История села Новоникольское Козловского уезда

ХРОНОЛОГИЯ СМЕНЫ ВЛАДЕЛЬЦЕВ СЕЛА, ИХ СУДЬБЫ И ЖИЗНЬ

Село Новоникольское Мичуринского района Тамбовской области возникло  в XVII веке рядом с Урляповым городищем в месте уникального природного явления - слияния двух рек Польного и Лесного Воронежа.
Через реку стоял Каменный брод, которым пользовались для переправы через реку торговцы, путешественники и татары. Именно здесь ещё при царе Борисе Годунове первоначально планировалось заложить крепость Козлов для препятствия от набегов крымских татар и калмыцких орд.

«Городище Урляпово менее Воронежа и Шацково выдалось в степь на реке на Лесном Воронеже, на Крымской стороне. А против городища с Нагайской стороны встал Польной Воронеж. Стоит городище в лесных и в крепких местах. И уезду быть мочно, и места ко всему погожи».

К строительству удалось приступить лишь при царе Михаиле Федоровиче. Воеводы  Иван Биркин и Михаил Спешнев, осмотревшись на месте государю доложили, что новый город-крепость сподручнее заложить  чуть выше над поймой реки Лесной Воронеж на высоком плоскогорье Козлова урочища. Здесь больших, хороших угодий, на которых, после того как будут отведены под город пашни, можно будет поместить еще «нем-ногими дачами тысячу человек и больше»  сельского населения.
Так и порешили, в 1635 был заложен  новый город-крепость Козлов, первый город, с которого началась единая Белгородская засечная черта Государства Российского. 
Строительство оборонительных сооружений и их охрана усилили приток  людей на ранее не обжитые плодородные земли. В государевом указе предусматривалось количество земли, которое должны воеводы выделить жилецким людям под городом. «Конным казакам 300 человекам давать в поле на каждого человека, как давали в Данкове: пятидесятникам по 40 четей (четь земли примерна равна половину га), десятникам по 30 четей, рядовым по 20 четей. Пешим стрельцам 200 человекам давать: пятидесятникам 10, десятникам 9, да за людьми по 8 чети за человеком.  Так недалеко от Козлова возникли слободы: Полковая, Донская, Ямская, Устьинская и др. Со временем некоторые слободы преобразовались  в села и приросли новыми. Так Устьинская слобода  стала селом Устье, а по соседству с ним возникло село Никольское (сегодня Новоникольское) первыми поселенцами которого стали крестьяне, бежавшие на свободные земли от своих помещиков.

КНЯЗЬЯ ХОВАНСКИЕ

По данным ревизской книги первое упоминание о селе Новоникольском Козловского уезда Тамбовской губернии в документах значится 1762 год.

В те времена царские чиновники и военачальники  стали получать в дар не только неосвоенные земли, но  давно заселенные местности, т.е. свободные ранее крестьяне после передачи земельного участка вместе с поселением становились собственностью помещика.  Получил в этих местах за свою доблесть и ратные подвиги солидные пахотные и лесные угодья вместе с селами Никольское, Александровка, Стаево, Арляпова поляна генерал-поручик князь Сергей Федорович Хованский (1722-†1777), знаменитый потомок литовских князей (V колено), ведущих свою историю с IIV века от родоначальника Гедимина (История родов русского дворянства. т.1, 1885 г., стр. 191). 
 
О генерал-поручике князе С.Ф.Хованском известно, что он был героем Семилетней войны 1756-1763 и в 1759 получил орден св. Анны от императрицы Елизаветы Петровны лично «за известие об одержанной победе 1 августа при Франкфурте баталии» над прусской армией Фридриха II. Сам Хованский входил в тройку крупных помещиков Козловского уезда того времени, так как большинство  сел и деревень, лежащие при Польном и Лесном Воронеже  оставались однодворческими.

Никольское тогда составляло 70 дворов, в которых проживали  524  крестьянина.  Среди  290 крепостных мужиков  значились Евдоким Степанов, Петр Иванов, Леонтий Михайлов, Емельян Афанасьев, Иван Матвеев, Ларион Васильев, Федор Евдокимов, Григорий Дементьев и др. Основным занятием крестьян было земледелие, которое приходилось по 10 сажень на каждого.
 
Княжеского дома в селе Никольское построено не было, богатое и знатное семейство Хованских  проживало в Москве и своими приездами бедный крестьянский край не жаловали. Как было заведено в те времена, в село для решения текущих дел князем был назначен управляющий. 

С.Ф. Хованский был дважды женат. Первым бездетным браком с княжной Марией Михайловной Голициной  (1720-†1749), вторым браком с княжной Екатериной Петровной Оболенской (1725-†801).  В переписной книге ревизской сказки 1782  указано, что Никольское, вотчина умершего генерала-поручика князя С.Ф. Хованского досталось трем из его детей – князьям Федору, Дмитрию и  Михаилу. В результате раздела наследства  с матерью и с братьями Никольское в 1783 получил в единоличное владение старший сын премьер-майор князь Федор Сергеевич Хованский (1754–†1821, Москва некрополь Донского монастыря), муж княгини М.А.Хованской, урожд. Яковлевой (1755 – †1847, Москва, некрополь Донского монастыря).  К слову, княжеский  род Яковлевых был одного корня с русскими царями Романовыми, их объединял  общий предок – московский боярин Андрей Иванович Кобыла (ум. после 1347).  Проживали новые владельцы Никольского в Москве в доме на Поварской.

Известный русский публицист А.И.Герцен (1812—†1870), который приходился княгине  незаконнорожденным племянником так описывает их  дом, быт и уклад в автобиографической книге "Былое и думы": «Это был старинный, православный русский дом. Дом, в котором соблюдались посты, ходили к заутрени, ставили накануне крещенья крест на дверях, делали удивительные блины на масленице, ели буженину с хреном, обедали ровно в два и ужинали в девятом часу.  Княгиня Марья Алексеевна Хованская, родная сестра моего отца, была строгая, угрюмая старуха, толстая, важная, с пятном на щеке, с поддельными пуклями под чепцом; она говорила прищуривая глаза и до конца жизни, т. е. до восьмидесяти лет, употребляла немного румян и немного белил.
Всякий раз, когда я ей попадался на глаза, она притесняла меня; ее проповедям, ворчанью не было конца, она меня журила за все: за измятый воротничок, за пятно на курточке, за то, что я не так подошел к руке, заставляла подойти другой раз. Окончивши проповедь, она иногда говаривала моему отцу, бравши кончиками пальцев табак из крошечной золотой табакерки: «Ты бы мне, голубчик, отдал баловня-то твоего на выправку, он у меня в месяц сделался бы шелковый.
… помню ее мужа; он был небольшого роста, седенький старичок, пивший тайком от княгини настойки и наливки, ничем не занимавшийся путным в доме и привыкнувший к безусловной покорности жене, против которой иногда возмущался на словах, особенно после наливок, но никогда на деле».
Именно княгиню Хованскую считают одной из возможных прототипов «княгини Марьи Алексеевны» – персонажа комедии А. С. Грибоедова «Гope от ума». 
Известно, что в браке у Хованских родились две дочери Екатерина и Наталья «обе вышли замуж не по любви, а только что бы освободится от родительского гнета, обе умерли после первых родов». Так же  в доме «грозной княгини», как прозвали ее родные, воспитывалась Н. А. Захарьина (в последствии жена Герцена), одна из множества незаконнорожденных детей, которых оставил после своей смерти родной брат княгини Хованской. Остальные были отосланы в одно из имений в Тамбовскую губернию.

ДВОРЯНЕ ЛАПТЕВЫ (ЛАПТЕВИЧ)

Не позднее 1799 г. село Никольское от Хованских перешло к Лаптевым – старинному дворянскому роду, ведущему свое начало  от Михаила Сорокоума - боярина Ивана I Калиты. Новый  владелец  села тайный советник  Николай Симонович Лаптев (1744 - †1814 с. Ново-Никольское) слыл весьма известным  и влиятельным государственным человеком и находился в близком  родстве с князьями Долгоруковыми через свою сестру Анастасию Симоновну (1753 - †1827, Москва), жену Петра Петровича Долгорукова (1744- †1855), генерала от инфантерии, калужского и московского губернатора, начальника Тульского оружейного завода. 
 
Н.С. Лаптев вместе с П.П.Долгоруковым в свите графа А.Г. Орлова участвовали в Чесменском сражении в 1770, а после окончания русско-турецкой войны первый, благодаря своему высочайшему покровителю получил место в канцелярии Сената в Москве,  второй же продолжил военную службу и 1775 был произведен в подполковники Тамбовского пехотного  полка, где и дослужился до чина бригадира. 

