de omnibus dubitandum 118. 182

ЧАСТЬ СТО ВОСЕМНАДЦАТАЯ (1917)

Глава 118.182. УВАЖИТЬ ИМ ЧТО-ЛИ…

    Поезд полз черепашьим шагом, задерживаясь на каждом полустанке, на каждом разъезде. В Гатчину мы прибыли в четвертом часу - а может быть, и позже. Около самого вокзала я повстречал кучку офицеров человек в пятьдесят с винтовками и карабинами в руках. Я узнал лица, мелькавшие в буфетной Гатчинского дворца. Один из офицеров подбежал ко мне:
   
    - Все пропало, большевики захватили дворец... Керенский бежал, предал всех... Теперь будут с офицерами расправляться... Спасайтесь!
   
    Но другой перебил его:
   
    - Вас во дворце ищут! Людей сбивали, а как до расправы, никого из политиков нет, опять офицерам отвечать...
   
    Офицеры двинулись к стоявшему на запасном пути около вокзала бронированному поезду, а я прошел во дворец. На вид там почти ничего не изменилось. Та же суета, толкотня, бестолочь.
   
    Только офицеров стало меньше, да появились солдаты - с винтовками в руках они бродили кучками по коридорам, заглядывали во все комнаты, будто искали чего-то.

    Казаки встретили меня жалобами на Керенского, который, мол, заманил их сюда, а в решительный час бросил и бежал неизвестно куда. От ген. Краснова я услышал ту версию разыгравшихся в мое отсутствие событий, которую он впоследствии неоднократно излагал в печати.
   
    С утра казачьи заставы вступили в переговоры с большевистскими парламентерами и, сговорившись с ними о прекращении борьбы, привели их во дворец; Керенскому передали, что казаки хотят выдать его большевикам; в то же время среди казаков прошел слух, что Керенский собирается бежать: он, Краснов, сперва советовал Керенскому отправиться в Смольный для переговоров, но, когда Керенский отверг этот план и выяснилось, что казаки хотят его арестовать, генерал помог ему скрыться из дворца. Теперь объединенный комитет отряда ведет переговоры с большевистскими парламентерами об условиях прекращения борьбы.
   
    Я, пишет В.С. Войтинский, прошел на заседание комитета. Небольшая комната, набита битком. Посреди стол. За столом друг против друга сидят президиум комитета и парламентеры петроградского гарнизона. Вокруг них толпятся казаки. Парламентеров было двое, оба матросы.

    Один - огромного роста, силач и красавец, с окладистой бородой и насмешливыми глазами. Другой - щуплый, с землисто-серым, испитым лицом. Это были народный комиссар по морским делам Дыбенко и Трухин. К происходящему они относились, как к "плевому делу".

    Казаки, напротив, придавали вырабатываемому соглашению огромное значение и торговались за каждое слово. Председатель комитета, молодой казак с нервным, усталым лицом, вел переговоры с большим искусством. Матросы сердились, ругались непечатными словами, но, в конце концов, уступали.
   
    Когда я вошел, речь шла об арестованных в Петрограде юнкерах. Казаки требовали их освобождения. Матросы не соглашались, доказывая, что все арестованные - "сволочь", что казаков это дело не касается и что говорить здесь вообще не о чем, так как большевики все равно никого в тюрьмах держать не будут и всех освободят, лишь только все "маленько успокоится". Но казаки настаивали.
   
    Дыбенко спросил Трухина:
   
    - Уважить им, что ли?
   
    Тот выругался и махнул рукой.
   
    Записали в протокол, что все арестованные в Петрограде юнкера будут освобождены.
   
    Затем перешли к вопросу о Ленине и Троцком. Казаки требовали их устранения из Совета народных комиссаров, пока суд не разберет тяготеющего на них обвинения в сношениях с германским генеральным штабом. Этот вопрос был уже предметом переговоров между парламентерами и казачьей заставой, и матросы тогда же заявили, что им на Ленина и Троцкого "наплевать". Но теперь они не хотели включать этот пункт в протокол и, уговаривали казаков:
   
    - Что вам Ленин-то сделал?
   
    - А что вам Керенский сделал? - парировал один из казаков.
   
    Дыбенко ответил:
   
    - Керенский меня в тюрьму запер.
   
    Казаки настаивали.
   
    - Нельзя, чтобы Россией такие люди управляли.
   
    Дыбенко хитро подмигнул:
   
    - А ежели суд их оправдает?
   
    Председатель комитета ответил:
   
    - Тогда мы ничего не имеем...
   
    Дыбенко обратился к Трухину:
   
    - Уважить?
   
    - А ну их... Кончать пора...
   
    Председатель записал: "Ленин и Троцкий выходят из Совета народных комиссаров и, не будут участвовать в общественной деятельности, пока не оправдаются от тяготеющих на них обвинений".
   
    Дыбенко пытался протестовать:
   
    - О деятельности разговору не было, говорили, чтобы им из правительства уйтить... А "деятельность" ты от себя вставил...
   
    Но ему объяснили, что это одно и то же, и он успокоился.
   
    Перечли вслух все соглашение пункт за пунктом. Начиналось оно с того, что казаки прекращают вооруженную борьбу против петроградского гарнизона и отказываются поддерживать Керенского, который должен дать ответ за все свои действия перед всенародным судом... В этом месте я прервал чтение и внес поправку:
   
    - Предлагаю вместо "ответ" поставить "отчет", а вместо "всенародного суда" - "всенародное Учредительное собрание". Только Учредительное собрание правомочно судить председателя правительства.
   
    Дыбенко ответил с угрозой:
   
    - Вас, комиссар, мы и без Учредительного собрания судить будем, а Керенского поймаем, так и его будем судить.
   
    Казаки меня не поддержали, и первый пункт соглашения остался в старой редакции {Я привел этот пункт по записи, сделанной мною на память в ноябре 1917 г. Совершенно точно помню, что в соглашении говорилось не о "выдаче" Керенского, а об отказе ему в поддержке. Обе стороны уже знали, что Керенского нет во дворце}.

    Перешли к следующим пунктам.
   
    Казакам предоставляется беспрепятственный пропуск домой, с оружием, боевым снаряжением и прочим имуществом. То же предоставляется и остальным частям III-го конного корпуса. К возвращающимся на Дон казачьим частям могут присоединиться члены Совета Союза Казачьих Войск, все находящиеся в Петрограде казачьи офицеры и их семьи. Всем участникам похода гарантируется полная личная неприкосновенность.

    Юнкера, офицеры и другие лица, арестованные в Петрограде за участие в гражданской войне, будут немедленно освобождены. В заключение шел приведенный выше пункт об отставке Ленина и Троцкого.
   
    Таково было соглашение, подписанное 1 ноября, с одной стороны, матросами Дыбенко и Трухиным как представителями петроградского гарнизона и Совета народных комиссаров, а с другой стороны - объединенным комитетом отряда {Позже Совет народных комиссаров отказался утвердить это соглашение, но выполнил часть его, непосредственно касавшуюся казаков. Они были пропущены с оружием по домам}.
   
    С этим соглашением президиум комитета отправился к ген. Краснову. Генерал, прочитав документ, отдал приказ снять заставы и стянуть всех казаков ко дворцу. Я прошел на дворцовый телеграф и послал телеграмму по железнодорожной линии всем идущим к Петрограду эшелонам: "Сосредоточенный в Гатчине отряд заключил с представителями петроградского гарнизона соглашение о прекращении вооруженной борьбы; эшелонам, идущим на соединение с этим отрядом, остановиться".