Просто жизнь. часть 25

И через месяц их вызвал в кабинет хирург. Он был очень молодой и очень серьезный.

– У Вас саркома. Надо лечиться. Операция, химиотерапия. Вот направление.

Анна сообразила быстрей.

– А сколько мне осталось жить?

– Я не Господь Бог, я не знаю.

– Извините, правда глупый вопрос, – сказала Анна.

Потянулась вереница дней с больницами, передачами, беседами с докторами. Леонид Сергеевич научился готовить бульоны и делать пюре. Приехал сын. Он быстро отправил его назад.

– Не надо, я сам.

Алеша хотел взять академический отпуск и остаться с дедом. Леонид Сергеевич запретил это делать.

– Я еще глава семьи. Я хоть и старый, но не дефективный и без Вас справлюсь.

Сын с невесткой и внук с внучкой притихли.

– Вы, просто пообещайте, Леонид Сергеевич, если тяжко станет, Вы позовете нас, – попросила Лиза.

Леонид Сергеевич кивнул.

Когда они уехали, ему стало легче. В их глазах был только приговор – рак. А у Леонида Сергеевича, кроме приговора, было много счастья с Аннушкой и сейчас он жил этим, а не ее диагнозом.

Леонид Сергеевич просыпался, быстро выгуливал Мичу, потом готовил еду и ехал к Анне в больницу.

В любой больнице, за деньги, можно найти отдельную палату. Но Анна не захотела остаться со своей болезнью наедине. С ней в  палате была женщина, о которой заботились дочка и мама. Они по очереди ходили к ней. После операции женщине сказали, что у нее не обнаружили раковых клеток. Опухоль удалили, но она доброкачественная.

– А как это, ведь у меня биопсию брали? – спросила она.

– Не знаю, – ответил седой хирург – может анализы, перепутали. Знаете, редко, но бывает. Мы три раза проверили. Кто знает его планы, – он показал в окно на синее небо, – пересмотрите жизнь.

Анна видела счастливые глаза матери – дочь здорова. И сама стала на вечер счастливее.

Анну выписали после операции и химии. Она была очень слабой, уставала мгновенно. Они ходили гулять каждый день не далеко от дома. Мича бежала рядом, несмотря на почтенный собачий возраст, она была еще шустрая и весело носилась рядом.

Весна сменилась летом и Аня ожила.

– Это мое последнее лето. Давай проживем его на даче, – сказала она.

Леонид Сергеевич позвонил Никите, сказал, что мама хочет на дачу, попросил помочь с переездом.

Сын приехал на огромном черном джипе. Загрузили любимое кресло Анны, микроволновку, большую стопку книг, большой телевизор. Потом Никита отдал ключи от машины отцу.

– Вот, на папа.

– Зачем это? – бандитская машина не нравилась Леониду Сергеевичу, она напомнила передел на комбинате.

– Отец, что бы боялись, и никто не тронул. Возьми, мне так будет спокойней. Вам придется в город ездить. Если что случится, мне тяжко это будет пережить, за себя волнуюсь. Я Вас с мамой очень люблю.

Отец помедлил, его “тойота” бегала хорошо, но начала есть много масла. Леонид Сергеевич взял ключи.

Это было первое лето, когда Анна сделала только по три банки своих фирменных заготовок.

Они чаще и дальше ездили в лес за грибами и на реку – машина позволяла. Смотрели на закаты. В середине августа они поехали в лес. Мича шла рядом. Листья падали на дорогу, впервые стоял терпкий осенний запах. На чуть поникшей траве поблескивали капли росы. День был солнечный.

– Я скоро умру, – сказала Анна, – это хорошо, положите меня в еще теплую землю …

– Тебя отпевать, – спросил Леонид Сергеевич.

– Да, обязательно, – ответила Анна.

– Давай обвенчаемся, – предложил Леонид Сергеевич.

– Давай, Лёнечка.