Очень быстро Лаптев обзавелся нужными связями при императорском Дворе, среди друзей Лаптева, судя по его обширной переписке, был, например, канцлер А.А.Безбородко, о котором говорили, что благосклонность Павла I он заслужил тем, что якобы лично передал  императору завещание Екатерины II в пользу его сына – великого князя Александра Павловича.
Спустя год Н.С.Лаптев стал прокурором департамента Юстиц-коллегии, но это была лишь видимая часть его деятельности.  В 1784 и 1789 году он тайно входил в состав Провинциальной масонской ложи в статусе придверника, где великим мастером состоял князь Ю.В. Долгорукий  вместе с кн. Н.Н. Трубецким, кн. Н.И. Одоевским и др.
В Москве тайный советник Лаптев владел усадьбой в Мещанской слободе (1803), во дворе которой располагались Палаты Евреинова (в 3 этажа).
Сегодня сохранился лишь цокольный этаж палат, который встроили как часть в новое современное здание.  В своем романе «Бесы», Достоевский описал историю убийства студента И.Иванова членами тайного революционного общества «Народная расправа», действие происходило именно в этих палатах.
В январе 1788 года Лаптеву пришлось покинуть столицу. За принятие неправосудного решения был отправлен в отставку председатель Саратовской палаты гражданского суда  и Сенат командировал Лаптева на Волгу для «исправления дел». Как вспоминал секретарь Саратовской палаты гражданского суда, при председателе Лаптеве палата «совершенно преобразилась, дела потекли успешнее». Он ввел в суде, говоря современным языком, ненормированный рабочий день: требовал от подчиненных оставаться на службе до полуночи. Когда из-за непомерно напряженного ритма служащие стали болеть, Лаптев завел новый порядок: «В палате заседали с семи утра по два за полдень и после обеда с пяти до десяти часов, получалось 12 часов в сутки». Ни о каком повышении жалованья за переработку речь, понятное дело, не шла: чиновники получали столько же, сколько их коллеги в других российских городах за менее продолжительное пребывание на службе. Не удивительно, что в судебной палате все вздохнули с облегчением, когда «особо деятельного» председателя перевели в Казань. В 1790 здесь открывалась вакансия вице-губернатора: в этой должности Лаптев прослужил семь лет, получив чин действительного статского советника и назначение на пост тульского губернатора. Как вскоре выяснилось, высокое звание, равное генеральскому чину на военной службе, как и губернаторскую должность, Лаптеву дали незаслуженно. Лаптев правил Тульской губернией всего 39 дней: был назначен 19 марта 1797, а уже 27 апреля император сделал новое распоряжение: «Тульскому гражданскому губернатору Лаптеву повелеваем быть губернатором же в Тамбовской губернии». О причинах столь стремительного перемещения ничего неизвестно, впрочем, может оно было и к лучшему. Всего год спустя Павел I с позором отправил Лаптева в отставку, уличив в разбазаривании лесных богатств в Казанской губернии.
Вот что писал о причинах отрешения чиновника сам император генерал-прокурору Куракину 26 мая 1798 года. «Господин действительный статский советник и генерал-прокурор князь Куракин! В проезд мой через Казанскую губернию, нашел я дубовые леса в самом дурном и разоренном состоянии. Известился я, что истребление оных последовало в бытность здесь вице-губернатором нынешнего тамбовского губернатора тай-ного советника Лаптева. Не входя в дальнейшее исследование, каким образом столь важная часть доведена до им до такого упущения, нужным нахожу, имея сей пример его нерадивости, не оставлять его более при должности, и потому от отправляемой им ныне в тамбовской губернии отрешаю. Пребывая к вам благосклонный. Павел».
Тайный советник Лаптев был немедленно отправлен в отставку с воспрещением въезда в обе столицы.   Однако в Тамбовской губернии к тому времени скандальная предприимчивость Лаптева уже помогла нажить ему множество врагов равно как и  множество десятин плодородной земли в Козловском, Шацком, Темниковском уездах. Ротмистр Н. Флячко-Карпинский так описывает его амбициозный нрав  (1802. Санкт-Петербург) «...он, г-н Лаптев, до 300,000 имеет наличных денег и до 4,000 душ крестьян, отец же Лаптева с приписью подъячим и умер и ежели и оставил ему по себе какое-либо наследство, то самое малое и незавидное, каковое столь огромное имение благоприобрел (как обыкновенно ему подобными творится) от вице-губернаторства Казанскаго; а особливо казенными лесами (даром что оправдан к общей нечаянности и удивлению) с дерзновеннейшим и невероятным казеннаго интереса упадком распоряжался и губернаторством Тамбовским.  Кажется, можно бы уже ему быть по глотку сыту и покаяться; но нет, всемерно еще желает губернаторскаго места, с тем сюда и поехал из Козловской своей деревни и теперь хамелеоном вкрадывается во все здесь случаи».

До наших времен дошли несколько судебных историй, рассказанных известным тамбовским историком И.И.Дубасовым, которые характеризуют нравы того периода. В 1808 году Н.С.Лаптев проживал в селе Алееве Шацкого уезда, где по соседству с ним в небольшом поселке жил нечиновный помещик Свищов. Между соседями произошла ссора, которая закончилась страшным разбойным происшествием. В ночь с 28 на 29 августа 1808  года, сговорившись с вотчинным старостой, Лаптев приказал собрать крестьян и дворовых людей что бы напасть на поселок соседа. К утру поселок вместе с крепостными крестьянами Свищева был разграблен и сожжен. Конечно Свищев попробовал было найти управу на обидчика, но Лаптев, имевший опыт в судебных делах,  своих крестьян для допроса не представил, сославшись на то, что в ночь разбоя находились они в его имениях в Козловском уезде. Шацкие чиновники было отп-равили запрос коллегам в Козловский уезд, но  те, ответили, что крестьян не обнаружили, а помещик пояснил, что пока чиновники вопрошали друг-друга крестьяне уехали в имения Новгородской губернии, но в каких уездах они сейчас находятся ему не ведомо.  На самом деле подсудные крестьяне никуда не выезжали, а вскоре безнаказанность и покрывательство местных властей привели к повторному поджогу того же поселка Свищева. Тяжба между Лаптевым и Свищевым тянулась вплоть до 1810 года, причем бывший губернатор из обвиняемого с легкостью перешел в потерпевшего, обвинив уже Свищева в преследовании своих крепостных крестьян. 
Другим источником  хорошего дохода  Лаптева была его «забывчивость». Он занимал значительные суммы денег на срок и не отдавал их, не без основания рассчитывая на свое влияние и на известную судейскую волокиту. В то же время он не щадил и духовенства, отнимая у него землю. Так,  в Темниковском уезде отнял луга у бутаковского причта. Не повезло и  ясатским крестьянам деревни Тенгушевой в том же уезде, у которых  Лаптев захватил Рогозинскую пустошь с сенными покосами, рыбными ловлями и пахотною землей. Это приобретение ему   приносило 17 тысяч рублей годового дохода. Тщетно Тенгушевские крестьяне тратили последние свои средства, чтобы отстоять свое имущество.  12224 рубля «даны были ими во взяток и на угощение проезжавших чиновников», но земля так и осталась за Лаптевым.
Испытывая необходимость в людях для обработки многочисленных земель в  Козловском уезде, Лаптев «собирал к себе  всякого рода и со всех концов народ пришлый и отводил им усадьбы для жительства в разных пунктах своего участка. Эти пришлые люди и образовывали сначала небольшие поселочки, а потом путем естественного размножения с увеличением количества людей стало увеличиваться количество дворов и в конце образовались целые деревни.  Именно так, в результате естественного прироста населения образовалась в 5-6 верстах от сельца Новоникольское деревня Сестренка.

В отличии от прежних владельцев князей Хованских Лаптевы в селе Новоникольском проживали, именно в период их владения были построены барская усадьба, двухэтажная каменная церковь, конный завод, значительно увеличилось местное население, а само село получило второе название Лаптево.  Так же за помещиком в Козловском уезде числились деревни Александровка и  Стаево (Красниково).

Женой Н.С. Лаптева была Дарья Васильевна Аничкова (…, † 1836), происходившая из богатого дворянского рода Аничковых, владевших многими поместьями  в Новгородской губернии.  В их браке родилась дочь Ольга Николаевна Лаптева (1778- †1845), после чего их семейная жизнь не сложилась, Д.В.Аничкова приняла постриг и ушла в монастырь, получив новое церковное имя Дорофея, а со временем  и сан игуменьи, настоятельницы Хотьковского монастыря.

Очевидно остальные дети у Н.С.Лаптева родились вне  брака, в связи с чем Указом Императора Александра I от  13.06.1801  воспитанникам Лаптева Петру, Григорию, Елизавете, Евдокии и Александре были пожалованы фамилия Лаптевич, дворянское достоинство и герб (С.-Петербург. ведомости, 1801 г.). Грамота была собственноручно подписана императором  Александром I 30.12. 1803.  Можно предположить, что такая особая милость стала возможна благодаря личному участию  племянника Н.С.Лаптева генерал-адъютанта Петра Петровича Долгорукова (1777- †1806),   который был близким другом  императора Александра I и который перед Аустерлицким сражением поругался с Бонапартом, отказавшись от переговоров с французами (впоследствии Наполеон вспоминал, что Долгоруков говорил с ним «как с русским боярином, ссылаемым в Сибирь»).

Положение Н.С.Лаптева в Тамбовской губернии бесспорно оставалось высоким. Так  в период Отечественной войны 1812 его кандидатуру наряду с адмиралом Ф.Ф.Ушаковым предлагали в начальники ополчения Тамбовской губернии, однако  от должности он отказался «по слабости здоровья». В июне 1815 года (хотя датой его смерти принято считать 1814) тайный советник принял участие вместе с губернским предводителем И.И.Ознобишиным, генерал-майором Адамовичем и дворянами Сабуровым и Новосильцевым во главе Тамбовской депутации в торжественных мероприятиях по случаю победы России над Наполеоном в Санкт-Петербурге (Тамб.губ. вед. 1882 №42). 
Кроме того,  Лаптеву удалось устроить весьма блестящие партии для своих детей с представителями местного дворянства. 

