de omnibus dubitandum 118. 685

ЧАСТЬ СТО ВОСЕМНАДЦАТАЯ (1917)

Глава 118.685. ИСТОГИЧЕСКАЯ ПГАВДА…

Yadocent (фамилия как у Троцкого или Ленина, забыта напрочь, потому что стыдно…) пишет в интернете

    "Есть довольно-таки известная история о том, как арестованного после подавления контрреволюционного выступления генерала П. Краснова «кровожадные» большевики в конце 1917 года освободили из-под стражи, просто взяв с него честное слово офицера о прекращении антисоветской деятельности.

    Генерал уехал на Дон и с легкостью нарушил свое «честное-благородное», возглавив антибольшевистское восстание казаков. Поскольку этот эпизод современными «красными» часто ставится в вину г-ну Краснову, его современные апологеты из числа булко-хрустящих активно стараются отмазать покойного коллаборациониста от такого неблагородного поступка.

    Болтается в инете труд некоего красноярского монархиста по кличке «Блейз», в котором автор на протяжении 80 страниц пытается доказать, что нарушения слова не было. Но при этом сам же приводит большое количество документов, свидетельствующих об обратном. Вот я почитал текст, отобрал кое-что и представляю почтеннейшей публике оные материалы с расшифровкой ссылок, исправлением ошибок и присовокуплением иных фактов.

    «По данным, которыми я располагаю, первым сделал это Сталин. Статья «О Донщине и Северном Кавказе (факты и махинации)», 1 июня 1918 г. (н.ст.): «Или, наконец: почему заявление изгнанного казаками казачьего генерала Краснова, попавшего в плен советским войскам под Гатчиной в конце 1917 года и потом освобождённого Советской властью на честное слово, – почему его заявление считается “политическим актом большой важности”, а заявление, например, Крымского совнаркома, сплачивавшего вокруг себя сотни тысяч русского и татарского населения и трижды по радио объявившего о неразрывной связи Крыма с Российской Федерацией, – считается не имеющим политического значения?» [Сталин И.В. Сочинения. Т.4. М.: ОГИЗ, Госполитиздат, 1947, с.108-109].

    «Капитан К.Н. Пушкарев провёл с генералом Красновым почти четыре месяца с сентября по 25 декабря 1946 г. в камере номер 7 внутренней тюрьмы на Лубянке, потом сумел выбраться из СССР в Финляндию. На основании его писем В.Г. Науменко сообщает в статье, посвящённой П.Н. Краснову: «Ставили ему в вину, во-первых, нарушение слова, им данного в 1917 году, при выпуске из тюрьмы в Быхове, что он не будет сражаться против большевиков.

    Пётр Николаевич говорил, что не считал себя обязанным соблюдать слово, данное большевикам; во-вторых, – в антисоветской борьбе в 1917-1919 годах, в поддержке Братства Русской Правды, в руководстве казачеством во Вторую мировую войну». Н.Н. Краснов-младший заверил атамана Науменко: «Словам Пушкарева можно верить. Он до освобождения просидел во Владимирской тюрьме. Честный и порядочный человек» [Науменко В.Г. Великое предательство. СПб.: Нева, 2003, с.386]

    «Чеботарёв не задевает легенду о честном слове, потому что если бы и хотел, то не мог достоверно её опровергнуть. Но запомнил: 2 ноября Краснов «подписал обязательство не поддерживать связи с войсками» [Чеботарёв Г.П. Правда о России. М. Центрполиграф, 2007, с.177]. Под войсками подразумевались казаки третьего корпуса...

    Подвойский, второй руководитель Октября из написавших в мемуарах о честном слове: «Краснов выговорил у Дыбенко право свободного проезда ему и казакам на Дон. Между ними было заключено соглашение об этом, состоявшее из 8 пунктов… Казаки соглашались на арест и выдачу других офицеров, но Краснова просили отпустить с ними. Вопрос этот был поставлен на происходившем в это время заседании Петроградского Совета. Совет постановил казаков во главе с Красновым отпустить на Дон вместе с оружием. Им был выдан Военно-революционным комитетом пропуск на Дон, причём от Краснова и от казаков было взято обещание под честное слово, что они не будут бороться против Советской власти» [Подвойский Н.И. Год 1917. М.: Госполитиздат, 1958]... «Год 1917» Подвойского написан за 1918-33 – книга собрана по его статьям, брошюрам и рукописям...

    Казалось, самым ценным свидетелем станет Павел Мальков, 29 октября назначенный Подвойским комендантом Смольного. А он ничем не обрадовал меня: «Поначалу мы были очень доверчивы и многих, даже матёрых зубров, отпускали под честное слово. Отпустили самого генерала Краснова, руководителя первого мятежа против Советской власти, захваченного в Гатчине. А он, дав слово не воевать против Советов, вышел на свободу и был таков. Удрал на Дон и стал во главе тамошней белогвардейщины. Вот тебе и офицерская честь, генеральское честное слово!» [Мальков П.Д. Записки коменданта Кремля. М.: Воениздат, 1987, С.67-68].