Вечером позвонили Никите.

Утром Леонид Сергеевич подъехал к батюшке. Батюшка был сыном  прежнего священника. Церковь реставрировали, сделали много пристроек. Купола блестели на солнце, звон колоколов слышался в последнем дачном домике. Батюшка выслушал его внимательно.

– Надо исповедаться, причаститься и я Вас обвенчаю. Сделаем все в один день.

После разговора с батюшкой, Леонид Сергеевич домой не поехал, а полетел. Ему было весело и легко.

Он заехал в открытые ворота дома. На веранде его ждал ужин.  Желтая картошка плавала в масле и зелени, рядом на тарелке лежала красная рыба. Посередине стола стояла ваза с голубыми, синими, желтыми, оранжевыми и красными цветами на крепких зеленых стеблях. Леонид Сергеевич смотрел на цветы через лобовое стекло.

– Ты что так уставился, – услышал он голос Анны.

– Ничего, – очнулся Леонид Сергеевич, – посмотри.

Он вышел из машины, Анна подошла к нему. Он обнял ее худенькие плечи. Анна склонила к нему голову.

– Да, красиво. Осенние цветы самые яркие, – сказала Анна.

Подошла Мича и села перед хозяевами.

– Она говорит: “Пойдем, покормите меня, что ли”, – засмеялась Анна.

– Пойдем.

Они сели за стол. Мича зачавкала под столом.

– Есть хочется на свежем воздухе, – Анна вдохнула, – всегда аппетит.

– Просто картошка с маслом и рыба. И как вкусно.

– Ну и ешь. Что сказал батюшка?

– Все хорошо. Надо исповедаться, причаститься и он нас обвенчает.

– И правда – хорошо.

Темнело, подул ветерок.

– Давай зажжем свечку, – сказал Анна.

– Давай.

Леонид Сергеевич принес белую свечку в синем, похожем на блюдце, подсвечнике. Цветы в дрожащем пламени свечи стали сказочными.

– У тебя ведь есть заначка? – спросила Анна.

– Ты о чем? Это о грехах?

– Нет. Я хочу покурить, – засмеялась Анна.

– Никогда толком не курила и на тебе, – удивился Леонид Сергеевич, – у меня есть пачка “Ту-134”

– Тащи!

Леонид Сергеевич пошел в дровяник, отодвинул доску и достал пачку сигарет.

– Вот.

– Вот, – повторила его интонацию Анна.

Они сидели, курили, ветер колыхал шторку, мерцала свечка.

– У тебя есть грехи? – спросил Леонид Сергеевич.

– Есть, – задумчиво ответила Анна.

– Нет, я о таких – о смерти, предательстве. О тех, что я не знаю.

– Есть, конечно. Прожить жизнь и думать, что ты не ошибался, может только идиот. В нашей жизни даже убийство может быть не однозначным…

– Убийство? – удивился Леонид Сергеевич.

– Да.

– Аня, это как?

– Ленечка, ты правильно поступил и с Толей, и с Черновым?

– С Толей – да. А вот Чернов, я не знаю…

– Бог тебе судья…

Леонид Сергеевич пристально посмотрел на жену.

– Аня, ты что-то знаешь? Что я не знаю…

– Ты не знаешь про Наташу Каменеву.

– Это наша соседка? Биатлонистка? Она так вдруг исчезла.

– Да, Наташенька испарилась.

– Ее мама, я помню, приходила и забирала у тебя ключи.

– Да, забирала. Помнишь недалеко от нашего дома проходила дорога из ночного клуба, – начала Анна, – там, где начинались дома, деревья не тронули и они закрыли дорогу. Ты был в командировке. Я вечером перекормила Мичу и она всю ночь будила меня на улицу. Последний подъем у меня был в 4.45. Мича скулила, я торопилась, накинула плащ и почти побежала вниз. В дверях подъезда я чуть не сбила с ног Наташу. В руках она держала пакет яблок и спортивную сумку. Она была в черной куртке в  ботинках на высоких каблуках. Волосы собраны в высоченный хвост, – Анна положила руку к себе на макушку, – Наталья посмотрела на меня, вздохнула, и пошла. Даже не поздоровалась.