За надворного советника Василия Васильевича Головина (1777-† 1837) в 1800 году вышла замуж старшая дочь Ольга Лаптева (1778- †1845,  Свято-Троицкая Сергиева Лавра).  В кн. «Село Новоспаское, Дедеиево тож и родословная Головиных, вла-д;льцев онаго», (изд.1847) так описывается это событие «а меньшой Василий Васильевич, вышедший в отставку в 1798–мъ году  из Павловского Гренадерского полку, после брата в июне месяце женился на дочери Николая Симоновича Лаптева, и преподобной матери Дорофеи. Она жила в Хотьковском Покровском монастыре, мирское имя ее Дарья Васильевна Лаптева, рожденная Аничкова.  В селе Новоспасском есть ею пожертвованные ризы, парные одинаковые для соборного служения, голубой персидской парчи, с золотыми мелкими травочками».

За князя Тимофея Львовича Кулунчикова (1780- † после 1851) предводителя Темни-ковского уездного дворянства (1840-1851 гг.) вышла замуж Евдокия Лаптевич (…†..).

Елизавета Лаптевич (1789-†…) стала же-ной князя Николая Михайловича Кугушева (1777-†1820), сподвижника А. В. Суворова по военной итальянской экспедиции (переправа через Альпы), известного поэта и литератора. Известно, что свидетелем на их венчании был отставной прапорщик лейб-гвардии Преображенского полка Федор Семёнович Карандеев, помещик из соседнего села Устье. Церемонию бракосочетания провел потомственный священнослужитель Стефан Петров (1811).

По наследству деревня Сестренка отошла к Кулунчиковым и Кугушевым, а поместье сельца Никольское и 300 крепостных душ отошло к Е.Н. Кугушевой (Лаптевич) и 200 душ к младшему сыну коллежскому секретарю Григорию Николаевичу Лаптевичу (1798 или 1800, † с. Ново-Никольское, 1856, от простуды).   
Известно, что он начинал свою службу  канцеляристом в губернском казначействе в 1812, в том же году он был переведен в уездное казначейство. В 1822 поступил на почтовую канцелярскую службу  сначала в Острогожскую почтовую контору, а затем  в Тамбовский почтамт. Впоследствии Лаптевич получил чин коллежского секретаря.
Он был дважды женат, первым браком с дочерью ротмистра Екатериной Павловной Гурьевой (1801-†1827 с.Ново-Никольское) и вторым с дочерью полковника лейб-гвардии Измайловского полка Прасковьей Матвеевной Ознобишиной.  Ознобишины были зажиточными помещиками Раненбургского уезда Рязанской губернии, где за ними числились 955 крепостных  и 1856 десятин земли.

Судя по линии наследования, в первом браке родились Мария Григорьевна Лаптевич (10.8.1824-†после 1892), Семен Григорьевич Лаптевич (18.4.1827,†26.5.1862), во втором  Николай Григорьевич Лаптевич (1.7.1838-†15.04.1865, Франция) и Екатерина Григорьевна Ознобишина (1836  - †1865 с.Новоникольское). Новоникольское получили в наследство от Г.Н.Лаптевич все четверо его детей. Реформа 1861 г. внесла перемены, крепостные крестьяне получили вольную   стали именоваться «временнообязанными», но за пользование помещичьей землёй они несли повинность через оброк. 27 июня 1863 было заведено дело  о выкупах земельных наделов временнообязанными новоникольскими крестьянами.

ДВОРЯНЕ СНЕЖКОВЫ

Впервые в графе владельцев в Новоникольском появилась фамилия черниговских дворян Снежковых.  О Снежковых известно, что свое дворянство они получили по военной службе. Мужем Марии Григорьевной Лаптевич в  феврале 1850 стал Григорий Алексеевич Снежков (1810-†1879), действительный статский советник, предводитель уездного дворянства в г. Усмани (1857-1864), кавалер ордена Св. Станислава 2-й ст. (1861), памятной медали Крымской войны 1853-1856 г., почетный мировой судья Усманского округа, крупный землевладелец.  От родителей ему досталось небольшое  родовое имение в Черниговской губернии (75 десятин), однако благодаря своей чиновничьей службе и предприимчивости ему удалось свои владения значительно приумножить - в Тамбовской губернии он приобрел 3720 десятин земли и 6500 в Саратовской. За ним числились в Усманском уезде с.Ново-Петровское (Снежково), с. Нижняя Матренка, в  Воронежском уезде - сельцо Хреново-Плясово, д.Ивановка (сегодня эти населенные пункты называются село Хреновое  и  Снежково-Плясово Новоусманского района Воронежской области, до наших дней сохранилась барская усадьба Снежковых).

В 1859 – 1860 Г.А.Снежков обратился с рапортом в Воронежскую дворянскую опеку, где получил уставную грамоту на сельцо Хреновое-Плясово. 
В мае 1863 г. просил о внесении в Дворянскую Родословную книгу детей: Николая, Александра, Григория, Алексея, Сергея, Владимира и дочерей: Анны и Аполлинарии. В результате раздела матерью имущества среди детей в 1882 году дворянское родовое имение в Новоникольском отошло во владение старшему сыну Николаю Григорьевичу Снежкову (с.Ново-Никольское, 24.4.1851-†31.01. 1892, от тифа, с. Ново-Никольское).  О Н.Г. известно, что после окончания Московского университета он служил в Царицынском уездном полицейском управлении Саратовской губернии.  Затем занимал должность почетного мирового судьи, был уездным гласным тамбовской земс-кой управы (1892), в 1887-1889 членом уездного съезда.  Н.Г. владел в 1895 паровой мельницей в с. Сопеево,   за ним числились с.Ново-Никольское, с.Устье и 1128 десятин земли. Был женат на Лидии Григорьевне Чайковской (…, † …) дочери коллежского советника Григория Григорьевича Чайковского и его жены Аделаиды Федоровны (1827-†1905, Москва)  лютеранского вероисповедания.
 
В их браке родилась Лидия Николаевна Снежкова (1877 - †1960) последняя владелица села Новоникольское, землевладелица  в Ново-Никольской волости 1130 десятин и водяной мельницы стоимостью  в 30 000 (1898).
К слову, свое наследство Л.Н. Снежкова получила, будучи несовершеннолетней (в 15 лет) и по законам того времени ей был назначен опекун. Из архивных записей межевания следует, что за Л.Н. Снежковой   в 1886 году значилось 386 десятин земли, а к 1989 десятин уже почти в 3 раза больше (1128).  К чести молодой хозяйки справлялась она со своим огромным хозяйством великолепно. Под ее управлением были не только земельные наделы, но племенной завод с конюшней, сушилка, склады, винокуренный завод, паровые мельницы (на 30 рабочих мест, стоимостью 30000 рублей). В 1895 году производительность мельниц в с.Ново-Никольском и с.Сопеево составляла 17300 пудов, пар.12 с., доходность в 1898 году составила 3300 рублей. От дворян Карандеевых в 1899  Л.Н.Снежкова получила в собственность вторую паровую мельницу в Устье Хмелевской волости Козловского уезда.
Барская усадьба Снежковых утопала в зелени и была окружена лиственным парком  с величавыми многолетними дубами, через который дорожка вела вниз к реке Польный Воронеж. Среди  деревьев парка особой любовью  пользовался у хозяев усадьбы дуб мудрости, где зарубками отмечали рост дворянских детей и который сохранился до наших времен.
Поместье считалось одним из богатых и зажиточных в Козловском уезде. Его хозяйка Лидия Николаевна имела хорошее образование, говорила на французском, блестяще музицировала, любила книги.  В усадьбе была богатая библиотека, книги бережно выставлялись в красивых резных шкафах, изготовленных местным сельским умельцем А.П.Минаковым. К слову, старое здание дворянского дома, где и сейчас проживают новоникольцы, библиотека и книги - то немногое, что сохранилось до наших дней.  На мебель дворянской библиотеки можно взглянуть в санатории им. Калинина.
Мужем хозяйки усадьбы в Новоникольском стал надворный советник Николай Николаевич Ульрих (1870 с.Колодезь Елецкого у., Орловской губ. - †1937, репрессирован в Орловской области), прокурор  Нижегородской губ. (1912-1914), прокурор окружного суда Курской губ. (1910-1913), товарищ прокурора Московской судебной палаты (1916),  гласный уездного земского собрания (1911-1916), губернский гласный от Козловского уезда (1910-1917). 

