие веселые, скрылись за горизонтом.