Детский лагерь

Явилась ночь, сжала в своих широких объятьях три древних крошечных домика, натуженных, с гордостью выпячивающих голубые глянцевые бока,  немногочисленные лагерные постройки: открытый, с опущенным носом дровник, одинокий полевой туалет с сердечком - окном, таксоподобный амбар, оснащенный всеми удобствами для детского досуга, кривой.
Лился из окошек одного дома свет - бодрствовали его обитатели. По крайней мере, там могло бы показаться со стороны неопытному несмышлённому обывателю, который никогда не был в детском летнем лагере и потерял многое - целый океан впечатлений, положительных, ничем не заменимых эмоций бездарно упустил он. Так что если ты, мой читатель, относишься к этому кругу людей, рекомендую тебе внимательнейшим образом изучить мой рассказ. Ох!
Не автор издал такой неожиданный вздох - это Павел, один из вожатых, по-нашему - Павел Иванович, по-ихнему - Паш, Пашка, Паштет, вышел на крыльцо одного из домов, пьяный. Не в стельку, а так, немножко - штормило нашего героя. Гулял ветер по лагерю, как самый настоящий его обитатель, единственное, самый буйный и капризный: бил нещадно хлипкие постройки, людей, трепал занавески в окнах, шалил - сдувал со стола игральные карты и салфетки. Павлу тоже досталось. Пошатнулся он, но устоял.
-Свежий, чёрт! - подумал он, хватаясь за перила.
Принято так у русского человека: один чёрт виновен во всех происшествиях.
Где - то вдали пищали и до боли в ушах извращались пьяные детские голоса - еле - еле тянули какую-то унылую песню. Рассекал воздух острым клинком свиной визг, разносился по лагерю - подбадривал кто-то несостоявшихся талантов - а, казалось, скотобойня...
Вслед за Пашом вышла Наталья - уродливая женщина с лягушачьим лицом и глазами, вся в складках жира, как немилосердно измятый старый матрас, обитающий где-то в глубинах кладовки - настоящая медвежья самка из страшных сказок, только без шерсти. Однако, как считал Павел и большая часть лагеря, шерсть ей была необходима - тогда, по крайней мере, непосвящённые были бы предупреждены о грозящей опасности...
Но любит не по - детски шалить чёрт на земле русской. Не удержался лукавый и в очередной раз знатно подпортил Пашу ночь. Наталья вылила смердящие помои прямо под ноги Павлу. Полезли вонючие останки фруктов на носы грязных ботинок, как ненавистные вожатому земляные червяки.
-Дура! - грачём крикнул Павел.
-Алкаш! - протрубила слоном женщина, заглушая всевозможные звуки.
Заподозрил неладное вожатый, хотел было идти восвояси, но снова вмешался в людские дела чёрт  - дёрнул за язык.
-Жир! - рявкнул Паш.
Обозлилась Наталья, дрогнули исполинские брови и сжались богатырские кулаки, заштормился жир по всему телу - ходящее чёрное море двинулось на жертву. Павел понял, что попал впросак: сразить медведицу легко не получится - каменная кожа, копья - зубы у этих зверей, не каждый охотник способен победить такое чудище. Всей душой сочувствует автор несчастному, но помочь, к сожалению, ничем не может: слишком узки полномочия автора. Поэтому оставляет он Павла на произвол судьбы и надеется, что минует буря героя, не погибнет вожатый в неравной борьбе. Отчаяние застигло Паша врасплох, но выдержал натиск герой - размахнулся, бросил широкий деревенский удар. Покачнулась Наталья, зарычала - ранен зверь, ранен в уязвимое место - под глаз. Не миновать попки полненького баклажана под кровожадным медвежьим оком. Смел Павел, смел и отважен...
Однако очухался зверь, ринулся в бой. Не размахиваясь, пихнула Наталья Паша в грудь. Пал герой на мокрую землицу.
-Какое красивое небо! - подумал умирающий.
Действительно: плюнул кто-то сгущенкой на чёрную простыню, образовал прекраснейший пейзаж. Хорошо умирать под такой картиной! Заснул вожатый крепким сном. Ко всем храпам добавился ещё один - храп несчастного охотника, павшего от когтей зверя.