Эротика это насчёт любви. В защиту жанра

Даже представить не мог, что придётся выставить на всеобщее обозрение произведение, написанное в жанре ЭРОТИКА.
Однако никогда не говори никогда.
В чём же дело? А в том, что нам надо всем миром вступить в борьбу за чистоту жанра или мы потеряем ЭРОТИКУ окончательно и бесповоротно!
 Ввиду того. что дефиниция крайне расплывчата, смысловое понятие укладывается в рамки «всё, что о сексе, но не порно».
Пример: «нежно вошёл в неё» -это эротика, а
«засадил по самые помидоры» – порнуха.



И что мы видим на бескрайних просторах проза.ру?
Одни авторы на голубом глазу с пеной у рта рассказывают нам, как власть, синонимы «кровавая гэбня», «тоталитарный режим» и дальше в том же ключе,  « во все щели имеют народ».
 Даже если совокупление или соитие признать состоявшимся, где же здесь ЭРОТИКА? Самая настоящая порнуха!



Предвидя подобное развитие событий, ещё тридцать лет назад Михаил Танич и группа «Лесоповал» дали суровый отлуп подобным поползновениям, выразив его в бессмертных строках:

«Пидорок по кличке Машка,
Он с нарядчиком живёт!
Жизнь, конечно, половая,
Так и он детей не ждёт»!



 Другие творческие личности выражают самые потаённые садомазохистские помыслы, с заходами на такие извращения, что и не каждый учебник сексопатологии о подобном  знает.



Возмущённый сложившейся крайне не здоровой ситуацией, автор данных строк решил проявить гражданскую позицию и показать примеры НАСТОЯЩЕЙ ЭРОТИКИ.
 Нижеприведённые строки являются неотъемлемой  частью глав 90 и 93 гиперпроекта «Над судьбой».  Нет ни малейших сомнений в том, что книгу объёмом в 105 глав никто читать даже не начнёт. Поэтому пришлось создать небольшую зарисовку на основе имеющегося материала, надеясь, что первый шаг на пути борьбы за чистоту ЭРОТИКИ не станет последним.
Приятного чтения!
Для справки. События разворачиваются между 1756г. и 1776г. на территории английской колонии Пенсильвания. Ныне одноимённый штат в США.
* * *
     Тяжело судить, стали ли полузабытые переживания первопричиной. Но, несомненно, одно — впервые за долгие годы Фэнд  думал  не о роме и  виски. Из глубин памяти выкристаллизовался  образ Сары,  первой и почти чистой любви.  Его кузина явилась из бесконечно далёкого прошлого, приятно томя душу сладостными воспоминаниями.



…Девушка плескалась в реке, на поросшей ивами излучине. Она не сомневалась, что рядом никого нет, и, выбравшись на берег, осмелилась снять мокрую рубаху, в которой вошла в воду. Кругом, куда ни кинь взгляд, будто рассыпанные добрым волшебником драгоценные камни, радовали глаз всеми оттенками радуги яркие, сочные цветы. Их аромат  волновал  воображение, насыщая тело томящей негой, даря ему невиданную легкость, тут же самым непостижимым образом переходящую в непереносимую тяжесть во всех членах.



Фэнди долго выслеживал двоюродную сестру, предвкушая миг блаженства. Его детские фантазии, наивные мысленные конструкции были лишь  жалкой, бесконечно далёкой от реальной жизни попыткой познать сводящую с ума тайну. Действительность, как безудержный ураган, разметала все эти, ставшие в один миг стыдливым укором, плоды пылкого юношеского воображения!



Кузина стояла перед ним   совершенно нагая во всём блеске своей неземной красоты. Фея, русалка, богиня - в лучах заходящего солнца она была неотразима. Её упругая, румяная кожа, слепила глаза своей чистой белизной. Бодрость и здоровье бурлили в каждой частице возбужденного водой, солнцем и ветром молодого тела.   



Сара грациозно вскинула руки ввысь, картинно изогнув длинные, гибкие кисти, подставив солнцу изящные, будто  точёные из слоновой кости   запястья. Она была совсем одна, ее ласкали лишь солнце и ветер. Но и здесь природное женское кокетство, словно молодой побег тростника, пробивалось сквозь каменные плиты и железные оковы пуританской морали.



Ее упругая, крепкая грудь приподнялась вверх, живот втянулся, талия очертилась. Она вздернула подбородок, на губах заиграла сладострастная улыбка. Девушка провела ладонями по грудям и бедрам и тут же легкая истома волной  окатила плоть, дав пищу для томительных мечтаний. Из груди вырвался тихий, переполненный страстью и желанием стон.



Затем она повернулась к солнцу спиной. Ее длинные, стройные ноги и тугие ягодицы лишили Фэнда остатков рассудка. Не отдавая отчета своим действиям, он, словно завороженный, вышел из укрытия, с безумным вожделением, будто язычник на бога-истукана, смотря на обнаженную девушку — живую и почти доступную! Томление нарастало, казалось еще миг и неимоверное, ни с чем несравнимое напряжение на мелкие кусочки разорвет  его изнутри.



Как порыв горячего, обжигающего ветра, страстный взгляд доведенного до отчаяния юноши ударил в спину Сары. Она полной грудью вдохнула в себя могучий поток мужских желаний и от того ее нега сделалась невыносимой. Словно по чьей-то команде девушка оглянулась и от неожиданности  вскрикнула. Затем, быстро схватив юбку, она беспомощно прижала ее к груди и, стараясь выглядеть как можно строже, тихо сказала,  рдея от срама: «Фэнд, уходи, немедленно  уходи!»



Стыдясь порочности своих желаний,  Сара вся покраснела и, не найдя себе места, от страха закрыла глаза. Ее беспомощность, беззащитность и стали последней каплей, переполнившей пылающую чашу  мужской страсти.



