Наперекор судьбе. гл. 4 Гримасы судьбы

           Комнату в общежитии мне дали совсем маленькую: всего-то 9 кв. метров. Вещи я сложила на кучу, аж до самого потолка, но все равно все не поместились, пришлось часть мебели и холодильник поставить в холле. В комнате оставался только узкий проход до кровати, которая стояла у самых дверей. Официально считалось, что комната со всеми удобствами, но батарея была едва теплая, воды часто не было, и мы брали воду на первом этаже;  ванны или душа там тоже не было. Так что все удобства – это свет и слабенькое тепло. Я сразу же завесила окно в комнате шерстяным одеялом, чтоб теплее было, и спала одетая. Использовать там плитку в качестве обогревателя я боялась, вдруг замкнет, тогда моментально вспыхнет пожар. Кухня, где мы готовили, была там общая, одна на всех, а комнат, объединенных одним холлом, было шесть. Дверь в холле тоже закрывалась, чтоб никто посторонний там не ходил. В общем условия, конечно, были более-менее нормальными по сравнению с подвалом, где я жила, но было одно большое НО: за комнату нужно было платить. Я просто ахнула, когда узнала, сколько. Я получала тогда в ЖЭКе в среднем 100 гривен за месяц, а за комнату нужно было платить 120-130, то есть больше моей зарплаты, и никого не интересовало, где я возьму такие деньги и на что буду жить. Учитывалось буквально все: метраж комнаты, отопление (очень слабое), вода (которой никогда почти не было), канализация, счет за мусор (ну какой у меня мусор?) и т. д. Причем, за свет считали на всех поровну. У других были  холодильники, телевизоры, обогреватели, а у меня – только плитка да одна лампочка и все. Холодильник я не включала, так как положить туда нечего было, телевизор – негде было поставить. На все шесть комнат был один счетчик, поэтому поступали очень просто: снимали показания и делили на шесть. В результате и мне за свет приходилось платить очень много. Поэтому я сразу решила: жить я здесь не буду, иначе я никогда не соберу деньги на свой дом; а, как только нам дадут деньги, рассчитаюсь за общежитие и уйду на квартиру. С котом мне, к сожалению, пришлось расстаться. Когда пришли грузчики и стали выносить вещи, он, испугавшись всего этого шума и суматохи, просто удрал на улицу. Но это и к лучшему: держать здесь кота мне никто бы не разрешил. Здесь я встретила свою бывшую соседку Алку с мужем, они жили на том же этаже, только в другом холле. Алка даже помогла мне таскать вещи, так как грузчики просто выгрузили их на первом этаже и уехали, а мы с Алкой таскали их на пятый. Сережка, ее муж, не захотел помочь, он в это время пил водку со своим папашей и не захотел пожертвовать приятным времяпровождением. Поэтому таскать вещи, в том числе и мебель, нам пришлось вдвоем. Теперь я просто удивляюсь, как я все это выдерживала: скотские условия жизни, работу на холоде, все эти переезды, когда приходилось буквально надрываться, таская неподъемные вещи, да еще и бесконечные голодовки, когда я чуть ли не одним святым духом питалась. Но я не давала себе расслабиться, и жалеть себя я тоже не собиралась; у меня была цель – свой дом, и ради этой цели я готова была терпеть и голод, и холод, и всяческие лишения. Сергей с Алкой уже несколько лет жили в общежитии, за комнату не платили, их долг уже достиг астрономической суммы, но им и горя было мало. Я просто поражалась их беспечности. Жили они просто одним днем: каждый день гости, водка рекой течет, а о завтрашнем дне и не думали. У них была маленькая дочь, годика два;  может, надеялись, что пожалеют, не выселят с ребенком на улицу; зря надеялись, потому что их в конце - концов выселили. Но я забегаю вперед. Буду рассказывать по порядку.