    «Но само «честное слово» не является абсурдом, такие обещания Совнарком брал. В письменном виде. Существуют исторические примеры. Наш Тарасов-Родионов, один из основателей советской ассоциации пролетарских писателей, в статье «Классическое и классовое» (1923г.) пишет, что на следующий за Пулковской победой над Красновым день он арестовал Пуришкевича в Петрограде, и тот на следствии признал, что считает самыми опасными для монархистов Ульянова и Придворова (то есть В. Ленина и Д. Бедного, он их по партийным псевдонимам назвал, как принято).

    Заговор Пуришкевича был раскрыт 3 ноября, 3 января 1918 ему присудили 4 года принудительных общественных работ, а через 4,5 месяца его временно освободили. В книге Давида Голинкова приводится фото документа:

    «17 апреля 1918 года. Настоящим обязуюсь своим честным словом явиться по истечении определённого мне срока, т.е. 25-го с.м. [сего месяца] в Революционный ТРИБУНАЛ в 12 часов дня [вписано от руки]. В течение этого времени обязуюсь не принимать никакого участия в общественной жизни, не выступать публично. Удостоверяю, что прошу временного освобождения с исключительной целью ухаживать за больным сыном.
В.М. Пуришкевич [подпись]».

    Ждал ли ровно в полдень 25 апреля 1918г. Революционный трибунал Пуришкевича, нет ли, но он не явился. Зато известно персонально, кто разрешил его выпустить – это член ЦК Н.Н. Крестинский (тот, кто заседал с Войтинским и Сталиным в марте 1917г., последним расстрелян в марте 1938г., а в 1918г. Крестинский нарком финансов) и Ф.Э. Дзержинский (в представлении не нуждается).

    Есть ещё подобный документ, более близкий к случаю с Красновым. Это автограф генерал-майора Д.А. Мельникова, 11 ноября 1917 г.:

    «Подписка
генерал-майора Мельникова

    Я, нижеподписавшийся, выдал наст. подписку Военно-Следств. Комиссии Правительства Совета Рабоч., Солд., и Крест. Деп. в том, что я даю честное слово не выступать вооружённой силой против означен. правительства и не призывать к тому других, и явиться при первом требовании вышеупомянутой Комиссии».

    В книге Д. Голинкова о Мельникове нигде больше не говорится, только фото этой подписки приведено. Даю справку. Дмитрий Антонович Мельников (р.1871г.) был начальником родного Краснову Павловского военного училища, вечером 24 октября он приказал своим юнкерам выступать на Дворцовую площадь. Пока собирались роты юнкеров, в борьбу с решением начальника вступили революционные комитеты, училищный комитет отказался от выступления, юнкерам было позволено выходить из училища только безоружными, училище окружили солдаты сводной роты, подошла Красная гвардия. Мельников, видя, что скоро начнётся кровопролитие, постановил сдать оружие, сразу после чего был арестован и отправлен в Петропавловскую крепость [Октябрьское вооружённое восстание в Петрограде: сборник документов и материалов. М.: Издательство Академии наук СССР, 1957]. Дав подписку, Мельников стал работать заведующим петергофскими командными курсами, потом был переведён в Воронеж, причислен к генштабу РККА, а потом перешёл к белым, когда открылась такая возможность, в августе 1919г., при занятии Мамантовым Тамбова...

    30 ноября на заседании СНК обсуждался вопрос «об освобождении из-под ареста на поруки генералов А.А. Маниковского и В.В. Марушевского» [11, с.97]. Маниковского в революцию выдвигал влиятельный масон Некрасов: в феврале 1917г. взамен Имперского правительства, вторично в апреле на место Гучкова, но Маниковский лишь 22 октября уселся в кресло Военного министра. Марушевский был начальником Генерального штаба, 1 декабря его освободили, после того как он собственноручно написал: «Современной власти считаю нужным подчиниться и исполнять её приказания». Разрешение на выезд в Финляндию Марушевскому и его супруге подписал Н.И. Подвойский...

    Под честное слово также были освобождены генерал-квартирмейстер Северного фронта В.Л. Барановский и начальник ростовского гарнизона генерал Потоцкий. На всех имеются документы: когда и кем был освобождён каждый из генералов» [Голинков Д.Л. Крушение антисоветского подполья в СССР 1917-1925. М.: Политиздат, 1975, с.74-75].