Через год был арестован и их сын Н.Н. Ульрих (дело П-52504 1938 г.). Его увезли прямо из дома № 5 по Каляевской улице, где он проживал вместе со своей семьей. Этот дом в народе окрестили «Домом вдов». В то время его населяли сотрудники Наркомата иностранных дел и внешней торговли, ответственные чиновники различных ведомств. В 1931 Н.Н.Ульрих сотрудничал с Народным комиссариатом торговли СССР, Всесоюзным объединением по импорту и экспорту сельскохозяйственных машин "СельхозИмпорт", возглавлял  лабораторию механизации зерноочистки при Всесоюзном институте механизации сельского хозяйства Всесоюзной академии  сельско-хозяйственных  наук, являлся научным сотрудником в области механизации Всесоюзной Академии Сельхознаук (1936), был автором несколько книг об основах очистки и сортирования семян и запатентованных изобретений, издавался в журнале  «Новое в сельском хозяйстве».
После освобождения в 1948 Н.Н.Ульрих остался жить в Казахстане и работать заведующим семенной лабораторией в  г.Кустанай, откуда вновь в 1949 г. был повторно арестован Карабалыкским РО УМГБ и приговорен Кустанайским облсудом  22.08.1949 (по обвинению в агитации за свержение, подрыв, ослабление Советской власти  58-10 УК РСФСР) к 10 годам  ИТЛ.  Реабилитирован Верховным Судом СССР за отсутствием состава преступления 19.02.1955 г.  Всего Н.Н.Ульрих провел в лагерях общей сложностью 16 лет.
Немецкий архитектор Ф.Тольцинер  в рас-сказе  «Узник Усольлага» опубликовал воспоминания о годах, проведенных в заключении  в Усольском исправительно-трудовом лагере вместе с Н.Н.Ульрих:
«…В большой камере, в которую меня перевели после вынесения приговора, было много заключенных. Почти все они были образованными людьми, их разговоры и дискуссии мне были очень интересны. Я познакомился с Николаем Ульрихом, ученым по сельскому хозяйству, мы условились, по возможности, держаться вместе. Осенью 1938 года нас доставили поездом в Соликамск Пермской области. В Соликамске находилось Управление исправительно-трудового лагеря «Усольлаг». Нас разместили в бараках в зоне пересылочного пункта, который находился за высоким деревянным забором. Двухэтажные нары были в большинстве заняты криминальными заключенными. Когда в Управлении лагерями узнали, что я по специальности архитектор, меня решили дальше не отправлять, а использовать в Управлении. Однако в связи с тем, что мы договорились с Ульрихом быть вместе, я ответил отказом. Территория «Командировки» №2 Булатовского лагпункта находилась среди гигантского лесного массива и была обнесена высоким деревянным забором и ограждением из колючей проволоки. На четырех углах стояли деревянные вышки с вооруженной охраной. Все строения: бараки, дома для охраны, строения лагерного руководства были деревянными. Руководство и служащие лагерного управления были из вольнонаемных или принуди-тельно направленных. Нам сразу объяснили, что мы прибыли сюда валить лес, и все наши жалобы и претензии в отношении ареста и работы бессмысленны и поэтому не принимаются. Нам выда-ли топоры и пилы и послали в лес без всяких объяснений, как работать. Многие осужденные погибли от холода и потому что не знали, как валят лес. Я работал в паре с Ульрихом и нарисовал две карикатуры по этому случаю. Наш мастер видел, что я неплохо валю деревья, и ожидал от меня рекордной работы. Но из этого ничего не могло получиться, так как расход энергии моего тела не компенсировался достаточным питанием, которое мы получали. Чтобы получить дополнительное питание, надо было валить много леса, и мы практиковали специальные методы увеличения выработки: отпиливали у сваленных, маркированных и уже принятых деревьев тонкие шайбы и прятали их в снегу и еще раз сдавали эти деревья мастеру. В результате летом после схода снега лес был завален такими шайбами. Мы с Ульрихом сделали несколько рационализаторских предложений. Теплой одежды и соответствующей обуви не хватало для всех вальщиков. Лично я ходил на работу в ватных чулках и галошах и в результате обморозил пальцы на ногах. Поэтому остался в бараке. Я лежал на нарах и получал кроме обычного питания 400 г хлеба. Возможно, поэтому я и остался жив.
В один из дней я пришел к зубному врачу, естественно, в нашей «командировке» не было ни соответствующего кабинета, ни зубоврачебного кресла. И я решил сконструировать кресло из подручных материалов. Мой проект выполнили, и зубной врач могла выполнять свои задачи, она была удивлена, и вероятно, доложила начальнику лагпункта о моих способностях. Меня перевели в лагерное Управление и назначали инженером по строительству. К этому времени Ульрих работал уже как инженер-механик…».
В 1955 г. Н.Н.Ульрих после реабилитации вернулся в Москву, где продолжил заниматься механизацией семеноводства для сельского хозяйства. Около  двух лет про-работал заведующим кафедрой в МСХА им. К.А. Тимирязева, в 1957 году получил звание кандидата сельскохозяйственных наук, в 1977 - доктора наук (ВАСХНИЛ, НИИ механизации сел. хозяйства (ВИМ), далее звание академика. 
В 1985 году он посетил бывшую усадьбу своего деда г.Задонске, где сообщил крае-веду А. В. Щербакову, что по воспоминаниям отца, этот дом был приобретен у помещика Попова в 1870-1880-е годы» (Морев Л.А. Четыре века истории. Город Задонск и Задонский Богородицкий монастырь. 2013, стр.99).
В браке с С.Дейнеховской родилась дочь Лиана. К слову, вся его семья весь его срок заключения оставалась проживать в доме на Каляевской откуда его арестовали и где дождались его возвращения. Его внук А.Ю. Антонов стал писателем и сценаристом,   был женат  на актрисе советского ки-но А.Каштановой, с которой в браке родилась дочь София Каштанова (известная актриса киносериалов и художественных фильмов).
 
В 2015 году С.Каштанова передала архив-ные материалы, среди которых фотографии, наброски научных работ, брошюры и другие документы академика  Н.Н. Уль-рих кафедре в МСХА имени К.А. Тимирязева  «Технологии и  машины в растение-водстве».
 
«…в моих руках оказался архив моего прадеда по папиной линии, который был абсолютно уникальным человеком, Николая Николаевича Ульриха. Он был обрусевшим немцем, академиком, ученым, владел пятнадцатью иностранными языками, казалось, знал обо всем на свете — и не поверхностно, а изучал и погружался и в историю, и в живопись, и в науку. Семнадцать лет отсидел в сталинских лагерях. Находясь в Сибири, наблюдал, как изобретенная им сельско-хозяйственная техника бороздит просторы нашей родины. По письмам, дневникам и фотографиям прадедова архива я узнала, что половина Тамбовской губернии когда-то принадлежала моим предкам - дворянам Снежковым. Я съездила в некоторые поместья, это было очень волнительно.
Когда я приехала в усадьбу Лидии Снежковой, где родился мой прадед (в местной школе даже изучают историю нашего рода), меня встретили, как будто барыня вернулась… трогательно до невероятности! И это новое мое обретение наполнило меня радостью, ведь когда ты узнаешь о своих предках, ощущаешь силу рода, начинаешь молиться об этих людях, поминать их, чтить» (из интервью С.Каштановой).
Сама бывшая владелица дворянской усадьбы  в с.Новоникольское Л.Н.Ульрих (Снежкова) после переезда в Москву пос-тупила на службу   конторщицей в кооператив "Казанбург", в 1920 году перешла работать  учителем музыки в Дом отдыха, с 1922 стала работала портнихой.   
Их дочь Л.Н. Ульрих, скрывав свое дворянское происхождение, смогла поступить в  Московский литературно-художественный институт им. Брюсова (1921).  Сохранилось ее личное дело, где в анкете в графе род занятия родителей указано:  мать-учительница музыки, отец – агроном в Тамбовском губернском земстве. По окончанию института она вышла замуж за военнослужащего Т.А.Тутунджан и уехала в Ташкент по месту службы мужа, где и занималась всю свою жизнь  филологией и литературоведением, стала  профессором Ташкентского республиканского педагогического института русского языка им. Решетова и написала несколько  школьных учебников по литературе и русскому языку. В Российском государственном архиве литературы и искусства сохранилась ее переписка с видными литературными критиками, писателями Гладковым Ф.В., Зелинским К.Л.

У Л.Н.Тутунджан (Ульрих) родилась дочь  Джанна Тутунджан (1931–2011), в будущем член-корреспондент РАХ, народный художник РФ (2004), член Союза художников СССР.

* * *
От двух корней моя основа:
Растила бабушка Снежкова,
А та, кем мне отец был дан,
Теплей и жарче всех южан...
Мороз и Солнце, как две силы -
Армения и ты, Россия.
А родилась я на Арбате,
И Сивцев Вражек - колыбель...

Д.Тутунджан все свое детство провела на Арбате с бабушкой Снежковой и однажды с любовью скажет, что  «бабушка - тоже  мама», посвятив ей свою первую работу.
В военные годы Л.Н. Ульрих (Снежкова) уехала вместе с внучкой в эвакуацию из Москвы в Ташкент к ее родителям. По возвращению в 1944 году Д.Тутунджан поступила учиться в Московскую сред-нюю художественную школу в Лавру-шинском переулке, как раз напротив Третьяковской галереи. В 1959 она закончила Московский государственный художественный институт имени В.И. Сурикова, вышла замуж за однокурсника и навсегда уехала на Родину мужа в Вологодский край вдохновенно писать свои удивительные картины. В их браке родились двое детей.