          На Новый год внезапно повалил снег, и такой обильный, что скоро засыпал всю землю и намел сугробы. Теперь работы прибавилось: нужно было откидывать снег с дорожек, чтобы можно было пройти. До моего участка от общежития идти было далеко, минут 40-45 быстрым шагом, так что вставать теперь приходилось еще раньше, часа в три, час – на сборы, час – на дорогу, так что приходила я к пяти, а до восьми надо было разгрести снег. Мастерица нередко приходила утром с проверкой, да и люди стали бы жаловаться, если что не так, а мне неприятности были ни к чему. Снегу тем временем за две недели столько навалило, что приходилось отгребать снег от дверей подъездов, так как их нельзя было открыть. Поэтому я, конечно, уставала. Приходила домой вся озябшая, румяная с мороза; зато ноги теперь не были мокрыми, я надевала теплые носки, и ноги, к счастью, не мерзли. К тому же всегда можно было погреться у той бабушки, которой я помогала, а она всегда и супа, и чая горячего нальет. Видимо, пенсии все-таки платили, так как незаметно было, чтобы бабушка голодала, как я. Хотя я тоже уже приспособилась. Меня научили готовить одно блюдо, очень простое и довольно вкусное, Для которого нужно было только муку, олию и немного чеснока. Делаешь пресное тесто, раскатываешь, нарезаешь квадратиками, варишь в кипятке. Потом отцеживаешь воду и смазываешь олией с тертым чесноком. Вкусно и полезно! Особенно, когда, кроме муки никаких продуктов больше нет, тогда такое блюдо просто находка! А еще я иногда покупала кости, которые стоили копейки, и варила костный бульон. Тоже поддержка для организма. Как говориться «Голь на выдумки хитра!» Наш народ – поистине неистребимый! Сколько его ни пичкают разными отравами под видом лекарств, морят голодом, лишают жилья и работы, а ему все нипочем! Он в любых условиях адаптируется. Непобедимый народ! Там, где немец или американец уже бы взвыл и лапки свесил в тупой покорности перед судьбой, наш народ будет переть напропалую, невзирая на голод, холод, жуткие условия жизни, и никакая «несчастная» судьба его не сломит, если только он сам не увлечется алкоголем или наркотиками.
          Была у меня еще одна новость: я познакомилась с мужчиной. Не то, чтобы я хотела этого или мечтала о новом замужестве, ничего такого мне и в голову не приходило. Меньше всего я тогда о мужиках думала. Просто он сам прицепился ко мне, когда я шла домой. Я посмотрела, вроде приличный: куртка кожаная, шапка дорогая, инженер, по его словам; подумала: «А чем черт не шутит?» и сказала ему свой адрес. На второй день он неожиданно явился ко мне. Оказалось, что Сергей его знает, он работал у него сварщиком. Я спросила: «Как он?» и услышала в ответ: «Отличный мужик!» Никогда не спрашивайте у мужчин мнение о других мужчинах, правды все равно не услышите, у них все собутыльники -  «хорошие ребята». Ведь уже попала в переплет, потеряв все, что имела, когда послушала Николая, который расписал мне Сашку, как «отличного парня». Нет, жизнь меня ничему не научила! Я снова наступала на те же грабли. Я спрашивала мнение у алкоголика, у которого любой, кто с ним пьет, «отличный парень»! Но тогда я, глупая, поверила, и в результате попала из огня да в полымя. Стоило ли столько вытерпеть, чтобы избавиться от одного алкаша и попасть под ярмо другого, такого же алкоголика? Но тогда я всего этого, конечно, не знала, да и кто бы подумал, что человек образованный, инженер, прилично одетый, который приходит всегда трезвый и ведет себя культурно, на самом деле банальный алкоголик? Что его скоро выгонят с работы за пьянки и прогулы,  и он окажется в таком же положении, как я, даже хуже; у меня хоть какая-то работа да была, а у него не будет никакой; и будет он сидеть на моей шее, пока я, устав от этой ноши, не скину ее и не пойду дальше налегке…
          Но все это будет потом, а теперь я была полна надежд на счастливое будущее, на тихую семейную жизнь, на перемены к лучшему.
