Чтение как жизнь 6

 


              И наступил он, 1988 год! И в церкви города Сызрани я купила Новый Завет.  Сразу два экземпляра – подарить один маме. Понемногу читала, надеясь хоть что-то ощутить в сердце, какое-то обновление, благородное волнение… Тщетно. Тебе не 16, как при знакомстве с Иешуа, а 38.  Грехи так  замусорили, так испоганили душу, что места живого нет.  Моя знакомая  советовала покреститься. Я обещала – мол, как-нибудь, вот буду в Петербурге. И уж тогда, в Исаакиевском соборе крещусь…. То есть, я,  по гордыне, считала недостойным креститься в какой-нибудь «простой» церкви. Мне подавай знаменитость!  Купи молитвослов, – говорила Лариса. Я купила, стала читать, но было скучно. «Читай!», –  настаивала Лариса. В тоне её чувствовалось обещание. Я поверила и читала, как нерадивый земледелец, который не столько трудится, сколько надеется: авось, что-нибудь да вырастет! Пробиваясь через  асфальт собственной непрошибаемости, я в один прекрасный вечер ощутила каплю неведомого удовольствия от  стиха 50-го псалма.  Окропиши меня иссопом и очищуся.  Омыеши меня и паче снега убелюся.


             Схватилась за поэтичные слова  как за спасательный круг, выучила 50-ый псалом наизусть. Очень отрадно было читать его про себя, а иногда и вслух. На берегу озера, когда бегу на зарядку. Или по дороге на работу, когда ноги не хотят идти в редакцию к вечным спорам, пересудам, скучным новостям. Потом понравилась мне молитва Иоанна Златоуста. Даждь мне мысль благу. Но враг не дремал. В какие только тёмные области  не толкал меня в те годы. Покуражились над моей некрещёной душой и буддисты, и экстрасенсы, и кришнаиты… То попадала я на курсы экстрасенсов (за свои же деньги душу поганила), то в карме хотела разобраться, то хотела стать чистой методом хождения босиком по траве, то от деревьев брала энергию. В общем, брр.

             Слёт искателей смысла жизни на озере Чебаркуль, куда 30 лет спустя упадет метеорит, запутал окончательно. Оккультная литература. Как тяжело её читать.  Особенно  трудно  принимать Елену Рерих с ее  тёмной многозначительностью;  строки ее давили, как удав.

 Тот знаменательный для меня  «Слёт искателей смысла жизни» лета 1991 года напоминал внешне турслеты: палатки, костры, гитары. И ещё были  разные лекции, всяческие занятия по оккультизму и прочим туманным теориям. Говорили о душе, о совести, о расплате за плохие поступки и мысли. Я чувствовала свою худость, жалкость, бессовестность, но как всё это изменить – было неясно и оттого тревожно. Говорили: Грешить нельзя – карма увеличится.  Стань чистым. Мои усилия освободиться от плохих мыслей ни к чему не приводили. Я вперемежку с молитвами читала книги Рерихов. От них ещё больше туман в голове сгущался.
Но поистине: с нами Бог!

              Среди выступавших на этом слёте рериховцев и прочих заблудших мне запомнилась женщина из Верхотурья. Она говорила, что в её городе много разрушенных церквей и от них (от церквей) идёт хорошая энергетика, там у всех сплошные озарения. Название города я запомнила. Искатели смысла жизни  читать молитвы тоже иногда советовали. Но лучше, уточняли, – тексты Рерихов. А в церковь,  дескать, ни к чему,  дома зажги свечку, и ты уже с Богом. В общем, пожалею белый лист бумаги, на котором пишу, и не буду излагать все мусорные идеи, которые сыпались на мою голову на этих сборах.   Искала облегчения, а получила новый груз, не просто тяжёлый, но душевно-болезненный.

