Знакомство с опиумом

— А ты дашь мне что-нибудь попробовать? — игриво спросила я его, практически сразу после того как мне стало известно о его зависимости.
— Никогда. Я не хочу сломать тебе жизнь, — ответил он то ли с наигранной, то ли с искренней заботой — в словах наркомана зачастую очень трудно распознать его истинные намерения.

Опиум — в этом слове для меня всегда таилось очень много. Он соблазнителен, властен, опасен и хитёр. А ещё говорят он умеет ждать. Он порабощает души и ломает человеческие судьбы. Меня всегда тянуло к тому, что способно сломать мою судьбу, это кстати касается и мужчин. Это словно прогулка по острию ножа над пропастью, игры с огнём, вызов судьбе, опасный квест — где ты либо выживешь, либо умрешь. Любопытство глодало мой юный мозг долгие годы, однако к моему везению, в кругу моих знакомых и друзей ничего крепче алкоголя и травки не приветствовалось. Лишь однажды, один страстно влюблённый в меня парень предложил мне какие-то зелёные капсулы, но я восприняла это предложение как хитрый план для получения доступа к моему телу, поэтому вынуждена была отказаться от сомнительного угощения. В дальнейшем своё любопытство я удовлетворяла посредством чтения романов Уильяма Берроуза, Томаса Де Куинси, Булгакова. Описание опиумного кайфа я читала с жадным восторгом, а описание ломки с любопытным ужасом, пытаясь представить всё это на себе.

Последние несколько недель наши отношения с М. источали необычайное напряжение. Каждый день мой мозг издавал заряд в двести двадцать вольт, кровь кипела, а нервные клетки взрывались одна за другой. Тем временем в моей сумке «случайно» появилась пластинка колёс, известных в среде наркоманов как более дешёвая замена героину, а в медицине — как искусственно синтезированный аналог опиума. В общем, данный препарат входит в группу опиатов и полноценно считается наркотиком, как например морфин. Приобрела я его как ныне водится через сетевого барыгу, путём поиска так называемого «клада» — это было для меня новое, маленькое приключение, которое капелькой адреналина разбавило мою серую повседневность. Ну а причиной покупки этого препарата конечно же было моё желание помочь М. снять абстинентный синдром, то есть ломку — если говорить на языке обывателя, и кумар — на языке наркомана. Тогда он решил самостоятельно слезать с героина. М. истинный максималист, если наркотик — то героин, если тюремный срок — то не меньше пятнадцати лет.
Колёса так и не использовалась по назначению и остались одиноко лежать в моей сумочке в ожидании судя по всему именно меня. Каждое утро я сталкивалась с ними взглядом, казалось эти маленькие таблеточки хитро улыбались мне и заманчиво шептали: «Ну же, попробуй нас, ты же так хотела этого, чего же ты теперь ждёшь?» А также в голове снова и снова воспроизводились недавно сказанные слова М.: «Если хочешь узнать что я испытываю, закинь штуки четыре, эффект будет такой же как и от геры».

В тот день он снова не приехал, а томительное ожидание его звонка всё сильнее было похоже на пытку. Собственно, это и было психологической пыткой, и я готова поспорить с любым, кто скажет что она куда более снисходительна чем физическая. Еще утром я заключила с собой пари — если М. вынудит меня провести этот вечер в одиночестве, то я проведу его в компании опиума. Вечер обещал быть томным.
Так как из сотен прочитанных мной наркоманских историй я знала что первое употребление опиатов грозит тошнотой и сильной сухостью во рту, выйдя на улицу я купила бутылочку воды и подыскала себе уютное, тихое местечко на берегу озера, что располагается вблизи моего дома. Преодолевая лёгкое волнение а также желание бросить эту идею и купить старую добрую бутылочку алко, я вертела пластинку в руках, думала о М. и о том, что сейчас мне хочется побыть им, так сказать «приблизиться к его ощущениям» — эта фраза запомнилась мне из культового фильма о наркомании «Я Кристина».
Три таблетки разом залетели мне в желудок — насколько мне было известно, это минимальное их количество от которого можно было кайфануть, с него я и решила начать. Раньше мне часто снился один и тот же сон, как я глотаю колёса и жду наркотического прихода, а он всё никак не наступит. Так было и сейчас.
Я знала что большинство анальгезирующих таблеток рассасываются в течении пятнадцати-двадцати минут и начинают своё действие — купируют боль, а значит и через аналогичный промежуток времени я должна ощутить тот самый приход. Но ни через двадцать, ни через тридцать минут ничего не произошло, тогда я решила кинуть еще одну таблетку. Но ничего не изменилось и спустя еще двадцать минут — и тогда я закинулась контрольной, пятой таблеткой. Дальше я уже перестала считать время и разочарованно уткнулась в свой телефон, а затем ощущение времени постепенно начало меня покидать. Подняв же голову и взглянув на горизонт, где гладь воды соприкасалась с небом подёрнутым тонкой сеточкой облаков — я почувствовала головокружение и приступ тошноты. К тому времени вокруг меня стало довольно людно, и лучшим решением было — убраться отсюда куда-нибудь подальше. Встав и медленно прошагав в сторону дома, я пыталась понять свои ощущения — к моему разочарованию они почти не отличались от тех, что испытываешь во время сильного опьянения под действием крепкого алкоголя — тошнота подступала к горлу, голова была мутной. Назвать это состояние приятным было весьма трудно, но позже тошнота постепенно начала отступать.
Дойдя до своего дома я опустилась на скамейку что стояла у подъезда, к тому времени сумерки уже начали обволакивать всё вокруг, был конец августа и солнце укатилось за горизонт в считанные минуты. В какой-то момент воздух вокруг показался мне необыкновенно тёплым, нежным, приятно ласкающим кожу. Большой, жёлтый фонарь висевший над дверью подъезда ласково заливал двор своим мягким, приглушённым светом, который становился удивительно приятным для глаз. Этот свет почему-то запомнился мне больше всего, он напоминал свет угасающего, осеннего солнца. Жёсткая, деревянная скамейка же стала мягкой и уютной как кресло в моей гостиной, а нависающие над моей головой ветки деревьев заботливо защищали меня от взглядов прохожих. По телу то и дело разливались приятные, тёплые волны, будто раскачивая его на волнах. Так ко мне пришёл кайф.
Тут, в состояние моей растекающейся неги ворвался звонок М., что несомненно вызвало у меня дополнительную радость. В процессе разговора я рассказала ему о своём эксперименте, он игриво меня пожурил, а также объяснил как действовать на случай если мне вдруг станет плохо, так как для первого раза, как выяснилось, я приняла довольно большую дозу. Он расспрашивал меня о моих ощущениях, а после того как я попыталась объяснить ему насколько мне сейчас хорошо, сказал: «Бл*, не дразни меня». После чего настоятельно порекомендовал мне пойти домой и лечь спать.