В 1956 году Д.Тутунджан привезет в бывшее имение в с.Новоникольское свою ба-бушку перед самой ее смертью. «Бабушка Лида была, как старик Болконский, - тако-го типа человек. Хоть и Снежкова, а тоже горячая. Она всю жизнь мечтала показать мне имение своего отца - Никольское. У людей всегда есть что-нибудь, что они мечтают сделать, но никогда не сделают... Ей должно было исполниться восемьдесят, и тут я вдруг подумала и купила нам билеты до этого Никольского.
Приехала и положила билеты бабушке на стол. Она надела очки... и мы отправились. Я ее предупредила: когда приедем, не размахивай только руками, не показывай при всех - вот здесь у меня было то-то и то-то... Неловко ведь. Приедем, тихо-спокойно посмотрим, ладно? "Ах, оставь меня, пожалуйста, учить! Я сама прекрасно знаю".
И вот мы с ней с поезда сошли и идем по берегу реки Воронеж. Она идет по лужку вся седая, ветер развевает волосы, а навстречу - пионеры с сачками и поют:  "Роди-на! Что в мире дороже!"  Я иду позади, и у меня ком в горле. А она глухая – была пианисткой и, как Бетховен, в тридцать пять лет оглохла - не слышит, что дети поют. Поворачивается ко мне: "Я не пони-маю, ты что, ревешь? В чем дело?.. Вот ты поди туда, к тому дубу, там должна быть зарубка, я там отмечала Котю..." Это значит своего сына, когда ему было десять лет.
Подошли к барскому дому. Пижамы, пилотки из газет, костяшки домино стучат, общепитом пахнет - дом отдыха, значит. В доме - ковровые дорожки, медведь стоит, чучело. Посмотрели,  я говорю: "Пойдем обратно, а?.." Но тут кастелянша на нас глаз положила,  догоняет меня и спрашивает: "Кто эта женщина с вами?" "Да просто так, - говорю, - приезжая..." "Это не Лидия ли Николаевна?" - "Она..."
- "Так что же вы молчите! Ведь ее тут все помнят!  Пойдемте, мы вас чаем напоим!" Потащили нас в столовую, а там собра-лись все подавальщицы, у всех слезы на глазах. За бабушкой пытаются ухаживать, а она сидит царственно. "Ах, оставьте, пожалуйста..." Это ей какой-то шницель подают. Одна старуха пришла и в ноги: "Барыня, Лидия Николаевна!" "Вот кош-мар-то!" - думаю я. Старик подходит, меня спрашивает: "А вы кто же будете? Молодая барыня?" - Я-то? Я - пролетарий... Я внучка. - Ох ваша бабушка была бойка! Бывало, придешь к ней, скажешь: "Лидия Николаевна, пожар!" А она, как сейчас помню, в розовом капотике - на лошадь верхом и туда! И пожар потушен без всякой паники!
Когда мы уезжали, бабушке вот такие снопы сирени принесли, и проводник в поезде спрашивает: "У вас тут что, свадьба?" - Ага, свадьба. - А где невеста? - Вот, - говорю и на бабушку показываю. 
Некоторые вещи надо успевать делать вовремя. Я вот успела две вещи: свозила бабушку в родные края, а потом, когда она уже почти обезножила, провезла ее по Волге. Она не выходила никуда с корабля. Просто плыла». /Записал Д. Шеваров // Первое сентября. - 2005. - 16 апреля Тутунджан Д. Бабушка горячая и бабушка Снежкова.
В 1989 Д.Тутунджан передаст Вологодской картинной галерее семейные сокровища, принадлежавшие ее бабушке – миниатюрный портрет дворянки Чайковской, молитвенник на французском языке с золоченым корешком.


ОКРЕСТНОСТИ СЕЛА НОВОНИКОЛЬСКОЕ

В «Тамбовских губернских ведомостях» от 1862 №13-14 так описываются окрестности «с.Никольское (Ново). Вблизи села на р.Воронеж (в 1 ; версте ниже железнодорожного моста у с.Устья) находится каменный мост на 1 ; аршина ниже поверхности воды, так что заметен в воде только при ясном солнечном дне. Мост этот сделан в виде кривой линии (сообщение Мягкова от 30 июля 1888). По этому мосту будто бы переходил Батый перед первым своим нашествием в 1237 г. В окрестностях села Никольского, полагают, находилась будто бы та загадочная Онуза, где простоял долго Батый». 
Позднее уже в 1890 по поручению Тамбовской ученой архивной комиссии ее председатель И. И. Дубасов исследовал это место не сохранилось ли в местных преданиях каких-либо следов пребывания татарского лагеря Батыя.
Поездка была совершена в праздничный день, когда крестьяне отдыхали от тяжелых работ страдной поры. «7 июля в 10 часов утра я прибыл в с.Новоникольское, зашел сначала к местному священнику, а потом в волостное правление. Священник не оказал мне никакого содействия, по той причине, что с самым селом, в настоящем его виде, еще не успел познакомится, так как переведен в это место лишь нынешней весной. Старшина, оказалось уехал куда-то, кажется в Козлов и моим помощником был волостной писарь. Он немедленно распорядился вызвать в волостное правление более опытных и сметливых стариков. Пока они собирались, я чтобы не тратить времени попусту, съездил на лодке на каменный подводный мост за селом близь леса; об нем я сообщу в конце доклада. По возвращению из этой археологической экскурсии, я застал в волостном правлении человек 10 крестьян, разъяснил им, зачем их собрал и какая цель моих расспросов, пообещал угощение, чтобы расположить их к откровенности.  Почтенные старцы, видимо, были  готовы поделиться со мной своими сведениями насчет местной археологии, много говорили о каменном мосте, о чугуне, выры-том на дороге. Мною предложены им были следующие вопросы: 1. Не знает ли кто или не слыхал ли такой песни, сказки, пословицы, прибаутки, в которых упоминалось бы слово Онуза? 2. Нет ли близь села курганов, вала, рвов и прочего? 3. Ни случалось ли кому при пахоте, при постройке избы, огородных работах   или же на берегу реки после разлива находить человеческие кости, копья, молоточки, конскую сбрую, прочее?
На все эти вопросы, в разных вариациях, последовало категорическое нет. Узнал лишь, что в двух верстах к востоку от села Устья по дороге к Хмелевой имеется большой курган; прежде около него было еще несколько небольших курганов, но последние в настоящее время распаханы, находок же археологических никаких не было.   Узнал, что нынешней, кажется, весной в селе на дороге «объявился»  чугун; его вырыли, но ничего кроме золы в нем не нашли. Много говорили старички об упомянутом каменном мосте, но об Онузе и каких-либо археологических находках все заявили, что не знают   и не о чем подобном никогда не слыхивали.
В 3 часа пополудни я перенес свою археологическую деятельность в село Устье, отстоящее от Новоникольское на 3 версты.   Там нет волостного правления и мне пришлось устраивать маленькие крестьянские сходки, при содействии старосты и посельного писаря, у избы ими намеченных более смышленых и знающих стариков. Сам посельный писарь человек очень опытный, хорошо знает село, так как правит свою должность более 20 лет, но староста очень простоват.   Между крестьянами, с которыми удалось мне побеседовать в с.Устье, особенное внимание обратил на себя 102 летний старик, прекрасно сохранившийся, как физически так и умственно. Ни лысины ни плеши: густые седые волоса прикрывают голову и бороду. Вполне бодрый, подвижный старик, разговорчивый и довольно остроумный шутник. На этих сборищах крестьян устьинских я предлагал те же вопросы, что и в селе Новоникольском, и здесь не встретил решительно никакой поддержки для предположения, что положение Онузы следует искать именно в этой местности. С полным разочарованием я вернулся в Козлов с вечерним поездом.
Теперь о каменном мосте близь села Новоникольского. Крестьяне Новони-кольского, видимо, очень заинтересованы этим загадочным сооружением. Мост тянется поперек реки под косым углом градусов в 65, причем концы его не доходят до самых берегов аршина на 1 ;, от-чего в этих местах глубина реки больше сажня, тогда как самый мост вода покрывает глубиною лишь в аршин. Приблизительная длина моста 4 сажени, вышина больше сажени. Сплошная зелень из водя-ных лопухов отчетливо определяет, как направление, так и ширину этого моста. Я лично на лодке проехал над мостом, в нескольких местах потрогал веслом его грунт, приблизительно измерил глубину воды около него. Довольно твердый грунт его спускается по сторонам не отвесно, а отлогими склонами заволочен от времени толстым словом ила и песку, в которых и находит для себя питание покрывающая его водяная растительность. Местное предание гласит, что мост этот построили когда-то давно разбойники, жившие по ту сторону реки Воронежа, где до сих пор еще сохранился небольшой лес. Говорят, будто прежде рыболовы   наблюдали особое течение реки под мостом, как бы в пролет, при чем высказывали предположение, что пролет этот, вероятно, заволочен илом».
В  районе села Новоникольское  на участке протяженностью 3,5 км расположено шесть селищ древнерусского времени.