Я побежала с Мичей под первый куст. Когда мы поднимались по лестнице, я услышала скрип тормозов, грубый мужской смех, кто-то сказал: “Ты красавица яблочки рассыпала”. И выстрелы. Глухие и четкие. Пять раз. А потом тишина. Она как-то разлилась и застыла. Я забежала в дверь квартиры. В 10 часов я пошла выгуливать Мичу. На дороге стояла толпа. Рядом с джипом лежали мужские трупы. Было много крови. Собрались почти все соседи. Следователи подходили и спрашивали, кто, что видел или слышал. Все пожимали плечами. Потом молодой мальчик – эксперт вышел с яблоком из кустов и сказал: “Это их баба уговорила, след женский.  И стреляли в  стоящих, яблоки рассыпать, чисто бабская уловка”  Я повернулась и увидела в толпе Наташу. Я подошла к ней.

– Что там? – спросила она меня.

– Там все хорошо. Никто ничего не видел. Что стреляла женщина, догадались, – ответила я.

– Спасибо, тетя Аня. Спасибо.

– Ты ключи мне оставь.

Она удивленно на меня посмотрела.

– А можно?

– Нужно. Кто на старуху подумает.

Через час она принесла ключи, сказала, как поливать цветы. Потом я узнала, что ее мужа убили. Он создал довольно прибыльный хоккейный клуб и не захотел делиться. Наташе пригрозили, что убьют сына и мать. И она решила просто убить их. И убила. Клуб продала и живет сейчас где-то в Англии.

– Кто тебе это рассказал?

– Про клуб и Англию? Ее мама. Она сказала, что Наташа сбежала в Англию после продажи клуба. А хотели, видимо, так забрать …Ты же помнишь, как она приходила за ключами. Вот так.

Пачка сигарет была пуста. Бабочки вились вокруг догорающей свечки.

– Ну, ты даешь … я не знаю, что тебе сказать …

– Ничего не говори. Я не сказала тебе потому, что ты бы начал бояться за меня и сам понимаешь … В таких делах не мозгом люди думают, а чувствуют. На меня никто не мог подумать. Они ведь даже приходили, спрашивали про Наталью. Я им рассказала, что она мне оставила ключи, что я поливаю цветы. Я с ними в квартиру поднялась. Они постояли, посмотрели. Руками развели и ушли.

– Ты скрыла убийцу. По факту. А если не по факту – то спасла ребенка от детдома и старуху от посылок на зону или походов на могилу.

– Прежде чем, грозить убить, надо знать, кому ты это говоришь.

– Да… нам завтра на исповедь рано. Пошли спать.
– Пойдем. Пойдем Мича. Уберем завтра, – Анна задула свечку.

На исповеди Анны батюшка задумался. На исповеди Леонида Сергеевича он стоял хмуро, вздохнул и отпустил ему грехи.

Венчание было красивым – невеста в белом, жених в черном. Из гостей были жена Анатолия Викторовича с семьей их сына Сергея, Ирина Чернова с внучкой Машей.

Мича ждала их в машине. Отмечали на даче. Шашлыки и овощи готовили на гриле. Пили шампанское.

В середине веселья Алексей подмигнул Сергею и крикнул

– Драку заказывали?

Все засмеялись.

В конце праздника Анна в белом платье, с прозрачным лицом встала и сказала:

– Ленечка, я впервые увидела тебя 18 февраля 1958 года. Я полюбила тебя сразу. Как в книжках. Спасибо тебе за счастье. За сына, за нашу жизнь. Спасибо.

Через одиннадцать дней Анна умерла. Улетела.