             У очередного костра предложили травяной чай, что-то говорили о Тибете, мне вдруг стало смертельно худо, какая-то отрава заполнила грудь смертной тоской.  Надо было уносить ноги немедленно. Я не чаяла добраться домой. Сцепив зубы, двинулась в путь. Час поздний, темно, как в чернильнице, июньский гром подгоняет. Бегу на станцию через лес, удираю, словно из плена. Пробираюсь через колючки, дышу полынью. В электричке – три часа! Потом автобус – 2 с половиной часа! Надо было держаться за нитку надежды, а то в груди как-то плохо-плохо. Ночью, уже дома,  ища облегчения, я смотрела на репродукцию  Ветхозаветной Троицы Симона Ушакова и словно уловила некий луч  той самой надежды.  Ясно поняла, что мне надо срочно креститься и никакой поездки в Питер не ждать.


                И вот воскресным утром  я выхожу из дома и, жадно глотая воздух,  трепеща, словно мне дали последний шанс остаться в живых, мчусь на автобусе в Касли. Вознесенский собор утешил спокойной прохладой. Служил здесь тогда отец Пётр Кремнёв, высокий, худощавый человек средних лет с добрыми серьёзными глазами.  Я его уже знала. Он бывал у нас на радио и всем журналистам понравился сдержанностью, интеллигентностью. Мы для начала спросили, как к нему обращаться. Он пояснил: можно говорить «батюшка», можно «отец Пётр». И то, и другое было непривычно, т.к. в отцы он нам по возрасту не подходил. Но слушали мы его с уважением. Он не поучал, говорил просто, но с достоинством о том, что предки наши веровали, что на Руси много церквей.


… Стою в длинной цепи крещаемых в храме Вознесения.  Зажгли свечи. Повторяем за батюшкой: «Отрицаюсь сатаны. Сочетаваюсь Христу». Отец Пётр помазывает нас освящённым  миром, выстригает прядь волос… Через 10 лет мой духовный отец игумен Авраам пострижёт отца Петра в монашество. Вот как много воды утечёт за десять лет. Пока же я всё происходящее сейчас со мной воспринимаю, как нечто нереальное. «Надо, надо, надо» - стучит  в голове. Было 22 июня 1991 года – День всех святых, в Земле Российской просиявших. Но я в церковный календарь не смотрела.
Отец Пётр сказал, что надо бы ещё причаститься. Мне это слово было непонятно, к тому же уходил мой автобус, и я отправилась домой.


           Через две недели я снова приехала в этот храм – благодарить Бога за возвращение сына из армии. Купила 20 свечей.  Женщина-церковница сказала:
– Благодарственные – их все поставьте Спасителю, Иисусу Христу.
Это уже был краткий урок катехизации.
                ***
                Заканчивался 1991 год, год потрясений, и личных, и социальных. Вернулся из армии сын,  а через два месяца, в августовский путч, я боялась новой повестки. Стабильности не было.  Старое обветшало, новое не наступало. Я чего-то ждала от себя, что-то надо было предпринять – душа требовала. Ещё бы! – я крестилась, но не причастилась.  Вот и ждала душа великого Таинства. Я поставила себе задачу: до 12 часов ночи 31 декабря дочитать Новый Завет. Если сделаю так, то – будет «да!»  Что  такое «да» словесной расшифровке не поддавалось. Желаемая новизна будет – примерно так. И дочитала! Добила, если сказать честно, так как ничего не понимала из того, что читала, будто русского языка не знаю. Или так: легкое слабоумие при чтении – отдельные слова вроде понятны, а цепочки смысла не вижу.

   К счастью, было у меня и доступное чтение. Заботами доброго самарянина  Лариса Р, моя школьная подруга, подарила мне книгу «Божьи люди» митрополита Вениамина Федченкова. Маленькие непридуманные  рассказы про верующих людей, их жизнь, их проблемы, про священников, монахов.  Все они, герои тонкой книжки, раскопали у меня в душе колодец. Осталось только ждать, когда появится в колодце вода живая.

