Судьба играет человеком

Судьба играет человеком

Расскажу об одном эпизоде из моей жизни, когда Судьба с моей помощью откорректировала ход жизни совершенно неизвестного ранее мне человека.

Дело происходило летом 1980 года. В один из дней я проходил мимо КПП (контрольно-пропускного пункта) ТВОКУ (Ташкентского высшего общевойскового командного училища), которое все обычно называли Ленинским, и мне бросилось в глаза большое объявление, вывешенное у его ворот. Оно гласило, что офицеры ТуркВО (Туркестанского военного округа), желающие поступить на учебу в любую военную академию СССР, могут подать документы в приемную комиссию всех этих академий, находящуюся на территории ТВОКУ, а затем сдать приемные экзамены также на территории ТВОКУ. Я это прочитал, пошел далее своей дорогой и, вроде бы, забыл, так как это лично меня совершенно не касалось.

Через пару дней меня вызвали в военкомат и вручили мне предписание о прохождении мной двухмесячных лагерных сборов для военной переподготовки в одном из полков, располагавшихся тогда в Чирчике. На военкоматской машине меня привезли в этот чирчикский полк, переодели в военную форму и, с места в карьер, повели на стрельбы из пистолета в полковой тир. В принципе, я всегда очень хорошо стрелял, но тут произошло нечто совершенно неожиданное даже для меня самого. Первые три пристрелочных выстрела я произвел за пять секунд. На принесенной мишени все три отверстия от пуль были, как говорится, слеплены друг с другом. Последующие пять выстрелов были сделаны мной за десять секунд с тем же результатом.

Руководивший стрельбами замкомполка тут же заявил о назначении меня командиром роты прибывших запасников и о том, что на следующий день будут стрельбы из автоматов на полковом полигоне, где я вместе с ним после плановых стрельб займусь отстреливанием патронов, оставшихся в цинке после стрельб. Поясню, что имелось им в виду. Дело в том, что патроны хранятся только в герметично запаянных коробках из оцинкованной жести, именуемых "цинками". В каждом таком цинке имеется довольно большое количество патронов, поэтому после стрельб в нем остается примерно половина этого количества, и их необходимо отстрелять.

Этот отстрел из автомата мной был проведен еще лучше, чем из пистолета. Все мои очереди были короткими по три патрона, и промежуток времени между очередями составлял не более секунды, причем все пули шли именно туда, куда было нужно попасть. После стрельб замкомполка мне сказал, что у них в полку никто из кадровых офицеров не умеет так стрелять, как я. Из моих дальнейших слов станет ясно, что все это я рассказываю вовсе не для того, чтобы похвастаться своим умением. Результаты моей стрельбы сделали меня очень уважаемым человеком среди кадровых офицеров полка, они даже приглашали меня к себе домой в гости.

Особенно я подружился с очень приятным молодым старшим лейтенантом А.В. Он был женат и имел двух маленьких детей. Спустя некоторое время он прибежал ко мне в палатку с белым, как мел, лицом. Оказалось, что его отправляют в Афганистан. А.В. сказал мне, что некоторые офицеры его полка, отправленные до этого в Афганистан, погибли. Сказал и о том, что не боится смерти, но у него молодая жена, совершенно не имеющая никакой специальности, и, как я уже упомянул, двое маленьких детей. Что делать?

И тут я вспомнил об объявлении у КПП ТВОКУ. Я сказал ему, чтобы он завтра утром с документами поехал в ТВОКУ и подал заявление на поступление в военную академию по своей военной специальности (химзащита). Но он уверял меня, что его в академию никто не примет. Я убежденно ответил, что примут обязательно, так как в технической академии требуются не солдафоны, а умные люди, к тому же его очки по близорукости говорят о наличии у него приличного интеллекта. К этому следует добавить, что он является кандидатом в мастера спорта по спортивной гимнастике, а все военные академии остро нуждаются в спортсменах высокого класса для того, чтобы защищать честь своей академии на спортивных соревнованиях между военными академиями Москвы.

Все произошло именно так, как я ему говорил. Он поступил в академию химзащиты, перевез семью в Москву, где она проживала все время, пока он учился. Окончил академию, получил назначение в Ростов Великий на Золотом кольце недалеко от Москвы, где ему дали квартиру. Все это я узнал от него, когда он прилетел в Ташкент уже подполковником специально для того, чтобы поблагодарить меня. Мы с ним изредка переписывались, в девяностые годы он вышел в отставку и занялся бизнесом.

Любопытно, что я тоже оказался поощренным свыше. За отличные стрельбы полковое начальство наградило меня почетной грамотой. Когда я привез эту грамоту на работу, у начальника отдела кадров (подполковника в отставке) глаза на лоб полезли от удивления: за всю его практику никогда и никому на военных лагерных сборах грамот не вручали.

У нас в институте существовало положение, согласно которого сотрудники, награжденные почетной грамотой института, в текущем квартале получали квартальную премию со значительным повышающим коэффициентом. Кадровик помчался к директору института с требованием, чтобы мою полковую грамоту приравняли к институтской, директор согласился с его доводами, в результате чего я получил приличную дополнительную сумму.

Борис Пономарев