Быт и уклад жизни новоникольцев

1762. Населения – 524, домохозяйств -70. 
1786. Населения мужского пола – 475, десятин земли 3927 (учет вместе с д.Александровка).
1849. Населения мужского пола – 491, количество десятин земли-  413.
1858.  Населения – 795 (муж. - 431, из них от 18 до 60 – 202, жен. - 364, из них работ-ниц от 16 до 55 – 198), домохозяйств -103 по  данным Х ревизии.
1859-1862. Населения – 1014 (муж.- 517, жен.- 497), домохозяйств -153.
1860. Населения мужского пола – 506 (из них крестьян- 431, дворовых – 75), домо-хозяйств -104. Усадебной земли - 60 деся-тин, пахотной - 750. Крестьянам ежегодно отводилось от 40 до 50 десятин лугов.
1880. Населения – 1203, домохозяйств -175. 
1881.  Населения – 1171 (муж. – 569, в т.ч. в возрасте от 18 до 60 лет - 299,  жен. – 602, в т.ч. в возрасте от 16 до 55 лет – 312), домохозяйств- 187 по подворной переписи.
Количество удобной земли, поступившей в наделы 812. Число дворов, арендующих землю 95,  160 домохозяйств имеют свои земельные наделы и обрабатывают их лично. Стоимость земли в селе Новони-кольском  в 1866-1880 составляла 60 руб-лей за десятину. Лошадей за домохозяйствами числилось всего 232, жеребят – 45, коров – 84, телят – 48, овец -724, ягнят – 495, свиней - 33.
1993. Населения мужского пола - 618.
1899. Населения - 1490.
1900. Населения мужского пола -700, домохозяйств -200. 
Село Новоникольское весьма преобразовалось, «почти все дома, расположенные в прямых и широких улицах были каменными, с одной стороны село омывалось рекой Воронеж, подходящей под самые гумны крестьян, с другой располагалась железнодорожная станция.  Видом транс-порта был гужевой (большак), была  лесная дорога к городу Козлов. Ходил водный транспорт по реке Воронеж до ст. Никольское. 
До наших времен дошла заметка, опубликованная в 1902 году в газете "Козловская жизнь", описывающая местную дорогу. «Кто по Козловскому уезду не езжал, тот и страху не испытывал. И действительно, сколько горя приходиться претерпеть всем кому по коварной игре судьбы приходиться путешествовать на лошадях по проселочным дорогам Козловского уезда.
Во всем уезде можно сказать дороги из рук вон плохи, но дорога из Козлова до села Ново-Никольское своей негодностью мне кажется побила рекорд. Этот путь короткий, всего в десять верст, но лучше по хорошей дороге проехать сто верст, чем эти десять. Выехав из города, вы тут же поднимаетесь версты полторы в гору. Проехав по ровной дороге еще столько же, вы переезжаете через воду у водокачки при станции Юго-Восточной железной дороги. Еще через две версты вам приходиться уже подвергаться самому настоя-щему приключению, с опасностью разбить свою повозку и сломать себе шею.
Здесь находится необыкновенной глубины овраг. Подъехав к нему вы должны подвязать одно или два колеса так, чтобы они тащились волоком и задерживали движение повозки. Избави Бог, если в этом месте вам случится встреча, тогда прямо пропадай. Низвергаясь вниз, дорога имеет закругление и кроме того, обнесена по сторонам двух саженными высоты стенами (4 метра). Спустившись на дно оврага, вы припрягаетесь к лошади и поднимаете свою повозку по такой же крутизне на другую сторону оврага. Кстати, говорят в этом месте на днях телега опрокинулась и задавила на смерть не то двух, не то трех человек. Проехав отсюда версты две, вы переезжаете вброд реку Воронеж, где подвергаетесь серьезному опасению принять холодную ванну. Особенно плохо бывает едущим на тарантасе. В этом месте река имеет 15 сажень ширины и аршин глубины. Бывали случаи, когда осью цепляли за столб, которых здесь много и тогда всем приходиться слазить с повозки в холодную воду, чтобы ее поднять. Вот какие мучения приходить-ся испытывать сельчанам уезда. Дорожные повинности земство конечно собирает исправно, но дороги находятся в негодном состоянии. Чуть позже нашелся пред-приниматель, добившийся права построить коммерческий мост, с платой в 1 коп с пешехода и 5 коп с повозки. Начало строи-тельства было намечено на весну 1914 г.»
1911. Населения- 1385 (муж.- 686, жен. – 699), домохозяйств -217.  Великороссы.
1914. Населения – 1901 (муж.– 936, жен. – 965), количество десятин земли 812.
1926. Населения – 2274 (муж.- 1047, жен.- 1227), домохозяйств – 426, из них 425 – русские.
Дошла до наших дней  и другая  незатейливая подробность о новоникольцах, «отличительным признаком крестьян се-ла Новоникольское, между прочим, служит особый, отличающийся от всех окру-жающих сел, да и пожалуй, от сел Коз-ловского уезда, - их говор. В большинстве случаев у них гласный звук    «е» заменяется на «и», почему новониколец  говорит, например, «чиво», а не «чего». «Стипан Питрович»,  вместо  «сегодня» «сигодня» и в подобном роде. Замечательно то, что подобная характерная привычка в произношении не уничтожается даже у детей, обучающихся в школе и при правильном чтении, они в обыкновенной, разговорной речи все таки скажут «чиво».

Волостное управление и судебная система

После освобождения крепостные крестьяне дворян Лаптевичей в Новоникольском образовали орган самоуправления - «сельское общество».  До 1904 года сельские общества несли коллективную ответственность за уплату налогов своими членами, организовывали на эти собран-ные средства местное правосудие, назначали опекунов сиротам,  принимали реше-ние о строительстве общественных зданий, оплачивали образование и лечение сельчан. Сельское общество управлялось сельскими сходами, которое выбирало сельского старосту. Сельское общество с.Новоникольского входило в Ново-никольскую волость Козловского уезда, наряду с другими расположенными по соседству селами и деревнями. В  1873 году Ново-никольскую волость составляли 16 таких сельских обществ. Волостной староста получал жалование 168 рублей в год, старосты по 120, писарь - 168, помощник его - 80.
«Судебная система в Новоникольском вершилась старостой, который подчинял-ся старосте волостному. Содержание суда производилось за счет средств сельского общества. Судей в Новоникольской волости было 12, грамотный только один: «нет у нас грамотных судей, хоть и жалование назначь». Судьи выбирались голосованием на три года,  чередовались каждый по три месяца. Суд заседал по воскресениям.  Жалобы новоникольцами приносились письменно и словесно, в последнем случае судья приказывал писарю записать жалобу. Стороны вызывались на суд через старшин. В случае спора между двумя сельскими обществами, с обоих сел вызывались на место, подлежащее осмотру, старосты и добросовестные, которые и решали между собой по взаимному согласию дело, смиряли. Если мировая не следовала, то дело передавали в волостной суд. Свидетели вызывали тем же порядком, как и тянущее, за неявку на них возлагался штраф. Равным образом штрафовался рублем и прощатель (истец), если жалился, а на суд не являлся, не представив уважительных причин своей неявки. Решение спорного дела при отсутствии истца или ответчика отлагалось до другого раза. Дела решались по боль-шинству голосов, обычно заседали не все 12 судей, а 6 или 5. Решение немедленно вносилось в книгу и немедленно приводилось в исполнение старшиной или старостой (отдерут, а потом ступай проси, где хочешь). На не приведение решений в исполнение жалобы приносились Посреднику. Наказания назначались, глядя по человеку.   Телесное наказание было самым строгим и употребительным. Затем шли арест и штраф, общественных работ не было.
При разборе дел старшина смотрит за по-рядком,  писарь объясняет судьям законы. Решение волостного суда основывается боле на законе, чем на обычае. Выдел детей возможен при жизни отца только с согласия отца. Духовные завещания признаются имеющими силу, если написаны священником и подписаны соседями, подпись последних, впрочем, не обязательна, так как достаточно одного удостоверения священника. Опека над мало-летними в случае смерти хозяина (отца) принадлежит матери, но общество может избрать и  особого опекуна, к круглым сиротам опекунов назначает сельский сход. Опекун управляет имуществом под надзором волостного правления. Бездетная вдова получает выдел, смотря по тому хорошая она или дурная женщина».

