Г. Ф. Лавкрафт - Гарвардский консерватизм

Восточный и Западный гарвардский консерватизм

H. P. Lovecraft: East And West Harvard Conservatism

     Кампания Буша в Новой Англии преподнесли парадокс двух различных и противоположных мнений. Доктору Бушу и его сотрудникам, привыкшим к заполняющим улицы толпам и шумным аудиториям Запада, восторг казался относительно умеренным; однако для жителей Вустера и Бостона, двух посещенных им городов, кампания была выдающимся событием с рекордными показателями. Каждый вечер залы были заполнены до отказа, и докладчику, несомненно, был выражен наибольший восторг, чем любому другому оратору за последние годы. Действительно, в Вустере по вольным прикидкам было решено, что за всю историю города ничего подобного не происходило.
     Причина этого парадокса лежит глубоко в основах американской географии - в частности в уникальных традициях и менталитете Новой Англии. Этот регион, где писатель, несомненно, является более или менее типичным продуктом, несмотря на более космополитические философские тенденции, имеет влияние, которого не существует на Западе; и почти все здесь настроены против восторженного приема новых и устно представленных идей. То, что любой психологический оратор может добиться заметного успеха, является ярким свидетельством его индивидуальных способностей и личности.
     Новая Англия стара. В отличие от Запада, она имеет трехсотлетнюю непрерывную историю как места, где селились белые; поэтому сегодня она утратила все следы той молодости, которая характеризует Америку в целом. В каком-то смысле, европейская - она приобрела определенный опыт и утонченность, которые не позволяют восхищаться новинками. Как и все старые регионы, этот больше подвержен однообразию, чем разнообразию жизни. С возрастом приходят тоска и усталость; вялость, которая не только не доверяет всему новому, но и ставит под сомнение его ценность, даже если оно является подлинным. С этим чувством тщетности трудно бороться - в очень старых регионах, как например страны Азии, оно становится доминирующей философской характеристикой. В больших городах не так легко осознать старость Новой Англии. Здесь мы находим экстерьер современной архитектуры и видный класс иммигрантов, которые скрывают свое доминирующее наследие. Но когда мы отправляемся в деревню и созерцаем раз за разом вековые фермерские дома, гнездящиеся под гигантскими деревьями; старинные плуги и воловьи упряжки на холмистых полях и извилистых дорогах; мирные деревни, дремлющие в зеленых долинах и омраченные физически и интеллектуально белыми шпилями церквей восемнадцатого века; когда мы видим эти вещи, мы наконец понимаем, что в Новой Англии нам приходится иметь дело не с энергичным, беспокойным пионерским сообществом, подобным Западу, а со зрелым, самодовольным, традиционным районом, столь же невосприимчивым к изменениям, как сама Родина.
     И это далеко не все трудности, с которыми сталкивается новатор. По темпераменту Новая Англия уникально невосприимчива из-за своей крайней не эмоциональности. Выборочно населенная чисто пуританскими жителями и воспитанная на протяжении поколений в традициях стоицизма и репрессий, эта земля сегодня почти неспособна проявлять настоящий энтузиазм. Спонтанные импульсы так долго рассматривались как достойные осуждения слабости, что местные уже чисто инстинктивно остерегаются их. Пока еще ничто не смогло искоренить преобладающее представление о том, что чисто рациональный интеллект должен затмевать все остальное - представление, которое породило акцент и позицию «бостонской культуры».
     Третий неблагоприятный фактор - академическая традиция, естественный результат от других. Обучение, которое расценивается в мире как вспомогательный предмет для бизнеса и развлечений, здесь выделено отдельно и почитается само по себе в соответствии с установленными обычаями. Формы имеют тенденцию приобретать большее значение, чем дух, и на все сообщество падает суровая тень гарвардского идеала. Отстраненный и спокойный Гарвардский университет выделяется своей древней и классической красотой, доминируя над всем, и ограничивает пределы мысли и веры. Это часть основной традиции, что все интеллектуальные изменения должны быть постепенными и незаметными - новая идея должна иметь впечатляющее подтверждение и появиться между обложек какой-нибудь книги, пользующейся большим весом и европейским одобрением. Лекторов здесь предостаточно, но большинство из них стараются излагать только те взгляды, которые уже получили неуловимую санкцию ортодоксальных и достойных публикаций. Никого не вводит в заблуждение видимость либерализма, которую предлагают такие вещи, как унитаризм и христианская наука. Этот притворный либерализм является частью неизменных обычаев места - обычаев, завещанных пуританами, чье «восстание» против официальной церкви было просто шагом к созданию секты, еще более жесткой. Под каждой внешней модификацией вероучения сохраняются одни и те же фундаментальные основы - изменения кажутся большими только из-за искусственного значения, привязанного местным обычаем к банальности ритуала и формы. В настоящий момент, несмотря на широкие идеалы братства, внешне превозносимые коллегией Бостона, Гарвардский университет предпринимает решительные и хитро скрытые усилия по отстранению евреев, дабы они не нарушили привычное течение академической традиции. Здесь не место для обвинения Гарварда или других колледжей; но нельзя пройти мимо предмета, не обратив внимание на в целом отсталое состояние американского университета. Наши колледжи, в отличие от европейских, на самом деле оказывают тормозящее и реакционное влияние на интеллектуальную жизнь страны, будучи почти невосприимчивыми к современному прогрессу. Контролируемые робкими членами старшего поколения - либо закостеневшими частными попечителями, либо государственными деятелями правительств штатов - они управляются не столько с целью открытия новых границ, сколько с решимостью формировать новые поколения в точности по образцу последних. Их профессора, зарплаты которых зависят от тех, кто у власти, вынуждены подчиняться репрессивной политике - обстоятельство, наглядно проиллюстрированное несчастными скитаниями нескольких независимых душ, которые отказались подчиняться.
     Такова каменистая почва, вспаханная участниками кампании Буша в мае и июне. Учитывая все обстоятельства, результаты были просто изумительными: и эффект от работы, несомненно, проявится в ходе медленного пробуждения, которое неизбежно впереди. Когда пробуждение действительно произойдет, многие качества, рассматриваемые здесь как препятствия, проявятся в новой роли активов: как только идея принята, у нее не может быть лучших защитников, чем упорство и интеллектуализм Новой Англии. Есть много величия в духе Новой Англии, но это консервативное величие, которое требует больших временных интервалов для видимых результатов. Закваска введена, и доктор Буш вполне может доверять будущим результатам. Безусловно, его успехи не имели прецедентов, и он оставит после себя большое количество удовлетворенных новых друзей и активных сторонников.