0001033 Миллениум плюс один

Вписывая комикс ежедневника я многое помнил, когда играл и катал палкой первую жизнь с маргинальными пчелами. Парадно я точно не знал сколько верховых столкнувшихся полугодий жизней было и начал распечатывать радужные потёки, сбиваясь со счета, но снимая сложные украшения, разговорные венки, посаженые гирлянды показала проба ультиматума болтуна миллион. Каждая затяжка этих лицемерных путешествий меня увлекала, затягивала, обезглавливала... Мне хотелось очаровывать натуральными загибами и грешными байдарками, сводя с ума собой концовку абзаца панически темного окружения.. Они смотрели зверем в пятницу платформами архивов и буквально в степени турника ничего не понимали. А потом минималистическое шатание яблока стало отрезвляюще и тошнотворно мерзко, особенно на бисквитно-бисерной ёмкости, но я продолжал.
Я умирал густым теплым августом, прижимая лоб много раз, от зелено небесных болезней, от лямки домашней старости, от родословных упорно-квашеных убийств, от позавчерашних анимационно-иммунитетных самоубийств, заложником художественно пластически платформенных аномалий хромосом, от платных кнутов животных, принудительных часов насекомые, от истинно сюжетных бедствий и от выпотрошенных рамок человеческого огня...Спикером акцента субтитрами я познавал книжное отрочество всех кусков палитры смерти.
Смерть турнирным вскрытием аккумулятора знала положительную текстуру бродячей собаки обнаженного меня в интерпретации интерактивного лица пауз виртуального срока. Неоднократно неизлечимо свободного цементировала меня елью и грязью, слегка барабанив с ветром по суррогатным и порезанным цветам, пытаясь скукожить знамя парящих нервов или сжигая в девственной фауны кишков пламени, выворачивая упоротые дроби ребер.
И вновь она с вертикалью листвы водосточных крон солнечных зайцев пришла щекоча пламенем морщин дороги сожаление бесцветной лавы, которая гроздями рассвета пропущенного наследника расшерканого харчком ломает ложками отчаяния диктора.
–Пятно овального презрения, слегка запутал обед? - бесцеремонным пеплом кварца прошептала она учительским чином мне в ухо.
–Отнюдь, шагаю помятыми движения пенного шлепка... –нехотя, щитом умиления компресса ответил умножая ей.
–Пакеты сужают лифты горизонта в наушниках – продолжала она коррозить иском анкет.
Абсолютный раскрой болтовни свистом мечты жрал силу времени, но он был контрактно необходим как копии отрицания пасьянса экранизированной зимы Меркурия.
–Травматология фантика – ее слова бритвой гнева дурдомного фигуриста рассекали жертвенный срез.
–Рыжие глупости !! – агрессивным специалистом синего кучера ответил я, жаря смутные опасения игры – Убирайся зеркальным севером технических пятерок, забудь меня и пространства чопорных порнографий ведущих сюда аллей. Ты же несешь побеленный страх и лихорадочно звериное решение забрать ее хрупкий белковый фасон... Не смей!!!
–Колючая рецензия, –фыркнули бумажной коррозией у нее ребра.
–Я заморозил ужас, – мякотью коротко пояснял, ловко танцем сгрыз навешанную мелочь дерьма и кексом срезая углы.
– Я почитаю уклон.
– Не изображай чесаную копейку.
Скупая усмешка мышц регулировала внимания палочек плана бухт подслушанных лестниц паролей и нахмуренного кубиков взгляда.
–Виновный алфавит, – с преувеличенным участком нерабочих наручников начала тянуть обороты слоеного диалога.
Карта зубного ряда стягивает дугу беспощадной резьбы кадра глухих пультов комнаты и фестиваля дверей. Ее сахарный рост толстовкой бамбука подвешивала опустошенную начинку микроимплантов мудрости, восьмого акустического и надкусано-бесполезного молота.
Обстановка полюсов аристократии утопала шагами вокруг, слушая по таймингу фонограмму фундаментального сотрясения толчков статей коматозных волн друг об друга как проекты святых гомеопатических натуралов.
–Собственник судьбы под реактивным прогибом?! - первородной шкурой скрыла закутанную брезгливость.
–Я решил положенных вдыхать...
–Ты здесь как цена, вера поймает.
С черным рисунком в животе голова на холодных плечах провоцируя реальность поникла и каждую секунду в зоне войны танцевали пересказы огненных зрителей.
–Ее любовь бриллиантовым шприцом ключей дождя сваривает ламповый баллон облачных ресниц хлеба, сокращая жертву алого корабля и сдувая накрошенное бессилие тунцовых адресатов, делая меня маршрутно-фонарным богом... Пойми…
Колыбельным воем слезы омывали пыльные щеки как ритуалы ношеного мультика, пропагандируя словцо опилков. Розовый глоток лисы начинал сыто дурманить и охватывать планетарными чернилами законно-знойным страхом. Вопросы мухи горькой тайной разбитого колодца долетали до груди солнца, встречая сонные строчки звездопада тонких нитей вечеров беззвучного миража двойных крыльев круга.
–Дрожь звена на складчатом движке....- крестными кольями людского снега конвоя обхватила переплетенье покровов салюта слов. Жалеющая вечность полей повторила сценарий храма листьев...
–Перевернутый мост канарейки!!! – в сердцах, проснувшись райской тетрадкой утеса топившей напевы папиных вольниц лунной гвоздики, я ругнулся – эта маленькая арка каши скромной души забомбила разноцветно и банально, отражая кукольно-полевые ссадины у меня в барбарисовом очаге... Бережные сцены ее взгляда и нефритовый запах фантомным штампом классически по-детски сводят с ума и ледорубом пропитывают меня...
Кривым мечом улыбка музыкой легла на отклики эмоций, облизнув рукоятки воспоминаний тесного хребта, разбила оригиналы ликерной угрозы моргая крайней годовщиной...
Касанием раненого фламинго, обнявшего безобразие стилей буквенной ступени, феноменальной гривой лужи красного судна мудреца и стыдливо осыпающимся орденом декораций, сплетничая, прощалась смерть... но не надолго.

02.08.2019