Прорвав плотину из запретов и условностей, волна ни с чем несравнимого, еще ни разу, не изведанного блаженства,   потоком раскаленной лавы безудержно хлынула наружу. Невообразимое наслаждение тут же сменилось долгожданным облегчением и приятной слабостью во всем теле.  Фэнд постоял немного, еще не понимая, что же с ним произошло, а затем, шатаясь от бессилия, побрел прочь…


* * *




Да Фэнду было, что вспомнить о Саре. Разве можно забыть тот далёкий полдень, когда он впервые изумился красоте женского тела?! И воспылал страстью!
В следующий раз он застал Сару одну за конюшней. Уже вечерело. Стоял октябрь и холодный ветер пронизывал до костей. Накрапывал мелкий, противный дождь: в такие дни мало кто думает о чувственном. Но Фэнд как опытный охотник высматривал свою добычу. Огонь страсти уже опалил его изнутри. И  желание вновь ощутить это ни с чем несравнимое блаженство затмило разум. Другие дела и заботы сделались пустыми и никчемными.



Сара не кричала и не сопротивлялась. Она смело посмотрела в его глаза, а затем, обняв одной рукой в поясе, а другой за шею, подставила губы для поцелуя. Грубо навалившись, он придавил её к брёвнам сруба, сжимая и тиская горячее пылающее тело.
С крыши капало, и вода стекала прямо за шиворот. Но разве это могло, значить хоть что – то?! Уже никакая сила не в состоянии была  заставить Фэнда оторваться от женщины, дарящей ему безумное, непередаваемое наслаждение.



Его руки нервно скользили вверх и вниз, путаясь в складках юбок и кофточек. Но в тот миг, когда пальцы ощутили упругость кожи, Сара решительно отстранилась и твёрдо сказала.
- Не всё сразу, Фэнди! Приходи завтра в это же время. Я буду ждать.


Ещё раз, пронзительно взглянув в глаза кузена, Сара, слегка покачивая бёдрами, медленно удалилась прочь. Ошарашенный, он долго стоял на месте, не зная как поступить. А потом ринулся в сторону, помчавшись во весь дух.
Фэнд бежал по лужам,  разбрызгивая грязь. Усталостью, изнеможением он надеялся заглушить в себе крик плоти. Сердце вырывалось из груди, ноги и руки слабели, дыхание сбивалось. Постепенно ему становилось легче. Прислонившись спиной к одиноко стоящему на опушке дубу, Фэнди долго сидел на корточках, а затем встал и, пошатываясь от бессилья, медленно побрёл домой.

 * * *
 
Из бездонных глубин памяти на Фэнда повеяло приятными, томящими душу воспоминаниями. И хотя из-за Сары вся жизнь пошла наперекосяк, он вовсе не спешил   упрекнуть кузину. Первое чувство всегда бывает  самым глубоким.
Вскоре после того, как Уэсд бежал из родного дома, его кузина, будучи совсем ещё юной особой, вышла замуж. Её партия всеми считалась очень удачной. Муж    был на пятнадцать лет старше Сары, но годы лишь прибавили ему мудрости,  не лишив ни одного из достоинств.
 
 
С каждым днём в племяннице дядюшки  Уэсда всё больше проявлялась величественная сдержанность.   Важность собственной персоны становилась для Сары всё более и более значимой.  Она   уже смирилась  с тем, что обязана стать  идеалом добродетели. Поэтому неожиданное  появление кузена вовсе не должно было внести  смятение в обращенную  к Богу и находящуюся под его защитой душу!

 
  Как заноза в сердце, Фэнда терзала недосказанность первой любви. Он должен был довести всё это до логического конца. Разрушить ореол недоступности   несбывшегося, и грубо растоптать свои детские фантазии, навязчиво переходящие в маниакальную зависимость.
 


 За   годы разлуки Сара расцвела, и из хрупкого, ещё не наполнившегося соками бутона, превратилась в великолепный цветок.   Она вновь почувствовала  всё испепеляющую страсть кузена   и женское сердце растаяло.  Она поняла, что хочет с головой броситься в омут сладострастия и греховной чувственности. Плоть охватил нестерпимый жар желания, Однако глубокий практицизм натуры не позволил Саре стать рабыней собственных слабостей. Ведь любая зависимость является ничем иным, как проявлением безволия, полагала умудрённая жизнью мать двоих детей. 



За долгие годы скитаний  Фэнди был близок со многими особями противоположного пола. Высокие и низкие, толстые и худые, страстные и холодные; сплошной поток непотребства и похоти. Блондинки, брюнетки, шатенки, даже  невольницы – негритянки.  Они распаляли тело, не оставляя в душе ровным счётом ничего.



Но его первая страсть, превратившись в наваждение, навсегда въелась в глубины сознания, став чем-то из области  иррационального, если не мистического. И Уэсд  решил раз и навсегда сорвать покров тайны с терзавшего его влечения.   



Он   познал Сару уже  глубокой ночью. Покрытое тучами небо было чёрным и бездонным. Нигде не проглядывалось ни единой звёздочки.   Округу сотрясал грохот  грома, будто сам дьявол  благословлял соитие падших.
 От безумного, нечеловеческого  наслаждения, Сара выла, как самка койота. Её стоны сливались с разрывающей небеса канонадой раскатов грома. И это немыслимо-жуткая какофония, доводила Уэсда до умопомрачающего, сжигающего дотла экстаза.



Блики молний выхватывали из ночного мрака красивое лицо Сары. Фэнди  гладил её по шелковистым каштановым волосам,   вглядываясь в бездонные  чарующие глаза. Он просто не мог поверить, что такая женщина в этот час полностью принадлежит ему.