          Я удивлялась: за что Господь бог так сурово меня наказывает? Говорят, что жизнь состоит из полос: черной и белой, а у меня черная полоса все никак не заканчивается, только поднимешь голову, надеясь, что испытание уже закончилось, как тебя снова обухом по голове. Чем я так провинилась перед богом? Что любовников имела? А где вы видели одиноких женщин и без любовников? Если только она не похожа на Бабу-ягу. Другое дело – гулять от мужа. Это я осуждаю, ведь здесь задета не только твоя честь, но и честь твоего мужа. Да и некрасиво это как-то, разведись и гуляй, сколько влезет, если уж так хочется. А других  проступков я за собой не знаю: не крала, не убивала, не обманывала, жила честно. Так за что же, Господи, за что? Это был страшный период в моей жизни, тяжелый и мучительный, но я не сдавалась, я изо всех сил карабкалась наверх, к солнцу. Другой на моем месте давно уже сложил бы крылья и сник под ударами судьбы, но только не я!  Чем больше судьба меня била и мучила, тем сильнее я становилась, у меня как бы открылось второе дыхание. Я никогда не признаю себя побежденной, даже если буду сидеть в мерзкой вонючей яме по горло в дерьме! Напротив, я еще строила планы на будущее и, как это ни странно звучит, мечтала, да, мечтала о счастливом будущем, когда закончится, наконец, эта черная полоса; об  уютном семейном гнездышке, о добром и заботливом муже. Михаил, так звали моего поклонника, был, так мне казалось, именно таким. Он был довольно симпатичным и обходительным мужчиной, приходил он редко, ссылаясь на занятость, его (что меня удивило) даже не смутило, кем я работаю. И, когда он приходил, мы с ним шли гулять. Бесцельно, взявшись за руки, бродили по городу, наслаждаясь чудесной зимней погодой.  К себе в комнату я его не приглашала, там даже сесть негде было, да и не хотелось мне, что б он видел, сколько у меня барахла. Как говорится, от греха подальше. А в холле посидеть тоже негде было. Правда, я однажды с ним зашла к Сергею с Алкой и пожалела об этом, так как Сергей тут же раздобыл бутылку и начал угощать дорогого гостя. А тот и рад стараться. Поэтому лучше всего было – это прогуляться на улице. Хотя я и так целый день на морозе, но что делать? Лучше так, чем участвовать в оргии.
          Незаметно зима подошла к концу. Наступил март. По календарю – весна, но на улице еще снег и мороз. Но не в этом дело! Нас будоражили слухи о том, что скоро нам выдадут зарплату. Каждый день мы ждали, что вот-вот дадут. Это ожидание затянулось еще на месяц. И только в апреле я получила свою первую зарплату! Но меня ждало разочарование: деньги дали только за два месяца, а, значит, я даже за общежитие не смогу рассчитаться. И тогда мне пришлось ездить по выходным дням на Бугские на редиску. Там как раз в апреле начинали резать редиску, вот я и стала зарабатывать, чтобы, наконец, выбраться из новой кабалы, куда я попала. Куда я пойду, я об этом особо не задумывалась. С деньгами найти квартиру не проблема. Главное – за общагу рассчитаться, а квартиру я потом найду. Но искать мне не пришлось, она сама нашлась. Мне предложили ухаживать за слепым дедушкой и жить у него. Бесплатно. Это меня, конечно, устраивало. Теперь уж я точно соберу деньги на дом!
           Дедушка жил один в трехкомнатной квартире. Жена у него умерла, дочь жила отдельно. Поэтому ему нужна была женщина по уходу. Я с радостью согласилась и перевезла свои вещи. Я заняла одну комнату, сложила вещи на кучу и приступила к своим новым обязанностям. Я должна была стирать, убирать, готовить и так далее, то есть на мне лежали все обязанности хозяйки дома, кроме того, нужно было ходить в магазины и на базар, заготавливать продукты и делать закатки на зиму. А также каждый месяц выкраивать определенную сумму на дом. 
             С общежитием я рассчиталась сразу, как только ушла оттуда, иначе долг продолжал бы расти; заплатила за три месяца 360 гривен (за эти деньги можно было в селе купить какую-нибудь халупу) – все деньги, которые я с таким трудом собрала, и начала снова копить на дом. Но вначале в квартире у дедушки надо было сделать ремонт, так как квартира была запущенная: стены черные, на кухне в потолке – здоровенная  дыра и великое множество клопов. Потолок и стены я побелила, заделать дыру не могла и наняла штукатура, чтобы сделал это, а вот с клопами война растянулась надолго, на целых два года. Сколько я их не травила, они не исчезали, пока, наконец, я их не обнаружила в дедушкином матраце и в паласе в его комнате. И только, когда я выбросила матрац и палас, они, наконец, исчезли.
