Верность солдатскому делу

                Из архива Е.П.Меркушина, моего отца.               
               
               
               
                Счастливое совпадение, 9 мая Николай Дмитриевич Колтараков отмечает и свой день рождения!Все его 69 лет слагаются из радостей и печалей, из взлетов и падений, встреч и расставаний.Я застал его за ремонтом изгороди своей усадьбы.Поздоровались как старые знакомые, прошли в дом. Десять лет проживает Дмитрич один после смерти жены. "Один кручусь, не хватает женских рук. Ладно, что дети и внуки навещают, где и помогут. С ними веселее.          
               
               
                Мы много беседовали, вспоминали былое. Справа, у большого зеркала, фотопортрет Николая:моложавое лицо, строгий взгляд черных глаз. На груди орден Красной Звезды, медали "За отвагу", "За победу над Германией", "За взятие Вены" и другие награды. Николай Дмитриевич давно уже на пенсии, но продолжает работать охранником в Очурском хлебоприемном предприятии, где он раньше трудился электриком. Несмотря на возраст, выглядит бодро, улыбается, покручивая усы, неторопливо рассказывает:" Здесь, в Хакасии, я родился. Отец мой хакас, а матушка русская. Перед войной работал радиотехником в Ново-Михайловской МТС. Обслуживал радиостанции по бригадам.               
               
               
                В сороковом году начал службу в Красной Армии на Дальнем  Востоке , в Гродеково, на самой границе , в 96 отдельном батальоне связи. Сначала курсантом, а потом вплоть до сорок четвертого года радистом. Обстановка тогда была очень тревожная, на западе шла война с фашистской Германией, а на востоке вдоль всей Манчжурии стояла миллионная Квантунская армия. Ждали нападения японцев каждый час, готовились к отражению. Дисциплина в батальоне была крепкая. Любое приказание командиров выполнялось точно по Уставу, беспрекословно. Ежедневно боевая учеба, походы, броски в полном снаряжении. Писали заявления, просились на фронт, но брали в маршевые роты не часто. Нужно было надежно охранять границу. И только в сентябре, когда я дежурил на рации, прибегает вестовой из штаба. Вызывают по тревоге. Нас, десять солдат и сержантов, направили в госпиталь на врачебную комиссию. Прошло ее только пятеро, в том числе и я. Посадили в воинский эшелон и на запад, на Москву.Там стояли три бригады воздушно-десантных войск.               
               
               
                Вначале учили на полигоне прыжкам на парашюте с аэростата, а потом с самолета на высоте восемьсот метров от земли. Посмотришь вниз и голова кружится, люди кажутся муравьями, а дороги-ленточками. запомнился мне первый прыжок. Жутковато было, но привыкать-то надо.Поднялись мы в подвесной корзине на аэростате, три бойца и с нами инструктор или, как их называли, "вышибало". Если кто растеряется или замедлиться, он легонько берет за шиворот и сзади дает пинка, полетишь, как милый.               
               
               
                Но со мной такого не случалось.Те двое ребят, опытные уже, говорят мне:"Прыгай первым, потом труднее,корзинка будет подскакивать". А инструктор:"Ничего, он сибиряк, прыгнет!" Ну, я поднялся и сиганул вниз, сразу в жар ударило. Держу правую руку на кольце запасного малого парашюта. Вдруг легкий толчок, это основной парашют раскрылся. Сразу захотелось запеть от радости. На землю спустился нормально. А позже с многоместного самолета "Дуглас" прыгали через две двери, только слышно после каждого очередного прыжка:гух, гух! Полетал...               
               
               
                Двадцать пять прыжков сделал, полную норму. Тут погрузили нас на поезд и повезли на запад через Молдавию на Будапешт, где шли ожесточенные бои. В нашем артиллерийском полку были гаубицы, противотанковые орудия, минометы. Командовал артиллерией майор Шевченко, волевой, храбрый,требовательный и находчивый командир.Я при нем состоял радистом. Во всех боях и походах вместе шли- Венгрию, Австрию,Чехословакию, до победы под Прагой. На границе с Австрией форсировали реку Рабу.Неширокая, тихая, но глубокая. Полк провел артподготовку по тому берегу, где укрепились немцы. И они били по нам нещадно. Майор говорит:"Видишь, Николай, на берегу стоят шесть женщин. Военврач и связистки Переправь их на резиновой лодке на тот берег. Возьми рацию." Я повторил приказание и пошел выполнять.               
               