    У нас в Снежинске как раз тогда собирали православную общину. Решили, что храм в селе Воскресенском нам пока привести в божеский вид не по силам, а вот открыть рядом с церковью – в бывшем доме священника молитвенную комнату и начать там службы – реально. Я охотно помогала новоиспечённому старосте прихода. То есть давала информацию по радио о предстоящих субботниках. Дом священника – просторное каменное помещение на скорую руку подремонтировали – то есть разобрали хлам и побелили потолок и стены. Стояла задача для женских рук:  отмывать пол после побелки. Я дала по радио приглашение, но этого мало. Нужен ещё автобус до деревни.  Муж нашей активистки Лены Шмаковой ездил в гараж, но вернулся несолоно хлебавши. Тут я припомнила, что директор автобазы Анатолий Опланчук  в глухие атеистические времена цитировал Библию. Опланчук вообще был известен в городе как интеллигент, книгочей и библиоман. Анатолий Владимирович меня выслушал, потом спросил:

– А кто у вас этот мужчина, который приезжал от вас? Староста?

– Да никто, он просто жене помогает.

– Ну, когда-то надо помогать и жёнам! – изрёк Опланчук, снял трубку и распорядился дать нам резервный автобус.

 Едем на субботник! Местное радио не все слушают, поэтому я обзвонила некоторых знакомых женщин. Смешно-не смешно, лепо-нелепо,  но приглашала я тех, кого знала по  занятиям экстрасенсов. На этих учебах, как и на рериховских, о Боге вспоминали, но ересью  основательно запудрили мозги: учили читать «Отче наш» на современном русском языке и говорили, что пора написать Новейший Завет. Ум не знал, принимать ли это, я терялась, сомневалась. Наверное, потому, что душа противилась. Но окончательно с этим сообществом не разрывала. Прости меня, Господи!
              И вот на первом субботнике были человек пять «сенсов» и столько же пожилых женщин – прихожанок Каслинского Вознесенского собора. Этот храм не закрывался в годы соввласти.  Для мытья пола надо было носить воду из колодца. Помогали нам трое юношей лет 16-17. Они приехали на велосипедах и вот – помогают. Это удивляло. Еще больше было бы удивление, если бы нам сказали, что один  из них скоро станет священником и будет много лет окормлять наш безбожный город. Тяжкий крест понесёт.  Да-да, будущий отец Евгений с друзьями носил нам воду.  У отца Евгения была верующая бабушка. Вот она и отправила на помощь нам трёх ангелов на велосипедах.


                19 апреля 1992 года. Первое мое настоящее Вербное воскресенье. Встаю утром как можно раньше и на попутках добираюсь до храма. Дело в том, что молитвенный дом  не до конца отмыли, и сегодня утром назначен ещё один субботник. Добралась я до места чуть ли не к шапочному разбору.

        Три или четыре женщины домывали основные комнаты, стоял уже сделанный плотниками алтарь, староста развешивал иконы. На мою долю достался большой коридор и сени. Ох и крепко въелась побелка. С меня уже семь потов сошло. И вот осталось только высокое крыльцо. А женщины уже наработались и уехали, я одна. Трусливо оцениваю свои силы.  Резкий ветер  на улице пугает. Если подставить ему  мокрую спину, простуда гарантирована, а давно ли отболела пневмонией.  Но и отказаться нельзя, на меня рассчитывали, что скажут? Решаюсь перейти мой маленький мирный рубикон.  И вдруг… о, сколько еще будет в новой моей, христианской жизни этих «вдруг»… Появляется на ступенях молодая женщина и обращается ко мне:

– Скажите, а есть ещё работа, а то я специально приехала помочь?
Я потрясенно посмотрела на нее и вымолвила:

 – Да, вот крыльцо осталось.

       Как могло случиться такое совпадение! – снова и снова раздумывала я уже в автомобиле, в котором меня по-братски подвезли пенсионеры Ольховские. Именно в ту минуту, когда я собиралась шагнуть под холодный ветер, рискуя простудиться, появилась эта женщина. Вы улыбаетесь, читатель? Я тоже. Не было у меня опыта, чтобы понять: Бог знает, кто, где и  в какую минуту получит помощь.
Приезжаю домой, рассказываю маме. И она вспомнила пословицу:

- Крестьянин:  «Ох», а крестьянину   – Бог.

 Уже ночью меня озарило: наверное, не крестьянин, а христианин сказал «ох», и ему помог Бог.