Сельская земская школа

Со временем в селе организовали одно-классную земскую школу.  Первоначально обучалось всего 15 мальчиков и 3 девочки, в 1873 году учеников стало 40, в 1893 - 107.
Школа содержалось средствами сельского общества, без поддержки от земства. Жалование учителей составляло 100 рублей в год.   
Летом 1880 года Земским собранием Козловского уезда сельскому обществу крестьян с.Новоникольское была выдана ссуда в 2000 рублей сроком на 10 лет на постройку нового здания земского учи-лища. Половину суммы должно было вер-нуть общество крестьян, другую половину взяла на себя обязательство оплатить М.Г.Снежкова о чем выдала Управе пись-менное обязательство следующего содержания: «Я нижеподписавшаяся вдова действительного статского советника М.Г.Снежкова, даю настоящее обязательство обществу крестьян с.Ново-Никольское в нижеследующем: 1) Из принадлежащей мне при селе Ново-Никольском земли я «отдаю пространство между церковной оградой    и проезжей дорогой из с.Устье в село Ново-Никольское под постройку здания для сельского училища и церковной караулки. 2) Если общество крестьян с.Ново-Никольского испросит у Козловской земской Управы для постройки училища беспроцентную ссуду в размере 2000 рублей  с рассрочкой уплаты на 10 лет, то уплаты половину этой ссуды одной тысячи рублей я принимаю на себя и обязуюсь за себя и наследников моих в течении 10 лет ежегодно уплачивать в Козловскую Уездную Земскую Управу. 30 июля 1880. Уплаты по этому обязательству М.Г. Снежкова так не сделала, после ее смерти Управа обращалась к ее наследнику Н.Г.Снежкову, тот ссылаясь на то, что в наследство еще не вступил и вопрос попросил отложить. 26 августа 1891 им была внесена сумма 300 рублей в счет погашения ссуды, но осенью того же года он умер. Долг в 700 рублей так и остался не погашенным, а споры о земельном участке, на котором располагалось здание школы еще долгие годы оставалось предметом споров.
По данным переписи населения (1881) число грамотных мужчин в селе насчитывалось 34, женщин - 3, число учащихся мальчиков - 41, девочек – не было.  В земской школе  преподавали русский язык и чистописание, арифметику в простейшем изложении, церковное пение, Закон Божий и церковнославянский язык.
После постройки школы за 9 лет внутренняя отделка здания пришла совсем в упа-док.  В «Тамбовских губернских вестях»  №20 от 1900 вышла статья, где достаточно подробно были описаны насущные проб-лемы обучения местных крестьянских детей:   «В добавлении к этому маленько-му очерку села Новоникольского, нельзя не сказать несколько слов о местной школе. По внешнему виду школьное здание представляется очень видным. Это двухэтажное большое  каменное здание под железной крышей и с достаточным количеством окон. Но стоит только войти в саму школу, чтобы убедится, как внешность бывает обманчива. Узкая и довольно крутая лестница ведет в помещение самой школы, находящейся в верхнем этаже, которое представляет собой две большие смежные комнаты. Грязные стены с плесенью и сыростью по углам и окнам, грязные потолки с обвалившимися местами и обвалившейся штукатуркой, испещрённой линиями разных цветов и форм, от проходящей сквозь худую кры-шу течи и снеговой влаги; истрескавшаяся печь с копчеными душниками и издающая только один   тяжелый запах топлива, но не дающая тепла. Здесь же в верхнем эта-же к классным комнатам примкнута ма-ленькая, в полном смысле слова «камо-рочка», именуемая квартирой для помощника учителя. В нижнем этаже помещается немного побольше, но не далеко ушедшая от «каморочки», - помещение для учителя, помещение для сторожа и еще комната, где помещаются призреваемые. Вопрос о необходимости и неотложном ремонте школы давним давно назрел и по неоднократному заявлению учащихся не раз возбуждался в надлежащих учреждениях, но почему-то до сих пор этот ремонт так и не произведен, а, по нашему убеждению, при таком состоянии школьного здания в нем совсем небезопасно заниматься, потому что могут обвалится не только штукатурка, но и потолки, издающие по временам очень подозрительный треск. Все дело, как слышно, стоит за тем, что не имеет у себя определенного хозяина. Земство считает крестьян собственниками школы, так как она построена для них местным владельцем и потому оно их побуждает к ремонту, крестьяне же никогда и не в чем не касавшиеся школы в прошлом, решительно отказываются от признания собственности над ней, так как она и стоит то на барской земле и как слышно, не отчужденной якобы официально в пользу школы. В таких взаимных переговорах время и идет по вопросу о ремонте школьного здания, а время не ждет, и школа все ветшает и ветшает и вероятно не далеко то время, когда придется забить двери в святилище науки. Между тем, как для такого села как Никольское, это было бы одним из самых печальных  явлений».  В 1913 году заведу-ющим школы значился Аристов Николай Васильевич, законоучителем отец Алек-сей Новопокровский, учителями Аристова Елена Николаевна и Баланцева Лидия Владимировна.

Врачебная помощь

Собственного фельдшерского пункта в Новоникольском в те времена никогда не было. В 1899 году все новоникольцы относились к VII врачебному участку, а сам врачебный пункт находился в с.Успенском, где и  служили врачами Дмитрий Иванович Гусев (1910-1911),  Дмитрий Яковлевич Александров (1914), фельдшер Марианна Ивановна Казьмина (1911).


Железнодорожная станция 

Рядом с селом проходила южно-восточная железная дорога «Козлов-Воронеж» (отк-рытие движение по ней состоялось 29 января 1868). Рельсы были английскими, вагоны были заказаны в Берлине, локомотивы в Гамбурге. В «Воронежских губернских ведомостях» были напечатаны несколько подробных публикаций о ходе строительства железной дороге вблизи села Новоникольского.
 
«…скажу несколько слов о Никольском мосте, устраиваемом г. Губониным вблизи Козлова; работы на этом мосте мне пришлось видеть довольно обстоятельно, - пишет корреспондент.  Никольский мост,  на 11 версте от Козлова, вблизи села Никольского – одно из главных сооружений на Козловско-Воронежской линии. Он на двух каменных устоях и одном быке, вышина его будет, считая от основания, 10 сажен; длина от устоя и до устоя 44 сажени, ширина быка 2 сажени, пролёты между устоями и быком 20 сажен. В половодье над уровнем реки ферма моста должна возвышаться на 3 сажени. Постройка его, под распоряжением доверенного Губонина, г. Алексеева, началась минувшею зимою, сваи под бык и устой и для перемычек, с помощью которых производятся работы в реке, побиты на льду. Каменные работы в конце июня выходили из реки аршина на два. Так как в первой половине июля предположено пустить рабочие поезда от Козлова до Никольского и дальше, то в параллель с каменным строится мост деревянный, предназначенный до времени заменить первый. Постройка каменного Никольского моста обойдётся в 200 000 р. с. На ледорезную часть быка поступает котельнический камень г. Губонина, столь крепкий, что при малом ударе киркой, из него летит целый ряд огненных искр.
Чтобы дать понятие, как важна роль Никольского моста, я должен сказать, что в версте выше его по реке, сходятся и образуют из себя одну – две реки: Полевой Воронеж и Лесной Воронеж, при котором стоит наш Козлов. Самая местность вблизи моста очень низменна. Отчуждение земель под полотно дороги, как видно, не обойдётся без разбирательства администрации. Многие землевладельцы, к сожалению, не хотят понять выгод и польз для их хозяйства и промышленности от близости железного пути к их имениям, и имея в виду лишь неудобства от пересечения земель их дорогою, запрашивают по 175 р. с. за десятину. Цена эта, конечно, баснословная, тем больше, что требуется за землю степную. В нашем Козловском уезде земля тоже отнюдь не дешева, но и то maximum ценности её равняется только 50-60 рублям сер. за десятину. Замечательно, что высокую цену за землю просят, как и слышал, частью помещики, крестьяне же изъявляют гораздо больше умеренности. Крестьяне села Никольского, например, свою вблизи Никольского и Козлова согласились уступить по 100 р. за десятину.
Каменные работы на линии производятся людьми, большею частью из Смоленской губернии. Есть также часть из Рязанской. Работы на линии возвысили цену за труд в окрестной местности, так что помещики одному крестьянину с лошадью принуждены платить 1 р. и 1 р. 20 к. с. в день.
Нельзя не отдать справедливости г. Губо-нину за довольство в пище и удобство в помещении, доставляемые им своим рабочим. Видя это на работах его на Никольском мосту, я в то же время с грустью припомнил факты, бывшие несколько лет тому на Волжско-Донской дороге. В версте от села Никольского (к Воронежу), особенное внимание моё обратила на себя сторожевая будка, строящаяся по проекту г. Рыдзевского и под наблюдением доверенного Полякова, г. Строковского. Будка эта оригинал в своём роде, ни на одной из наших дорог нет ей подобных. Строители её хотят узнать выгоду и удобство таких построек в местностях подобных нашей, т. е. степных. Материал идёт на будку – глина, солома, песок. Глина и песок смачиваются водою и кладутся в крутой смеси в щиты, сбитые на клиньях и служащие формою для правильной кладки стен. Солома закладывается в щиты между слоями смеси и связывает последние между собою. Стены из этого материала сохнут скоро и делают-ся чрезвычайно крепкими. По отделке здание штукатурится. Крыша на нём может быть железная. Г. Рыдзевский – финляндец; способ таких построек заимствован им из Финляндии, где они очень употребительны в сельском быту. Работы на будке производятся крестьянскими мальчиками и женщинами, получающими по 15 к. с. в день. Хотя эти рабочие, по обык-новению, ленивы и неразвязны, но при всём том они едва ли не самые дешёвые в мире. Что если бы наши крестьяне, по крайней мере более зажиточные, научи-лись строиться таким дешёвым и простым способом – это бы во всяком случае предохранило многие села от конечного уничтожения во время пожаров. 
В заключение сведений о работах на линии, я должен сказать, что открыть движение на всём пути (от Козлова до Воронежа) надеются к 1 ноября наст. года. Само собою разумеется, это только пред-положение, основанное на более или менее верных соображениях и расчётах на успешность окончания работ.
Главный мост чрез р. Воронеж, вблизи Воронежа, постройка которого окончится к 1 января 1868 г. (см. выше) – не задержит открытия линии; движение до времени будет совершаться по временному деревянному мосту».
В 1869 году появилась «первая станция за Козловом, в 13 верстах от города — Никольская, при селе Ново-Никольское, имеющем более 1500 жителей и волостное правление. Село это расположено очень живописно близ слияния Лесного и Польного Воронежа. Не доезжая 120 сажень до станции, дорога переходит железным мостом через слившийся Воронеж.
Русский историк и краевед А. Н. Минх так описывает свое путешествие в 1869 году через город Козлов и станцию Никольскую «От Козлова до Воронежа 168 верст; дорога называется Козловско-Воронежская. Концессия на нее была дана 12 августа 1866 года, строителем был С.С.Поляков, стоимость каждой версты – 73,500 рублей серебром…

…я оставил Козлов 25 апреля в 1 час 20 минут дня…

Место 2 класса до Грязей стоит 1 рубля 35 копеек серебром. Первая полустанция в 3-х вёрстах от города, дорога описывает здесь дугу. День ясный, но ветер чрезвычайно сильный и холодный. Местность ровная, лесу мало, но заметно, что прежде его здесь было достаточно по остаткам пней и кустов. На 11 ; версте мы переехали мостом реку Воронеж, о сторонам виднеются селения.
На 12 ; версты от Козлова станция Никольская дальше идет ровная безлесная местность в стороне довольно часто виднеются селения, церкви, и из горизонта торчат крылья ветрянок, грунт чернозем. Беспрестанно мелькают сторожевые из-бушки и будки на каждые 1 ; верстах, кондукторы одеты в черных казакинах отороченных красным кантом и шарова-рах с красными лампасами, на голове красные шапочки, опушенные черным барашком с медным гербом».
 