               
                Уселись, поплыли. Веслами гребу, упираюсь во всю силу. А взрывы все чаще и чаще. И вот совсем рядом как трахнет снаряд, огромный фонтан воды поднял. Нас вместе с лодкой опрокинуло, рация моя утонула, я не могу ногами достать до дна, карабкаюсь. Слышу, кто-то тянет за гимнастерку. Оглянулся, по воде волосы черные плывут, а лица не видно. Схватил за волосы, вытянул. По погонам оказалась военврач. Вдохнула она воздух и всплыла. Тут уж оба стали грести по-собачьи. Вышли на берег, мокрые, вода с нас течет, но живые.          
               
               
                В это время на плацдарме генерал появился, связь он с одной частью потерял, кабель прорвало. Посылают связистов-одного, другого, все гибнут. А повреждение устранить не могут. Тогда майор ,Шевченко приказал мне восстановить телефонную связь.Броском кинулся в свежую воронку, пополз. голвы поднять нельзя, пули, осколки летят. С трудом нашел обрыв, зубами очистил оплетку кабеля, соединил Вернулся, доложил. Связь заработала. Но контратака немцев продолжалась Идут во весь рост, стреляют веером из автоматов. Вижу, под бугорком пулемет "Максим" стоит, а два пулеметчика рядом с ним- убитые. Упал за станковый пулемет. Патронов много, но ленту подправлять некому. Лента заедает, косит. Дал первый залп. Пули взбороздили впереди землю, переменил прицел и стал бить по наступающим немцам. Вижу, падают один за одним гады. А тут еще кто-то строчит. Вдруг вскочили все, закричали ура.За этот бой меня наградили медалью "За отвагу".
               
               
                Много потом было таких сражений. Но главная моя задача была обеспечивать майору связь с батареями, и я ее выполнял. Майор называл меня просто Николаем, а я его по уставу-товарищ майор. Запомнился бой за город Секешвехвар у озера Балатон.Ехали с командиром на паре лошадей по пылающей окраине города. Ездовой правит лихо, а я с рацией. Майор весь горит, волнуется, спешит на командный пункт. Остановились возле многоэтажного дома , он соскочил, побежал наверх на КП. Стало смеркаться. Появились немецкие самолеты, сначала кидали болванки для устрашения, а потом повесили фонарики, как шары огненные. Стало светло словно днем. И начался обстрел наших позиций. Лошади заржали, встали на дыбы. Мы спрятались в подъезде. Потом ездовой быстро уехал, я поднялся на четвертый этаж. Там пробыл вместе с майором до рассвета, пока не утих бой. Или вот еще случай.На окраине города Баден завязалась перестрелка. Майор взял разведчика, меня с рацией. Поехали на небольшой трофейной машине.За рулем отчаянная девушка Аня, москвичка. Рулит будь здоров, ничего не боится. Когда подъехали к домику, майор велел разведчику Сашке установить стереотрубу и наблюдать.Я стал рыть окопчик для себя и для товарища. Вдруг он ухватился за бок, пробежал немного и упал замертво. Жалко терять друзей на войне...      
               
               
                Собеседник мой ненадолго вышел во двор, вернувшись продолжил:" В школе мне нравилось рисовать карандашами и красками. На фронте в сумке хранил толстый альбом, делал эскизы, наброски Солдаты часто разглядывали его, потом он затерялся. После войны служил в 18 отдельном строительном железнодорожном батальоне. Восстанавливали мосты через рек Свень на Украине и другие. Вместо деревянных времянных устанавливали железобетонные , с двухпутным движением. Дослужил до сорок восьмого года. Вернулся в Хакасию на свою прежнюю работу.Восемь лет не был дома, людей не узнавал, ребятишки соседские выросли, женщины постарели Я честно выполнил перед Родиной свой солдатский долг.