    «в сборнике 1933 г. издания Н.П. Горбунов, секретарь СНК и В.И. Ленина с ноября 1917 г. (репрессирован в 1938), напоминает: «Вежливы и наивны были большевики вначале до того, что не расстреляли даже Краснова и из «вежливости», поверив его честному офицерскому слову, отпустили его на все четыре стороны» [Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. М.: Политиздат, 1990. Т.5, с.126].

    «Среди прочих иностранных корреспондентов только у англичанина Филиппа Прайса обнаруживается: «Керенский бежал, Краснов попал в плен, но должен быть [?] освобождён под честное слово – рабочие были гуманными даже в отношении наёмников своих классовых врагов (через полгода Краснов присоединился к немцам и образовал на Дону враждебное правительство для борьбы с большевиками)» [Об Октябрьской революции. Воспоминания зарубежных участников и очевидцев. М.: Политиздат, 1967, с.172], – перевод отрывка из первого издания в Лондоне, 1921 г. «Мои воспоминания о русской революции» Прайса представляют собою редкое исключение...

    Я обратился к раннему, более полному выпуску обвинительных речей «За пять лет». В январе 1920 г. Московский революционный трибунал рассматривал так называемое «дело церковников». Крыленко, требуя присудить высшую меру наказания обер-прокурору Самарину и профессору церковного права Кузнецову, заканчивал речь 3/16 января 1920 г.:

    «Мы и так уже достаточно проявили актов милосердия. Мы можем вспомнить пример генерала Краснова, который в Смольном клялся словами русск. генерала, что он не изменит рабочим и крестьянам; однако, после этой клятвы он убежал на Дон и за этот акт нашего милосердия отплатил тем, что на целые вёрсты украсил дороги виселицами рабочих» [Крыленко Н.В. За пять лет. 1918-1922. Обвинительные речи. М.-Пг.: Госиздат, 1923, с.86-87].

    «…советский историк И.С. Лутовинов... В 1973 г. он опубликовал статью «Крах попытки антисоветского мятежа». В ней сообщается:

    …ВРК освободил из-под ареста и генерала Краснова, давшего «честное слово», что он не будет вести борьбу с Советской властью и разрешил ему вернуться к исполнению обязанностей командующего 3-м корпусом» (ЦГАОР СССР, ф.1236, д.27 л.14) [Лутовинов И.С. Крах попытки антисоветского мятежа. // «Вопросы истории». 1973. №3, с.202]...

    Солнышкин передал М.Д. Бонч-Бруевичу письмо Краснова от 10 декабря, опубликованное Лутовиновым в 1973 г.: «…Вы изволили убедиться, что я умею честно держать своё слово и, как старый солдат, никогда ему не изменяю. В этом имел случай убедиться и Верховный главнокомандующий Крыленко и комиссары в Смольном институте, вследствие чего Вы можете... смело заверить ВРК и поручиться за меня и остаток моего штаба, что мы не преследуем никаких целей, но стремимся только к порядку и к тому, чтобы штаб не был бесполезным бременем для государства» (ЦГВИА, ф.2003, оп.1, д.533, л.л.323-324) [Лутовинов И.С. Крах попытки антисоветского мятежа. // «Вопросы истории». 1973. №3, с.204].

    «именной указатель к «Делу Бориса Савинкова», изданный через год после сборника обвинительных речей Крыленко: «После разгрома казачьего отряда в Гатчине, Краснов был выдан казаками нашим войскам. Отпущенный нами на свободу под обещание не поднимать оружие против Советской власти, Краснов отправился на Дон» [Дело Бориса Савинкова. М.: Госиздат, 1924, с.157].

    Тогда же В.А. Антонов-Овсеенко, без дополнительных подробностей, не зная сути дела, впервые повторил перезапущенную речью Крыленко легенду Сталина: «После ряда бесплодных попыток ворваться в Питер, где навстречу ему было произведено юнкерами восстание, генерал Краснов вынужден был сдаться, но был отпущен на честное слово, а Керенский бежал навсегда с политического горизонта России» [В.А. Антонов-Овсеенко «Записки о Гражданской войне» М.: Высший Военный Редакционный Совет, 1924, Т.1, с.9].

    В 1929 г. историк Н.А. Корнатовский включил в книгу «Борьба за Красный Петроград» полный неуточнений классический рассказ: «Генерал Краснов в октябре-ноябре 1917 г. шёл во главе казаков на Петроград и был пленён. Под честное слово не выступать против советской власти он был выпущен на свободу, приехал на Дон». И еще см. фотографию из старой книги в начале статьи

Источник // Казачий отдел ВЦИК (Краткий исторический очерк и отчет по октябрь 1919 г). Госиздат, Москва, 1919. С.18.

НИКАКИХ "РАСПИСОК" И НИКАКИХ "ЧЕСТНЫХ СЛОВ" ГЕНЕРАЛ ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ КРАСНОВ НИКОМУ НЕ ДАВАЛ, но об это дальше...