Станция Никольская грузила в 1893 - 105 тысяч пудов хлеба, в  1894-131, 1885-179.  Имение и мельница Ульрих так же давали станции грузы муки и пшена, немного зер-новых хлебов и картофель. Для помола из Козлова доставлялись по 100 и более ты-сяч пудов ржи, пшеницы и не на лошадях, а по железной дороге (1897). Возглавлял станцию начальник Кочетыгов Александр Петрович (1913-1914).
Само появление железнодорожной станции Никольское жизнь новоникольцев сильно изменило. "Если раньше единственным доходом оставалось земледелие, то сейчас для большинства крестьянских дворов весьма доходную часть из них составляли заработки на железной дороге. Население в избах росло, а земельный надел оставался прежним. Взять в аренду барской земли для большинства было крайне дорого, цена составляла в Новони-кольском от 20 до 25 рублей в год за десятину. Постоянные  заработки на ремонте железной дороги,  особенно в зимнюю пору  изменили уклад нравственной жизни сельчан. Легко зарабатываемые деньги, веселое общество рабочего люда, сам характер работы – невольно располагает их к лишнему употреблению живительной влаги «Часовникова».
Последствия близкого общения с Бахусом известны, а на обществе крестьян села Новоникольского они заметны в какой-то особой и постоянной их возбужденности, в последнее время особо проявляемой в целом ряде возбуждаемых ими дел, касающихся церковно-общественной жизни» - писал корреспондент «Тамбовских губернских вестей» (1900).

Устройство церкви на селе

Сельская православная церковь в Новони-кольском появилась в далеком  1810 году, построена она была на средства тайного советника Лаптева. Большое двухэтажное теплое здание  из красного кирпича красовалось аккурат рядом с дворянской усадьбы. Названа она была  Казанской  и имела три купола по числу трех престо-лов -  главного Казанской иконы Матери Божией, придельных — свт. Николая и св. Стефаниды. Престольный праздник 22 октября (по ст.ст.).  Церковь имела надел землей усадебной в 8 десятин и полевой в 3 верстах от церкви и в одном участке 37 десятин.
Службы в церкви проводились регулярно, в ней крестили, венчали, отпевали и крепостных крестьян и представителей  тамбовских дворянских родов Лаптевичей, Кугушевых, Головиных, Кулунчаковых, Снежковых, Ознобишиных, Гурьевых. Рядом с церковью устроили кладбище, соорудили барский склеп. По данным  приходского реестра церквей Козловского уезда здесь было место захоронения  бывшего Тамбовского губернатора Н.С.Лаптева, коллежского секретаря Г.Н.Лаптевича, его первой жены Е.П.Гурьевой, Е.Г. Ознобишиной, др.
Согласно Справочной книжке по Тамбовской епархии за  1876 год настоятелем в церкви значился А.П.Лебедев, студент,  1832 г. р., его помощником – В.Я.Суворов, 1852 г. рождения, псаломщик- Бочаров.
Общая доходность церковной земли в то время составляла 240 рублей, церковный капитал тоже был значительным- 1672 рубля 4 копейки. Братский годовой доход в 1911 году составлял 304 рубля.  Из церковнослужителей в селе числились священник и псаломщик. Казенное жалование священнику в 1911 году составляло 300 рублей, псаломщику – 100. Дома у церковнослужителей были собственные, имелось церковно-приходское попечительство. В обществе трезвости при церкви состояло 75 сельчан. Старейшая жительница села  Тюренкова Т.С. (90 лет) так описывает Казанскую церковь: «Церковь сильно похожа на Ильинскую церковь г.Мичуринска. Она была из красного кирпича и очень высокая.
 
Церковь - с тремя куполами: большой – центральный и два боковых, которые воз-вышались над арочными проемами (нам детям очень нравилось бегать между арками). Перед зданием был разбит яблоневый сад. Вокруг церкви находился высокий забор из красного кирпича. Хорошо помню день, когда на машинах приехали люди, с колокольни был сброшен главный колокол. От удара земля треснула, в нескольких домах появились трещины. Один из участников, пытаясь сбросить колокол, погиб, упав с высоты. Его фамилия Чаркин. Колокол погрузили на машину и вы-везли. Это был сигнал к разорению церкви. В подвальном помещении находился склеп, оттуда выносили мраморные плиты, одеяния усопших. Я наблюдала за этим с интересом, не осознавая суть происходящего» /записала   Ашуркова Л.// Казанская церковь села Новоникольское – история прошлого и настоящего/.
До нашего времени дошла выписка из характеристики, составленной 21 февраля 1927 г. на молитвенное здание- Казанскую церковь (ГАТО Ф. Р-2731. Оп. 2. Д. 5. Л. 32).  «Протокол № 11 Церковной двадцатки Казанской церкви села Ново-Никольского Пригородного РИКа, Козловского Округа, собравшихся на 29-е января по председательством Кожевникова А.Т. и Тюренкова С.А. Присутствовало 12 чел.
Повестка дня.
1) о выбытии всей 20-ки.
2) о сдачи Церкви Гражданской власти.
Слушали: Председателя Кожевникова А.Т. Высказал и выяснил собранию, что члены 20-ки все уходят из таковой. Доклад о сдаче церкви гражданской власти.
Постановили: Все члены 20-ки единогласно постановили выбыть из таковой. Соз-дать в пятницу Общее собрание верующих, где выяснить им положение о сдаче церкви Гражданской власти, если же в пятницу к 31 января не соберутся, то дело отложить до воскресения, т. е. 2 февраля при всяком наличии и добиться своего постановления от группы верующих о проведении ее в жизнь. Председатель Собрания А. Кожевников. Секретарь Тюренков (ГАТО Ф. Р-2731. Оп. 2. Д. 5. Л. 61).
Протокол № 12 Общего собрания верующих Казанской церкви с. Ново-Никольского, Козловского Пригородного РИКа 2-го февраля 1930 г. под председательством Зацепина Дим. В. Присутствовало двести пятьдесят человек (250) чл.
Повестка дня.
1) О Роспуске церковной 20-ки.
2) Разное.
Слушали доклад председателя Кожаринова А.Т. о выбытии церковной 20-ки и снятии таковой всех обязанностей, связан-ных с церковью. Постановили: вместо выбывшей 20-ки избрать из среды верующих неопределенное количество человек, каковые были из среды своей избрали пять человек для несения обязанностей, связанных с церковью, взять у государства церковь в бесплатное пользование. Намечены только шесть человек, каковые тоже отказались, не имея со стороны верующих никакой поддержки на будущее время как словесных, так и материальных, для уплаты налогов, связанных с церковью. Больше охотников взять церковь в свои руки не оказалось, а посему старая 20-ка постановила: как церковь, так и церковное имущество передать в распоряжение государства. К сему пред-седатель общего собрания верующих (Зацепин Д.В.). Секретарь Софронов (ГАТО Ф. Р-2731. Оп. 2. Д. 5. Л. 62).
2 февраля 1930 г. В Пригородный Административный Отдел Козловского Окрисполкома Заявление. Для совместного удовлетворения религиозных пот-ребностей, мы, граждане в числе [ ] человек, принадлежащие к православному культу Казанской ц. с. Ново-Никольского, Пригородного РИКа решили образовать общество верующих. Район деятельности объединения будет распространяться на с. Ново-Никольское. В соответствии с постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 8/IV-1929 г. "о религиозных объединениях" СК 1929 г. № 30 стр. 353 и инструкций НКВД от 1-го октября 1929 г. за № 348 "о правах и обязанностях религиозных объе-динений" - Бюллетень НКВД 1929 г. № 37 - просим зарегистрировать группу верую-щих Казанской ц. с. Ново-Никольского.
Приложили: Список учредителей по установленной форме. Подписи (5 чел. - прим. сост.). (ГАТО Ф. Р-2731. Оп. 2. Д. 5. Л. 64)». После Великой отечественной войны в здании церкви разместилась машинно-тракторная станция, к 1961 году здание церкви окончательно разрушилось.