           Жизнь с дедушкой не была медом. Вначале я надеялась, что проживу там недолго, соберу деньги и уйду, но жизнь расставила свои коррективы, и прожить мне там пришлось еще два года. Первое время все было хорошо, дедушка вел себя тихо и прилично, я крутилась то на работе, то по хозяйству. Михаилу я запретила туда приходить, и он, когда хотел встретиться, звонил мне, и мы встречались на улице. К счастью, это было нечасто. Но потом дедушка стал выпивать и приставать ко мне. Я называю его дедушкой, так как он выглядел, как старый дед, но по возрасту он был всего на двенадцать лет старше меня; и нас всегда принимали за папу с дочкой, потому что я выглядела всегда моложе своих лет. Да, это удивительно: несмотря на все лишения, которые мне довелось пережить, я до сих пор выглядела очень молодо. Мне всегда давали на десять лет меньше, чем было. 
           Дедушке нужна была не просто хозяйка, ему нужна была жена, которая бы не только заботилась о нем, но и согревала ночами. И он принялся всячески соблазнять меня: говорил, что, если мы распишемся, то мне достанется квартира. Но я не верила. Я уже пострадала за свое легковерие, когда поверила Сашке, что он меня никогда не обидит;  я знала, что его дочь ни за что не допустит, чтобы квартира досталась мне. Она – прямая наследница, к тому же у нее есть деньги; где мне, нищей, тягаться с ней, особенно в стране, где процветает коррупция. Поэтому я, как он не уговаривал, не соглашалась. К тому же у меня был Мишка, и лучше мне было выйти за молодого красивого инженера, чем за старого немощного деда, к тому же слепого. Дедушкина дочь, беспокоясь о квартире, сказала ему, чтобы он не прописывал меня. Но мне это было и не нужно. Я была все еще прописана в общежитии и не собиралась оттуда выписываться. Пока не куплю свое жилье. Так что дедушкины мечты разбились в прах, и он то ли с досады, то ли по многолетней привычке стал прикладываться к бутылке. И мне, настрадавшейся с пьяницей-мужем, снова пришлось терпеть и скандалы, и унижения. Но я стойко все переносила. Главное, что у меня здесь была возможность собрать деньги на дом, а остальное – ерунда. К тому же буянил дедушка довольно редко, трезвый же он был тише воды, и в общем-то, несмотря на все его фокусы, это был очень добрый человек. И я многим обязана ему,  так как он – единственный, кто помог мне в это трудное время.
           Я снова завела себе кота, вернее, маленького котенка; зашла как-то раз к одной знакомой, а у нее на крыльце – кошка с котятами. Я выбрала самого симпатичного и отнесла домой. Был он тигровой расцветки, очень нежный и послушный. Дедушка был очень рад, он тоже любил котов, но не мог держать сам, поскольку за ними нужен уход. Когда я работала, я брала котенка с собой. К счастью, я жила теперь прямо на своем участке, и мне не нужно было далеко ходить на работу. Котенка я сажала на газоне, а сама принималась за работу; и он, представьте, сидел там и никуда не убегал. Спал он тоже со мной, у меня на груди. Но случилась несчастье: котенок заболел и умер, когда ему еще и года не было. Я рыдала над ним всю ночь, дедушка тоже ходил мрачный, сочувственно вздыхал и старался меня успокоить. Но я была безутешна. Рано утром мы похоронили его. На газоне возле дома.
           Тем временем наступила весна. С Мишкой мы уже договорились пожениться, но денег на покупку дома было еще мало, поэтому я не торопилась уходить от дедушки. Решила, что уйду, когда куплю себе дом. Мишка же предлагал  пожениться прямо сейчас и уехать жить к его матери в село, но я уже жила со свекрухой  и знала, что это такое, поэтому пыталась охладить его пыл и потерпеть еще. Но он и сам, видимо, не очень-то стремился в село (где ему там работать?), поэтому согласился еще подождать. Но тут грянула беда: у меня, видимо, от тяжелой работы, оттого, что приходилось таскать тяжести, стала болеть спина, причем боли были такие, что я кричала по ночам. Когда со мной случился такой приступ, дедушка, испугавшись, вызвал скорую.  Меня забрали в больницу и положили в неврологию. Там обследовали и сказали, что у меня межпозвоночная грыжа, то есть грыжа в самом позвоночнике, и направили на обследование в Николаев. Я поехала туда, там диагноз подтвердили и сказали, что нужна операция. Я спросила, сколько шансов на исцеление, мне сказали, что 50 на 50, то есть половина шансов на то, что зайдешь туда на двух ногах, а вывезут тебя на коляске. Я в ужасе отказалась. Стать инвалидом? Это никак не вписывалось в мои планы.  «Лучше мне умереть, чем стать инвалидом! Кто за мной будет ухаживать?» Я вернулась в больницу, но держали меня там недолго, покололи обезболивающим и выписали. Они ничем не могли мне помочь. И вот, когда я шла по городу, поникшая и с опущенной головой, я случайно встретила одного знакомого. Он спросил: «Что с тобой?» Я ему все рассказала, и он посоветовал мне найти костоправа, чтобы он поправил мне позвоночник, и не слушать никаких врачей, которые из нормальных людей делают инвалидов; так как мы для них лишь подопытные кролики.