Поднявшись домой, собрав в кучу своё мягкое тело, я миновала подозрительный взгляд матери, и стараясь вести себя максимально естественно прошла в свою комнату.
Лёжа на кровати я ощутила вторую волну абсолютного, всеобъемлющего блаженства. Моё тело словно становилось жидким, будто густой, горячий кисель оно растекалось по кровати, музыка в наушниках создавала дополнительные вибрации в мозге, а мозг в свою очередь посылал эти вибрации телу. Опиат — это медленный кайф, резкие движения под его действием крайне нежелательны, так как они способны вызвать тошноту. В состоянии покоя ты чувствуешь себя великолепно. Замедляется всё вокруг, замедляешься и ты сам — твоя речь, твои движения, дыхание — всё происходит как в замедленной съемке. Ты как будто спишь и бодрствуешь одновременно, находишься на границе сна и реальности. Возможно в моём случае такой эффект вызвала немного превышенная доза. Мыслительный процесс, кстати, для меня оставался практически неизменным как и восприятие мира в целом. Быть может, под действием опиатов человек становится чуть добрее, чем обычно, как например под действием небольшой дозы алкоголя, но в целом отношение к окружающему миру остаётся привычным.
Дальше меня постепенно начали одолевать те самые «почесывания», так как опиаты вызывают кожный зуд. Этот зуд был весьма приятным, и чесаться становилось дополнительным удовольствием. Продолжался он кстати на протяжении суток, становясь всё более и более навязчивым.
Ночь прошла в заботливых объятиях Морфея, сон был поверхностным и глубоким одновременно, отвлекало меня лишь постоянное желание чесать лицо и шею. Кстати Морфин и получил своё название в честь Бога сна, отсюда несложно понять какой именно эффект вызывают опиаты.

Утро выдалось тяжёлым. Пока ты находишься в горизонтальном положении кажется что всё не так уж плохо, я бы сказала вполне неплохо. Но стоит только переместиться в положение вертикальное, то есть встать, тебя начинают одолевать постоянные приступы тошноты. Ни о каком завтраке и речи быть не может, осторожно, маленькими глотками пьешь воду чтобы заглушить рвотные позывы. Давление, судя по ощущениям падает до критической отметки. В итоге как не стараешься держать себя в руках, проблеваться всё же приходится. После этого становится немного легче. Глаза при дневном свете не хотят открываться полностью, а голова то и дело кивает в абсолютном нежелании бодрствовать. Навязчивый зуд по всему телу уже не кажется таким приятным как вчера, а начинает раздражать. Такое тошнотворное состояние сохраняется до середины дня. В итоге можно сделать вывод, что опиатами можно баловаться лишь в том случае, если на следующий день ты можешь позволить себе не вставать с кровати.
Так произошло моё знакомство с опиумом.

«Можно конечно спросить: «А почему вы вообще пробовали наркотики? Почему вы продолжали употреблять их достаточно долго для того, чтобы стать наркоманом?» К наркотикам привыкаешь, потому что в других сферах деятельности нет особо сильных желаний, привязок, стимулов, нет мотивации. Джанк заполняет собой пустоты».

Уильям Берроуз «Джанки»