           Начался период борьбы с ужасной болезнью, который затянулся на три месяца. С работы пришлось уволиться. Вот тогда я порадовалась, что живу у дедушки, а не в общежитии, а то могла бы оттуда и вылететь. Костоправ, он же массажист, но не простой массажист, а специалист по мануальной терапии, возился со мной целый месяц. Каждый день он делал мне массаж и вправлял позвонки. Нужно было еще делать специальные упражнения, носить корсаж, чтобы позвонки снова не сдвинулись, и не поднимать больше трех килограмм. Все эти условия я свято выполняла. Дедушка меня тоже берег и не позволял поднимать тяжести. На базар мы теперь ходили вдвоем. Я покупала продукты, а он нес. Платила я массажисту из тех денег, что были отложены на дом, возможно, он и мухлевал, может, и не нужно было так долго делать массажи, но, как бы то ни было, лечение это в конце - концов  дало плоды: боли прекратились, и я, наконец, смогла свободно вздохнуть. Все это время, пока я лечилась, я не работала, и мы жили на одну дедушкину пенсию; к его чести он ни разу меня этим не попрекнул. Но пора было подумать о работе. Назад возвращаться я не хотела: снова таскать листья и ведра с песком и мерзнуть на холоде. Я теперь ничем не была им обязана, потому с легким сердцем отправилась дальше. В это время брали на работу в Зеленый Гай на уборку яблок.  Позже, когда работа там закончилась, пошла на  Консервный, а весной – на Бугские резать редиску.
           В конце весны, подкопив денег, я стала думать о покупке дома, но решила их поменять на доллары, потому что дома продавались, в основном, за доллары, но так как в Вознесенске в банках как раз  долларов не было, я поехала с этой целью в Одессу. Но злобная моя судьба, видимо, искала любую лазейку, чтобы вновь повергнуть меня в прах. Там и случилось со мной новое несчастье: деньги у меня украли. Просто выхватили из рук сумочку с деньгами, когда я стояла на крыльце обменного пункта, и убежали. Описать мое отчаяние просто невозможно! У меня там была тысяча гривен! В то время за такие деньги можно было купить неплохой дом в селе. Деньги, которые были собраны путем таких лишений! Когда я отказывала себе буквально во всем: в одежде, обуви, хорошем питании, не говоря уже о развлечениях, о которых я давно забыла…  Позже из-за плохого питания у меня стали опухать и кровоточить десны, выпадать зубы, но тогда я не думала о том, что гроблю себя, свое здоровье, главное для меня было – купить дом, больше я ни о чем думать не хотела. И вот деньги, которые я с таким трудом собирала, украли! Я была просто в отчаянии! Снова появились мысли о самоубийстве. Казалось, мою судьбу просто невозможно перебороть, и она будет мучить меня до конца дней моих. Некоторое время я ходила как в воду опущенная. А потом – махнула рукой и решила не сдаваться! И пусть судьба бьет меня и наказывает. Я все равно НЕ СДАМСЯ! Ей не удастся сломить меня, я все равно куплю дом и буду счастлива, и никто – ни бог, ни дьявол не смогут помешать мне в этом! Я так решила. И так будет!
           Через несколько дней я уезжала с Мишкой в село к его матери. Он подогнал к дому грузовик и вместе с другом грузил вещи на машину. Дедушка сидел на лавочке грустный и какой-то подавленный. Ему было жаль расставаться со мной. Я тогда еще не знала, что очень скоро я снова вернусь к нему и проживу еще год. А потом, наконец, осуществлю свою мечту и куплю себе дом. И уйду от него. А он через год умрет. Скажут, что от туберкулеза. Но я-то знаю: от тоски!